Без имен

Аля Кьют, 2023

Они не знают имен друг друга. Их связывает страсть и секс. Или не только?Благополучная жизнь Александра Вердена – сплошная фикция. Он возвращается в родной город, чтобы отомстить. Но встреча с таинственной незнакомкой рушит все его планы.Благополучная жизнь Алисы Зориной – сплошное лицемерие. У нее не хватает смелости разорвать отношения с женихом и уволиться с нелюбимой работы. Поможет ли связь с таинственным незнакомцем вырваться из порочного круга?Их судьбы тесно переплетены, но они пока не знают об этом.

Глава 6. Разрушен

Саша

Я поехал на кладбище один. Не сразу. Несколько дней собирался с силами. Не был на могиле Жени со дня похорон. На кладбище ничего особенно не изменилось. Снова было ветрено и малолюдно. Автобус уже увез тех, кого привез утром, а машин у ворот был всего две. Я оставил свою и пошел пешком. Нашел быстро. Память не подвела. Брат все так же смотрел на меня с портрета. Засохший букет роз стоял в простенькой вазе.

Я просто стоял и смотрел в Женькины глаза. Такие же, как у меня. Говорить с ним у меня не получалось. Я не хотел ничего обещать ему. Или себе.

Ветер трепал волосы, залезал под куртку, заставлял дрожать и ежиться. Словно сам воздух этого места высасывал жизнь из тела. Прошло минут десять, а я уже чувствовал себя паршиво. Вряд ли Женя был бы рад, простудись я сейчас. Это совсем будет некстати.

Я шел обратно к машине, когда увидел мужчину. Он свернул, не дойдя до парковки, направился к остановке, стал рассматривать расписание автобуса. Даже я знал, что после обеда тут никогда не ходит транспорт. Очевидно, мужчина тоже это выяснил. Его плечи опустились. Да, веселого мало. До окраины города, где можно поймать что-то рейсовое или хотя бы такси, — километров пять. Мужчина, очевидно, собрался пройти их пешком. Он не был старым. Это я видел даже издалека. Но все же не самая приятная прогулка в такое время года. Идти придется вдоль дороги. Опять же ветер. Садясь в машину, я знал, что подберу его.

Мужчина на удивление бодро шел к дороге. Я едва успел догнать его у шоссе.

— Садитесь, подброшу вас в город, — предложил я, открывая пассажирскую дверь старой отцовской Нивы Шевроле.

— А, нет. Спасибо, — рассеянно махнул рукой путник. — Я дойду. Тут два шага.

— Ветер нещадный, и моросит уже. Так себе прогулка намечается. Я бы не приставал, но сам продрог до костей. Садитесь.

— А, черт, да. Почему нет? Спасибо.

Он сел на сидение рядом со мной и пристегнулся, зябко передернул плечами.

— Дима, — запросто представился мой попутчик, хотя он годился мне в отцы, и было бы уместно назвать полное имя.

Но я не стал приставать с этим, принимая простецкую манеру.

— Саша.

Мы быстро пожали руки.

— Спасибо, Саш. Выручил. Что-то я совсем забыл, как сюда не любят ездить такси.

— Ага, — кивнул я. — А автобус один уходит в полдень и не возвращается.

— Точно. Ты местный?

— Почти. Из пригорода.

— А, не знаю оттуда никого. А здесь кто?

Он кивнул головой назад, имея в виду вечный покой.

— Брат.

— Недавно?

Я повернулся к нему, удивляясь догадливости.

— Ты шел из района, где недавно стали осваивать. Прости, даже слов не подберу. Осваивать… Кошмар.

Я успокоился. Мужик был приятный. Уж точно не шпион. Нас никто здесь не ждал. Особенно меня. Мой попутчик действительно видел, что я шел с новой зоны.

— Да, недавно, — подтвердил я.

— Соболезную.

— Спасибо.

— А у меня жена. Онкология. Пять лет уже прошло.

— Мне жаль.

— Да. Спасибо.

Он вытер глаза, заставляя меня нервничать, а потом натянуто рассмеялся.

— Прости, приятель. Я мало общаюсь с людьми. С соседями редко да с дочкой. Ты вроде добра мне хотел, а я тут болтаю. Клянусь, я не трепло. Но вроде как…

— Поговорить положено по дороге, — закончил я.

Дима кивнул.

— Расслабьтесь. Не обязательно меня развлекать беседой. Это не такси. Вы где живёте?

— Черемушки.

Мне было совсем не по пути, но я решил подвезти мужика. Какой-то он мне показался трогательный. Наверно, я долго жил за границей. Совсем отвык от нашего менталитета, где каждый хороший человек живет с душой нараспашку. Вот и Дима мне понравился. Я словно согрелся в его компании и не хотел оставаться один.

Мы очень уютно молчали до самых Черемушек. Я притормозил на единственной в районе остановке.

— Здесь нормально? — спросил я своего попутчика, который притих и даже, кажется, задремал.

Он тут же открыл глаза и осмотрелся.

— Саш, ты меня почти до дома довез. Как так?

— Нечаянно вышло, — развел я руками.

— Спасибо огромное. Дай Бог тебе доброго здоровья.

— И Вам не болеть, Дим.

— Да уж теперь точно не слягу с простудой. Вон мой дом. — Он показал пальцем небольшой ухоженный домик в конце улицы. — Пойдем, я тебя чаем напою.

Второй раз с момента приезда я решил пренебречь безопасностью и с удовольствием принял приглашение.

— А пойдем.

Проехав еще немного, я закрыл машину и отправился за Димой. Что-то он тронул во мне. Какие-то знаки, предчувствия. Я стал суеверным после смерти брата.

На веранде сохли расписанные то ли под Хохлому, то ли под Городец амфоры. Очень необычно. Античная форма и русская роспись.

— Ты рисуешь? — спросил я Диму, указывая на керамику.

— Надо говорить «писать», а не «рисовать». Сразу видно, что почти в деревне живешь, — душевно подколол меня мужик.

Я засмеялся, мотая головой.

— Да, деревня. Что с меня взять. Но горшки красивые, — продолжал я дурачиться.

— Это амфоры. Жена любила гончарить. Дочка расписала недавно. Она у меня художку заканчивала. Одаренная натура.

— Это видно, — подтвердил я, не переставая рассматривать затейливую роспись.

— Ты заходи лучше, Саш. На веранде не сезон чаевничать.

— Да, это точно.

Я последовал за Димой в дом. Он был простой, но уютный, очень теплый. И не только в обогреве дело. Тут хотелось жить семьёй, хотя бы с любимой женщиной. Пить чай, смотреть в окно, расписывать амфоры, выращивать цветы, бесконечно что-то чинить и латать.

Дима включил чайник и собрал на стол нехитрый перекус. Бутерброды, печенье, мед, варенье. Я почувствовал зверский голод.

Мы перекусили и болтали как старые знакомые. Мне было спокойно и хорошо. Дима рассказал, что все делал в доме сам. От фундамента до мебели. Я удивлялся и качал головой. А когда дело дошло до меда, закатил глаза. Никогда я такого не пробовал. Может, в детстве? Нет. Даже в детстве не чувствовала в этой сладости такого аромата.

— Нравится, да? — прочитал Дима по моему лицу. — Натуральный.

— Офигенный. Никогда такого не ел.

— Я тебе в баночку положу, — обрадовался Дима. — Знакомый пасеку держит. В магазине такого не купишь.

На мои отказы и доводы о неудобстве он не среагировал. Но в принципе баночка позволила мне собираться домой. Она тоже была каким-то знаком.

Мы с Димой даже обменялись телефонами. Я так и не понял, зачем, но как-то вышло само.

— Заезжай как-нибудь на чай. Всегда рад. Если меда надо будет — я тебе возьму.

— Спасибо. Может быть, — неуклюже соврал я.

Мы оба знали, что я не приеду, но знакомство было приятным. Возможно, в другой ситуации я бы продолжил знакомство, но не сейчас.

Дима еще раз поблагодарил меня за подвоз и проводил до машины. Я еще некоторое время смотрел в зеркало заднего вида. Он стоял у дороги, пока машина не скрылась из виду.

Всю дорогу до дома я вспоминал, кого он мне напоминает. Так и не решив, кого, я бросил машину на стоянке, поднялся наверх в квартиру, хлопнул дверью, прижался к ней спиной. Накрыло очень быстро.

Мысли о Женьке, о Крылове, о Карине, о плане. Мне бы заняться делами, которых накопилась тонна, но я не мог. Глаза щипало. Душу рвало на части.

Я едва успел дойти до кухни, плеснул себе коньяк в бабушкину чашку, выпил залпом и сполз на пол. Осел кулем, упер локти в колени, схватился за голову и, закрыв глаза, старался не рыдать. Запоздалое отчаяние. Никогда не плакал на кладбище. Меня настигало осознание позже. Иногда на обратном пути, иногда уже дома, даже в салоне самолета. Сейчас меня никто не мог видеть, слава богу. Но я все равно сдерживал звериный крик и желание разнести все в щепки.

Я не слышал, как она вошла, но почувствовал присутствие, а потом сразу прикосновение. Она гладила меня по волосам, как маленького мальчика. Подняв голову, я встретил ее взгляд. В нем не было жалости. Жалость вымораживала. Моя прекрасная незнакомка смотрела с сочувствием, нежностью и осторожным интересом. Она меня не боялась. Я больше не был ее маньяком. А она, кажется, стала моим лекарством. Скорая помощь, которую не вызывали, но в которой остро нуждались мой натянутые нервы.

За несколько секунд я ощутил, как ее взгляд согревает, окутывает теплом и уютом. Словно я опять сидел на кухне у Димы.

Конец ознакомительного фрагмента.