Томек у истоков Амазонки

Альфред Шклярский

И вот мы в Бразилии времен каучуковой лихорадки, где охотники до легкой наживы идут на сделку с совестью, не брезгуя даже самыми низкими методами. Однако Ян Смуга не такой. Будучи сотрудником компании Никсона, Смуга одинаково успешно находит общий язык и с индейцами, и с жителями Манауса, где располагаются главные склады каучука. Да и в диком лесу опытный путешественник чувствует себя в своей стихии. Под его руководством в лагере сборщиков каучука все идет как по маслу. И все-таки Смуга оказывается втянут в бандитские разборки: в попытке догнать убийц, разоривших лагерь Никсона и жестоко убивших его племянника, зверолов без следа пропадает в дикой сельве. Наташа и Збышек Карские, помогавшие Смуге в Манаусе, не знают, что и думать, ведь с момента исчезновения их наставника прошло уже около полугода. Получив тревожную весть от друзей, Томек Вильмовский с женой Салли и капитаном Новицким тут же отправляются в Бразилию. Молодой человек готов вдоль и поперек исходить берега Амазонки, лишь бы отыскать пропавшего товарища. На историях о бесстрашном Томеке Вильмовском, вышедших из-под пера польского писателя Альфреда Шклярского, выросло не одно поколение юных любителей книг. Перед вами седьмой роман из этого цикла – «Томек у истоков Амазонки», перевод которого был заново выверен и дополнен интересными и познавательными научно-популярными справками. Замечательные иллюстрации к книге создал художник Владимир Канивец.

V. Охотники за человеческими головами

После короткой остановки на обед путешественники опять направились вверх по реке. Матео со все бóльшим оживлением смотрел на берега, мимо которых шла лодка. Наконец вполголоса заявил:

— Уже близко деревушка ягуа, я узнаю местность!

За излучиной реки путешественники увидели ствол огромного дерева с обрубленными ветвями, переброшенный через реку с одного берега на другой. К этому мосту с обеих сторон тянулись протоптанные в траве тропинки, которые вели в чащу густого леса.

— Приставай к левому берегу! — обратился Матео к Габоку и, повернувшись к Смуге, сказал: — Это здесь, сеньор!

Лодка пристала к крутому берегу. Сидевший ближе всех к носу лодки кубео выскочил на берег и вытянул лодку на отмель у подножия откоса.

— Отсюда уже совсем близко до деревушки ягуа. Туда надо идти пешком, — сказал Матео.

— Хорошо, сначала мы пойдем туда вдвоем, — ответил Смуга, внимательно оглядывая местность.

Матео кивнул в знак согласия. Захватив походный мешок и винтовку, Смуга вышел на берег. Повернулся к спутникам и сказал:

— Вы, Уилсон, останетесь здесь с кубео. Два револьверных выстрела с моей или вашей стороны будут означать призыв на помощь.

— Буду глядеть в оба, можете быть спокойны, — заверил Смугу Уилсон.

Смуга и Матео взобрались на крутой откос высокого берега. Вошли в джунгли. Смуга шел вперед осторожно, потому что тропинка то и дело пропадала в густых зарослях. Внезапно за одним из поворотов они увидели идущего навстречу одинокого индейца. Он, видимо, шел на охоту, нес в руках длинное духовое ружье и притороченное к поясу продолговатое лукошко со стрелами. Индеец был одет в длинную, почти до самой земли, юбку из волокон рафии. На его голове был огромный парик из тех же волокон, который, подобно пелерине, свободно ниспадал ему на спину и грудь. На самом верху головы к парику был прикреплен круглый плоский венок, похожий на тот, который рисуют на старинных иконах над головами святых.

Увидев чужих, индеец остановился как вкопанный, но воинственной позы не принял. Опытный в таких делах Смуга сразу заметил сосредоточенную напряженность на лице индейца, которая могла превратиться либо в открытую вражду, либо в дружескую улыбку приветствия. В таких случаях иногда самый незначительный шаг или неловкое движение со стороны прибывших может повлечь за собой пагубные последствия.

Смуга доброжелательно улыбнулся и медленно направился к индейцу. Однако тот быстро поднял руки вверх, ладонями наружу, словно хотел задержать или оттолкнуть Смугу.

— Стой, сеньор, стой! — спешно потребовал Матео. — Такое движение значит «Не подходи ко мне!».

— Я это знаю, — спокойно ответил Смуга. Он остановился и достал из походного мешка небольшую пачку табака. Протянув индейцу, сказал: — Самики^[47] — тебе и твоим друзьям!

Индеец, не опуская рук, сделал еще один шаг назад. Смуга достал из кармана трубку, набил ее табаком из пачки, которую держал в руках, и закурил. Выпустил клуб дыма, снова протянул индейцу пачку с табаком и повторил:

— Самики!

Индеец опустил руки, подошел к Смуге и осторожно взял из его рук пачку с табаком. Не спуская глаз со Смуги и Матео, индеец понюхал подарок, достал из кошеля, висевшего у него на поясе, небольшую глиняную трубку. Набил ее табаком. Когда Смуга подал ему спичку, не проявил удивления, из чего можно было заключить, что он не впервые встречается с белыми.

Индеец и Смуга, стоя друг против друга, медленно курили трубки. Спустя некоторое время индеец спрятал свою трубку в кошель и спросил на ломаном испанском языке:

— Что вам нужно?

— Мы пришли к твоему вождю, — ответил Смуга. — Принесли ему подарки.

— А есть у вас тиви?^[48] — полюбопытствовал индеец.

— Соль у нас есть, — ответил Смуга.

— Я не знаю, будет ли время у вождя Тунаи побеседовать с вами.

— А он дома?

— Да, только… впрочем, это не ваше дело.

— Проведи нас к нему, мы его спросим сами!

— Дай тиви!

Смуга достал из мешка пакет с солью и отсыпал горсть индейцу, который сделал знак, чтобы гости шли за ним.

По обычаю южноамериканских индейцев проводник шел впереди быстрым, пружинистым шагом. Вскоре спутники очутились на просторной лесной поляне. На краю поляны в тени высоких деревьев стояло несколько хижин, построенных на сваях.

Прибытие белых вызвало сильное волнение среди обитателей деревушки. Мужчины, сидевшие на поваленных стволах деревьев, прервали беседу. Они внимательно следили за движениями белого и метиса. Детишки с писком стали прятаться между сваями, на которых стояли хижины; женщины тоже готовы были бежать по первому знаку кого-либо из старших. На хорошо утоптанную землю выскочил из одной хижины рослый индеец, парик которого, сделанный из рафии, украшали разноцветные перья попугаев, засушенные тела птиц и мышей. На правой руке индеец носил браслет из травы, из которого торчали три блестящих пера.

Увидев индейца, Матео коснулся руки Смуги и шепнул:

— Это вождь Тунаи…

— Он тебя знает?

— Да, он уже видел меня один раз…

— Так приветствуй его теперь, но помни: одно неосторожное слово — и я пущу тебе пулю в лоб!

— Помню, сеньор, — ответил Матео.

Смуга внимательно наблюдал за поведением метиса. Уверенное выражение, появившееся на лице Матео, свидетельствовало о том, что среди воинственных охотников за человеческими головами он почувствовал себя в безопасности.

Тунаи подошел к прибывшим на расстояние нескольких шагов и остановился в выжидательной позе.

— Бон диа, компадре!^[49] — с некоторой торжественностью произнес Матео.

Тунаи смерил метиса проницательным взглядом. На устах индейца появилась насмешливая улыбка. Он ответил на испанском языке:

— Буэнос диас!^[50] Вы приехали только вдвоем?

— Буэнос диас, Тунаи! — сказал Смуга. — Наши товарищи ждут в лодке на берегу. Мне надо с тобой поговорить. Мы привезли тебе подарки.

— Нам не надо больше рабов, — пренебрежительно ответил Тунаи.

Слова Тунаи подтверждали вину Матео, и метис смутился.

— Вопрос не в нападении… на этот раз, — ответил Смуга. — У меня дело, которое мы можем решить на месте.

— Раз ты пришел в обществе компадре Матео, то поговорим… но позже, — согласился Тунаи.

— Позже — это значит когда? — спросил Смуга.

— Завтра. Сегодня мы посвящаем новых воинов.

— Можно ли разбить лагерь вблизи деревни?

— Компадре Матео может, значит можешь и ты. Раз вы пришли как друзья, привет вам.

Спустя два часа путешественники разбили лагерь на околице деревушки ягуа. Уилсон следил за работой кубео, готовивших обед. Смуга в обществе Матео вручил Тунаи подарки. Среди них были стальной охотничий нож в кожаных ножнах, табак и несколько связок разноцветных стеклярусных ожерелий. Тунаи принял подарки и в свою очередь вручил Смуге бамбуковое духовое ружье со стрелами в плетеной корзинке. Когда Смуга с любопытством стал рассматривать корзинку и стрелы, Тунаи улыбнулся и предупредил:

— Будь осторожен, стрелы отравлены ядом кураре!^[51]

Хотя ягуа не показывали явных признаков враждебности к белым, но все же внимательно следили за ними. Смуга не отпускал Матео от себя ни на шаг. Он отдавал себе отчет в том, что находится среди злейших врагов, притом союзников Матео. Одно слово метиса могло повернуть против него несколько десятков жестоких воинов. Смуга приказал Уилсону и кубео не выходить из лагеря, а сам в обществе метиса тщательно изучал обстановку в деревне.

Большинство мужчин, обитателей деревушки, занимались подготовкой к торжеству посвящения молодых парней в разряд полноправных воинов. Торжество заключалось в организации оригинального бескровного турнира. Несколько молодых ягуа должны были попарно бороться, стоя на скользком бревне, лежавшем посреди площади. Воинами становились победители в борьбе. Таким образом происходил отбор сильнейших в отряд воинов. Матео сказал Смуге, что прежде такую же бескровную борьбу вели кандидаты в вожди племени. Вождем становился тот, кто по очереди победил своих соперников.

Предпраздничная суматоха облегчила Смуге задачу знакомства с индейской деревушкой. Он смело пользовался случаем и даже заглядывал в хижины, что, впрочем, нетрудно было сделать из-за отсутствия боковых стен. Смуга обратил внимание на некоторую аккуратность внутреннего устроения хижин.

Впрочем, называть эти постройки хижинами можно было только условно. Они скорее представляли собой просторные крытые веранды, построенные на столбах из пальмовых деревьев, стойких против термитов. Двухскатные крыши с кровлей из листьев защищали обитателей от дождя. Входить в хижину надо было по наклонным бревнам, один конец которых опирался на порог хижины, второй вкапывался в землю. Везде, во всех хижинах, можно было встретить ручных обезьян и попугаев, с которыми играли дети.

И женщины, и дети ходили по деревне нагишом. Из почтения к белым гостям пожилые индианки надели на бедра и груди повязки из рафии. Как у всех первобытных народов, женщины ягуа выполняют все тяжелые работы. Они разводят маниок, лепят из глины посуду, плетут циновки из пальмового волокна, делают ожерелья из высушенных семян, носят воду из реки, готовят пищу, кормят детей и ухаживают за ними. Детишки проводят время в играх или занимаются ловлей муравьев и их личинок, считающихся у ягуа большим лакомством. Подростки стреляют в цель из духовых ружей, помогают старшим в рыбной ловле, а в свободное время охотно слушают беседы взрослых мужчин.

Воины защищают деревушку от нападения враждебных племен, организуют военные походы или занимаются охотой на диких животных. Индейцы ягуа отличаются отвагой — нередки случаи охоты на ягуара с одним только ножом в качестве оружия. Все же, несмотря на присущую им храбрость, индейцы предпочитают охотиться из засады. Они обладают прекрасным зрением, слухом и прямо-таки исключительным обонянием, которое позволяет им почуять дичь на значительном расстоянии.

Смуга принадлежал к числу наблюдательных людей. Поэтому он обратил внимание на то, что в обычаях ягуа заметно влияние африканских негров.

Еще не так давно плантаторы привозили из Африки множество негритянских рабов, жестоко эксплуатируя их труд на плантациях. Многие из негров сумели бежать и нашли приют у американских индейцев, всей душой ненавидевших белых колонизаторов. Как видно, беглые африканские рабы некогда жили и среди индейцев племени ягуа, потому что у некоторых индейцев были заметны во внешности черты африканского происхождения. Это особенно касалось женщин, которые, в противоположность мужчинам, не носили на головах париков из рафии. У чистокровных индейцев волосы на голове прямые, жесткие, черного цвета, тогда как у части индианок племени ягуа волосы на голове вились мелкими кудряшками. Широкие носы и мясистые губы дополняли их сходство с неграми.

Влияние африканских негров в этой части Америки еще сильнее было заметно в обычаях индейцев. Как ягуа, так и уитото, кокама и другие индейские племена пользовались типичными для африканских негров тамтамами для передачи известий на расстоянии. Их музыка и танцы носили следы африканских мелодий.

Смуга тщательно отмечал в памяти все эти особенности, чтобы впоследствии рассказать о них Томеку Вильмовскому и его отцу. Наблюдая за играми детей, Смуга обратил внимание на группу мальчиков, которые, избрав в качестве мишени древесный пень, стреляли в него из духовых ружей. С трудом поднося к губам длинные бамбуковые трубки, мальчуганы всем корпусом подавались назад, чтобы удержаться в должном положении.

— Посмотри-ка, Матео, — развеселившись комичным зрелищем, сказал Смуга. — Сколько энергии тратят эти мальчуганы, играя во взрослых!

— Играя? — удивился метис. — Нет, сеньор, они совсем не играют. Разве вы не видите старика, который наблюдает за ними? Ягуа с детства упражняются в стрельбе из духовых ружей. Поэтому все они — меткие стрелки! Большинство из них могут попасть в мелкую монету с расстояния тридцати шагов, а с пятидесяти — ни один не промахнется, стреляя в человека или животное.

Метис умолк и в задумчивости пытался кое-что вспомнить. Потом взял Смугу под руку и тихо сказал:

— Плохую услугу оказал мне Альварес, уплатив карточный долг. Теперь я очень жалею, что поддался его уговорам. Больше я не буду делать попыток к бегству. Я помогу вам найти убийцу и все расскажу на суде об Альваресе. С этого момента можете спать спокойно, сеньор!

— Могу ли я тебе верить, может быть, ты опять лжешь? — сказал Смуга.

— Вы не любите издеваться над побежденным противником, — ответил Матео. — Никого не обижаете, я это теперь понял. Вы не сказали кубео о моем предательстве и о попытке к бегству.

— Ты в этом уверен?

— Я хорошо знаю индейцев, сеньор. Если бы они знали правду, я давно был бы мертв… Они же до сих пор относятся ко мне, как раньше. За это я вам очень благодарен и постараюсь отплатить вам тем же. Пока я с вами, вам ничто не угрожает, но на всякий случай будьте внимательны и не поворачивайтесь спиной к ягуа. Они в самом деле очень опасный народ.

— Почему это при тебе мне ничто не грозит от ягуа?

— Я вам скажу, сеньор. Ягуа принадлежат к чрезвычайно воинственному индейскому племени аука. Моя бабушка была аука, а мать — ягуа.

— Короче говоря, здесь ты среди своих…

— Теперь вы знаете правду. Если бы я потребовал, они помогли бы мне. Достаточно мне, например, подбежать вон к той группе воинов и крикнуть, что вы мой враг, и вы станете трупом.

— Ты, Матео, забыл, что я стреляю из револьвера так же метко, как ягуа из духового ружья, — спокойно сказал Смуга.

— Я помню это, — заверил Матео. — Я сказал о моей принадлежности к ягуа, потому что не намерен больше выступать против вас. Простите меня, и я буду верно вам служить.

Смуга посмотрел Матео в глаза. Успокоился, прочтя в них немую просьбу.

— Ты поступил очень легкомысленно, Матео, но, возможно, ты еще не потерял совести. Если подумать, сколько зла и несправедливости можно встретить в Южной Америке, то трудно тебя укорять. Ни я, ни Никсон совсем не хотим твоей смерти. Ты был маленьким винтиком в мощной машине преступления. Если ты по-настоящему раскаялся, если жалеешь о содеянном, то… может быть, мы тебя и простим! Время покажет.

— Спасибо вам, сеньор! Этого мне хватит. Я знаю, что вы простите меня. Теперь идем в лагерь. Скоро начнутся торжества.

Смуга без возражений последовал за метисом. Он подумал, однако, что лучше не надоедать туземцам своим присутствием. Если ягуа пожелают, чтобы белые были на празднике, Тунаи пригласит их. Приглашение было получено очень скоро. Путешественники несколько часов наблюдали за соревнованиями в силе и ловкости между молодыми ягуа. В конце концов восемь победителей были торжественно провозглашены полноправными воинами, после чего последовал приличествующий случаю пир.

В деревушке воцарилось непринужденное веселье. Ягуа шутили и смеялись во время обильного пира, поглощая зажаренных целиком обезьян, морских свинок, муравьедов, черепах и ящериц. На десерт были розданы печенные на горячих углях крупные муравьи и личинки, мед, бананы, дыни и орехи. После еды начались обильные возлияния, быстро замутившие сознание многих ягуа. Увидев это, Смуга и его товарищи поспешили уйти в лагерь.

Смуга и Уилсон до утра стерегли лагерь. Воспользовавшись случаем, Смуга рассказал Уилсону о раскаянии метиса. Они долго советовались, потому что полной уверенности в искренности Матео у них не было. Надо было считаться с изменчивостью настроения у индейцев, к которым принадлежал метис с материнской стороны. Беседуя, они чутко прислушивались к звукам, доносившимся из деревушки. Почти до самого рассвета там не умолкала игра на барабанах и флейтах, чему индейцы ягуа научились у африканских негров. Под эту музыку они танцевали нечто похожее на африканскую самбу. Белые друзья легли спать утром, когда музыка и танцы прекратились.

Однако еще до наступления обеденного времени Тунаи сообщил Смуге, что готов принять его для беседы. Смуга в обществе Матео немедленно направился к Тунаи. Вождь и несколько старейшин племени сидели на поваленных стволах деревьев у порога хижины вождя. Ягуа никогда не садились прямо на землю, опасаясь вредных насекомых. Вождь пригласил гостей сесть рядом с ним. Смуга угостил табаком всех присутствующих. Они набили трубки и курили, сохраняя полное молчание. Следуя местным обычаям, Смуга не спешил начинать беседу. Так прошло несколько долгих минут. Наконец Тунаи заткнул погасшую трубку за пояс, поддерживающий юбку из рафии, и сказал:

— Ты хотел говорить со мной, белый человек. Я готов тебя выслушать.

Медленным движением Смуга спрятал свою трубку и ответил:

— Расскажу тебе сначала об одном обычае белых людей, и ты легче поймешь, почему я решил прибыть к храбрым ягуа. Среди белых есть множество людей, интересующихся всем, что находится на земле, на которой живут разные народы. Но не все могут совершать длительные поездки в неизвестные страны. Поэтому белые люди в своих городах строят специальные дома, в которых собирают различные предметы, облегчающие ознакомление с жизнью и обычаями других людей. Они разбивают также сады и содержат в них животных, собранных со всего света. Я как раз и занимаюсь тем, что собираю разные интересные вещи для таких домов; их у нас называют музеями.

Смуга замолчал и взглянул на Тунаи. Он вспомнил самовольную беседу Томека с австралийцами во время их первого совместного путешествия. Томеку удалось тогда рассеять недоверие австралийских туземцев и уговорить их помочь белым путешественникам в ловле животных. Теперь Смуга повторял опыт Томека.

К удовольствию Смуги, Тунаи совсем не был удивлен его словами. Он внимательно взглянул на Смугу и сказал:

— Да, я знаю, что есть такие люди, как ты. Один из них уже был у нас. Он живет там, на западе, в Икитосе. Сопровождавшие его люди говорили нам, что дома он хранит много вещей, купленных у индейцев, а в саду содержит множество диких животных… У нас он искал военные трофеи^[52].

— Его, видимо, интересовали человеческие головы? — вмешался Смуга.

Тунаи утвердительно кивнул головой, но сразу же насмешливо улыбнулся, говоря:

— Ореджи обманули его. Продали ему головы, взятые с трупов людей, умерших естественной смертью. Другие племена тоже обманывают. Вместо человеческих они продают обезьяньи головы!

— Матео мне сказал, что если я приду к тебе с ним, то ты продашь мне настоящий товар, — сказал Смуга.

— Если ты хочешь купить настоящую человеческую голову, иди к племени уитото, но там будь осторожен. Уитото едят человеческое мясо, а голова белого у них очень ценится, — советовал Тунаи, исподлобья наблюдая за впечатлением, какое его слова оказали на Смугу.

— Мы не намерены идти к уитото. Мы едем отсюда прямо в Икитос, а потом на реку Укаяли.

— Из Икитоса не так далеко до селения племени хибро^[53]. Они носят головы врагов привязанными за волосы к поясам. Знай, что только такие головы — настоящие, — продолжал советовать Тунаи.

— Я тебе говорил, что мы должны плыть по реке Укаяли, — ответил Смуга.

— Один из наших встретил человека, который был в плену у хибаро. Он говорил, что у хибаро будто бы есть уменьшенные головы белых людей. Это очень старинные головы… — соблазнял Смугу Тунаи. — Говорят, что это головы белых, которые первыми прибыли в страну хибаро. Хранятся эти головы у шаманов.

Смуга стал внимательнее прислушиваться к словам Тунаи. Возможно, вождь ягуа не лгал. Смуге приходилось читать о том, что в старинных испанских летописях времен завоевания Южной Америки есть сведения о походе Педро де Альварадо, который со своим отрядом встретил в джунглях охотников за человеческими головами и понес большие потери. Это случилось в 1534 году, вскоре после завоевания внутренней части континента испанским конкистадором^[54] Франсиско Писарро. В то время как Писарро занимался завоеванием Перу, другие конкистадоры организовали ряд походов в легендарное Эльдорадо, то есть Страну золота. Один из отрядов под командованием испанского авантюриста Педро де Альварадо, занимавшийся ранее грабежом земель на юго-востоке Мексики, встретился в бассейне реки Мараньон с жестоким и воинственным племенем хибаро. Оказалось, что хибаро занимаются охотой за человеческими головами. Среди удушливых испарений девственных джунглей испанцы днем и ночью погибали от отравленных стрел воинов, засевших в чаще. Индейцы отрезали убитым испанцам головы и уменьшали их до размеров двух кулаков взрослого мужчины. Так белые люди впервые встретились с индейцами племени хибаро.

Писарро, Франсиско (1471(?) — 1541) — испанский конкистадор, завоеватель империи инков. В 1532 г. пленил вождя инков Атауальпу. В качестве выкупа получил за Атауальпу примерно 6 тонн золота, что до настоящего времени считается самым большим военным трофеем в мировой истории. Однако, несмотря на полученные ценности, приказал казнить вождя инков. В 1535 г. основал город Лиму (ныне — столица Перу). Убит заговорщиками в собственном доме.

Хитрый Тунаи заметил впечатление, произведенное на белого рассказами о племени хибаро. Ободренный этим, он продолжал:

— Если ты собираешь разные предметы индейского быта — иди к хибаро. У них не женщины, а мужчины прядут и ткут материалы и одежду, делают барабаны, копья с наконечниками из человеческой кости, духовые ружья и военные щиты. Женщины делают из глины красивые сосуды, в двойном дне которых спрятаны камешки, стуком отгоняющие злых духов. Все это можешь получить у них за… хорошие винтовки. Огнестрельное оружие лучше подходит для охоты на человека и добычи его головы.

— Я с удовольствием воспользуюсь твоим советом, Тунаи, но у меня очень мало времени, а хибаро обитают в недоступных местах и, кроме того, враждебно относятся к белым людям, — ответил Смуга. — Мы пришли к тебе, потому что мой компадре Матео заверил нас, что ты человек, достойный доверия. Я прошу тебя продать мне одну уменьшенную человеческую голову. Если дашь мне то, что я ищу, получишь карабин новейшей конструкции.

Тунаи прикрыл глаза веками, видимо, для того, чтобы скрыть загоревшийся в них огонек жадности. Он нагнулся к своим советникам и стал шепотом что-то говорить им. Прошло довольно много времени, пока он обратился к Смуге:

— Хорошо, я тебе дам одну такую голову! Пойдем!

Вслед за вождем ягуа Смуга и Матео отправились на окраину деревушки. У костра, тлевшего перед хижиной, построенной на сваях, сидел на подостланных листьях индеец. На горячих углях костра стояли два больших глиняных сосуда, широкие внизу и несколько суженные кверху. В одном сосуде кипела густая жидкость, в другом — подогревался мелкий песок.

Увидев белого, индеец насупил брови, но Тунаи взглядом успокоил его. Прибывшие уселись у костра рядом с индейцем. Смуга достал кисет с табаком. Некоторое время они молча курили. Из сосуда с кипевшей жидкостью бил сильный запах. Было жарко, и Смуга достал носовой платок, чтобы вытереть пот со лба. Он взглянул на Матео. Смуглое лицо метиса посерело, на лбу показались крупные капли пота. Смуга повернулся к вождю Тунаи и тихо спросил:

— Скажи, Тунаи, что за снадобье варит этот человек?

Бесстрастное выражение ни на секунду не сходило с неподвижного лица вождя. Он сидел прямо, словно бронзовое изваяние. Только взглядом из-под прищуренных век внимательно наблюдал за гостями.

— Этот белый — друг компадре Матео, — сказал он гортанным голосом. — Он интересуется уменьшенными человеческими головами врагов. Покажи ему их, чтобы он у себя за Великой Водой мог рассказать о тебе другим…

Индеец взял в руки бамбуковую палку и опустил ее в кипящую жидкость с дурманящим запахом, осторожно помешал и вытянул палку назад. Смуга закрыл глаза, чтобы не смотреть. На конце палки висела кожа, снятая с человеческой головы. Густая жидкость стекала с длинных черных волос.

— Ты интересуешься подробностями индейского быта. Ты друг Матео, поэтому мы разрешаем тебе видеть это. Смотри и запоминай, — говорил Тунаи. — Ныне уже немногие индейцы умеют уменьшать человеческие головы… Сначала из отрезанной головы удаляют кости. Потом вываривают кожу в бульоне из ядовитых растений, чтобы предохранить ее от насекомых. Только после этого начинают операции по уменьшению размеров головы. Кожу много раз набивают горячим песком, отчего она постепенно сокращается в размерах. Искусные мастера умело придают чертам лица соответствующую форму.

Смуга взглянул на молчаливого индейца, сидевшего у костра. Препарирование человеческих голов с одновременным уменьшением их размеров становилось уже редкостью в Южной Америке. Ведь многие воинственные племена полностью погибли, другие нашли убежище в недоступных местах. Смуга внимательно присмотрелся к мрачному художнику. На его пальцах виднелись многочисленные следы ожогов от соприкосновения с горячим песком.

— Спасибо тебе, Тунаи, за интересный рассказ, — сказал Смуга.

— Ты хотел получить от меня одну такую голову. Пойдем, — ответил Тунаи.

Он повел Смугу и Матео в свою хижину. Они вошли в нее по мостику из наклонных бревен.

По одному слову Тунаи присутствовавшие в хижине женщины и дети покинули помещение. Тунаи подошел к месту, где находилась его постель из циновок. Вокруг на столбах было развешано оружие: духовые ружья, луки, копья и щиты. Тунаи медленно показал рукой на потолок хижины.

— Выбирай, раз я тебе обещал! — сказал он тихо.

На одной из балок висело несколько мумий человеческих голов. От дуновения ветерка чуть шевелились длинные черные волосы. Черты лица на мертвых головах не были искажены. Они были похожи на миниатюрные изваяния голов взрослых мужчин. Рот, глаза и шея каждой головы зашиты пальмовыми волокнами, чтобы дух убитого не мог мстить победителю.

Как завороженный смотрел Смуга на одну из голов. От других она отличалась короткими светлыми волосами. Это была голова Джона Никсона. Если бы не длинные тонкие нитки, свисающие с зашитых губ, ее можно было бы принять за отражение лица молодого Никсона в зеркале из уменьшительного стекла.

— Выбирай, — тихо повторил Тунаи.

Смуга медленно повернулся лицом к вождю. Рядом с ним, закрыв руками лицо, стоял Матео. Правая рука Смуги непроизвольно коснулась рукоятки револьвера. Но он постарался совладать с чувствами.

Вождь ягуа проницательно смотрел на него.

— Я сразу догадался, зачем ты пришел к нам, белый человек, — сказал он после длительного молчания. — Ты не хотел, чтобы дух твоего друга, заключенный в его голове, блуждал по индейской хижине. Я тебя понимаю. Дружба ко многому обязывает. Поскольку ты пришел к нам в обществе компадре Матео, ты мог бы сам сказать мне это. Не я убил этого белого. Дарю тебе его голову, и иди с миром.

Примечания

47

«Табак» на языке ягуа.

48

«Соль» на языке ягуа.

49

Добрый день, кум (португ.).

50

Добрый день (исп.).

51

Кураре — яд, добываемый из корней и молодых побегов некоторых южноамериканских растений рода стрихнос (Strychnos), например стрихнос ядоносный, а также вытяжки из корней растения рода циссус. Южноамериканские индейцы применяют кураре для отравления стрел.

52

Речь идет о докторе Харви Басслере (1883–1950), американце германского происхождения, который, по-видимому, в 1920–1935 годах по поручению компании «Стандарт ойл» руководил поисками нефти в Перу. Одновременно он изучал природу Перу и население страны. Его библиотека, состоящая из книг, посвященных Южной Америке, насчитывала 32 000 томов. У себя дома он собрал огромную коллекцию флоры и предметов этнографии, которой не постыдился бы даже крупный музей. В саду содержал довольно большой зверинец. Его исследовательские экспедиции простирались от Мадре-де-Дьос (Колумбия) до истоков Путумайо (на границе Колумбии и Перу) и от реки Жавари (Бразилия) до верховий реки Мараньон (Перу). Многие ученые и писатели, интересовавшиеся Перу, охотно пользовались советами Басслера.

53

Существование этого племени было подтверждено вторично только лишь в 1948 году, когда в горах Эквадора стали строить аэродромы на землях племени хибаро. Это племя обитает к северу от реки Мараньон и частично в Перу. Племя насчитывает около 15 000 человек. Под строительство своих деревушек отводят возвышенные, удобные для обороны места. Живут в длинных общинных домах, в которых один конец занимают мужчины, а второй — женщины. Занимаются сельским хозяйством, охотой и рыбной ловлей. При обработке земли придерживаются особого ритуала: во время посева раскрашивают тела в разные цвета, надевают специальную одежду, молятся богине земли, Нунгуи, совершают ритуальные танцы. Табак в качестве священного зелья могут сеять и собирать только мужчины. Идя на охоту, раскрашивают тела в красный цвет и сыпят себе и собакам в глаза «магический перец», что якобы облегчает охоту. Арсенал состоит из духовых ружей, копий, луков и стрел. Во время племенных церемоний раскрашивают тела в красный и черный цвета, перед молениями красят зубы в черный цвет. Шаманы этого племени знают много противоядий и целебных растений.

54

Конкистадор — в XV–XVI веках испанский или португальский дворянин, участник конкисты — завоевания Америки.