Томек в Гран-Чако

Альфред Шклярский

После неудачной попытки вызволить Яна Смугу из плена индейцев-кампа Томек и его товарищи спешно готовят новую спасательную экспедицию. Пожертвовав своей свободой и оставшись в поселении индейцев ради побега друзей, Смуга и капитан Новицкий пообещали юноше встретиться с ним через пару месяцев близ северной границы Боливии. Вот только, кажется, сама судьба против их воссоединения: сначала восстание кампа в Монтанье вынудило Вильмовского-младшего и остальных участников группы отказаться от короткого маршрута, а затем карты им спутала революция в Боливии. Чтобы как можно скорее добраться до условленного места, Томек решается повести экспедицию через Гран-Чако – таинственный край, который уже долгое время остается неизведанным. По легенде, там проживают свободные индейские племена и беда ждет любого белого человека, осмелившегося вторгнуться на их земли… Но разве Томек может отступить, когда на кону стоит жизнь дорогих ему людей? На историях о бесстрашном Томеке Вильмовском, вышедших из-под пера польского писателя Альфреда Шклярского, выросло не одно поколение юных любителей книг. Перед вами новый перевод восьмого романа из этого цикла – «Томек в Гран-Чако», который был дополнен интересными и познавательными научно-популярными справками. Замечательные иллюстрации к книге создал художник Владимир Канивец. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

VII

В джунглях Амазонии

Лодка неспешно плыла вдоль правого, лежавшего в тени берега. Новицкий и Смуга напряженно всматривались в нависавшую над ними плотную зелень, лавировали среди торчавших из-под воды сплетенных клубками корней. Какое-то время спустя они заметили бухточку у высокого берега. Подмытое течением дерево нависало над самой водой, касаясь ее кроной. Лишь благодаря мощным корням, крепко вросшим в берег, и лианам, которые, подобно канатам, оплели растущих вблизи лесных великанов, дерево не рухнуло в воду.

— Мечта, а не пристань! — обрадовался Новицкий. — Лодку укроем в густых ветвях, а сами отдохнем на берегу.

— Верно говоришь, надо переждать жару и отдохнуть, — не стал возражать Смуга. — Только смотри, Тадек, ни единой веточки не сломай — индейцы тут же заметят!

Лодка вошла в гущу ветвей. Пока Новицкий привязывал ее, Смуга взобрался на наклонившееся дерево. Сразу же завизжали встревоженные обезьяны, запищали и захлопали крыльями птицы. Смуга сел на ствол:

— Подай мне штуцеры и мешки!

Новицкий поднялся к нему, и оба перебрались на ярко освещенный берег. Почти к самой кромке воды подступала густая чащоба, не позволявшая войти в лес. Пальмы с пышными кронами, колючий бамбук, который можно найти только в Южной Америке, тростник, буйно разросшиеся кусты и высокие травы — все это составляло грозное преддверие джунглей. И лишь в отдалении лес чуть редел^[27]. В тени высоких палисандров и американских кедров царила сырая прохлада. Солнечные лучи изредка проникали сюда через плотный свод из лиан и вьюнков, высоко над землей оплетавших кроны деревьев. Одни лианы тянулись к солнцу, другие свисали с зеленого потолка к земле фантастическими ажурными гирляндами, расцвеченными яркими чашечками цветов. Высокие деревья росли поодиночке, иногда парами и небольшими группами. Порой среди них попадался величавый гигант, представлявший собой отдельный мир.

Смуга и Новицкий внимательно осматривали этот мрачный, влажный, угрюмый лес, ревностно оберегающий свои несметные богатства. Здесь встречалось ценнейшее черное дерево, росли каучуковые деревья, а также хлебное, гуттаперчевое, лаковое, коричное, фиговое деревья, железное дерево^[28] с прочной древесиной, которая не поддается обычному топору. Были и такие деревья, части которых обладают лечебными свойствами и используются в пищу, а также растения с ядовитыми плодами и млечным соком, способными ослепить и даже убить.

В джунглях царил вечный закон жизни и смерти. Деревья разрастались, тянулись к солнцу и, состарившись, падали. Замшелые упавшие стволы образовывали непреодолимые преграды. Повсюду были заметны следы ураганов — деревья, вырванные с корнем нечеловеческой силой, висели между других деревьев, густо оплетенных лианами, которые не давали им упасть на землю. Сквозь толстые корни и сломанные ветви пробивались папоротники и травы, целебные свойства которых знали и использовали индейские шаманы. В избытке произрастали ядовитые и хищные растения. В воздухе висел густой одуряющий ванильный аромат орхидей, перемешанный с гнилостным смрадом погибших растений.

Смуга и Новицкий осторожно пробирались через чащу, стараясь не оставлять следов. Кроме шаловливых обезьянок и щебечущих птиц, они не видели, да и не слышали других животных. Но это ничего не значило, поскольку звери, ведущие ночной образ жизни, отсыпались в норах, а дневные при малейшем шорохе бесшумно и незаметно исчезали. В чащах скрывались ядовитые змеи, докучливые насекомые и разного рода кровососы.

Смуга заметил отдельно стоящее высокое дерево. С его раскидистой кроны свисали лианы, ограждая исполина от других растений.

— Тут мы и остановимся, — объявил он, указывая на дерево.

— Место для нас подходящее, — согласился Новицкий. Его голос звучал странно, приглушенно, словно он находился в храме. И действительно, толстые стволы напоминали величественные колонны соборов, а дурманящие ароматы — запах ладана. — Ах ты, акула тебя проглоти, ну и деревце ты выбрал!

— Это ты точно подметил, капитан! — подхватил Смуга. — Не кто-нибудь, а сам Гумбольдт считал его гениальным творением тропической природы. Это бертолеция, бразильский орех^[29]. Не приходилось пробовать?

— Приходилось, разумеется, только Томек говорил, что это не орехи, а семена.

— И был прав, — согласился Смуга. — Но для нас куда важнее, что их можно есть сырыми. Перед уходом нужно будет их собрать. И еще, капитан: не садись на землю!

— Да помню я, помню! Тут везде человека подкарауливает какая-нибудь дрянь! Давай-ка на пару часиков подвесим гамаки. Деревьев здесь полно, есть из чего выбрать!

Тут Новицкий внезапно замер. Где-то поблизости послышалось несколько ударов, словно стучали молотом по наковальне. Звуки стихли, но вскоре возобновились.

Правая рука Новицкого легла на рукоять кольта. Он взглянул на Смугу, но тот спокойно прислушивался к этим непонятным звукам, разглядывая ветви ближайших деревьев. Новицкий замер на месте как вкопанный.

Гумбольдт, Фридрих Вильгельм Генрих Александр фон (1769–1859) — немецкий натуралист, географ, путешественник. Один из основателей географии как науки. В 1799–1804 гг. проводил научные исследования на территории испанских колоний в Северной и Южной Америке. Результатом этой работы стали обширные геологические, геодезические и картографические данные, крупные зоологические и ботанические коллекции (около 1800 неизвестных ранее видов растений); описание климата, морских течений, памятников, быта и политического состояния посещенных стран. Материалы экспедиции составили грандиозный 30-томный труд «Путешествие в равноденственные области Нового Света в 1799–1804 годах». Работу Гумбольдта и его сотрудников называют вторым научным открытием Америки.

Удары молотом повторились в третий раз. Смуга вытянул руку, будто желая что-то показать товарищу. Новицкий проследил взглядом — неподалеку на ветке сидела белая птица с зеленым подгрудком, черным клювом и бурыми лапами. Ее длина от клюва до хвоста не превышала двадцати пяти сантиметров. Птица подняла голову, и раздалось знакомое постукивание и удары по наковальне. Трепеща крыльями, рядом с ней присела оливково-зеленая самочка с темно-зеленой головой и желтым брюшком.

— А, кит тебя слопай! — ошарашенно пробормотал Новицкий. — А я-то подумал, тут где-то по соседству кузница.

И вновь зазвучали удары металла о металл, им эхом вторили удары по наковальне. Судя по всему, этих странных птиц было здесь более чем достаточно. Странные, необычные звуки зачаровывали, напоминая громкий перезвон колокольчиков…

— Что это за чудны́е птахи? — поинтересовался явно заинтригованный Новицкий.

— Это котинги^[30], — объяснил Смуга. — Известно о них мало, потому что они очень пугливые и живут в верхних ярусах леса. Вот уже их и нет!

Котинги стаей вспорхнули с деревьев и пропали в чаще. Смуга с Новицким вернулись к развешиванию гамаков.

— Надо бы перекусить перед отдыхом. В пузе бурчит, — вздохнул Новицкий. — Вроде ты говорил, у тебя вяленая рыба есть…

— Есть. Но лучше пока что поберечь наши скудные запасы, — предупредил Смуга. — В джунглях следует жить по примеру индейцев. Они приспособились к здешним условиям.

— Золотые слова, — согласился Новицкий. — С волками жить — по-волчьи выть.

— Ну тогда не побрезгуй индейским деликатесом. Его здесь сколько угодно.

— Наверняка какая-нибудь гадость, но ты же знаешь, я человек непривередливый, — напомнил Смуге Новицкий. — Это ты морщился, когда мы пили масато, а я сейчас с удовольствием глотнул бы его.

— Ну, раз так, поищем в кладовке, — сказал Смуга, простукивая гниющие стволы поваленных деревьев.

— Уж не трухой ли ты меня накормить хочешь? — недоверчиво спросил Новицкий.

— Можешь быть спокоен, — ответил Смуга. — Дай-ка лучше нож.

Он склонился над толстым замшелым бревном. Отрезал широкую полосу коры, отодрал ее от ствола. Под ней было множество дырочек. Из одной такой дырочки он извлек жирную личинку кремового цвета, очень похожую на шелкопряда. Оторвал ей голову и, мельком взглянув на своего приятеля, выдавил из личинки себе в рот густую беловатую жидкость. Облизнувшись, предложил Новицкому:

— Чего ждешь, капитан, угощайся!

— Ты что же, червяками меня потчевать вздумал? — недовольно спросил Новицкий. — Прямо как в Азии, там меня один китаец угощал засахаренными пиявками. Ну, видимо, здесь, в Америке, можно разнообразия ради попробовать и червяков. Как же они называются?

— Личинки короеда. Обитают в гниющих стволах деревьев, прогрызают в них ходы, — объяснил Смуга. — Нет, правда, они очень даже ничего на вкус, попробуй!

Новицкий неторопливо вытащил из дырочки довольно крупную толстую личинку, зажмурившись, проглотил дарованный природой «деликатес». Его настороженность вмиг как рукой сняло. Он тут же потянулся за следующей личинкой.

— Ну, капитан, и как тебе? — хитровато осведомился Смуга.

— В целом нормально. Напоминает кокосовое молоко или даже топленое масло. Червячок-то сытный — у меня и желудок успокоился.

— Индейцы считают личинок короеда питательным продуктом и в первую очередь дают его вождям и старикам, — пояснил Смуга.

— Сколько стран, столько и обычаев, — назидательно проговорил Новицкий. — Я слышал, дикари в джунглях поедают все, что движется. Термитов, муравьев, саранчу, пресмыкающихся и — не поверишь — даже вшей. Но сам я никогда в жизни не мог представить, что буду уминать червяков за обе щеки.

— Эти бедняги считают, что любой дар богов всегда на пользу, — сказал Смуга. — Самый страшный враг человека — голод.

— Не спорю, не спорю, но все же это слишком — считать червяков деликатесом! Представляю себе, как высказался бы мой папаша дома, на Повислье, если б ему преподнесли на обед такой тропический деликатес, а мои старики, да и я вместе с ними, — не из богатеев. По мне, нет ничего лучше, чем добрая свиная отбивная с кислой капустой, а запивать ее не иначе как ямайским ромом!

— Я тоже могу себе представить, что бы он сказал! — расхохотался Смуга. — Ну ладно, пора прилечь. Ближе к вечеру надо будет сниматься с места. Но я должен тебе рассказать, как перед побегом я ходил за вещами.

— Как раз хотел тебя расспросить, — оживился Новицкий. — Давай рассказывай, как это ты отхватил кольты и золото, а я пока пожую этих твоих червячков.

Смуга помолчал, словно размышляя, а затем заговорил:

— Как тебе известно, кампа согласились, чтобы я прогуливался по этим руинам. Времени у меня было предостаточно, поэтому я сумел пронюхать кое-что такое, что и не всем кампа известно.

— Потайные ходы и переходы? — вставил Новицкий.

— Не только, капитан!

Явно заинтересованный, Новицкий оставил в покое личинок и не удержался от восклицания:

— Ну и ну! И что же ты там пронюхал?

— В замаскированных подземельях я обнаружил гробницы инков и сокровищницу, а в ней — все, что они спрятали от грабителей-испанцев.

Лицо Новицкого застыло. Он не сразу обрел дар речи. Наконец сдавленным голосом спросил:

— Ты рассказал об этом нашему молодняку?

— Одному только Томеку. Я показал ему гробницы и сокровищницу.

— А он что? Что он сказал?

— Сказал, над этими богатствами тяготеет проклятие — кровь зверски убитых инков. Он наотрез отказался брать что-нибудь из них. Мы решили, что об этом открытии вообще никому не скажем.

Растроганный до глубины души, Новицкий зарделся:

— Ах ты, мальчишечка мой родной! Ни на минуту не сомневался — он так и поступит. Уж я-то его знаю!

— Признаюсь, я был того же мнения о нем, — произнес Смуга.

— Так зачем же ты надумал показать Томеку эти сокровища?

— Видишь ли, Томек признался, что ты решил продать подаренную тебе индийской махарани яхту, только бы раздобыть деньги для моего спасения. А я знал, что для тебя значит эта яхта, ну и…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

27

Южная Америка поражает удивительным богатством флоры, однако разные части материка сильно различаются по характеру растительности. Участки земной поверхности с одинаковым климатом, рельефом, почвами, водами, растительным и животным миром называются природными зонами. Материк Южная Америка разделяется на следующие природные зоны. 1. Сельва (или гилея) — влажные вечнозеленые экваториальные леса бассейна Амазонки и Ориноко, причем на Амазонской низменности выделяют три главных типа сельвы. Игапо — бразильское название влажных заболоченных лесов низкой поймы Амазонии, затопляемой в течение длительного времени. Типичные растения — вечнозеленое дерево имбауба (цекропия) (Cecropia parensis) и пальмы. Варзея — влажные леса, растущие на более возвышенных участках, которые вода заливает лишь во время сильных паводков. В отличие от игапо, леса варзеи имеют более богатый видовой состав. В них произрастает пау-бразил (Caesalpinia echinata), от которого и происходит название Бразилия. Его также называют фернамбуковым деревом или цезальпинией. Эте (терра фирме, гуасу) — вечнозеленые многоярусные влажные леса, покрывающие незатопляемые равнинные пространства Амазонии. В этой природной зоне растут каучуковые деревья. 2. Горные субтропические леса на восточных склонах Анд, где произрастают вечнозеленые и листопадные породы деревьев. 3. Алту-да-серра — горный светлый лес Восточной Бразилии, где в сухой сезон года деревья сбрасывают листву. 4. Мангровые леса — вечнозеленые лиственные леса, произрастающие в приливно-отливной полосе морских побережий и устьев рек в местах, защищенных от волн рифами или островами. Занимают прибрежную полосу приатлантической части Южной Америки до 28-го градуса южной широты. В этих лесах господствует красный мангр. 5. Кампос — преимущественно злаковая саванна, в которой редко идут дожди. Характерные растения — акации, разнообразные кактусы и папоротники. 6. Каатинга — природная зона, расположенная на северо-востоке Бразильского плоскогорья. Представляет собой крайне сухой листопадный лес или полупустынное тропическое редколесье, почти лишенное травянистого покрова, с низкорослыми деревьями и кустарниками, в частности мимозовыми. 7. Чако — светлые леса паркового типа, заросли либо травянистая саванна, протянувшаяся на юг от природной зоны кампос в Северной Аргентине, Боливии, Парагвае и Юго-Западной Бразилии. Здесь растет рожковое дерево (Ceratōnia silīqua), индейцы называют его альгарробо, а также знаменитое кебрачо (квебрахо или квебрачо) — так называются три вида субтропических деревьев, древесина которых очень плотная и тяжелая. 8. Льянос — разновидность саванн Южной Америки. Находятся на левобережье реки Ориноко, побережье Карибского моря и в бассейне реки Маморе. Различают низкие льянос — высокотравные саванны с густым, в основном злаковым покровом и высокие льянос — с преобладанием кустарников и редколесий. 9. Высокогорная растительность Анд делится на пять типов: сеха — высокогорные леса и заросли; халка — высокогорные тропические злаковые степи на восточных склонах Анд в Перу между 4 — и 18-м градусом южной широты; парамо — влажные высокогорные луга в Колумбии и Эквадоре; пуна — растительность полупустынь и пустынь в Перу, Боливии и Чили на высотах 3500–4600 м между 14-м и 28-м градусом южной широты; лома — характерная пустынная и полупустынная растительность западных склонов Анд, рост и развитие которых возможны только благодаря гаруа — мельчайшей мороси из тумана, единственному источнику влаги. 10. Субтропические леса Восточной Бразилии, где преобладают араукарии. 11. Гемигилея (от греч. hēmi — «полу-» и hýlē — «лес»), то есть полугилея — влажный вечнозеленый смешанный лес. Смешанные высокоствольные горные леса восточных склонов Анд центральной части Чили и Западной Аргентины. 12. Монте — светлый лес паркового типа Северо-Западной Аргентины. 13. Пампа — степи на равнинах Аргентины и Уругвая, где почти не встречаются деревья и кусты (очень напоминают североамериканскую прерию). В настоящее время распаханы или используются под пастбища. 14. Месета — сухая солончаковая полупустынная растительность южнее Риу-Негру и до Огненной Земли, занимающая огромные пространства Патагонии. 15. Субантарктические хвойные либо лиственные леса Южных Анд (преобладают араукарии, лиственницы и кедры).

28

Древесина железного дерева настолько тверда, что срубить его можно лишь в прохладные утренние часы, так как при температуре 30 градусов и выше острие топора гнется при рубке.

29

Бертолеция, или бразильский орех (Bertholletia), произрастает в лесах Бразилии, Гайане, Венесуэле, Восточной Колумбии, Восточном Перу и Восточной Боливии. Достигает высоты 30–45 м. Плоды этого дерева представляют собой коробочку, где помещается от 8 до 24 семян треугольной формы длиной до 5 см, съедобных и в сыром виде. В ботаническом смысле это семена, а не орехи, как их ошибочно называют. При созревании коробочка лопается, и семена выпадают. Их употребляют в пищу — выдавливают из них масло, содержание которого доходит до 65 %. Из недозрелых плодов индейцы изготовляют горшочки и чашки. Древесина бертолеции плотная и прочная.

30

Судя по описанию, друзья увидели гологорлого звонаря (Procnias nudicollis), птицу из семейства котинговых (Cotingidae) отряда воробьиных. В семействе насчитывается 25 родов и 66 видов. Некоторые котинги способны издавать необычные для птиц звуки, напоминающие звон колокола, стук, скрежет и т. п. Встречаются в субтропиках Центральной и Южной Америки на верхних уровнях тенистых лесов, особенно в горных местностях. — Примеч. ред.