Многогранник

Альманах, 2023

Этот сборник произведений современных авторов – иллюстрация нашей жизни. Словно разноцветный кристалл, отображает он грани людских будней и праздников, рассказывает о прекрасных порывах души и неприглядных сторонах бытия. Произвольно чередуясь, разножанровые стихи и проза создают причудливую геометрическую фигуру с выверенными самой Вселенной гранями. В ней есть место простому и сложному, светлому и темному, грустному и забавному. Каждый писатель – это неповторимая, сияющая частица огромной призмы, сквозь которую мы пропускаем наши речи, эмоции и размышления. А долг и счастье писателя – в поиске вечных истин: в чем смысл жизни, что такое любовь, для чего нужна совесть? Поищем ответы вместе…

Ольга Вологодская

Зазеркалье

Закрываю спокойно страницы

Неоконченного романа.

Вспоминаю зачем-то Алису

Из таинственного Зазеркалья.

Заблужусь в непонятных раздумьях,

Среди ночи проснусь внезапно:

«Вдруг Алиса была безумной?

И привиделся ей чудный Шляпник…»

Под луной раскидаю руны,

Серебром покрывая душу.

Капитаном бы стать на шхуне,

Навсегда покидая сушу.

Бьется парус в моих страницах,

Бродит странник в подлунном мире,

Мне бы стать на мгновенье Алисой

И понять — почему позабыла?

Стихи поэта

Мои стихи не для тебя —

Они для той, что шла по кругу

И уходила, не любя,

Врываясь в сердце снежной вьюгой.

Мои стихи для той одной,

Что возвращалась и любила —

Среди проклятий и потерь

Не научившись ненавидеть.

Как оседлать комбайн

Моему сыну

Мой дорогой мальчик!

Вчера получила письмо и вместе с тобой радуюсь, переживаю и сомневаюсь. Говоришь, вам дали первое задание — написать эссе «Как я вижу себя в литературе?»

Ну, понеслось, родной! Ты не представляешь, какой ловкий капкан приготовили новобранцам те, кто двадцать-тридцать лет назад сам ломал голову над подобным вопросом, ощущая себя поочередно то неизвестным никому еще гением, то полным идиотом, сродни тому самому, что у Достоевского. Будь я сейчас на твоем месте, выдохнула им в лицо — ну конечно, Наполеоном! Или прикинулась этакой скромной монашкой, прикрывшей серой одеждой все тайфуны и ураганы, готовые снести целый мир, когда того никто не ожидает.

Но не стоит учиться, мой милый мальчуган, у меня, и даже не у преподавателей, которых ты должен ценить и слушать, а у кого — не сомневаюсь, догадаешься сам. Однако я не могу не помочь.

С чего же мне начать? Когда не знаешь — начинай с начала либо с конца. Не вижу другого выхода, как начать с конца 20-го столетия.

Золотистое, рыжеватого оттенка, с едва уловимым запахом разгоряченной соломы и будущего, еще не испеченного хлеба бесконечное поле, в котором так легко заблудиться маленькой девочке. Поспевающая рожь, чьи растолстевшие за лето колосья уже не стремятся к солнцу, а величаво, нехотя клонятся к земле, где меж упругих густых стеблей перешептываются голубоглазые васильки, наблюдает за тем, как те один за другим сплетаются в венок, чтобы увенчать русую головку шестилетней принцессы.

И когда принцессе исполняется одиннадцать, сочинение на тему «Кем я хочу стать?» кажется слишком простым: конечно же, комбайнером!

Чтобы ехать на этаком огромном, этаком могучем комбайне, а перед тобой бескрайнее золотое поле и ты, только ты решаешь его судьбу. А потом, проходя мимо магазина, откуда разливается запах горячего хлеба, понимать, что это благодаря тебе, и хлеба на полках магазина так много, что не нужно стоять в очереди несколько часов за положенной каждому и кем-то определенной нормой черного хлеба.

Учительница зачитывает сочинение вслух всему классу, предварительно поставив размашистую пятерку с тремя плюсами, отчего их хозяйка с горящими щеками пытается пробурить взглядом дыру в деревянном полу деревянной школы, дабы провалиться сквозь нее подальше от перемигивающихся одноклассников.

Спустя год принцесса видит, как ее кумир — сосед дядя Вася, комбайнер, — кляня родными и неродными матерями всех бригадиров и начальников, что живут на этом свете, но не могут вовремя привезти нужную запчасть, что-то крутит, вертит в железном красавце-комбайне, за что-то бьет его кувалдой, а дяди-Васины лицо и руки при этом лоснятся черным цветом от некоего мазута и совсем не благоухают.

И мечта растаяла в надвигающихся грозовых облаках.

То был первый урок. Есть мечта. А есть правда жизни. Но без мечты человеку, как птице без крыльев, ведь так, мой дорогой мальчик?.. И новая мечта замаячила на горизонте. И когда пришла пора ее осуществить, правда жизни потребовала знаний математики, которых в голове повзрослевшей принцессы не оказалось. Вступительные экзамены провалены, мечта растаяла в тумане Балтийского моря.

И тут началось самое интересное. А не написать ли мне роман?.. О, это будет шедевр, такого еще никто не создавал. Исписав, измарав, а затем изорвав десяток страниц, предварительно прожив со своими героями пару месяцев, вступив в свое совершеннолетие, принцесса напрочь забывает о посетившей ее взбалмошной идее. Если верить Платону, возможно, эти несчастные, созданные по ошибке образы и сегодня блуждают в далеких мирах, не находя выхода из бесконечных лабиринтов.

Ну право, мой мальчик, какой здравомыслящий человек, а тем более молодая девушка, станет заниматься этим писательством? Сошедшие малость с ума — возможно, но не мы, умные, которым не к лицу этакое вытворять.

Юная принцесса оставляет мечты стать королевой и становится матерью — заботливой, счастливой, любящей, как и положено любой матери.

Первенец подрастает и требует перед сном сказку. Толстый сборник русских народных застопорился на середине, когда дело дошло до Ивана — крестьянского сына и Чуда-юда двенадцатиголового.

Через пару недель книга не требуется, Чудо-юдо мамой выучено наизусть.

Младшенький требует сказку, но чтения не признает. Книги отлетают прочь с первых же строчек. Мама припоминает старые сказки, но после первых же слов требование: «Нет, придумай сама». «Это я сама», — решается мама солгать. «Нет, это не твоя сказка», — возражает маленький сын. (И откуда он знает?.. он же не слышал ни одной.)

Через год придуманных сказок становится столько, что сын требует: «Напиши книгу, хочу, чтобы все читали твои сказки».

Конец ознакомительного фрагмента.