Альманах «Истоки». Выпуск 12
Двенадцатый выпуск альманаха «Истоки» 2019–2020 «совпал» со многими знаменательными датами: 220 лет со дня рождения А. Пушкина, 140 лет со дня рождения А. Блока, 75-летие Великой Победы. Радует широкая «география» альманаха: его участники поэты и прозаики Мо-сквы, Петербурга, Калуги, Алтая, Дагестана и даже один автор из США. Замечательные, исполненные оптимизма эссе И. Егоровой-Нерли, открывающие альманах, утверждают, что Пушкин и Блок неразрывны – это концепция её изящной графики – иллюстраций к альманаху. Свежо и проникновенно звучат голоса современных поэтов, обращённых к памяти наших литературных корифеев. Эссе Валерии Шубиной, как бы косвенно касаясь пушкинской темы, погружает нас в пушкинское время, заряжает его аурой и уводит к истокам «Пиковой дамы»… Обширный раздел альманаха посвящён 75-летию Великой Победы, выстраданная память поколений – стихи, проза, отрывки воспоминаний. Авторы, в большинстве своём, дети фронтовиков. Нельзя не остановиться на новой поэтической книге Е. Славороссовой «Москов-ские сны», завораживающей точностью и одухотворённостью городских зарисовок. Мужественны и человечны рассказы А. Кебадзе, посвящённые афганской теме. Блистательные эссе О. Наровчатовой создают неповторимые портреты Людей арены. Выразительны графические работы А. Кебадзе.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Альманах «Истоки». Выпуск 12 предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Поэзия
Ирэна Сергеева
Стихи о Пушкине
В ночь! Прочь от первых поцелуев,
от непорочных лет лицейских!
Фонтанка. Театр. Мост Поцелуев…
Коломна… Снег… Мост Полицейский…
Нет, нет и нет! Ещё не этот —
январь шагов твоих последних!
Не тот! Не этот. И не этот…
А кто стихов твоих наследник?..
Полюбить лицеиста — не думать
о судьбе его и о стихах…
Шёлк волос его — счастье в руках,
одуванчик, так хочется дунуть,
но от невского ветра сберечь
прелесть, юность, свободную речь.
Этот кот уже учёный,
по цепи не ходит он…
А народ, хотя крещёный,
сказки любит, сладкий сон…
Александр Сергеевич Пушкин,
наш любимейший поэт,
знал, почто стреляли пушки,
ошибался, чаще — нет…
И суда на это нет.
Алеко
В таборе Пушкина
наверняка, называли,
как своего, Алеко
Смотрел коня он на базаре.
Пришли — прослышали о нём —
цыгане: «Одари нас, барин,
тебе и спляшем и споём».
И в таборе, в степи молдавской,
кудряво-смуглый, как цыган,
он чудной любовался пляской,
от бубна и от пенья пьян.
И отдал деньги — всё, что было,
и жадно повторял напев,
и полюбил с мгновенной силой
одну из огнеоких дев.
Но вот луна уже сменилась.
В ночи у дымного костра,
иной любовью сердце билось,
прося бумаги и пера.
Ему повеял ветер века,
По-русски боль пронзила грудь…
И поняли: «Прощай, Алеко!
Иди один, твой долог путь».
Юрий Влодов
Сюжеты о Пушкине
Светильники… Гербы…
Ночные менуэты…
Осенняя земля, —
Что вечная ладья!..
Как Вечные Жиды
Курчавятся поэты,
Как вечный идол, прям
Земных затей судья.
«Ужо вам, писаря!
Арапы! Графоманы!..»
В стеклянной тишине:
«К барьеру, певчий трус!!»
Сквозь долгие снега
И длинные туманы —
Рабочий звон курка
И пристальное: «Ну-с!..».
Как вечные рабы
Курчавятся поэты.
Как вечный идол, прав
Земных забав судья!
Светильники. Гробы.
Ночные менуэты…
А зимняя земля, —
Что вечная ладья!
Весенняя земля…
Но где-то в чужедальней
Степи моей родной —
Над бренною душой —
Играет мой кузнец
С огромной наковальней…
О, сладостный кузнец,
Поэта брат меньшой!
О, балы мои далёкие!
Колокольца снежный звон!
Неопознанные локоны
В бликах ёлочных окон…
Зажигали свечи чистые…
Заполняли синевой…
Полонезами лучистыми
Плыли зимы над Невой.
И на санные излучины —
В запах милый, меховой —
Опускался кто-то мученый
С эфиопской головой…
И взлетали галки снежные
Из-под санного ножа!
И была метель мятежная
Оглушительно свежа!
Светлело, а гусиное перо
Резвилось, как младенец неразумный,
И глаз косил безбожно и хитро
На этот мир — застенчивый, но шумный.
Пищала птаха, тихо зрел ранет,
Сварливый клён под окнами возился…
«Ужо тебе!» — воскликнул вдруг поэт,
И кулаком чернильным погрозился.
«Ужо тебе!» — и весело со лба
Смахнул волос воинственную смуту…
Не знала Русь, что вся её судьба
Решалась в эту самую минуту.
Монарх изрек:
«Что всуе Смерть?..
Палач — для этикету…».
И пояснил:
«Всё должно сметь!»
И подмигнул поэту.
И прояснил: «Нам жизнь дана
На вящую удачу!
А тут альбом: «Взойдет она…»
Сей стих подобен плачу!..
Уж коли глиняный колосс —
Не место быть страданью…»
И кольца пушкинских волос
Взъерошил нервной дланью…
Басы опробовала медь,
И отпрыск Ганнибала
Вскочил с колен!
Забыл про смерть!
И ждал ночного бала…
На тебя за неделю четыре доноса! —
Потерпи, — за талант, за стихи…
Бенкендорф не донёс табакерку до носа,
Оглушительно гаркнул: «Апчхи!»
Пушкин взвился, ощерился, фалды трубой!
Побелел негритянской тягучей губой:
— Как? Чтоб склочная бездарь поэтов чернила?! —
Разгоню, как помойных ворон!
Самой белой бумаги! Перо и чернила!
Покупайте их оптом, барон!
Слетают листья с Болдинского сада,
И свист синицы за душу берёт.
А в голубых глазах у Александра
Неяркое свечение берёз.
Суров арап великого Петра!
А внуку — только детские забавы…
Он засмеётся белыми зубами
Под лёгкий скрип гусиного пера.
«Ребятушки! Один у вас отец!..»
И на крыльце — Пугач в татарской бурке…
А на балах, в гранитном Петербурге
Позванивает шпорами Дантес…
На сотни вёрст глухой и гулкий лес…
Тебя, Россия, твой изгнанник пишет…
Вот он умолк… А, может быть, он слышит
Прощальный крик гусей из-под небес?!..
Она все ближе — тёплая зима,
Где выстрелы, как детские хлопушки,
Где в синий снег падёт руками Пушкин,
И из-под рук вдруг вырвется земля…
И Натали доложат: «Он убит».
Ей кто-то скажет: «Вы теперь свободны».
И с белых плеч сорвется мех соболий,
И медальон на шее задрожит.
Пробьётся луч весенний, золотой.
И будут бить на празднике из пушки.
И только под Михайловским, в церквушке,
Звонарь встревожит колокол литой…
Ну, а пока — туманная пора.
Всё в липкой паутине бабье лето.
И небо — в голубых глазах поэта!
И нервный скрип гусиного пера…
Под чугунным небосводом,
Над крестьянским Чёрным бродом,
Где болотом пахнет муть,
Где ночами лезет жуть,
Над безвинной русской кровью,
Над захарканной любовью
Пушкин плачет у ольхи:
Жизни нет, а что — стихи?!..
Порвал с двусмысленным признаньем, —
С глухим, докучливым дознаньем,
Встал на победном рубеже!
И врач-пруссак следит со знаньем
За полыхающим сознаньем
Поэта — мёртвого уже…
Сюжеты о Блоке
Слепые силуэты Петрограда…
Густой туман, как дым пороховой…
А он поник белесой головой
Над столиком трактира «Эльдорадо».
Совсем не «Эльдорадо»… Нет, не то…
Пульсирует заточенная жилка.
Роняет блики смрадная коптилка
На чёрное старинное пальто.
Шарманка задыхается за дверью,
Надсадно и застуженно сипит…
И деревяшка адская скрипит.
И чья-то рожа смотрит в окна зверем…
Его рука немыслимо бела,
Нет, он не спит, он только стиснул веки.
Как трудно быть мужчиной в этом веке,
Когда зовут в ночи колокола!
А над кабацкой стойкой Незнакомка
Кокоткой размалёванной грустит…
А он — руками белыми хрустит…
А он смеётся коротко и ломко…
Потом встаёт и падает стакан,
И он ногой ступает на осколки.
И сразу в грудь ударит ветер колкий,
И двинется над городом туман.
Он у мальчишки спросит папиросы,
А впереди — неясные, как сны,
Горят в тумане красные костры,
Шагают гулко красные матросы.
Дежурной улыбкой лучится
С кого-то срисованный бог.
И мечется огненной птицей
За тёмными окнами Блок.
Он светлые видит аллеи…
Он слышит волшебный рояль…
Воздушное платье алеет…
Пугливо взлетает вуаль…
А тот, волосатый и дикий,
За Музой шагнёт в листопад…
И Муза с глазами Юдифи
Лицо запрокинет назад…
Срастаются намертво брови.
Крылатая тень на стене.
Нелепо расплющенный профиль
На тонком холодном стекле.
Сергей Телюк
Воспоминание о Захарове[1]
То чудится тебе… А. С. Пушкин
Светает. Тихо за окном.
Ещё не наступило утро,
ещё живу вчерашним днём,
в котором (призрачном как будто)
я вижу рощу — но не здесь —
деревья, мальчик между ними.
И так шумит наивный лес,
что явно называет имя…
Да зря. Подсказок не терплю.
Я знал, кто назначает встречу
в том достопамятном краю,
спроси — и я тебе отвечу,
кто по тропинке той шагал…
О, сколько прелести в начале —
когда судьбой своей назвал
тревоги, горести, печали.
Евгения Славороссова
Давней зимой в Михайловском
О снег той дальней волости,
О мех медвежьей полости,
Объятья без помех.
О скрип, о вскрик, о смех!
Шепнуть: «Умчу из терема»,
«Перчатка? Ах, потеряна!»
О страсти на ушко.
И страшно, и легко!
Мечтание, катание,
Цыганское гадание:
«Любовь во цвете лет,
Дорога и валет».
Ах, брови эти чёрные,
Ах, лошади проворные.
«Но, мёртвая, балуй!»
И вздох, и поцелуй.
Укрыть мехами бурыми,
Дурачить каламбурами…
А ночью стол, свеча,
Не спать, стихи шепча.
Как знать, что с нами станется?
Но навсегда останется:
Тот смех и плач пурги,
И в комнате шаги.
Писать и верить: «Сбудется!»
И мне так ясно чудится
Та ночь и белый снег,
И рифм летящий бег.
Ксения Наровчатова
«Я ясно помню…»
Я ясно помню —
Он сидел один
За круглым небольшим столом.
Серые тесные стены
Окружали его пустотой.
Я была рядом —
Он этого не замечал —
Время стояло между нами.
Он ждал, долго ждал,
Глядя напряжённо перед собой,
Чтобы кто-нибудь пришёл к нему.
Но никто не приходил.
Тьма сгущалась
И охватывала его.
Только стеклянные двери блестели.
Послышались шаги,
Показалась женщина —
Его юная жена.
Пушкин подался вперёд,
Взгляд распахивал двери,
Но она прошла мимо,
Он опустил глаза
И поднял их вновь.
Никого не было,
Сон отступил.
На полках стоят
Залитые светом книги.
Ольга Бондаренко
Памяти Пушкина
Мы все любили жизни гам!
И шум, навеянный Отчизной,
Бросали весело к ногам,
Как песню юности капризной.
Но все любили мы не зря
Стихи, как песни ветровые,
Музыку слов благодаря
За слёзы первые… живые.
Анри Маркович
Музей в Захарове
Вхожу в музей Захарово
Жил мальчик Пушкин здесь.
Музей отстроен заново,
Покрашен краской весь.
В старинном стиле комнаты,
Начищен самовар,
И кирпичи расколоты.
Повадки русских бар.
Буфет, напитки разные,
Бутылок старых пыль.
О, как потом он праздновал
И до рассвета пил.
Диван, часы каретные,
Картины на стене…
Шептал слова заветные
Французские во сне.
Переводил из Байрона
В неполных восемь лет.
Я вижу на проталинах
Сапожек резвый след.
Подскажет жизнь поместная
Дубровского портрет,
Мелькнёт канва чудесная,
Проявится сюжет.
Спесивца Троекурова
Он подсмотрел в селе.
Иду, погода хмурая,
И лужи на земле.
Гляжу на столик ломберный,
Картёжник был поэт.
Кладу цветок я сорванный
На Пушкинский портрет.
Шахматово
Цветные стёкла мезонина,
Окно, распахнутое в сад…
В привычном сумраке гостиной
Портреты прадедов висят.
Неярко освещает лампа
Собранье книг под потолок…
Где фейерверк, салютов залпы? —
Здесь люстра лишь в один рожок.
Письма раскрытая страница —
Каллиграфическая вязь…
Чьё сердце юное томится,
В веках не прерывая связь?
Валерий Дударев
«Повсюду в этой мастерской…»
Сотри случайные черты…
Повсюду в этой мастерской
Недорисованные лица,
Глухая вечность и покой.
Здесь можно снова повториться
Печальный дол, осенний парк,
Дорога, сердцу дорогая…
Художник здесь Васильев-Пальм
Рисует, время отвергая.
Черты случайные сотрет,
Штрихи счастливые добавит, —
Поймёт, придумает, восславит,
Прекрасно зная наперед,
Что не дождаться похвалы
И ничего не повторится…
Но как печальны и светлы
Недорисованные лица.
Андрей Шацков
В Шахматово
На камень положен тюльпанов букет.
(А лучше бы были лесные фиалки)…
Неужто тут дом, где Великий Поэт,
Провидя Неправду, не ведал о Калке?
Себе на погибель Любовь он привез,
И сколько бы лет ни прошло после свадьбы,
Сожрал революции красный цирроз:
Здоровье, и книги, и стены усадьбы!
Лишь лип вековых непосеченный строй,
Засадной дружиной овраг занимая,
Шуметь на ветру принимался порой,
Чтоб нового в схватке низринуть Мамая.
Россия, пока не исчерпан исток,
Пока не замглилося «Ярое Око»,
Замри на коленях, где ранее Блок
Вершил на холме без царя и без Бога!
И поле его Куликово — здесь!
И Чёрная речка с водою Непрядвы.
И весь он Российский, и праведный весь.
И даже «ДВЕНАДЦАТЬ» — апостолы правды!
Наталья Божор
Чеканною рифмой
Пушкину
Мой Пушкин
Ушёл
Молодым
Прекрасным
И северным
Утром
Он
В Небе
Растаял
Как дым
Чеканною
Рифмой
Воспета
Его улетела
Душа
И звёздное
Сердце
Поэта
На Землю
Глядит
Не спеша
Мой Пушкин
Бесстрашное
Сердце
И Воля
Его
И Покой
Чеканною
Рифмой
Чудесной
Он звёзды
Раздвинул
Рукой
Прекрасным
И северным
Утром
Он
В Небе
Растаял
Как дым
Стихом
Несказанным
И мудрым
Мой Пушкин
Ушёл
Молодым
Александру Блоку
В том
Краю
Где встают
Голубые
Туманы
И рассветы
Венчают
Строкой
Горизонт
Где встречают
Поэтов
Волшебные
Страны
Там
Прекрасная
Дама
И звёздный
Чарующий
Сон
Неземные
Стихи
Неземные
И звёздные
Песни
Там
Прекрасная
Дама
Туманом
Встаёт
Вдалеке
Где встречают
Поэтов
Забытые
Песни
И зелёные
Замки
На звёздном
Песке
И Прекрасная
Дама
Проходит
Звездой
Бездыханной
В том
Краю
Где рассветы
Венчают
Строкой
Горизонт
Где встречают
Поэтов
Волшебные
Страны
Там
Прекрасная
Дама
И звёздный
Чарующий
Сон
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Альманах «Истоки». Выпуск 12 предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
