Возрождённые тишиной. Свернуть к себе

Альго Мира

Миллионы сомнений…Тысячи страхов…Сотни обид…Одно решение.Боясь закончить жизнь в тишине и страдании, Татьяна принимает непредсказуемое решение. Одним махом она разбивает призрачную оболочку семейной жизни, которая давно пуста.Потерять всё, чтобы обрести главное.

Глава 4

Только через две недели Борис с Настей договорились о встрече и вырвались к матери. Квартира встретила молодых новогодней сказкой. В коридоре стояла ёлочка наряженная игрушками. Зайчики, колокольчики, птички и даже часы много времени провели никому ненужными и забытыми на антресоли. Но сейчас старинные игрушки радостно подставляли бока свету люстры, переливаясь всеми цветами радуги.

— Мама! Да, у тебя прямо новый год!

Пожилая женщина застеснялась:

— Захотелось праздника. Знаете, сколько они уже без дела пролежали. Совсем загрустили. Пойдёмте в комнату — я вам ещё кое-что покажу.

Борис с Настей скинули ботинки и, весело переглядываясь, поспешили за Татьяной. В единственной комнате квартиры красовался большой дед Мороз. Он важно стоял возле маленькой ёлочки. От него веяло стариной и волшебством.

— А это вы сами вязали? — воскликнула Настенька, трогая пёстрый плед. Яркие цвета радовали глаз.

— Сама, — смутилась женщина.

— Я такой вязкой не умею. Научите? — спросила Настенька.

— Ой, — спохватилась Татьяна. — Что ж я вас сразу сюда потянула. Вы ещё не разделись и руки не помыли.

— Ты хотела нам что-то показать, — напомнил Борис.

— Деда Мороза! Я его на антресоли откопала.

— Знатный! — улыбнулся сын. — Откуда он?

— Не знаю. Наверное, кто-то оставил за ненадобностью.

За разговором Борис с женой разделись. Татьяна вещи аккуратно повесила в шкаф и провела гостей в ванную.

— Какое чудо, — с восторгом воскликнула Настя — на стиральной машине лежала ажурная салфеточка.

— Нравится? — щёки Татьяны порозовели от удовольствия.

— Очень.

— Мама, у тебя так уютно.

— Милый, я постаралась сделать здесь всё, как мне хотелось.

— Странно, почему дома ты так не делала. Салфеточки свои не клала…

Женщина замялась:

— Тааам, — протянула она, — я старалась угодить Вадиму — сделать всё так, как нравится ему. Моё вязание он не любил. Поэтому оно лежало на дне шкафа. Да, уж и вязать я перестала как лет десять.

Борис ласково обнял мать:

— А ты и сама похорошела. Не пойму только почему.

Настя улыбнулась:

— А я знаю!

Борис посмотрел на жену:

— Ты всё подмечаешь, даже самую малость. Делись!

— Можно? — спросила она Татьяну.

Женщина кивнула.

— Из ваших глаз ушёл страх.

Повисла пауза. После длительного молчания пожилая женщина произнесла:

— Наверное, потому, что теперь я сама себя хозяйка. Делаю то, что нравится. И не боюсь не угодить. Разве можно не угодить себе?! — она как-то совсем по-молодому рассмеялась. — Пойдёмте пить чай. Я пирог испекла.

— И я, — улыбнулась Настя.

На кухне гостей встретил накрытый стол. На стене висело несколько картин. Настя сразу заинтересовалась:

— А кто автор?

Борис воскликнул:

— Неужто не догадаешься?

Настя сделала круглые глаза:

— Вы?

Вместо ответа Татьяна с розовыми от смущения щеками начала разливать чай. Настя перевела взгляд на мужа — он кивнул.

Весело зазвенели чашки. Откровенный разговор наполнил уютную кухню:

— Мам, я так рад, что ты решилась, — сказал Борис. — Теперь к тебе можно в гости ходить. А то там… — он запнулся.

— Что там?

— Оттуда мне всегда хотелось побыстрее уйти. Ты знаешь, — Борис улыбнулся. — я ведь сам того не замечая, часто веду себя, как отец.

— Разве?!

— Да-да! Настенька меня отучает от этого. Самому так трудно уследить. Видно, с материнским молоком, как говорят, впитал этот образ.

Конец ознакомительного фрагмента.