3
Когда я проснулась, Яст еще спал. На улице был ранний рассвет. Я поднялась с подушки и ощутила отвратительную слабость, словно всю ночь я не спала, а гоняла мяч по футбольному полю. Вот оно человеческое пробуждение, нужны силы, чтобы заставить себя проснуться. Голова казалась тяжелой, как мокрая вата. Когда во мне бурлила кровь Юла, просыпаясь, я могла пробежать километр, два, три. Теперь же, когда почти вернулась я настоящая, пробуждение стало по-человечески тяжелым.
Я спустила ноги на пол и попыталась на них встать. Получилось с первого раза, но они казались мне очень слабыми, не устойчивыми. Честно, меня это напугало.
Я знала, что Гром и Ли еще не спят, и я решила спросить у них совета.
Я вышла из комнаты, держась за стену. Казалось, что мои слабые ноги в любой момент подогнутся, и я упаду. Вниз по лестнице я спускалась очень медленно и аккуратно, как это делают пожилые существа. Полноценные вампиры сидели в кухне и пили из контейнеров кровь. Мне не хотелось, ведь совершенно недавно я пила кровь Яста.
— Хло, ого, — выдохнула Ли, когда увидела меня в дверях, — что с тобой?
— Я хотела у вас узнать, — ответила я, — всю ночь спала, а теперь эта дурная слабость.
— Ты пахнешь шоколадом и мятой, боюсь, кровь Юла полностью выветрилась, — Гром оторвался от пластикового пакета.
— Хочешь сказать, я больше не слышу и не бегаю, и не вижу, и не чувствую, как полноценный вампир? — обиженно произнесла я. Ведь я так свыклась с этой силой, а теперь я снова… снова слаба.
— Да, именно это, — ответил Гром.
Я опустила взгляд в пол. К сожалению, я не в силах ничего изменить. Я была рождена половинкой, нужно ей и оставаться до конца.
— Ну и ладно, — отмахнулась я, — но что могло вызвать столь резкий упадок концентрации крови Юла во мне?
— Вожделение, — Ли подмигнула мне, и я ощутила, как странное тепло ударило к щекам. Я покраснела, ох, как же я отвыкла от такого.
— Гром, — вдруг вспомнила я, — я забыла сказать. Юл звонил мне, он спрашивает, когда мы возвращаемся домой и не передумал ли ты?
— Неужели, вспомнила! — Гром иронизировал. — Мне Юл уже сам позвонил. Но если тебе интересно самой, то уезжаем этой ночью и, нет, не передумал.
— Отлично, — я улыбнулась.
— Уже? Так скоро? — на кухню заглянула Лариса Петровна. — Сегодня ночью? Вы всего лишь неделю погостили!
— Прости, мам, но ждут дела, — Гром пожал плечами, — там работа ждет.
— Как жаль, — выдохнула Лариса Петровна, — ну ладно. Раз работа ждет, я ничего не могу сказать против.
— Мы как-нибудь еще заедим, — пообещала я.
— Хорошо, я буду ждать, — женщина улыбнулась мне.
Лариса Петровна все же заставила меня позавтракать, пусть мне и не хотелось. Она налила мне горячий чай и пожарила блинов с красной икрой. Когда я принялась есть, на кухню спустился заспанный Яст.
— Доброе утро, сегодня ты не такой бодрый, как вчера, — заметила я.
— Доброе. Ты тоже, — Яст осмотрел меня с ног до головы, — кровь выветрилась?
— Да, полностью, — ответила я.
— Еще вчера ты пахла корой дуба, — вспомнил Яст.
— Ли сказала, что это из-за…, — я перекинула взгляд на Ларису Петровну. Та стояла к нам спиной на расстоянии двух метров, жаря следующую порцию блинов.
— Я понял, — кивнул мне Яст, — и как ты себя чувствуешь?
— Очень непривычно, — ответила я, — ноги кажутся двумя соломинками, такими же слабыми.
— Я понимаю тебя, я испытываю то же самое, когда твоя кровь выветривается.
— Ты знаешь, что этой ночью мы уезжаем? — спросила я, откусывая блин.
По этикету блины принято есть ножом и вилкой, и ни в коем случае не руками. Но мне то что!? Все что можно удержать в руке, я ем руками.
— Да. Мне Денис сказал, — он кивнул.
— Я слышала, как ты называешь Деню, — обернулась ко мне Лариса Петровна, — почему Гром?
— Из-за фамилии, — я пожала плечами.
— Ах, тогда ясно, — женщина поставила перед нами тарелку с огромной стопкой горячих блинов.
Я есть больше не могла и перевела на Яста вопросительный взгляд. Тот уплетал за обе щеки, любитель покушать. И как у него получается так хорошо есть и так хорошо выглядеть одновременно?
Оставив Яста на кухне, я решила все же уделить внимание своему внешнему виду. Я залезла в душ, долго настраивая воду. Здесь с сантехникой были небольшие проблемы, и воды была либо ледяной, либо горячей. Я растерла все свое тело и сняла слой грязи, накопившийся с последнего приема душа, это было два дня назад. Одежду я решила подобрать себе новую — устала ходить в одном и том же, поэтому высушив волосы, убрав их в высокий конский хвост и надев на себя джинсы слим и белую облегающую майку, я вышла из ванной. К тому времени в доме стало тихо как ночью. Тихо играло радио в гостиной, Яст сидел на диване и что-то читал, Лариса Петровна чем-то была занята у себя в комнате, Гром и Ли спали.
Я прошла к Ясту. Тот поднял на меня свой взгляд.
Я улыбнулась ему.
Я чего-то ждала.
— Что? — Яст широко улыбнулся, и я присела рядом. Диван оказался очень жестким.
— Что читаешь? — я глянула на обложку. На ней ничего не было написано. Она была такой же зеленой и выцветшей, как обшивка дивана.
— Это мемуары Жанны Бисквит, — ответил Яст, закрыв книгу, — история поэта.
— Интересно? — спросила я.
— Не очень, просто нужно было чем-то заняться, пока ты не выйдешь из душа, — Яст пожал плечами.
— Дома делать нечего, может, прогуляемся?
— Я видел твою куртку, ты ее порвала на левом боку, — сообщил парень.
— Я одену свой дафлкот, — я пожала плечами.
— Хорошо, тогда между заборами не лазим, — Яст усмехнулся.
— Хорошо.
Через некоторое время мы уже стояли у выхода в полном параде. Я не стала переодеваться. Я одела свой бежевый дафлкот и в цвет к нему зимние ботинки. Шапку одевать я не стала, на улице казалось тепло.
Мы вышли на улицу, и я моментально пожалела, что не надела защищающий от холода головной убор. Дул сильный, порывистый и холодный ветер. Мы взялись за руки и пошли вниз по улице в направлении к реке Холода. Яст крепко сжимал мою руку, так, что было слегка больно, но я ничего ему не говорила. Мы шли быстро, хотелось скорее убежать от этого ветра. Так мы, молча, дошли до моста, но нас и не напрягала тишина.
— Холодно гулять, — заметил Яст.
— А мне нормально, — я пожала плечами, и прижала его к себе, — главное, ты рядом.
Яст слегка наклонился ко мне и поцеловал.
— Голова еще не замерзла? — Яст положил свои теплые руки мне на уши. Его руки обжигали.
— Вроде пока что нет, — ответила я.
Мы стояли на мосту. Солнце было уже высоко, и оно освещало все вокруг. Солнечные лучи били в тонкую гладь реки Холода, и блики разлетались в разные стороны. Они даже гуляли по щекам Яста. Мимо нас пролетали машины, одна за другой. Нас обдувал и убегал вдаль зимний ветер. И мне не было холодно. Руки Яста, его ласковый любимый взгляд меня согревали.
Внутри меня что-то ударило.
— Догонишь? — спросила я резко и неожиданно.
Я развернулась и побежала. Блики ослепляли меня, а ноги переставлялись непривычно медленно. Я отогнала силу от глаз, и энергия ударила в мышцах ног. Я полностью лишила себя зрения, и ноги понесли меня с удивительной скоростью. Так же быстро как полноценного вампира, но только за счет полного лишения возможности видеть, куда бегу.
Я слышала, как позади бежит Яст, его дыхание сбилось. Ему было тяжело, но он не отставал. Казалось, что в любой момент он может протянуть руку и схватить меня.
— Хлоя! — вдруг рыкнул Яст, и меня резко остановило. Сила потянула меня в обратную сторону, и я не удержалась на ногах. Моя пятая точка стукнулась на тротуар, и сила, как лопнувшая резинка резко ударила в глаза.
Я сидела на тротуаре, рядом стояла остановившаяся машина. Возле нее стоял этгем. Его белый костюм светился в лучах солнца. Рядом со мной стоял Яст, тяжело дыша.
Интересно, что успело случиться?
— Добрый день, — голос этгема был тверд, — по какой причине Вы оказались на проезжей части? Да еще и чуть не под моей машиной! Или Вы не знакомы с ПДД?
— Знакома, — я медленно поднялась под ноги, — простите, я просто не видела, куда бегу.
Этгем прищурился.
— Мы приносим свои извинения, сер, — заговорил Яст, — она просто хотела быстро бежать, поэтому лишила себя зрения.
Этгем перевел взгляд на парня потом обратно на меня.
— Это безответственно, разве мама тебе не говорила, что играть на дороге нельзя? — заговорил этгем.
— Если б она была, то она бы обязательно об этом сказала, — слова этгема внутри меня что-то задели.
— Хлоя, пожалуйста, — устало выдохнул Яст.
— Вы клан? — этгем перевел взгляд на Яста.
— Да, сер.
— Ладно, идите, но больше не бегайте вдоль дороги, — сказал этгем. Только в этот момент я поняла, что он полноценный оборотень.
— До свидания, сер, — попрощался Яст.
— Прощайте, — этгем сел в машину и уехал.
Когда машина исчезла из поля зрения, Яст обратился ко мне:
— Доигралась?
— А что вообще случилось?
— Ты резко свернула и чуть не прыгнула ему под колеса, хорошо, что я успел тебя схватить, — ответил парень.
Рисковать и гулять вдоль дороги нам больше не хотелось, поэтому мы решили вернуться к частным домикам холма Благополучия. Тут я и вспомнила:
— Я недавно видела Феликса и Геллу.
— Где?
— У реки Холода с обратной стороны холма.
— Если я не ошибаюсь, то та территория принадлежит оборотням.
— Откуда знаешь? — я была удивлена.
— Гром говорил, когда мы только ехали сюда, — Яст кратко пожал плечами.
— Почему я не в курсе!? — недовольно протянула я.
— Это не главное! Почему они не убили тебя?
— Я слышала, как они разговаривали, — начала я, — они считают, что убивать сейчас кого-либо очень опасно. Да и я была очень далеко от них. Они меня даже не узнали.
— Ты говорила Грому?
— Нет, — я покачала головой, — забыла.
— Как такое можно было забыть? — Яст не понимал меня.
— Ну, как-то так.
Мы шли между домиками. Державшись за руки, мы оба смотрели куда угодно, но только не друг на друга.
Я подняла глаза к небу.
Небо было удивительно синее. Мысли кинулись на меня потоком, и они были не самыми лучшими. Все мы думаем, размышляем, анализируем. Тот, кто это не делает, ничему не учится. Я знаю, что, когда я нашла Яста на чердаке, он, вглядываясь вдаль ночного города и любуясь бликами реки Холода от уличных фонарей, так же о чем-то думал, чему-то учился.
Небо унесло меня. Когда-то давно я уже видела такое удивительное чистое небо. На душе потеплело. Как непривычно, за столько месяцев страха и ужаса.
На мне персикового цвета платье. Летний легкий ветер раздувает мою челку, а мои длинные светло-сиреневые волосы заплетены в тугую косу: Ли училась на мне заплетать. Мимо промчался свист: я не успела отбить воланчик.
"Хло, ты чего!?" — с другой стороны поля мне кричит красноволосая девушка.
Мне скоро четырнадцать, ей семнадцать.
Мы на мини бейсбольном поле за нашей школой.
"Прости!" — кричу я в ответ, и бегу за воланчиком, что лежит на земле в трех метрах от меня. Я разворачиваюсь и в тени тополя вижу фигуру. Он старше меня, даже старше Ли. Его лица не видно. Он курит. Курит на территории школы!?
Синее небо топило меня в себе, и я не могла остановить поток отвратительных мыслей у себя в голове. Ведь тогда я впервые встретила его. Позже я снова его встречу.
Дунул холодный ветер, и небо окинуло меня новой волной.
Мне четырнадцать лет. Уже начало сентября, и я учусь в восьмом"Б"классе. Раньше я ходила сюда с Ли, но она школу закончила. Я останавливаюсь у забора школы, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Я осматриваю тополя и вижу его. Он не курит. Через секунду он оказался рядом, он очень быстрый. Его глаз не видно из-за солнцезащитных очков. Я боюсь и не боюсь. Что мне делать?
"Так тебя зовут Хло?" — голос его был липким. Он чем-то тягучим затекал мне в уши, было неприятно. Хотелось, чтобы он замолчал.
"Хлоя" — поправила его я, ощущая странное отвращение.
"Ты, наверное, опаздываешь" — парень махнул головой в сторону школы.
"Пока что нет" — отвечаю я.
"Сколько у тебя сегодня уроков?"
"Шесть" — игнорируя отвращение, меня изнутри рвал дикий интерес узнать, что скрывается под очками.
Синее, синее небо… Осенний ветер, шум листвы, с территории школы разносятся писк и визг девчонок, хохот парней.
"Я заберу тебя сегодня после уроков" — отвечает он.
Синее, синее небо…
Отвратительный запах плавленых свечей. Этот запах с того дня ненавижу. Вокруг рассыпаны лепестки роз. Что мы делаем? Мы оскорбляем любовь. Я лежу голая. Пол кажется холодным, но я пытаюсь не обращать на это внимания. Знаю, что скоро согреюсь. Он стоит передо мной, сексуальный, но не возбуждающий. Мне больно, что-то ломит в груди. Зачем я согласилась? Почему я все это делаю?
Мы в темноте, точнее в полумраке. Запах тающих свечей, и маленькие огонечки во мраке. Лепестки роз. Это не романтика, это никчемная пародия на нее.
Я отдаюсь. И вместе с болью внутри живота я чувствую что-то отвратительное в груди.
Кровь.
Но ведь все должно было быть иначе! Почему? Почему я здесь?
Я дошла до точки невозврата. Ошибка сделана, и ее не исправить.
Запах воска, огоньки, лепестки роз.
А самое главное, все это по моему согласию.
Синее, синее небо.
Мне пятнадцать. На улице пусто, удивительно, но это и к лучшему. Мои волосы распущены и их рвет холодный зимний ветер. А небо действительно удивительного синего цвета. В кармане завибрировал телефон, и я поспешила его достать. Эл терпеть не мог, когда я заставляла его ждать ответ. Кричал и оскорблял меня. Мне нужно срочно ему ответить.
"Ты ночуешь сегодня у себя или у меня?".
Я знала, что он будет делать со мной ночью, если я буду у него, и он хочет, чтобы ночью я была с ним. Я обязана согласиться ночевать с ним.
"С тобой" — мой ответ.
"Правильно!"
Синее, синее небо.
Моей жизни больше нет. Я живу с ним. Юл не знает, в каких условиях, и не узнает. Особенно я хочу уберечь от правды Яста.
1. Выходить из квартиры нельзя.
2. Имею право ходить только голая.
3. Не имею права есть, пока не захочет Эл и ем только то, что разрешит есть он. Везло, если получалось поесть один раз в неделю. Это был хлеб. Раз в месяц макароны или картофель. Вареный картофель.
4. Запрещено мыться.
5. Можно смотреть только разрешенные Элом ТВ-программы и только в его присутствии.
6. Запрещено слушать музыку.
7. К Элу нельзя обращаться по имени. Только ласкательно: солнышко, зайчик и так далее.
8. Нужно помогать ему, поддерживать добрым словом, поднимать настроение, если он приуныл.
9. Ни в коем случае не перечить, и выполнять все поручения.
10. Засыпать только с разрешения. Просыпаться с первого слова. Просыпаться ночью если этого хочет Эл, и не засыпать без его позволения.
11. При необходимости выйти на улицу Эл решает, что мне надеть. Покупать себе новую одежду запрещено.
12. Не сопротивляться.
13. Не плакать и не жаловаться.
Синее, синее небо.
Я опустила взгляд. Яст продолжал рассматривать домики вокруг, сжимая мою руку.
— Яст, — шепнула я, и парень моментально перевел на меня взгляд. В самом его зрачке я увидела тревогу.
— Что случилось? — он сжал мою руку сильнее и остановился, я замерла рядом.
— За что ты меня любишь? — тихо спросила я.
— За что!? За то, что ты просто существуешь! — Яст улыбнулся. — Ты прекрасна, это точно, но я люблю тебя не за наружную красоту. Ты очень красива и внутри: умная, добрая, понимающая, смешная и веселая. Любишь поесть!
Я усмехнулась.
— Да! Обожаю, когда ты составляешь мне компанию в поедании бутербродов! — Яст тоже засмеялся.
— Конечно, это самое главное во мне, — я усмехнулась.
— Эх, — Яст вдруг обреченно выдохнул и прижал меня к себе, — когда-нибудь ты расскажешь, что тебя мучает?
— Когда-нибудь, — я пожала плечами, — но единственное, что я тебе скажу, это будет то, что это просто прошлое.
— Хлоя! — парень отодвинулся от меня и заглянул в глаза. — Кто-то из прошлого очень сильно когда-то тебя обидел! Это видно… в твоих зрачках!
— Зрачках! — я попыталась проморгаться, чтобы в моих глазах он больше ничего не увидел, что могло сдать меня с потрохами.
Когда-то давно я пообещала себе, что Яст ничего не узнает.
— Ты скрываешь это специально? — Яст обиженно хмыкнул.
— Милый, то, что было, то прошло. Я не хочу ворошить прошлое.
— И при этом каждый раз возвращаешься к этому мыслями, — Яст отпустил меня, он казался обессиленным.
— Прости, — шепнула я.
— Не извиняйся, — Яст поднял глаза к небу.
Синее, синее небо.
