То, что скрывается в темных переулках. III часть

Альвера Албул, 2012

Неприятное и разрушающее прошлое навалилось на Хлою Вэйд, от которого она так пыталась бежать, направив всю свою энергию на решение проблем со знакомыми оборотнями, но только теперь она узнает, что ее прошлое всегда было на шаг впереди. Когда же весь этот кошмар закончится?Обложка была оформлена с помощью сайта Canva.

3

Когда я проснулась, Яст еще спал. На улице был ранний рассвет. Я поднялась с подушки и ощутила отвратительную слабость, словно всю ночь я не спала, а гоняла мяч по футбольному полю. Вот оно человеческое пробуждение, нужны силы, чтобы заставить себя проснуться. Голова казалась тяжелой, как мокрая вата. Когда во мне бурлила кровь Юла, просыпаясь, я могла пробежать километр, два, три. Теперь же, когда почти вернулась я настоящая, пробуждение стало по-человечески тяжелым.

Я спустила ноги на пол и попыталась на них встать. Получилось с первого раза, но они казались мне очень слабыми, не устойчивыми. Честно, меня это напугало.

Я знала, что Гром и Ли еще не спят, и я решила спросить у них совета.

Я вышла из комнаты, держась за стену. Казалось, что мои слабые ноги в любой момент подогнутся, и я упаду. Вниз по лестнице я спускалась очень медленно и аккуратно, как это делают пожилые существа. Полноценные вампиры сидели в кухне и пили из контейнеров кровь. Мне не хотелось, ведь совершенно недавно я пила кровь Яста.

— Хло, ого, — выдохнула Ли, когда увидела меня в дверях, — что с тобой?

— Я хотела у вас узнать, — ответила я, — всю ночь спала, а теперь эта дурная слабость.

— Ты пахнешь шоколадом и мятой, боюсь, кровь Юла полностью выветрилась, — Гром оторвался от пластикового пакета.

— Хочешь сказать, я больше не слышу и не бегаю, и не вижу, и не чувствую, как полноценный вампир? — обиженно произнесла я. Ведь я так свыклась с этой силой, а теперь я снова… снова слаба.

— Да, именно это, — ответил Гром.

Я опустила взгляд в пол. К сожалению, я не в силах ничего изменить. Я была рождена половинкой, нужно ей и оставаться до конца.

— Ну и ладно, — отмахнулась я, — но что могло вызвать столь резкий упадок концентрации крови Юла во мне?

— Вожделение, — Ли подмигнула мне, и я ощутила, как странное тепло ударило к щекам. Я покраснела, ох, как же я отвыкла от такого.

— Гром, — вдруг вспомнила я, — я забыла сказать. Юл звонил мне, он спрашивает, когда мы возвращаемся домой и не передумал ли ты?

— Неужели, вспомнила! — Гром иронизировал. — Мне Юл уже сам позвонил. Но если тебе интересно самой, то уезжаем этой ночью и, нет, не передумал.

— Отлично, — я улыбнулась.

— Уже? Так скоро? — на кухню заглянула Лариса Петровна. — Сегодня ночью? Вы всего лишь неделю погостили!

— Прости, мам, но ждут дела, — Гром пожал плечами, — там работа ждет.

— Как жаль, — выдохнула Лариса Петровна, — ну ладно. Раз работа ждет, я ничего не могу сказать против.

— Мы как-нибудь еще заедим, — пообещала я.

— Хорошо, я буду ждать, — женщина улыбнулась мне.

Лариса Петровна все же заставила меня позавтракать, пусть мне и не хотелось. Она налила мне горячий чай и пожарила блинов с красной икрой. Когда я принялась есть, на кухню спустился заспанный Яст.

— Доброе утро, сегодня ты не такой бодрый, как вчера, — заметила я.

— Доброе. Ты тоже, — Яст осмотрел меня с ног до головы, — кровь выветрилась?

— Да, полностью, — ответила я.

— Еще вчера ты пахла корой дуба, — вспомнил Яст.

— Ли сказала, что это из-за…, — я перекинула взгляд на Ларису Петровну. Та стояла к нам спиной на расстоянии двух метров, жаря следующую порцию блинов.

— Я понял, — кивнул мне Яст, — и как ты себя чувствуешь?

— Очень непривычно, — ответила я, — ноги кажутся двумя соломинками, такими же слабыми.

— Я понимаю тебя, я испытываю то же самое, когда твоя кровь выветривается.

— Ты знаешь, что этой ночью мы уезжаем? — спросила я, откусывая блин.

По этикету блины принято есть ножом и вилкой, и ни в коем случае не руками. Но мне то что!? Все что можно удержать в руке, я ем руками.

— Да. Мне Денис сказал, — он кивнул.

— Я слышала, как ты называешь Деню, — обернулась ко мне Лариса Петровна, — почему Гром?

— Из-за фамилии, — я пожала плечами.

— Ах, тогда ясно, — женщина поставила перед нами тарелку с огромной стопкой горячих блинов.

Я есть больше не могла и перевела на Яста вопросительный взгляд. Тот уплетал за обе щеки, любитель покушать. И как у него получается так хорошо есть и так хорошо выглядеть одновременно?

Оставив Яста на кухне, я решила все же уделить внимание своему внешнему виду. Я залезла в душ, долго настраивая воду. Здесь с сантехникой были небольшие проблемы, и воды была либо ледяной, либо горячей. Я растерла все свое тело и сняла слой грязи, накопившийся с последнего приема душа, это было два дня назад. Одежду я решила подобрать себе новую — устала ходить в одном и том же, поэтому высушив волосы, убрав их в высокий конский хвост и надев на себя джинсы слим и белую облегающую майку, я вышла из ванной. К тому времени в доме стало тихо как ночью. Тихо играло радио в гостиной, Яст сидел на диване и что-то читал, Лариса Петровна чем-то была занята у себя в комнате, Гром и Ли спали.

Я прошла к Ясту. Тот поднял на меня свой взгляд.

Я улыбнулась ему.

Я чего-то ждала.

— Что? — Яст широко улыбнулся, и я присела рядом. Диван оказался очень жестким.

— Что читаешь? — я глянула на обложку. На ней ничего не было написано. Она была такой же зеленой и выцветшей, как обшивка дивана.

— Это мемуары Жанны Бисквит, — ответил Яст, закрыв книгу, — история поэта.

— Интересно? — спросила я.

— Не очень, просто нужно было чем-то заняться, пока ты не выйдешь из душа, — Яст пожал плечами.

— Дома делать нечего, может, прогуляемся?

— Я видел твою куртку, ты ее порвала на левом боку, — сообщил парень.

— Я одену свой дафлкот, — я пожала плечами.

— Хорошо, тогда между заборами не лазим, — Яст усмехнулся.

— Хорошо.

Через некоторое время мы уже стояли у выхода в полном параде. Я не стала переодеваться. Я одела свой бежевый дафлкот и в цвет к нему зимние ботинки. Шапку одевать я не стала, на улице казалось тепло.

Мы вышли на улицу, и я моментально пожалела, что не надела защищающий от холода головной убор. Дул сильный, порывистый и холодный ветер. Мы взялись за руки и пошли вниз по улице в направлении к реке Холода. Яст крепко сжимал мою руку, так, что было слегка больно, но я ничего ему не говорила. Мы шли быстро, хотелось скорее убежать от этого ветра. Так мы, молча, дошли до моста, но нас и не напрягала тишина.

— Холодно гулять, — заметил Яст.

— А мне нормально, — я пожала плечами, и прижала его к себе, — главное, ты рядом.

Яст слегка наклонился ко мне и поцеловал.

— Голова еще не замерзла? — Яст положил свои теплые руки мне на уши. Его руки обжигали.

— Вроде пока что нет, — ответила я.

Мы стояли на мосту. Солнце было уже высоко, и оно освещало все вокруг. Солнечные лучи били в тонкую гладь реки Холода, и блики разлетались в разные стороны. Они даже гуляли по щекам Яста. Мимо нас пролетали машины, одна за другой. Нас обдувал и убегал вдаль зимний ветер. И мне не было холодно. Руки Яста, его ласковый любимый взгляд меня согревали.

Внутри меня что-то ударило.

— Догонишь? — спросила я резко и неожиданно.

Я развернулась и побежала. Блики ослепляли меня, а ноги переставлялись непривычно медленно. Я отогнала силу от глаз, и энергия ударила в мышцах ног. Я полностью лишила себя зрения, и ноги понесли меня с удивительной скоростью. Так же быстро как полноценного вампира, но только за счет полного лишения возможности видеть, куда бегу.

Я слышала, как позади бежит Яст, его дыхание сбилось. Ему было тяжело, но он не отставал. Казалось, что в любой момент он может протянуть руку и схватить меня.

— Хлоя! — вдруг рыкнул Яст, и меня резко остановило. Сила потянула меня в обратную сторону, и я не удержалась на ногах. Моя пятая точка стукнулась на тротуар, и сила, как лопнувшая резинка резко ударила в глаза.

Я сидела на тротуаре, рядом стояла остановившаяся машина. Возле нее стоял этгем. Его белый костюм светился в лучах солнца. Рядом со мной стоял Яст, тяжело дыша.

Интересно, что успело случиться?

— Добрый день, — голос этгема был тверд, — по какой причине Вы оказались на проезжей части? Да еще и чуть не под моей машиной! Или Вы не знакомы с ПДД?

— Знакома, — я медленно поднялась под ноги, — простите, я просто не видела, куда бегу.

Этгем прищурился.

— Мы приносим свои извинения, сер, — заговорил Яст, — она просто хотела быстро бежать, поэтому лишила себя зрения.

Этгем перевел взгляд на парня потом обратно на меня.

— Это безответственно, разве мама тебе не говорила, что играть на дороге нельзя? — заговорил этгем.

— Если б она была, то она бы обязательно об этом сказала, — слова этгема внутри меня что-то задели.

— Хлоя, пожалуйста, — устало выдохнул Яст.

— Вы клан? — этгем перевел взгляд на Яста.

— Да, сер.

— Ладно, идите, но больше не бегайте вдоль дороги, — сказал этгем. Только в этот момент я поняла, что он полноценный оборотень.

— До свидания, сер, — попрощался Яст.

— Прощайте, — этгем сел в машину и уехал.

Когда машина исчезла из поля зрения, Яст обратился ко мне:

— Доигралась?

— А что вообще случилось?

— Ты резко свернула и чуть не прыгнула ему под колеса, хорошо, что я успел тебя схватить, — ответил парень.

Рисковать и гулять вдоль дороги нам больше не хотелось, поэтому мы решили вернуться к частным домикам холма Благополучия. Тут я и вспомнила:

— Я недавно видела Феликса и Геллу.

— Где?

— У реки Холода с обратной стороны холма.

— Если я не ошибаюсь, то та территория принадлежит оборотням.

— Откуда знаешь? — я была удивлена.

— Гром говорил, когда мы только ехали сюда, — Яст кратко пожал плечами.

— Почему я не в курсе!? — недовольно протянула я.

— Это не главное! Почему они не убили тебя?

— Я слышала, как они разговаривали, — начала я, — они считают, что убивать сейчас кого-либо очень опасно. Да и я была очень далеко от них. Они меня даже не узнали.

— Ты говорила Грому?

— Нет, — я покачала головой, — забыла.

— Как такое можно было забыть? — Яст не понимал меня.

— Ну, как-то так.

Мы шли между домиками. Державшись за руки, мы оба смотрели куда угодно, но только не друг на друга.

Я подняла глаза к небу.

Небо было удивительно синее. Мысли кинулись на меня потоком, и они были не самыми лучшими. Все мы думаем, размышляем, анализируем. Тот, кто это не делает, ничему не учится. Я знаю, что, когда я нашла Яста на чердаке, он, вглядываясь вдаль ночного города и любуясь бликами реки Холода от уличных фонарей, так же о чем-то думал, чему-то учился.

Небо унесло меня. Когда-то давно я уже видела такое удивительное чистое небо. На душе потеплело. Как непривычно, за столько месяцев страха и ужаса.

На мне персикового цвета платье. Летний легкий ветер раздувает мою челку, а мои длинные светло-сиреневые волосы заплетены в тугую косу: Ли училась на мне заплетать. Мимо промчался свист: я не успела отбить воланчик.

"Хло, ты чего!?" — с другой стороны поля мне кричит красноволосая девушка.

Мне скоро четырнадцать, ей семнадцать.

Мы на мини бейсбольном поле за нашей школой.

"Прости!" — кричу я в ответ, и бегу за воланчиком, что лежит на земле в трех метрах от меня. Я разворачиваюсь и в тени тополя вижу фигуру. Он старше меня, даже старше Ли. Его лица не видно. Он курит. Курит на территории школы!?

Синее небо топило меня в себе, и я не могла остановить поток отвратительных мыслей у себя в голове. Ведь тогда я впервые встретила его. Позже я снова его встречу.

Дунул холодный ветер, и небо окинуло меня новой волной.

Мне четырнадцать лет. Уже начало сентября, и я учусь в восьмом"Б"классе. Раньше я ходила сюда с Ли, но она школу закончила. Я останавливаюсь у забора школы, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Я осматриваю тополя и вижу его. Он не курит. Через секунду он оказался рядом, он очень быстрый. Его глаз не видно из-за солнцезащитных очков. Я боюсь и не боюсь. Что мне делать?

"Так тебя зовут Хло?" — голос его был липким. Он чем-то тягучим затекал мне в уши, было неприятно. Хотелось, чтобы он замолчал.

"Хлоя" — поправила его я, ощущая странное отвращение.

"Ты, наверное, опаздываешь" — парень махнул головой в сторону школы.

"Пока что нет" — отвечаю я.

"Сколько у тебя сегодня уроков?"

"Шесть" — игнорируя отвращение, меня изнутри рвал дикий интерес узнать, что скрывается под очками.

Синее, синее небо… Осенний ветер, шум листвы, с территории школы разносятся писк и визг девчонок, хохот парней.

"Я заберу тебя сегодня после уроков" — отвечает он.

Синее, синее небо…

Отвратительный запах плавленых свечей. Этот запах с того дня ненавижу. Вокруг рассыпаны лепестки роз. Что мы делаем? Мы оскорбляем любовь. Я лежу голая. Пол кажется холодным, но я пытаюсь не обращать на это внимания. Знаю, что скоро согреюсь. Он стоит передо мной, сексуальный, но не возбуждающий. Мне больно, что-то ломит в груди. Зачем я согласилась? Почему я все это делаю?

Мы в темноте, точнее в полумраке. Запах тающих свечей, и маленькие огонечки во мраке. Лепестки роз. Это не романтика, это никчемная пародия на нее.

Я отдаюсь. И вместе с болью внутри живота я чувствую что-то отвратительное в груди.

Кровь.

Но ведь все должно было быть иначе! Почему? Почему я здесь?

Я дошла до точки невозврата. Ошибка сделана, и ее не исправить.

Запах воска, огоньки, лепестки роз.

А самое главное, все это по моему согласию.

Синее, синее небо.

Мне пятнадцать. На улице пусто, удивительно, но это и к лучшему. Мои волосы распущены и их рвет холодный зимний ветер. А небо действительно удивительного синего цвета. В кармане завибрировал телефон, и я поспешила его достать. Эл терпеть не мог, когда я заставляла его ждать ответ. Кричал и оскорблял меня. Мне нужно срочно ему ответить.

"Ты ночуешь сегодня у себя или у меня?".

Я знала, что он будет делать со мной ночью, если я буду у него, и он хочет, чтобы ночью я была с ним. Я обязана согласиться ночевать с ним.

"С тобой" — мой ответ.

"Правильно!"

Синее, синее небо.

Моей жизни больше нет. Я живу с ним. Юл не знает, в каких условиях, и не узнает. Особенно я хочу уберечь от правды Яста.

1. Выходить из квартиры нельзя.

2. Имею право ходить только голая.

3. Не имею права есть, пока не захочет Эл и ем только то, что разрешит есть он. Везло, если получалось поесть один раз в неделю. Это был хлеб. Раз в месяц макароны или картофель. Вареный картофель.

4. Запрещено мыться.

5. Можно смотреть только разрешенные Элом ТВ-программы и только в его присутствии.

6. Запрещено слушать музыку.

7. К Элу нельзя обращаться по имени. Только ласкательно: солнышко, зайчик и так далее.

8. Нужно помогать ему, поддерживать добрым словом, поднимать настроение, если он приуныл.

9. Ни в коем случае не перечить, и выполнять все поручения.

10. Засыпать только с разрешения. Просыпаться с первого слова. Просыпаться ночью если этого хочет Эл, и не засыпать без его позволения.

11. При необходимости выйти на улицу Эл решает, что мне надеть. Покупать себе новую одежду запрещено.

12. Не сопротивляться.

13. Не плакать и не жаловаться.

Синее, синее небо.

Я опустила взгляд. Яст продолжал рассматривать домики вокруг, сжимая мою руку.

— Яст, — шепнула я, и парень моментально перевел на меня взгляд. В самом его зрачке я увидела тревогу.

— Что случилось? — он сжал мою руку сильнее и остановился, я замерла рядом.

— За что ты меня любишь? — тихо спросила я.

— За что!? За то, что ты просто существуешь! — Яст улыбнулся. — Ты прекрасна, это точно, но я люблю тебя не за наружную красоту. Ты очень красива и внутри: умная, добрая, понимающая, смешная и веселая. Любишь поесть!

Я усмехнулась.

— Да! Обожаю, когда ты составляешь мне компанию в поедании бутербродов! — Яст тоже засмеялся.

— Конечно, это самое главное во мне, — я усмехнулась.

— Эх, — Яст вдруг обреченно выдохнул и прижал меня к себе, — когда-нибудь ты расскажешь, что тебя мучает?

— Когда-нибудь, — я пожала плечами, — но единственное, что я тебе скажу, это будет то, что это просто прошлое.

— Хлоя! — парень отодвинулся от меня и заглянул в глаза. — Кто-то из прошлого очень сильно когда-то тебя обидел! Это видно… в твоих зрачках!

— Зрачках! — я попыталась проморгаться, чтобы в моих глазах он больше ничего не увидел, что могло сдать меня с потрохами.

Когда-то давно я пообещала себе, что Яст ничего не узнает.

— Ты скрываешь это специально? — Яст обиженно хмыкнул.

— Милый, то, что было, то прошло. Я не хочу ворошить прошлое.

— И при этом каждый раз возвращаешься к этому мыслями, — Яст отпустил меня, он казался обессиленным.

— Прости, — шепнула я.

— Не извиняйся, — Яст поднял глаза к небу.

Синее, синее небо.