Потерянные

Альбина Нури, 2017

В благополучной, упорядоченной жизни Киры неожиданно начинают происходить загадочные события. Привычный мир рушится день за днем: сначала кремовые туфли стали белыми; потом машина вдруг сменила цвет. У родных и знакомых меняются то внешность, то имена, привычные предметы становятся другими, а о прошлых событиях не помнит никто, кроме нее. При этом остальные не замечают ничего необычного. Кира решила, что сходит с ума, но потом узнала, что ее институтский друг покончил с собой, потому что тоже перестал узнавать собственную жизнь. Девушка должна понять, что происходит: это необходимо не только для того чтобы вернуться к прежней жизни, но и чтобы просто сохранить ее… Книга также издавалась под названием «Вычеркнутая из жизни».

Глава вторая

Три месяца назад, третьего июня, Кире исполнилось тридцать лет. Они с Сашей отмечали это событие в кафе, пригласили самых близких людей: ее родителей, сестру Ирину с мужем Игорем и дочками Катей и Аней, Сашину маму (отец у него умер два года назад) и близких друзей — Сережу и Гелю. Так уж удачно сложилось, что Кира дружила с Гелей, а Саша — с Сережей, и они вместе ездили отдыхать, отмечали праздники, постоянно встречались, перезванивались и вообще не могли прожить друг без друга дольше недели.

Праздник удался: было по-настоящему тепло, радостно и шумно, совсем как в детстве. Все желали Кире счастья, а она сидела и думала, что уже счастлива. Настолько, что даже страшно. Иногда ей казалось, что все складывается чересчур безоблачно и расплата может наступить в любой момент.

В последние годы жизнь холила Киру и баловала подарками. Не закаляла, а радовала. Собственно, поводов жаловаться на судьбу у Киры не было никогда. Все близкие живы и, слава богу, здоровы. За три десятка лет не случилось практически ни одной неудачи или поражения. За исключением одного случая, о котором Кира категорически запрещала себе вспоминать.

В школе она училась хорошо и легко, была абсолютно беспроблемным ребенком. Даже переходный возраст преодолела без сложностей роста. Поступила, правда, не совсем туда, куда собиралась: недобрала баллов на факультет психологии. Но чтобы начать учиться в том же вузе на технолога, баллов как раз хватило.

Годы учебы вспоминались с удовольствием. Студенческая жизнь оказалась такой, как она и мечтала: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год». Да и сессии особых проблем не доставляли: пусть Кира не была блестящей студенткой, но и в «хвостах» не путалась.

Пять лет пролетели стремительно. Окончив вуз, Кира не успела озаботиться, что теперь делать с дипломом технолога, как ей уже нашли хорошую работу. Друг отца был не последним человеком в «Косметик-Сити», и когда там решили создать отдел продвижения товара и связей с общественностью, предложил на одну из вакансий ее кандидатуру.

Знакомство, конечно, сыграло свою роль, но и без того коммуникабельная, энергичная, инициативная Кира отлично подходила для этой должности. С тех пор она и работала в «Косметик-Сити», доросла до заместителя начальника отдела. Работа ей нравилась, коллектив тоже, так что будние дни никогда не казались ей каторгой, а выход из очередного отпуска — катастрофой. Тот факт, что она получила руководящую должность, Кира восприняла почти равнодушно: честолюбие было чуждо ее натуре. Повысили — спасибо. Она совершенно не стремилась к карьерным высотам, просто считала, что если уж взялся что-то делать — делай хорошо.

Личная жизнь тоже складывалась отлично. С будущим мужем Кира познакомилась на корпоративной вечеринке. «Косметик-Сити» и компьютерная фирма «Виртуал», где трудился Саша, отмечали Новый год в одном ресторане. Кира в Золотом зале, Саша — в Серебряном. Они случайно столкнулись в холле, познакомились, обменялись телефонами. Уже на следующий день созвонились, встретились и больше не расставались.

Прожив вместе семь счастливых лет, ни она, ни он ни разу не пожалели о своем выборе. Как-то сами собой находились новые совместные увлечения, строились планы. Не было поводов для разочарования, ссор, ревности или взаимных упреков. Единственным, что в последнее время омрачало семейный горизонт, было отсутствие детей.

Около года назад Кира и Саша решили, что их тандему пора превратиться в трио. Однако желанная беременность не наступала. Врач-гинеколог не находила в этом ничего странного и утверждала, что поводов для беспокойства нет, тем более что оба молоды и здоровы. Вот если не получится зачать ребенка более двух лет, тогда придется задуматься. Пока же доктор советовала «отпустить ситуацию»: придет время, будут и дети.

Кира с Сашей к советам опытного человека прислушивались и старались не зацикливаться на проблеме: работали, отдыхали, мечтали, развлекались. Обустраивали не так давно купленную однокомнатную квартиру. Приобрели участок за городом под строительство дома. Поменяли машину…

И все же у Саши ни о чем не беспокоиться получалось лучше. Кире «отпустить ситуацию» было сложнее, и на то у нее имелась веская причина. Как раз та самая, о которой она не разрешала себе думать — и которая в последнее время приходила на ум все чаще и чаще.

Когда ей было лишь восемнадцать, Кира сделала аборт. Это была страшная тайна, о которой не знали ни папа с мамой, ни сестра, ни муж. Знала только Гелька — ей Кира рассказала несколько лет назад.

…В ту далекую осень она оказалась один на один со своей бедой. Ее история была одной из тысяч подобных. Кира и Саша — а по иронии судьбы его звали именно так — познакомились на дискотеке в День первокурсника. Кира считала себя успешной и взрослой — еще бы, студентка! Саша играючи покорил наивную, воспитанную на романах и стихах девочку. Он учился на другом факультете, на последнем курсе, был красив жгучей яркой красотой и производил впечатление опытного мужчины. В его темно-русых волосах пряталась тонкая седая прядка, и это придавало Саше дополнительный шарм.

Они стали встречаться. Ходили в кино, на дискотеки, в ночные клубы и кафе. Саша встречал девушку после института и провожал до дому. У нее голова кружилась от счастья — первая настоящая любовь оказалась взаимной! Втайне она уже строила планы совместной жизни и робко приглядывалась к фасонам свадебных платьев.

До встречи с Сашей отношения Киры с молодыми людьми не шли дальше поцелуев. Она оставалась девственницей, и это ее совершенно не тяготило. С Сашей Кира решилась на все легко и без особых раздумий, потому что была искренне убеждена, что их отношения на всю жизнь.

О предохранении от беременности они оба как-то не подумали. Опомнилась Кира, когда заметила, что у нее задержка. Заикаясь и краснея, купила в аптеке тест на беременность. Едва дожила до пяти утра и заперлась в ванной, пока все в квартире мирно спали. Родители и не подозревали, какая трагедия происходит в жизни их малышки. Мама с папой были убеждены в ее благоразумии и полагали, что самая большая проблема девочки — успешно сдать первую сессию.

На тонкой бумажной полоске четко проявились две линии. И это было самое страшное, что увидела Кира за свою юную жизнь. Она смотрела и не верила своим глазам. Повторила тест еще раз, уже не сомневаясь, что он правильный.

Дальше все было скучно и неинтересно. Про такое теперь даже кино стараются не снимать: слишком заезженный сюжет. Будущий счастливый отец сбежал, едва узнав о «неприятности», оставив любимую разбираться со своей бедой. Не выдержал своего счастья. Больше Кира его никогда не видела.

О том, чтобы рожать, и речи не шло. О том, чтобы поговорить с родителями, — тоже. Свою проблему Кира решила сама, ни с кем не советуясь. Заняла денег на аборт у Эльвиры, своей институтской подруги. Зачем они понадобились, не объясняла. Но та, конечно, и без объяснений все поняла. Долг Кира отдавала несколько месяцев. Подруга не торопила: деньги у нее всегда водились.

За свою разбитую любовь Кира расплатилась сполна. И самую главную цену никакими деньгами было не измерить. Она застыла, очерствела душой. С корнем вырвала Сашу из сердца, никого из мужчин близко к себе не подпускала. Больше всего на свете ненавидела себя: свою глупую доверчивость, опрометчивость, неосторожность и безответственность. И еще жестокость — пусть и вынужденную. Вина перед ребенком, которого она не пожелала привести в этот мир, отправила обратно в небытие, всегда была с нею.

Окружающие удивлялись: такая симпатичная девушка, яркая, обаятельная, молодые люди вниманием не обделяют — а все одна. Постепенно Кира оттаивала, стала ходить на свидания. Были в ее жизни и романы. Скоротечные, не задевающие сердца. Один раз молодой человек предложил ей выйти замуж — она только посмеялась. Он обиделся и ушел.

По-настоящему расцвела и перечеркнула прошлое Кира только с Сашей. Со своим Сашей. «Вторым», даже мысленно, она никогда его не называла. Разве можно давать самому дорогому в жизни человеку порядковый номер?

Сейчас ее мучило лишь одно: вдруг тот давний аборт отнимет у них счастье стать родителями? Когда-то она сама, добровольно, отказалась от материнства. Что, если больше у нее не будет права стать мамой?

После странного происшествия с туфлями прошел почти месяц. Кира позабыла о нем и не вспоминала, пока не случилось еще кое-что. У Саши пропала родинка.

Буквально вчера родинка была на его щеке. Кира отчетливо это помнила, потому что они занимались любовью, а потом лежали в темноте, болтали ни о чем, и Кира поцеловала мужа в щеку с этой самой родинкой — маленькой, чуть выпуклой, как зернышко гречихи. А утром родинки на месте не оказалось.

Была суббота, торопиться некуда. Саша спал, он вообще самая настоящая «сова», с нежностью думала Кира, выбираясь из постели и поправляя мужу одеяло.

Сама она проснулась примерно в половине девятого, умылась и приготовила завтрак. Было почти десять, когда Кира зашла в комнату и пропела:

— Доброе утро, сонная тетеря! Завтрак на столе.

— Угу, — глухо промычал Саша откуда-то из-под подушки, — я уже не сплю.

— Мы хотели сегодня в кино сходить, не забыл? А потом можно еще в кафе зайти. Если, конечно, мой господин не против.

— Господин очень даже «за»! — Саша зевнул и сел в кровати. Потер лицо руками, взлохматил короткие волосы.

Вот тут-то Кира и заметила, что на его щеке нет родинки. Она изумленно уставилась на мужа. Тот, не замечая ее дикого взгляда, оделся и прошел в ванную. Она молча направилась следом. Саша спокойно умылся, потом достал щетку и выдавил зубную пасту из белого тюбика. Он не видел ничего необычного в своем облике.

— Саш, — протянула Кира, — ты ничего не замечаешь?

— Где?

— На лице.

— Брови, что ли, выщипала? — пошутил Саша.

Кира шутки не поддержала.

— Не на моем лице, — нервно произнесла она. — На твоем.

— А что с ним не так? — Голос его звучал невнятно, Саша энергично чистил зубы.

— Ты что, правда, ничего такого не находишь?

Саша прополоскал рот, отложил щетку и повернулся к Кире.

— Кирюх, в чем дело? По-моему, лицо как лицо.

— А твоя родинка? — не выдержала Кира. — Она же исчезла! Вчера ночью была, а сейчас ее нет.

— Где была? — Саша недоуменно смотрел на жену.

— Как где? На щеке, конечно. На правой щеке, ты что, забыл? — Кира неуверенно хихикнула. — Я ее еще «гречишкой» называла.

— Как называла?! Ты что, не выспалась? — Во взгляде Саши появилась тревога, и это разозлило Киру.

— Да хватит! Ты что, за дуру меня держишь? У тебя всю жизнь была на щеке эта родинка! И ты, когда брился, всегда боялся ее задеть. Зачем ты стоишь и делаешь вид, будто впервые об этом слышишь?

— Кир, ты меня пугаешь. Я впервые слышу про какую-то родинку! У меня никогда не было родинок на лице! Никогда!

Они замолчали, настороженно глядя друг на друга. Кира круто развернулась и побежала в комнату. На комоде теснились фотографии: она сама, Саша, родители, сестра, племянницы, друзья. Кира схватила их с Сашей свадебный снимок, поднесла к глазам и чуть не выронила из рук.

Родинки на лице мужа действительно не было. Не было!

«Что за чертовщина? Я же точно знаю, что… Чушь какая-то. Стоп! То туфли, то родинки. Что происходит?» — Мысли бестолково крутились в голове, она никак не могла сосредоточиться.

Саша тихонько подошел и обнял ее за плечи.

— Кирюш, о чем мы спорим? — мягко произнес он и поцеловал жену в затылок. — Со стороны послушать, так просто разговор двух чокнутых: а была ли родинка?

— Да уж. Смех да и только.

— Это просто… ну, не знаю. Абсурд. Ерунда какая-то, и все.

— Ерунда, — эхом откликнулась Кира.

— Малыш, мне кажется, ты просто устала.

— Наверное. Забудь, не бери в голову, — машинально проговорила она.

Попыталась улыбнуться, но вместо этого получилась жалкая гримаса. Ей хотелось плакать, но она понимала, что слезами напугает Сашу еще больше.

— Давай завтракать. И собираться надо, а то опоздаем на сеанс, — почти нормальным голосом сказала она.

— Давай, — поддержал ее Саша.

Кира попыталась заглушить неприятные мысли, но они, хотя и отошли на второй план, умудрялись оттуда, из глубины, отравлять ей жизнь. Раздражающее, мучительное ощущение: словно чувствуешь зуд и не можешь точно определить место, которое чешется.

Они сходили в кино, но Кира, как ни старалась, не сумела увлечься сюжетом. Только голова разболелась от грохота на экране. Потом зашли в кафе и наелись вкусностей. Кира выпила больше, чем обычно, но и это не помогло поднять настроение. Саша ничего не замечал, а возможно, делал вид, что все в порядке. Утреннее происшествие они, не сговариваясь, обходили молчанием. Пожалуй, впервые в жизни им было немного неловко друг с другом.

В довершение всех бед Кира повздорила с матерью. Та позвонила около восьми вечера. Кира вышла с трубкой на кухню, чтобы не мешать Саше.

— Привет, Кирюша! Не помешала?

— Привет. Нет, конечно, я ничем не занята, — соврала Кира.

На самом деле ей не хотелось разговаривать. На душе было скверно, и в такие минуты она обычно отмалчивалась, уходила в себя. Исключение делалось разве что для Саши да Гельки. С этими двумя она могла общаться в любом настроении.

— Чем занимаетесь?

— Телевизор смотрим. Фильм хороший идет.

— А я просто так звоню, без повода. Хотела узнать, как у вас с Сашей дела.

— Все нормально, мам, — бодро проговорила Кира.

— А по голосу не скажешь, — проницательно заметила мать.

— Голос как голос. Я же говорю, все отлично.

— В таком случае смени, пожалуйста, тон, — строго сказала Лариса Васильевна. — Мне неприятно, когда ты грубишь.

Кира раздраженно возвела глаза к потолку. Скажите на милость, в чем она усмотрела грубость?! И без того на душе муторно, тяжело, не хватало еще начать ссориться.

Разговоры с матерью частенько выводили Киру из себя. Она изо всех сил старалась сдерживаться, быть милой и приятной, но слишком часто у нее ничего не получалось. Лариса Васильевна умела мягко, но чувствительно подколоть. Настойчиво выспрашивала, отлично сознавая, что дочери неприятно. Кира в итоге срывалась, а мать, словно только и ждала этого, немедленно делала замечание, одергивала, выговаривала дочери за поведение, обижалась. Потом Кире приходилось звонить или приезжать, долго извиняться за резкость, заглаживать, искупать, просить прощения.

— Мама, я не грублю, тебе показалось, — Кира попыталась придать голосу всю возможную мягкость.

— Ладно, сменим тему, — холодно вымолвила Лариса Васильевна. — Мне сегодня тетя Соня позвонила, советовалась. Насчет Оксаночки.

Точно, беда одна не ходит. Эту самую тетю Соню — Софью Витальевну, подругу матери, — Кира терпеть не могла. Перед мысленным взором возникла знакомая физиономия: высоченный лоб, прорезанный глубокими продольными морщинами, старомодный жидкий пучок на затылке, скошенный подбородок, птичьи глаза без ресниц. Тетя Соня вечно жаловалась на жизнь и постоянно клянчила у матери деньги. Но самое главное, Софья Витальевна была самозабвенной сплетницей. Она обожала перемывать косточки всем подряд и частенько доносила матери на нее, Киру. «Ларочка, мне кажется, Кирочка курит». «Вчера видела твою Киру с мальчиком. Смотри, как бы беда не случилась!» Результатом были скандалы, упреки и долгие выяснения отношений.

— Ты меня слышишь, Кира? — требовательно позвала Лариса Васильевна. — Что молчишь?

— Я просто внимательно слушаю, мам, — ровным голосом отозвалась Кира. — Так что там насчет тети Сони?

— Да, ну вот. Оксаночка в этом году заканчивает институт.

Оксана была племянницей тети Сони. Своих детей, равно как и мужа, у нее не было.

— Ты же ее помнишь?

— Я ее никогда не видела, мама.

— Очень хорошая девочка, — веско сказала Лариса Васильевна.

«А как же! Есть в кого уродиться», — ядовито подумала Кира, но, разумеется, промолчала.

Лариса Васильевна тем временем продолжала разливаться соловьем, описывая многочисленные Оксаночкины достоинства. Почти отличница, «красный» диплом могла бы получить, но некоторые преподаватели из зависти ставили ей тройки. Усердная, старательная, прилежная. Вежливая, добрая, тихая.

— Короче, хоть икону с нее пиши, — не сдержалась Кира.

— Зачем ты так зло, дочка? — укорила мама.

— Прости, сколько можно расписывать эту Оксану! Что ты мне ее сватаешь?

Мать насупилась и замолчала. Убедилась, что извиняться дочь не собирается, и разобиделась еще сильнее.

— Я просто хотела посоветоваться, а ты…

— Ладно, мам, хватит дуться, — примирительно проговорила Кира. — О чем ты хотела посоветоваться?

Лариса Васильевна минутку помолчала, по всей видимости, соображая, что предпочтительней: гордо бросить трубку или все-таки изложить суть просьбы. Выбрала второе, вздохнула и выпалила:

— Оксане нужна работа! Я обещала Соне спросить у тебя и у Саши, нет ли каких вакансий. У них самих ни связей, ни знакомых, надеяться не на кого.

Конечно, самые бедные и несчастные. Мы в курсе.

— Что она заканчивает?

— Режиссерское отделение. В институте культуры. Она мечтает ставить спектакли, это ее призвание, — совершенно серьезно ответила мама.

Здрасте, приехали. Кира чуть не фыркнула, но вовремя прикусила язык.

— Мы с Сашей вообще-то не в театре работаем. Это так, к сведению тети Сони.

— Она знает. Но у вас, возможно, есть знакомые, — гнула свое Лариса Васильевна.

— Ты прекрасно знаешь, мама, что у нас с Сашей нет таких знакомых. — Кира почувствовала, что устала от бессмысленного, вязкого разговора. — Скорее уж они найдутся у тебя или папы: вы же заядлые театралы.

— Еще любовью к искусству меня попрекни! — патетически воскликнула мать.

— Никто тебя не попрекает! — Кира из последних сил сдерживала раздражение. И о чем только они говорят?! А ведь могла бы сидеть сейчас у Сашки под боком, телевизор смотреть. — Просто хочу, чтобы ты поняла: я ничем не могу помочь этой Оксане.

— Ты и не пытаешься! — сделала выпад Лариса Васильевна.

— Да, — взорвалась Кира, — не пытаюсь! Мне, как ни странно, дела нет до родственников тети Сони. Своих проблем выше крыши!

— Тебе никогда не нравилась тетя Соня… — завела мама.

— И, заметь, я этого не скрывала!

–…а она тебя очень любит, — торжествующе закончила Лариса Васильевна.

«Промолчи, не нарывайся, закрой рот, сама же будешь жалеть!» — умолял инстинкт самосохранения, но Кира его уже не слышала.

— Значит, без взаимности! — отрезала она. — Но если бы я и обожала тетю Соню, то при всем желании мы с Сашей не в состоянии трудоустроить ее племянницу в театр, как она того желает.

— Так я и знала, что к тебе лучше не обращаться! — Голос матери трепетал и рвался.

— Знала, зачем обращалась? — огрызнулась Кира.

— Ты стала очень черствая. Мне это не нравится, — оскорбленно проговорила Лариса Васильевна.

— Мне тоже многое не нравится. И я не черствая. Я честная.

— Ладно, спокойной ночи. Саше привет.

— Тебе тоже спокойной ночи. Поцелуй папу.

Они одновременно положили трубки, крайне недовольные друг другом.

Кира прекрасно знала, что за этим последует. Не впервой. Папе мать ничего не скажет: знает, что без толку. У отца невозмутимый, отрешенный характер, он предпочитает ни во что не вмешиваться.

Мама выдвинет тяжелую артиллерию: позвонит Ирине и примется жаловаться. Ира, отлично знающая мамин характер и ее феноменальную способность доводить людей до белого каления, примется успокаивать Ларису Васильевну. Затем позвонит младшей сестре, начнет успокаивать и ее. Попытается убедить помириться с матерью. Кира поупирается, посопротивляется и, разумеется, сдастся. Позвонит маме, скажет, что погорячилась. Та поломается для виду, но потом простит.

Кира вздохнула и пошла к Сашке.