Сумеречные лучи

Альберт Скворцов, 2018

В периферийном городке России начала нулевых подающий надежды следователь Андрей Казанцев расследует самоубийство выпускника местной школы, параллельно пытаясь пережить смерть собственного ребенка в дорожной аварии и сохранить отношения со своей невестой. Простое на первый взгляд расследование приводит к непредсказуемым последствиям…

Пролог

Снег шел наверх.

Облачко морозного пара растворилось в воздухе, едва успев вырваться из полуоткрытого рта Андрея Казанцева. Кровь из разбитой брови, вопреки законам гравитации, побежала вверх, затерявшись в его спутанных черных волосах. Предметы вокруг постепенно начали приобретать знакомые очертания, и, когда он с глухим хрустом повернул шею налево, то все окончательно прояснилось.

Надо было выбираться.

За окном висела перевернутая земля, с которой на небо падали воздушные хлопья снега, мерцающие в тусклом желтом свете передних фар и таявшие в бескрайней ночной тьме. Тонкую кожу крепкой шеи натирал туго натянутый ремень безопасности, спасший его голову от удара о крышу автомобиля. Дворники, свисавшие с лобового стекла, пришли в движение, напомнив Андрею, что нужно было выбираться из перевернутой машины.

Надо вытащить ее.

Она обмякла в соседнем кресле, и с ее кудрявых каштановых волос сочилась тонкая кровавая струйка, образуя темное пятно на потертой обивке крыши. Затаив дыхание, Андрей с тревогой всмотрелся в ее неподвижное лицо, и, едва крохотный клубок пара вырвался из ее рта, он с облегчением выдохнул. С трудом ворочая затекшей рукой, мужчина отстегнул ремень безопасности и в то же мгновение ударился головой о крышу автомобиля. Лобовое стекло, покрытое трещинами, поплыло перед его глазами, и Андрею пришлось несколько раз крепко зажмуриться, чтобы склеить осколки того, что он считал своим сознанием. Пальцы нащупали дверную ручку, и он с силой отжал рычаг на себя, а затем резко рванул его вперед. Поток холодного воздуха моментально ворвался в его легкие, и мужчина с трудом поборол приступ кашля. Он осторожно начал выползать из машины, борясь со жгучим жжением в горле и пытаясь не замечать снег, забивавшийся под одежду. Ступни в ботинках коснулись заледеневшей земли, Андрей облокотился и, покачиваясь, поднялся на ноги. Держась одной рукой за голову, мужчина осмотрелся по сторонам, и волосы на руках встали дыбом.

С востока и запада их окружало безграничное поле, укрытое снегом, а на север и юг уходила вперед безлюдная трасса, на которую он свернул до аварии. Сколько он успел проехать, когда перед глазами все потемнело? Километр? Два? До старого тракта, где ночью можно было наткнуться на одинокие машины дальнобойщиков или поздних путников, идти было не меньше получаса, а если ее придется тащить на себе, то время в пути увеличится вдвое. А если идти по этому липкому снегу, то втрое, если не вчетверо. Уши резко разложило, и по слуху ударил громкий звук включенного сигнала поворота. Он посмотрел, как красный свет задних фар зловеще падает на сугробы позади перевернутой машины, и мышцы сами собой пришли в движение, не дожидаясь команды от мозга. Андрей обошел автомобиль, слетевший в кювет, и открыл дверцу со стороны второго пассажира. Место смертника. Нет, так нельзя думать. Она была жива, хоть и не пришла в сознание. Мужчина бережно придержал ее за волосы, липкие от вязкой крови, и отстегнул ремень безопасности. Быстрым движением он вытащил ее наружу и взвалил себе на плечи, на мгновение прогнувшись под весом ее тела.

Сколько времени уже прошло?

Андрей напряженно всматривался в пустынную трассу и начинал моргать, только когда подступала нестерпимая резь в глазах. Из угольной бесконечности, в которой терялись концы дороги, не появлялось ни дальнобойщика, ни заблудшего путника. Да и откуда им было здесь взяться? Никто не ездит по этому объезду уже лет пять, предпочитая долгий, но безопасный путь по Старому тракту. Все знают истории о людях, попавших в аварию на объездной дороге и замерзших от зимнего холода насмерть. Мозг, продутый холодным ветром, настойчиво требовал включить обогрев в машине и сжечь весь бензин, которого может быть хватило бы на то, чтобы они провели полночи в тепле. Но если существует хоть малейшая вероятность того, что бензобак повредился, то он убьет их всех. Судя по всему, он уже убил их. С тлеющей искрой надежды он достал руку из едва теплого кармана, чтобы убедиться, что полосок сети на экране мобильника не появилось. Она умрет здесь.

Сколько времени еще пройдет?

На безоблачном черном небе горели бледные звезды, знакомые Андрею по урокам астрономии в школе. Отец часто рассказывал истории о том, как на какой-то из войн, в одной из тех, что он участвовал, они выбрались из леса благодаря тому, что кто-то из рядовых знал все о расположении созвездий. Снег, сминающийся под подошвами его сапог, напоминал скрипучий голос отца, отвлекая его от обжигающего мороза, норовившего укусить за щиколотки и обжечь затвердевшие руки. Спустя полпути, идея срезать путь до поворота на старый тракт через поле показалась не такой хорошей, но он предпочел мокрые ботинки холодной смерти. Мужчина упорно нес ее вперед и его собственное дыхание сбивалось с каждым пройденным вперед шагом в такт стучащему сердцу. Когда их машина исчезла в ночной темноте, Андрею почудилось, что она прошептала его имя. Он остановился, чтобы прислушаться, но кроме далекого уханья совы больше ничего не услышал. Впереди показались первые деревья, медленно обступавшие их со всех сторон. Раскинутые в стороны еловые ветки с коварством приглашали его исчезнуть внутри леса, и от осознания того, что сегодня они могут умереть под этими елями, ему стало не по себе.

Сначала он решил, что звук возник только в его голове. Но когда через какое-то время он повторился снова, на этот раз ближе, то Андрей понял, что спасение близко. Сквозь плотную кромку заснеженных деревьев, плотно уставленных в ряд, он различил промелькнувшие фары автомобиля и едва сдержал ликующий возглас, готовый вырваться из груди. Мужчина попытался ускорить шаг, но кто-то схватил его за левую ногу, и он покачнулся. В несколько бесконечно долгих мгновений она соскочила с его задеревеневших рук, упав на спину, и он, не удержавшись на одной ноге, упал сверху, приземлившись тяжелым локтем на ее живот. Она коротко всхлипнула, не открывая глаз, и Андрей испуганно посмотрел на ее бледное лицо, освещаемое слабым лунным светом. Невыносимая боль пронзила его ногу, и мужчина поспешно сполз с ее тела на землю и с ужасом увидел металл, поблескивающий под мерцающим снежным покровом. Острые зубы капкана сомкнулись чуть выше его лодыжки, обагрив заснеженную землю темными пятнами крови. Волна беспомощности накрыла его с головой, и от собственного бессилия и прожигающей изнутри боли ему захотелось закричать.

— Андрей…

Он испуганно повернулся на ее слабый голос и посмотрел в ее изумрудные глаза с темными ресницами, покрытыми инеем. Она бросила на него умоляющий взгляд, и в следующую секунду ее глаза закрылись.

Мужчина издал протяжный вой, изо всех сил пытаясь собраться и заставить тело перестать чувствовать усиливающуюся боль в районе левой ноги.

— Боль — это хорошо, — напомнил его отец из глубины давно потерянных воспоминаний его памяти, — пока тебе больно, ты живой.

Андрей стащил с себя тонкий шарфик, купленный на одной из новогодних распродаж своей заботливой невестой, и обмотал им обе руки, покрытые морщинистой коркой. Во время одного из совместных походов на охоту с отцом тот рассказывал ему истории об охотниках, попадавших в волчьи капканы и умиравших от болевого шока или потери крови.

— Щупай дорогу перед собой палкой, — советовал отец, — это называется «зондировать почву». Вас в армии как учили вообще?

— Давай… — Андрей с яростным рычанием развел руки в разные стороны, и на мгновение он увидел раздробленную кость ноги в тусклом лунном свете, но замерзшие мышцы рук не выдержали, и капкан снова захлопнулся. Тихо заскулив от отупляющей боли, мужчина опустил голову на снег.

Его невеста прерывисто дышала рядом, отсчитывая удары сердца, отведенные им судьбой. Один. Два. Три…Рев двигателя, появившийся из ниоткуда, заглушил его мысли и в ту же секунду стих.

Андрей с трудом приподнялся, схватился руками за края капкана и с силой рванул их в разные стороны.

Ее дыхание стихало.

Вены вдоль мышц его рук вздулись, и куртка в любой момент была готова порваться от напряжения.

Она умирает?

Воздух в легких закончился, и тело жадно требовало отпустить хватку, чтобы сделать спасительный вдох.

Один.

Кровь засочилась из порезов на обмороженных руках.

Два.

Лицо исказилось в яростной гримасе, и зубы во рту угрожающе заскрежетали.

Три.

Она умирает.

Капкан со скрежетом разомкнулся.

Он больше не чувствовал, как поднимается и опускается ее живот в такт дыханию. Его невеста лежала на нем, пока Андрей сквозь вспышки боли полз по снегу, поднимая и опуская локти. Нужно было проверить ее состояние, но ему не хватало сил. Или смелости. Пролетевшие мимо фары ослепили его, и Андрей отчаянно закричал, выкинув правую руку вверх. Старый тракт.

Он спас их.

— До первой больницы несколько километров, — рассуждало расплывчатое лицо водителя, который заботливо положил ее на заднее сиденье своей машины.

Андрей прислонился лбом к холодному стеклу, пытаясь сдержать рвотный позыв.

— Держись, еще немного, — из темноты сообщил их спаситель.

— Андрей… — тихий стон с заднего сиденья на несколько секунд вернул ему ясное сознание, — наш сын…

Машина резко затормозила, и водитель повернулся к нему.

–Там остался ребенок?! — Взволнованно спросил он, — надо вернуться и…

— Нет, — Андрей слабо покачал головой, — она беременна.