Рубикон. 1917

Альберт Савин

Рубикон – небольшая река на Апеннинском полуострове. Однако термин более известен как «перейти Рубикон», означающий бесповоротные изменения в чьих-либо судьбах. Такой оказалась Россия – с неуёмной тягой к свободе всего добропорядочного.

3. Когда закон становится — что дышло?

А иными словами — таким, который можно интерпретировать по своему прагматическому усмотрению. Очевидно, относится это к тем, кто по собственной воле или в силу обстоятельств — либо принимается извращать положения Закона, либо вовсе его игнорировать. Однако, прежде не лишне сказать об основополагающей роли Закона в обществе.

Спор на тему — какая система управления наиболее эффективна для развития общества — централизованная или де-централизованная — присущ только тем, кто не понимает, что государственная централизация — это чаще не чьё-то желание или нежелание, или склонность к диктаторству во власти.

А в любом цивилизованном обществе система управления объективно устанавливается Основным Законом общества — Конституцией государства в качестве приоритета на всей его территории, в том числе и с субъектами на самоуправлении с местными законами, не противоречащими Основному Закону. Но, разумеется, если и сама Конституция не содержит в самой себе противоречий.

А именно такими противоречиями явились понятия о свободе Личности от общества, от власти и от государства, что равно и естественно означало с в о б о д у и от К о н с т и т у ц и и, традиционно пропагандируемой бизнесом на частном свободном рынке, и таким образом пытаясь сочетать никак НЕ сочетаемое, кроме расчленения земли-территории на отдельные анклавы, усиленно охраняемые от государства частными вооружёнными формированиями.

Но не только! Либерализация сказалась и на формировании представительской ветви народной власти — предельной минимизацией требований на избрание власти, в результате чего среди авторитетных представителей общества — в Парламенте меньше всего оказалось депутатов с высшими правовыми юридическими знаниями и опытом, необходимыми для законотворчества.

И, тем более, если Парламенту предстояло доминировать по отношению к профессиональным ветвям власти — он вообще должен быть образован и компетентен, по меньшей мере, не ниже уровня заслушиваемых профессионалов.

Так рождалась дилемма парламентского лобби с эффектным популизмом, вместо эффективного управления обществом и государством!

Очевидно, именно поэтому ограничились простой словесной декларацией действующих прав гражданина, не задумываясь над тем, что эти права становятся действенными только по мере их реализации имущественным потенциалом как самих граждан, так и государством.

Точно так же продекларировали р а в е н с т в о прав граждан перед Законом и Судом, независимо от их имущественного положения, а в реалиях эти права попали в прямую, зависимость от уровней индивидуальных способностей и соответствующей меры состоятельности по реализации прав и свобод.

А в деятельность правовых Судов прочно вошла практика приоритетной защиты состоятельных ответчиков с их возможностями найма опытных, свободно практикующих адвокатов — не в пользу неимущему истцу с бесплатным эащитником.

Чисто декларативно отнеслись и к абстрактной свободе, не удосужившись вникать, что она одинаково действенна как для положительных тенденций в обществе, так и отрицательных.

Что если не опускать свободу на конкретные индивидуальные нормы, то исчезает сам предмет разбирательства — кто, где и чью свободу нарушил, а, выходит, осваивай её беспроблемно — те, кто первыми добыл больший капитал.

Что частная свободная конкуренция — это не соревнование по производству товаров и услуг, а тривиальное поглощение большим частным капиталом — меньших.

Что на семейные бюджеты ложится бремя не н а л о г а м и, установленными Конституцией, а куда как больше — постоянно растущими рыночными ценами, устанавливаемыми по частному усмотрению.

И что свободное волеизъявление по-прежнему подчиняется политическому меньшинству.

Нет спору, что частные политические убеждения (идеологии) являются вместе с беспартийными объединениями — важнейшими участниками общегражданских, ни к чему ещё не обязывающих дискуссий, позволяющих приходить к наиболее выверенным решениям для их передачи творцам законов, избираемых во власть.

Но те же дискуссии между фракциями, уже облечёнными властью — формируют федеральные законы, обязывающие всех без исключения, включая беспартийное большинство, подчиняться побеждающей политической идеологии.

А это уже не демократия. Либо, по меньшей мере, требуется ставить вопрос о репрезентативности политических партий общему волеизъявлению в том числе и беспартийного большинства.

Конец ознакомительного фрагмента.