Как закалялась российская сталь

Альберт Савин

Долго пытались гадать русофобы – каким же умом познавать Россию, пока не столкнулись с Советским Союзом. Но так и не смогли понять, что разрушен вовсе не Советский Союз, а всего лишь политическая надстройка, не сумевшая устоять от повторного искушения барством – в равногражданской власти Российской Федерации. Данная работа является сборником авторских, ранее опубликованных статей.

Часть 3. Очнуться от вербальной эйфории!

3—1. А если проще — от благодушия

От благодушия, навеваемого щедрым потоком приятных слуху слов и наилучших пожеланий. Впрочем, каждый вправе спросить — а что же в этом плохого и предосудительного?

А в том, что в сознание людей веками внедрялся стереотип, по которому уверовали, что приятные слова и наилучшие пожелания — это уже, якобы, существенная прибавка ко всеобщему добру, а глубокая вера на-слово — весьма успешное продолжение этих начал. Да ничего — подобного!

Ибо по изначальной, естественно-природной сути, любое слово — есть всего лишь совокупность простейших звуков, предваряющих означаемые ими практические события. И сами по себе совершенно ничем не гарантирующие наступление событий, способных равным образом как состояться, так и состояться только частично, дибо не состояться вовсе. И в любом случае — как в пользу тех, кто внимает словам, так и в пользу авторов, ласкающих слух приятным словоблудием.

И, самое главное, желать огромного счастья, обещать или клясться сделать что-то — ничего не значит, не весит и не стоит ровно настолько, сколько значила бы, весила и стоила реальная мера сил, средств, жизненной энергии и воли, при воплощении слов в добрые дела. А имено в этом принципиальнейшая разница точно такая же, какая она между небом и землёй. Потому вербальный мир такой и щедрый на любовь и доброту.

Однако, будем объективны. Доброе слово действительно способно воодушевить, вдохновить и подвигнуть к энтузиазму на практические дела. Но сам заблудительный момент состоит в том, что, якобы, при этом происходит удесятирение жизненных сил.

А на самом деле имеет место мобилизация на десятикратную затрату и тех, что есть, при непременном условии адекватного восстановления затраченных — во избежание полной растраты физиологической энергии. Не обеспечение таких условий — и есть одна из скрытых форм неадекватной эксплуатации человека на энтузиазме своего труда.

Но, впрочем, достаточно вспомнить — насколько щедрый поток обрушился от Бомонда на обывателя — в предверии очередного, например, года Кролика — как символа пушистого добра и плодородия. А какого на самом деле: — покорного и послушного, или своенравного и убегающего, ушастого или лопоухого, понимающего или равнодушно-жующего, храброго или трусливого? Это же ещё разгадывать придётся — кто и какого имел в виду кролика.

Разве что — с ещё одной пробной верой в то, что хоть в этом году выдвинем чуть больше «ходоков» из народа во власть в лице подлинных хозяев своих слов и дел, чем традиционных обожателей щедрой политической фразеологии и различных шоу с псевдотеледебатами — в далеко не равный обмен на высшие полномочия по распоряжению огромными материальными ценностиями из природных богатств, трудовых ресурсов и финансовых потоков. А, по сути — по распоряжению судьбой народа, страны и государства!

3—2. О каких кричат правах?

Удивительнейшее дело, но с каждым днём всё упорнее насаждается стереотип о том, что заслугой реформации в «новой» России — явился полный переход к правам и свободам, на основе Всеобщей декларации прав человека.

Ну а что же такое декларация — по сути?

А по сути она и является тривиальным анонс-объявлением о том, что в чисто теоретической, словесно выраженной (вербальной) форме — найден некоторый идеал (образец) общечеловеческого права, к которому всего лишь д о л ж н о б ы у с т р е м л я т ь с я всем народам и государствам!

Но ведь именно в том, как» должно быть» и как устремляться к тому, как «должно быть» — и состоит разница, как между небом и землёй. И вербальные права от подлинных — тем и отличаются, что невозможно их осуществить никакими другими способами, кроме как реализацией сугубо материальных возможностей, обобщаемых денежным эквивалентом.

А если и удивляться, то только тому — почему же ни до мировой науки, ни до авторитетных мужей ООН, ни до национальных властей — не доходит, что права человека принципиально не могут не зависеть от уровня имущественно — материального состояния именно на т.н. свободном рынке

Что вопрос о правах — есть одновременный вопрос о собственности и что сословное разделение общества в точности дублируется адекватным правовым полем: — неимущий — предельно бесправен, а нувориш становится предельно полноправным; безработный — из правового поля выпадает, а заёмщик кредита становится заёмщиком его прав, с последующим процентно-возвратным пополнением прав кредитора!

И этот показатель уже никак не усреднить перед мировым сообществом — наподобие макроэкономических! А под вербальной эйфорией от декларирования прав человека, (а значит и свободы, и свободной демократии) — на самом деле продолжается всё то же торжество дремучего принципа:"у кого капитала больше — у того больше и прав»!

Вот ведь что на самом деле кроется под политическим либерализмом, заложенном и во Всеобщую декларацию прав человека, и в свободно-рыночные отношения.

====

Для того, чтобы оценить состояние прав и свобод в обществе, вполне достаточно определить состояние прав — основных, обеспечивающих высшую ценность — жизнь человека и его последующий рост и развитие для осуществления всех остальных прав и свобод по принципам и нормам международного права.

Именно это является залогом активной жизни и здоровье, со всеми видами его обеспечения, поддержания и своевременной компенсации возможного упадка. Иными словами, к высшей общечеловеческой ценности относятся — тривиальные тепло, свет, вода, воздух, жилище, имущество, продукты питания, одежда, лекарства, безопасность труда — и его оплата в строгом соответствии с затратой жизненной физиологической энергии. То есть, продекларированные права человека фактически и принципиально невозможно осуществить, а, тем более — от самого рождения, не имея материальных средств для их реализации.

Таким образом, в правовом государстве и в связи с особым вниманием международной общественности к данной проблеме, становятся гораздо действеннее — прежних избитых понятий о богатых и бедных, заменять на полноправных и бесправных. Соответственно, уточнив конституционные права и свободы человека и гражданина — как напрямую зависимые от имущественного положения.

А в реалиях это означает: — все, кто в обществе удосужился минимального физиологического прожитка и ниже — составляют контингент откровенно бесправных в правовом государстве. А после этого нетрудно определить, каков контингент равноправных, полноправных и бесправных — в международных масштабах.

То есть, по сути, когда сегодня на свободном рынке интересуешься, сколько стоят лекарства, стройматериалы (и т.п.), ты спрашиваешь — сколько стоит право на жизнь. Оказывается, торгуем или в долг занимаем с процентами возврата — тоже право на жизнь!

3—3. Кто, музыку заказывая — не платит?

Интрига появляется в связи с тем, что приватизируя государственную собственность в частную, реформаторы на самом деле осуществляют изъятие из государственного бюджета доходов от общенациональных стратегических источников — в частные сейфы и банки.

С полной свободой выбора по праволиберальной концепции — куда направлять частные доходы: на внутринациональные нужды или на долларовую прибыль за рубежом. С полной потерей права на вмешательство государства всего лишь на правах всего лишь «пайщика» — с частными монополиями (акционерными обществами).

То есть, если сегодня планируется очередной бюджет, например, на 10 триллионов — в прежнем варианте он имел все возможности быть, как минимум — в 60—70 триллионов!

Теперь, когда Минфин объявляет о том, что государство выделяет десяток миллиардов на ту или иную программу (реформу), то, во-первых, это означает, что средства обеспечиваются не государством, а только налогами с народа, и, во-вторых — подобное перераспределение означает, что ровно на такую же сумму оскудеют другие социальные программы.

Теперь, если речь заходит о коррупционном воровстве, то воруются эти деньги вовсе не у государства, и не у политической партии — а у превалирующего большинства трудового народа!

Мало того — все т.н. государственные пенсии, пособия, субсидии, компенсации, повышения зарплат, льготы и привилегия — вовсе не из государственных резервов, а из общероссийской налоговой кассы взаимопомощи народа государству. в которую, в сущности, и превратился государственный налоговый бюджет.

На этот же принцип переведена т.н. государственная поддержка обманутых частными компаниями дольщиков, жертв многочисленных фирм-однодневок, безработных по причине частных локаутов, жертв других преступлений — если в полной мере не действует принцип конфискации преступного имущества.

То есть, в основном — всё за счёт налогов, но не непосредственного труда на государство. И именно поэтому самым актуальным вопросом при очередных выборах особо талантливых претендентов на власть, знающих, как в очередной раз поправить ситуацию к лучшему, должен быть вопрос — за счёт чего они собираются в очередной раз прокатиться на Мальдивы, дабы заказывать музыку в фешенебельных ресторанах?

3—4. Главный признак российского разлома

Причин ему, конечно же, не две и не три. Это и, якобы, тяжёлое наследие предыдущего периода, и злоупотребления властными чиновниками полномочий, и, разъедающая все сферы общества — коррупция. Но, похоже, никто не замечает ещё одну — и всё решающую!

А она в том, что вовсе и не частная форма собственности пришла для решительного подъёма экономики и жизненного уровня.

Российское общество накрыла прозападная мировоззренческая частно-эгоистическая позиция — с меркантильным походом коммерческой выгоды не столько к экономике, сколько из в с е х б е з и с к л ю ч е н и я с ф е р и социальных направлений развития о б щ е с т в а — — культуры, образования, здравоохранениия, правохранения и адвокатуры, в природопользовании, нотариате, страховании и планах на будущее.

Это когда свобода личности, как свобода конурного типа — становится куда как выгоднее свободы общества в целом! А самое выгодное для себя — это не попасть в свидетели очевидного преступления, пройти мимо скорчившегося на тротуаре человека, или просто не слышать, как у соседей вопят о помощи!

Это когда у т.н. «свободно практикующего врача» — свободно решают, за сколько платных сеансов излечивать больного — за один или за три. А преподавателя — принять экзамен (зачёт), или чиновнику решить проблему просителей — за один заход или за три!

Это когда бизнесмену плевать на то, отчего растёт спрос и можно поднимать цены — от бедственной нужды, согласной на любые, лишь бы выжить! Это когда огромнейший контингент бюджетников, занятых благороднейшим трудом на решении о б щ и х д л я в с е х задач, поражён недоумением — почему они по семейным доходам опущены ниже частных интересов и доходов?

И как можно повышать тарифы и цены вообще — не обеспечивая опережение достаточных для этого жизненных уровней?

А выгоднее не нагружать себя проблемами вдохновляющей и подвигающей любви, а опустить любовь до примитивных сексуальных фрикций. И даже на дружбу и братство идут не для того, чтобы шагать по жизни с общей утроенной энергией, а для того, чтобы использовать друзей и братьев ради собственной карьеры.

И это страшно!

3—5. Мавродики мценских уездов

На вопрос в частном ЖКХ: долго ли нам жить как в средневековье, можно без особого преувеличения ответить — ещё долго! Очевидно, до полного истощения и избавления от нынешних ветеранов, пенсионеров и инвалидов, если только не упорядочить отношения сторон в сфере услуг ЖКХ.

Дело в том, что ещё на заре приватизаторской эпопеи, новоявленные реформаторы не нашли ничего лучшего, как предложить в духе 20-го советского века объединяться в т.н. «Товарищества (!!!) собственников жилья», которые бы на деньги жильцов в форме предварительной оплаты б у д у щ и х услуг содержали управляющие компании по оказанию услуг ЖКХ жильцам этих домов. На том и успокоились. За исключением самой трудной проблемы — дружного сбора разношерстных коллективов людей для решения вопросов демократическим путём!

Однако, в сферу управляющих компаний вошло ещё множество домов с соседних улиц и кварталов. Вопрос — как в этих условиях любому жильцу быть уверенным в том, что его деньги тратятся на услуги ему же, а не куда вздумается управленцам и за его счёт в том числе?

А никак!

Никак — вплоть до того момента, пока в управляющих компаниях не начнут составляться перспективные планы оказания услуг, разнесенных по времени и домам с учётом сумм собираемых платежей — и практических услуг, подтверждаемых актами по завершению работ, подписываемыми всеми. заинтересованными в этом, сторонами. Мало того, из этих же сторон должна бы иметь место общественная контрольная комиссия, как и в любом деле, связанном с общественными финансами!

В противном случае, вместо одной известной финансовой пирамиды с обманутыми дольщиками, никак не виноватыми в том, что не получили ещё надлежащего воспитания, образования, знания экономических законов и юридической казуистики в целом — мы имеем тысячи подобных «мавродик» меньшего масштаба, но по всей системе необъятного местного самоуправства. Не говоря уже о тщетных попытках рядового обывателя вникнуть в тайны формирования тарифов и цен по частному свободнорыночному усмотрению.

И вполне возможно, что денег ветеранов, пенсионеров и инвалидов, использованных не по назначению — вполне хватило бы на то, чтобы за двадцать лет вывести их жилища по водоотведению в схему центральной канализации, дабы вырваться-таки из лап средневековья!

Если уж не им, заслуженным и шкандыбающим до единственной во дворах общей на всех уборной, то хотя бы их сыновьям и внукам.