Станция Кафе Отправление

Альберт Иванович Калинов, 2020

Молодой мужчина по имени Александр Понедельников, проделав долгий путь, выходит с поезда на понравившейся ему станции. На Дальний Восток его привели жизненные обстоятельства. Случайно он натыкается на объявление о сдачи жилья и приходит по адресу. Хозяйкой квартиры оказывается старая тётка. У неё суровый характер, она настоящий аскет и день и ночь смолит советские папиросы. Постепенно, квартирная хозяйка начинает относится к своему квартиранту, как к родному племяннику. Однажды парень встречает очень не обычную девушку. Она приводит его в кафе. В этом кафе можно заказать любое блюдо из своего детства. Понедельников остается в странном кафе, а девушка, приведшая его, исчезает. Парень не может её забыть, влюбляется и единственная связующая нить – это кафе. Тем временем в кафе происходят фантастические вещи. Квартирная хозяйка, служившая когда-то следователем, полагает что под прикрытием кафе действует преступное сообщество, а исчезнувшая девушка его адепт или даже предводитель.

Случается, бывает

В дверь постучали. Саня нехотя открыл. Это была квартирная хозяйка. Зинаида Васильевна вынула изо рта не прикуренную папиросу и спрятала её в руке.

— Здрасьте! А я здесь рисую, бардак немножко развёл…

Хозяйка достала из фартука очки и, не дожидаясь приглашения, вошла. Остановившись около эскизов, она, глядя сквозь линзы в чёрной оправе, как в лупу, бегло рассмотрела рисунки, а затем развернулась и уже на выходе буркнула:

— Приходи есть!

У Сани сейчас был зверский аппетит. Ему просто до зарезу необходима была энергия. Но дело, которым он был занят, в настоящий момент казалось ему превыше всего. Немного помедлив, он всё же заставил себя бросить кисть и отправиться на кухню.

Хозяйка стояла у плиты, повернувшись к Сане спиной. Выкладывая очередной блин со сковороды на тарелку, она казалась очень занятой.

Покашляв, как заядлый курильщик, Зинаида Васильевна вдруг изменила собственным правилам и, нарушив молчание первой, неожиданно обратилась к Сане. Голос её прозвучал с той интонацией, какие бывают у доброго следователя или строгой тётушки.

— Рассказывай.

К лаконичности слов Зинаиды Васильевны Саня уже привык, но всё же… Он хотел было возразить, но закалённая временем тётка опередила:

— Не тяни.

— Угу, — отставив тарелку с борщом в сторону, Саня стал обдумывать, с чего начать. Тему он уже знал, так как был уверен, что именно на этот разговор вызывала его квартирная хозяйка.

— За этот месяц я за комнату заплатил вам. Работа у меня есть. С вашего разрешения, если не мешаю, поживу пока у вас. Если нет возражений?

— Тьфу, ты… Да не об этом речь.

— А вы про что?

— Случилось чего?

Саня посмотрел на потолок, как школьник, не знающий ответа, немного поковырял внутри себя и, наконец, решился не юлить.

— А с чего начать-то?

— С главного, и всё по порядку.

— Попал я здесь в историю одну, — начал Саня. — Да, в общем-то, может, даже влюбился, — тут он замолчал, обдумывая последовательность фраз. — Да и не в этом дело… А в том, что пропала Ассирийка, исчезла без следа, — и, взглянув на тётку, пояснил: — Девушку эту я так назвал. Странная она какая-то… В общем, как специально, всё, что происходит со мной напрямую или косвенно, — всё о ней, про неё или около неё, — Саня уставился на Зинаиду Васильевну. — Вы понимаете меня?

— Ну-ну, — закивала та в ответ.

Саня соскочил со стула и, спрятав руки в карманы, зашагал от дверного проёма до подоконника и назад, отмеряя ровно шесть шагов.

— А ещё это кафе… панно и те эскизы… вы видели сегодня их. События и люди… Всё словно бы вокруг неё…

Квартирная хозяйка стояла у плиты, как будто принимая парад, а Саня всё нарезал круги по скрипучему полу.

— Взял заказ хороший, и в нём опять она. Я не хотел, но загорелся… В творчестве, в жизни такое может быть лишь раз. И снова же нужна она. С неё всё началось, теперь мне должно написать царевну. А её нет.

На этих словах Саня снова уселся на стул и уставился в окно.

Зинаида Васильевна совсем немного помолчала, затем покашляла и, перекатив папиросу по ряду крепких, но пожелтевших зубов, процедила:

— Теперь всё по порядку.

Саня стал рассказывать обо всём с самого начала, и за всё время, пока он говорил, Зинаида Васильевна ни разу не перебила его и не попыталась закурить. Когда же он закончил, подошла к окну и, деловито уставившись в одну точку, спросила.

— Так ты искал её?

— Конечно! Искал. Ходил в кафе раз семь или восемь. Однажды прихожу — всё как всегда. Всё та же официантка задаёт вопрос: «Чего хотите отведать вы сегодня?» Заказываю чай, что пил с отцом, когда он маленьким меня брал на рыбалку, и пудинг, который подавали нам в обед в детском саду. Всё как по заказу: чай с запахом костра и ароматом леса и пудинг вкусный, похож на тот, что в детстве ел.

— «Скажите, чего хотели бы отведать в это время суток, а мы уж постараемся», — вдруг продекларировала Зинаида Васильевна, не дав Сане продолжить свой рассказ.

— Чего? — не поняв замечания, переспросил Саня.

Тётка обернулась и, разминая пальцами папиросу, добавила:

— А того… Не «чего хотите отведать вы сегодня», а «скажите, чего хотели бы отведать в это время суток, а мы уж постараемся». Разницу чуешь?

— Не особо… — замотал головой Саня.

— А я чую. По-разному спросили тебя официантки в тот первый раз и в этот. Смекаешь?

— Нет пока.

— Ну ладно, чего ты затеял опять разговор про еду? Давай дальше.

— Ну так спросил я у официантки, давно ли работает она в этом кафе. Отвечает мне, что чуть больше года, и здесь же интересуется, не случилось ли чего у меня. Мол, не претензии ли по обслуживанию, качеству блюд или иное что подтолкнули меня к такому вопросу? Нет, говорю и объясняю, что девушку я ищу, ту, что привела меня сюда. Рассказываю вкратце, описываю её и день тот. А официантка, что удивительно, не ссылается на занятость и не отмахивается от меня, и слушает внимательно. А после объясняет, что эта девушка работала в этом кафе до того дня, описанного мной, и где она сейчас, ответить мне не может. Тогда интересуюсь именем той незнакомки, что привела меня. Официантка пожимает плечами и говорит, что никто здесь не скажет мне имени её, так как в этом кафе у персонала нет имён и нет фамилий, а только функция. Я возмущаюсь, а она с улыбкой: здесь нет случайных, здесь все по доброй воле. Интересная, говорю, у вас работа, и в шутку спрашиваю: а меня возьмёте? Нет,отвечает официантка категорично. Тогда возражаю: мол, почём ей знать, она-то всего лишь официантка. Что, если поговорить мне на этот счёт с администратором или отделом кадров? А она отвечает: раз я к ней обратился, то и решение о приёме на работу должна принять именно она, и никто другой. Такие у них правила. Цирк какой-то, — выругался Саня, а затем продолжил: — И снова всё о том же:что случайных в этом месте не бывает, и нет мне никакой надобности устраиваться в кафе, так как я гость, а это функция.Тогда иду ва-банк и признаюсь, что в ту незнакомку я влюблён. Прошу её хоть намекнуть, где искать девушку. А официантка мне задаёт вопросы: а что, если она замужем и любит мужа своего? Что, если у неё семья и дети? Как тогда?

— Ну и как тогда? — посмотрела на него квартирная хозяйка и раздавила папиросу о пепельницу.

— Так я больше не хожу туда. Не знаю как… А тогда подумал: вот это поворот! Ведь я даже и в расчёт не брал такие мысли.

Выпятив губу, Саня сделал гримасу, как если бы экскурсовод во время экскурсии забыл весь свой текст.

— Вероятнее всего, в этом кафе какая-то секта, и краля твоя — её адепт, — заключила Зинаида Васильевна. — И если всё так, то девка в большой опасности.

— Вы думаете? — он уставился на квартирную хозяйку.

— Уверена. Этого добра сейчас прудпруди. Ты помочь-то ей хочешь?

— Конечно! — без тени сомнения закивал Понедельников.

— Я постараюсь через свои источники собрать информацию про это кафе.

Саня ещё пристальнее уставился на тётку, отметив, что та заметно оживилась, в её чуть выпученных глазах появился азарт.

А тем временем представительница старой гвардии продолжала:

— Собрать данные надо бы,что да как. Провести оперативную проверку, ну а там поглядим.

— Угу… — Саня закивал и мгновенно, и с радостью погрузился в обдумывание тёткиного плана. Первые картинки и подробности, как на первых полосах утренних газет, появились в его воображении.

— Я говорю адрес там какой? — вдруг вернул его в реальность тёткин голос.

— А я не знаю… Как-то не интересовался… — по лицу парня растянулась придурочная улыбка.

— Ну, а название у кафе есть? — ещё один совершенно логичный вопрос вылетел в щель между двумя рядами крепких зубов и зажатой новой папиросой.

— Да говорю же, не знаю. Вывески там нет. Ни на входе, ни на выходе, ни на салфетках, ни в меню — ничего.

— Да уж… — тонкий край едва накрашенных губ Зинаиды Васильевны чуть дрогнул и с одной стороны полез вверх, но затем остановился и быстро вернулся назад.

Оставалось только одно:отправиться Зинаиде Васильевне вместе с Сашкой к месту предполагаемой секты, тайного общества или ещё бог его знает чего, прятавшегося под вывеской кафе. Они туда пришли, но кафе оказалось закрытым.

Усердный труд над эскизами, конечно же, принёс плоды, но, как часто это бывает с людьми творческих профессий, энтузиазм, порыв, сравнимый с вихрем, вначале ослабел, потом и вовсе сошёл на нет. Стихии подвели и быстро изменили человеку. Казалось бы, всё дело оставалось в решительном броске, и цель, поставленная заказчиком, была бы достигнута, но нет.

Доверие — вот в чём было дело… Сотворённые рукой Александра рисунки, как пасынки, стали вдруг ему чужими и тягостными. Незримая стена, вставшая меж ним и делом, при каждом его взгляде оказывалась всё выше и непременно достраивалась кем-то, лишь стоило ему отвернуть от неё свой взор.

Довершать дело Саня явно не спешил. Как он рассудил, было перед ним два пути: первый — глядеть вперёд на стену и ждать, когда дожди, солнце и бульдозеры разворотят её. Второй — найти обход, лазейку, так сказать, и идти вперёд.

Выбор был сделан в пользу второго. А дальше в его голове выстроилась матрица на заданную тему, в которой определённым и неизменным оставались две вещи: незнакомка и странное кафе. Внимательно оглядев их своим внутренним взором, он твёрдо решил ускорить шаг в нужном направлении и завтра же отправиться в кафе.

Конец ознакомительного фрагмента.