Сыщик мафии

Альберт Байкалов, 2015

Мелкий воришка автомобилей угнал неказистый «жигуленок». В безопасном месте остановился, открыл багажник и, к своему ужасу, увидел там аккуратно завернутые в пленку брикеты с деньгами. Это были деньги мафиозного клана, который возглавлял уголовник-беспредельщик Шелухин. Огромную сумму клан выручил от продажи наркотиков, услуг проституток и деятельности подпольных ночных клубов. Для поиска денег Шелухин нанял частного детектива Матвея Кораблева. Вскоре Матвей сообщил мафиози, что нашел и машину, и деньги, и назначил Шелухину встречу. Тот согласился приехать. У него не было оснований не доверять Кораблеву. Мафиози еще не знал, что Матвей – офицер ГРУ и работает по сложному и опасному плану внедрения в клан…

© Байкалов А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Глава 1

— Тоже не подходит? — Риелтор настороженно уставилась на молодого мужчину, который второй день подряд одно за другим браковал предложенные ею помещения под офис.

Словно испытывая ее терпение, он молчал. Со страхом дожидаясь решения, девушка поежилась и крепче прижала к груди папку с документами.

Мужчина медленно развернулся вокруг своей оси, разглядывая стены:

— Этот вариант ни в какое сравнение с предыдущими…

Боясь сглазить, риелтор перевела взгляд на спутницу клиента и завистливо вздохнула. Черные волосы, зеленые глаза, слегка вздернутый носик — все именно так, каким она мечтает видеть свое отражение в зеркале, для чего пытается изменить внешность у пластического хирурга. Нет, ей не надо полного сходства, ведь она не дурнушка. Но вот слегка, самую малость поправить… Почему-то ей казалось, что именно такой тип мужчин, как Кораблев, обязательно тогда влюбится в нее. Что и говорить, когда она увидела на пороге офиса этого светловолосого красавца, сразу решила: ее клиент. Еще бы, ведь именно он и приходил к ней во снах. Но она до сих пор не могла запомнить детали его лица. Он будто бы оставался в сновидении, из которого ей так не хотелось возвращаться. Заключая договор, девушка как бы случайно заглянула в страничку паспорта, где ставится отметка ЗАГСа. Все складывалось удачно. И в туманном образе в эту ночь она уже отчетливо разглядела прямой нос, волевой подбородок и как-то быстро ставшую родной милую ямочку на щеке, когда он улыбался. Каково же было ее разочарование, когда на следующий день Кораблев приехал на встречу не один, а с молодой женщиной.

— Возможно, мы остановимся на этом. — Матвей подошел к окну и выглянул на улицу. По мокрым рельсам от остановки полз трамвай. Небо хмурилось низкими облаками и вяло сыпал снег на серый от непогоды и сырости город.

— Когда объявите окончательное решение? — тихо, опасаясь вспугнуть удачу, спросила риелтор.

— Собственно, я его уже объявил, — развернулся к ней всем телом Матвей. — Мне лишь надо подумать, приобрету я его совсем или просто оформлю в аренду.

— Как совсем? — не поверила она своим ушам. — Но вы же знаете…

— Знаю, — не дал ей договорить Матвей. — Думаю, собственника устроит мое предложение.

— Вы забыли, что решать придется мне? — напомнила риелтор. — Я узнаю, на каких условиях он согласится продать вам эти помещения, а вы, в свою очередь, выскажете свои варианты.

— Как скажете, — кивнул Матвей.

— Ну, раз так, когда вас ждать?

— А когда вам удобно?

— Давайте завтра в это же время, — предложила риелтор…

— Матвей, — щелкнула замком ремня безопасности Марта, — зачем тебе это покупать? Ты же знаешь, что собственник если его и отдаст, то за бешеные деньги. Эти помещения почти в центре Москвы. Он на аренде за пару лет делает целое состояние. Вложишься, а дело не пойдет — что тогда?

— Тогда откроем частную клинику, — улыбнулся он и повернул ключ в замке зажигания. — Ты же хороший врач!

— Я — хороший врач, — согласилась Марта, — но если брать во внимание хобби, то лучше организуем…

— Компьютерные курсы, — попытался угадать Матвей.

— М-мм! — скривилась она. — Скучно и неинтересно. Вот что-то вроде лаборатории по составлению антивирусных программ…

— Как лаборатория Касперского? — удивленно хмыкнул Матвей.

— Представляешь, — мечтательно закатила глаза под потолок Марта, — лаборатория Сомовой!

— Может, Кораблевой?

— Ты мне предлагаешь замуж?

— Мы давно живем в состоянии вечной свадьбы, — констатировал Матвей. — Ты же знаешь, я не против.

— Мне кажется, тогда изменятся отношения, — призналась она. — Муж и жена… Отдает какой-то казенщиной, обывательщиной.

— Пеленками, — добавил он, неожиданно вспомнив, что уже месяц не навещал сына. После развода прошло больше двух лет.

— Ну, уж нет, — обиделась Марта. — Скажи еще, что я детей не люблю…

— Ты бы определилась, — грустно посоветовал Матвей.

— Если серьезно, то для частной клиники места маловато, — глядя на дорогу, сменила она тему. — Знаешь, сколько врачей должно быть? Как минимум пять. — И стала перечислять: — Семейный доктор, врач общей практики, это я, кроме этого…

Матвей надавил на тормоз, и Марта осеклась, слегка подавшись вперед, а потом продолжила:

— Невролог, гинеколог, эндокринолог, уролог, кардиолог, отоларинголог, дерматовенеролог, физиотерапевт, маммолог, хирург, травматолог…

— Но-но! — предостерег ее Матвей.

— И каждому необходимо отдельное помещение, в котором должен находиться и минимальный набор оборудования. А здесь всего три небольшие комнаты…

— И туалет, — добавил он. — Возможно, это главное.

— В коридоре можно поставить стол и посадить секретаршу, — задумчиво сказала Марта.

— И чтобы ноги от ушей, — подхватил идею Матвей. — Ты, кстати, не придумала название?

— Детективное агентство «ММ».

— Почему «ММ»? — удивился он.

— Матвей и Марта, — хмыкнула она и почему-то покраснела.

— Агентство — это когда несколько детективов, — стал рассуждать Матвей, — я же пока один. Ну, будет у меня пара помощников из числа студентов юридического факультета, да ты как внештатный взломщик…

Он однажды пытался получить разрешение на занятие частной детективной деятельностью, однако забуксовал на начальной стадии. Представителя отдела лицензионно-разрешительной работы не устроило отсутствие у него юридического образования, равно как и то, что Матвей ни дня не проработал в органах. Армейское прошлое не в счет, даже в такой конторе, как ГРУ. Да он и не заикался об этом. Служба в спецназе научила и без того неболтливого разведчика-диверсанта держать язык за зубами. Но, как говорится, не было бы счастья… Совсем скоро полиция сама поощрила его документами за помощь в раскрытии преступлений в сфере усыновления сирот иностранными гражданами. Детей цинично продавали за границу, а пытавшихся этому препятствовать опекунов изощренно убивали. И все же еще год Матвей тянул с оформлением, дел и без этого хватало. Весть о человеке, решающем проблемы, разлетелась в определенных кругах, и теперь без всяких офисов и рекламы от клиентов не было отбоя. Матвей не опускался до слежки за неверными женами или мужьями, а выбирал дела с драйвом. Да и друг Боря Дешин, следователь ОВД, нет-нет да подкидывал кое-что из своих «висяков».

Чувство, что через мгновение произойдет что-то из ряда вон выходящее, вернуло Матвея в реальный мир. Краем глаза видя в зеркале заднего вида пустую полосу и больше повинуясь интуиции, он повернул руль и притормозил, пропуская вперед подрезавший его джип «Тойоту».

— Урод! — процедил Матвей сквозь зубы и посмотрел на Марту.

Она не придала значения небольшому инциденту и спокойно смотрела вперед. Однако водитель «Тойоты» на этом не остановился. Он неожиданно резко снизил скорость, буквально вынуждая сделать то же самое Матвея.

— Автоподставщик? — спокойно предположила Марта.

— Возьми из бардачка «Осу», — на всякий случай попросил Матвей.

Марта открыла крышку вещевого ящика и взяла травматический пистолет. Между тем справа к ним прижался лимузин представительского класса, а джип и вовсе встал.

— Сиди и двери не открывай, — приказал Матвей, толкнув дверцу. — Если что, стреляй!

Оказавшись на улице, он прислушался. Тихо щелкнули замки дверей — Марта выполнила его указания, и Матвей облегченно перевел дыхание. Одновременно дверца джипа открылась, и на дорогу вышел огромный, бритый наголо детина в кожаном пальто с нелепым рыжим воротником.

— Что это все значит? — шагнул навстречу Матвей и оглянулся. Сзади никого не было.

— Ты Кораблев? — исподлобья оглядел его сверху донизу маленькими глазками громила.

— Что, если так? — Лихорадочно соображая, с чем может быть связано такое поведение, Матвей сунул руки в карманы куртки. Мужчину он видел впервые. Если судить по машинам и как они взяли его в «клещи», это не главная фигура интриги.

— А если так, то с тобой серьезные люди хотят поговорить. — Давая понять, что его миссия выполнена, громила скрестил руки внизу живота и расставил ноги на ширину плеч.

— Сколько их?

— Кого? — словно компьютер, получивший сразу несколько задач, «завис» громила, напрочь выдав полное отсутствие айкью.

— Как кого? — Матвей оглянулся по сторонам, будто хотел увидеть еще кого-то. Однако по дороге ползли машины, объезжая стремительно растущую пробку, а снующим по тротуарам людям было безразлично, о чем решили поговорить вставшие посередине проезжей части мужчины. — Ты сказал «серьезные люди», — напомнил он громиле, — во множественном числе.

— Ну, — захлопал тот глазами и, неожиданно подавшись вперед, потемнел лицом: — Ты что, издеваешься?

— В общем, так, мне это порядком надоело. — Матвей сделал вид, будто собирается снова сесть за руль. Однако едва он взялся за ручку дверцы, как громила сменил тон:

— Постой! Пройди в машину!

— В какую? — продолжал дурачиться Матвей.

— Разве не видишь, — кивнул тот в сторону тротуара, — справа стоит?

— А что там?

— Тебя человек ждет!

— Марта! — постучал костяшками пальцев по стеклу Матвей. Догадавшись, что от нее требуется, она надавила на кнопку и разблокировала замки. Увидев, как он открывает дверцу, громила взревел:

— Ты куда?!

— Даже не думай! — осадил его взглядом Матвей. — Если кто-то хочет со мной поговорить, жду через десять минут у цветочного магазина на углу Профсоюзной — Кржижановского. — С этими словами он уселся за руль.

Город словно съежился от налетевшего вдруг ветра и снега. С похожим на стон звуком раскачивались деревья, тени веток метались по заснеженному тротуару, скрипели и хлопали рекламные щиты, гремел башенный кран. Сейчас его видно не было, лишь высоко над головой угрожающе качались в черноте размытые пятна осветительной арматуры да сквозь мглу бледно подмигивал прожектор на конце стрелы.

«Как в страшной сказке», — подумал Добрый, щурясь от летевшей в лицо крупы.

Забитая машинами улица нервно вздрагивала, и сотни фар, переместившись на десяток метров, снова замирали на месте. Тротуары, голые ветви деревьев и стены домов тут же окрашивались красным светом «стоп-сигналов». Казалось, гигантская пробка не рассосется никогда.

Проскользнув вдоль ограждения строительной площадки, он свернул во двор, едва не споткнувшись о бегущую через дорогу кошку. В другой раз обязательно схватился бы за черное и сказал «к черту», но сейчас даже не обратил внимания на ее цвет. Хотя кто его разберет в этом кошмаре? Даже светофоры вместо красного выдавали что-то бурое… Щурясь от летевших со всех сторон мелких капель воды со снегом, Добрый набрал на замке код и потянул ручку. Дверь запищала, словно котенок, которого отрывали от кошки, но открылась, с всхлипом втянув в образовавшийся проем холодный воздух улицы вместе с городским шумом, водяной взвесью и запахом выхлопных газов. Он шагнул в полумрак подъезда и чуть не столкнулся с шедшей навстречу женщиной.

— И чего ходят?! — недовольно проворчала она себе под нос и крякнула, толкая дверь.

Добрый посмотрел на створки кабины лифта и стал подниматься по лестнице. Маляр жил на пятом этаже, не так уж высоко, да и для здоровья полезно. Однако подспудно он попросту оттягивал момент встречи. Как можно дольше хотелось жить надеждой, что все разрешится и перекупщик даст взаймы. С ним-то он потом решит вопрос, можно просто сделать скидку на несколько следующих заказов. Маляра звали Олег, а фамилия у него была Батыров. Прозвище не имело ничего общего и с внешностью этого коренастого, всегда хмурого мужчины. Просто когда-то он оборудовал у себя в гараже небольшой цех и занимался покраской машин. Так и сколотил начальный капитал, который позволил открыть свой автосервис. Но основной доход приносили не ремонт и восстановление машин, а перепродажа краденых. В специально оборудованных гаражах-отстойниках и подпольных мастерских, рассредоточенных по городу и области, за одну ночь разбирались на запчасти или преображались, меняя хозяев, «Ламбарджини», «Лексусы», «Понтиаки», «Бентли», а недавно бесследно исчез, чтобы появиться в одной из бывших республик когда-то огромной страны, «Майбах Экселеро». Теперь в узких кругах Маляром Батырова называли не за искусство красить автомобили, а за умение полностью менять их внешний вид и документы. Добрый понимал, что Маляр не может быть хозяином такого бизнеса, а всего лишь наемный рабочий или управляющий. Его основная задача — решение организационных вопросов и связь заказчика с тем, кто за всем этим стоит. Было ясно что, в случае чего ему придется и расхлебывать, не исключено что когда-нибудь сядет. Тем не менее все замыкалось на нем, и для многочисленных винтиков огромного механизма Маляр был кем-то вроде полубога. От клиентов не было отбоя. Добрый едва успевал прийти в себя после очередного угона, как поступал новый заказ. Не было времени даже обдумать то и дело возникающее желание выйти из дела, или, как это принято говорить, «соскочить». Прекрасно понимая, что долго так продолжаться не может, Добрый каждый раз откладывал свой уход. А теперь и вовсе придется забыть о спокойной жизни. После того как вложил все деньги в подпольное производство водки, которое неделю назад накрыла полиция, скучать и спокойно спать, не придется долго.

«Брат, выручай, у Аленки день рождения, в кармане ни гроша, — глядя себе под ноги, репетировал он заранее заготовленную речь. — Не пойдет, сумма большая. Сразу догадается, что лапша. Это что за подарок за четыре штуки баксов? И дернул же черт быковать! Может, просто сказать: надо, займи до следующего заказа?»

Добрый вздохнул, шагнул на площадку и вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он поднял голову. На лестничной клетке, спиной к окну стоял человек. Чуть выше среднего роста, худощавый, он был одет в черную куртку и такого же цвета брюки. На голове спортивная шапочка. Лица из-за падающего с улицы света фонаря разглядеть было невозможно. Добрый неожиданно понял, что на всех этажах, кроме этого, освещение работало, и ему отчего-то стало не по себе. Было в этом силуэте что-то нехорошее. Он даже замер на мгновение, но тут же сделал следующий шаг. Мысли о долге напрочь вылетели из головы. Дойдя до середины лестницы, Добрый разглядел глубоко посаженные глаза, острый нос, резкие, словно высеченные камнетесом складки вокруг рта и над острым подбородком… Это был Сухарь. Ноги вмиг стали непослушными, и он остановился. Во рту пересохло. Нет, Сухарю Добрый ничего не должен, но, давно зная этого человека, а вернее, совсем не зная, но тоже очень давно, он каждый раз испытывал перед ним трепет. Сухарь будто бы излучал леденящий душу страх. Пару раз по его просьбе Добрый угонял машины и оставлял в назначенном месте. Всегда, как ни странно, старенькие и неприметные, но на хорошем ходу. Сухарь платил заранее и никогда не предъявлял претензий. Может, потому, что сам называл адрес, номер и марку машины. Отчего-то Добрый был уверен: не заплати ему Сухарь, он все равно будет выполнять его требования.

— Ты чего? — спросил Сухарь, при этом его губы практически не шевелились.

Добрый словно очнулся от гипнотического сна и махнул рукой:

— Что? Ах, да. Так, ничего. Думаю, кто стоит?

— Иди! — негромко скомандовал Сухой.

— Куда? — растерялся Добрый.

— Куда шел.

— Конечно, — часто кивая головой, направился дальше Добрый. Проходя мимо Сухаря, напрягся — вдруг ударит?

Внизу хлопнула входная дверь. Он поднялся на лестничную площадку и оглянулся. Сухарь смотрел куда-то вниз, словно ожидая кого-то. Загудел, негромко поскрипывая, лифт. Добрый уже поднялся на этаж, когда снизу раздался звук открывшихся створок и крик молодого мужчины:

— Нет!

Несколько хлопков утонули в леденящем душу вопле. «Неужели Сухарь кого-то избил?» — подумал Добрый, вслушиваясь в звук шагов быстро бегущего по лестнице человека. Снова что-то стукнуло, и раздался чей-то вопль:

— Убили!

«Господи! — ужаснулся он. — Выходит, это Сухарь кого-то замочил!»

В тот же момент его пронзила другая более страшная догадка: «И я — свидетель!»

Напрочь забыв, зачем и куда шел, Добрый схватился за голову, лихорадочно соображая, как быть дальше. Он вдруг подумал, что выйти из подъезда ему не дадут, а убьют прямо во дворе, но все же шагнул к лифту и надавил на кнопку. Внизу что-то лязгнуло, сверху щелкнуло, и так несколько раз. И все это на фоне заунывного завывания женщины. Лифт не ехал. Добрый еще несколько раз надавил на кнопку. Наконец загремела грузовая кабина, створки ее открылись, однако Добрый вдруг передумал ехать на нем, а бросился по лестнице наверх. Лишь остановившись у дверей, ведущих на технический этаж, понял, что погорячился, — они оказались заперты на замок и опечатаны. Чертыхнувшись, достал телефон и набрал номер Маляра.

— Где ходишь?! — завопила трубка.

— Не ори! — пытаясь представить себе лицо Маляра, когда тот узнает, почему он до сих пор не дошел до его квартиры, оборвал его Добрый. — Я в подъезде.

— И что?

— Наверху…

— Как это? — не понял Маляр.

— У выхода на чердак…

— Чего ты там делаешь? — насторожился Маляр.

— У тебя лом есть? — пропустив мимо ушей вопрос, спросил Добрый.

— Чего? — протянула трубка.

— Лом или топор.

— Зачем?

— Мне на крышу надо.

— Куда?!

— На кры-шу, — по складам повторил Добрый.

— Чего ты там забыл? — хмыкнул Маляр. — Карлсоны только в сказках.

— Долго объяснять…

— А если серьезно?

— У тебя в подъезде только что «чела» какого-то завалили, а я свидетель…

— Какого «чела»? — испугался Маляр.

— Возможно, на третьем этаже живет, — прикинув, где стоял Сухарь, сделал вывод Добрый.

— И ты хочешь, чтобы я помог тебе скрыться? — догадался Маляр. — Нет уж…

— Тебе что, трудно?

— Я в такие игры не играю. Кстати, зачем шел?

— Теперь уже не важно. — Добрый отключился и сунул трубку в карман. Немного поразмыслив, спустился на лестничную клетку и выглянул в окно. В этот момент к подъезду подъехала «Скорая».

«Странно, а где полиция? — подумал он и тут же сам себе ответил: — Времени прошло совсем ничего. Еще удивительно, как врачи так быстро объявились. Может, пересидеть здесь? — пришла в голову мысль, но он тут же от нее отказался. — Полиция пойдет по квартирам, найдет меня и уже точно начнет крутить. Надо сваливать до ее приезда».

Добрый быстро спустился по лестнице вниз.

— Господи, совсем молодой! — тихо причитала какая-то женщина.

–…Я его только утром видала, — всхлипнула другая.

— Кому мешал? — прохрипел мужчина.

— Совсем как в девяностые! — недовольно вставил еще кто-то.

Внизу на площадке стояли несколько женщин и мужчин. Вид у всех был перепуганно-озадаченный. Кто-то тихо скулил. При появлении Доброго все как по команде посмотрели на него.

— Здравствуйте! — зачем-то выпалил он.

— Кто это? — раздался шепот.

— Не знаю, — ответил толстый мужчина в очках и с опаской шагнул в оставленные открытыми двери квартиры.

Женщина в домашнем халате и тапках устремилась следом.

Добрый понял почему не ехал пассажирский лифт. Щелкая концевым выключателем, двери елозили взад-вперед, натыкаясь на торчащие из кабинки ноги, обутые в черные ботинки, под каблуками которых образовалась лужица талого снега. Серые брюки были задраны, оголяя волосатые икры. «Холодно поди без подштанников», — неожиданно подумал Добрый и тут же усмехнулся собственным мыслям, что тут же отразилось на его лице, не ускользнув от внимания стоявших на площадке людей. Он вмиг ощутил возникшее напряжение, словно оказался в тесной будке электроподстанции.

— Смотри, бровью не повел! — шепнул кто-то.

— Ноль эмоций, — осуждающе согласилась какая-то женщина.

На полу сидела уже немолодая женщина, которую пыталась поднять худенькая девочка-подросток:

— Извините, — буркнул Добрый, пытаясь пройти мимо, но женщина вдруг вцепилась ему в брючину:

— Держи его!

— Что? — ужаснулся он, догадавшись, что ополоумевшая от горя женщина приняла его за убийцу. — Я ни при чем…

— Помогите! — завопила она, не обращая внимания на его оправдания.

Девочка между тем сильнее прижала ее к себе, пытаясь успокоить:

— Клавдия Михайловна, тише! Это не он…

— Как не он?! — задыхалась несчастная. — Он! Он!

— Нет! — закричал Добрый.

— Клавочка, отпусти его! — На площадку выскочила женщина в спортивном костюме. — Ты же видишь, мальчик ни при чем…

— Держите его! — стонала Клава, продолжая удерживать его ногу двумя руками. — Нельзя никого выпускать…

Из одной квартиры выглянул мужчина, но, увидев Доброго, поспешил скрыться. Через пару минут дверь снова открылась, теперь мужчина выглядел воинственно. Смерив Доброго подозрительным взглядом, он слегка наклонился к женщине:

— Клавочка, полиция уже едет…

С лестницы послышался шум, и на площадке появились врачи.

— И-ии! — Женщина отпустила ногу Доброго и протянула к ним руки: — Костя! Скорее! Мой мальчик!

— Я пойду? — зачем-то спросил Добрый и шагнул к лестнице, но тут дорогу ему преградил вконец осмелевший мужчина:

— Куда? — При этом глаза его бегали из стороны в сторону, как на старомодном будильнике.

— Как куда? — Добрый посторонился, пропуская протиснувшихся к кабине врача и фельдшера. — Домой.

— Погоди, вот полиция приедет, разберется, тогда и пойдешь…

— Слышишь, ты, урод! — взорвался Добрый, хватая мужчину за отворот халата. — Еще слово, я тебя по стене размажу! Ты же, мразь, понял, что я никакого отношения к этому не имею, вот и рисуешься перед соседями.

— Руки убери! — зло прошипел мужчина, смешно вскинув подбородок.

— Был бы я причастен к убийству, ты бы носа не показал из-за дверей! — продолжал Добрый, таская мужчину из стороны в сторону. — Герой сраный!

— Тише, граждане! — шагнул на площадку рослый мужчина в полицейской форме.

Непривычно теплую осень как-то враз сменила зима. С наступлением темноты ударил легкий мороз и поднялась метель. Она завывала в кронах невидимых сосен, переметала дорогу, бросалась на редкие автомобили, и к полуночи окончательно набрала силу.

Здание стационарного поста ГИБДД, стоявших возле него машину, полицейского и водителя накрывал гигантский купол света, в котором метались, словно ища выход, миллионы ослепительно-белых крупинок снега.

— Пятилов Сергей Юрьевич, — щуря глаза, прочитал старший лейтенант и поднял взгляд на мужчину.

Нескладный, с широким лицом, в матерчатой куртке на два размера больше, Пятилов походил на деревенского работягу. А может, так оно и есть? Гаишник перевел взгляд на потрепанную «вазовскую» «пятнашку», ставшую редкостью на московских трассах. Его интересовал не внешний вид автомобиля, не его класс, возраст или недостатки, которые могли бы стать поводом остановки, а сидевшая там девушка. Даже через стекло, освещенное светом уличных фонарей, лицо ее было безупречно красивым. Трудно было угадать лишь цвет волос. Брюнетка или рыжая, но точно не блондинка, размышлял он, напрочь забыв, что на его глазах водитель этой машины совершил грубое нарушение, не уступил дорогу выезжающему на кольцо «Фольксвагену». «Валенок валенком, а смотри, какую кралю отхватил», — думал старший лейтенант, возвращая документы.

— Все? — удрученный затянувшейся паузой, спросил Пятак, пряча документы во внутренний карман куртки.

— Ты хоть понял, почему я тебя остановил? — устало спросил полицейский и сдвинул кончиком жезла край капюшона вверх, открыв на шапке кокарду.

— Виноват, — развел руками Пятак.

— Езжай! — устало махнул рукой гаишник, вновь метнув взгляд на девушку. Ему вдруг захотелось, чтобы она сейчас восхитилась его великодушием. Еще бы, коллеги полицейского на этом раздолбанном корыте и без нарушения правил дорожного движения найдут массу поводов, чтобы придраться. Однако не только девушка стала причиной его великодушия. Класс людей, которые до сих пор ездят на подобном автохламе, давно потерял свою ликвидность. Штрафовать их жалко, если, конечно, не бомбилы, а взять нечего…

— Ну что? — спросила Кэт, когда они отъехали от поста.

— Ничего, — пожал плечами Пятак и щелкнул выключателем.

В коридоре дальнего света четким негативом проступила прямая, как стрела, лента шоссе, разрезавшая сосновый лес пополам. Мягко урчал мотор. Пятак знал, что подумал полицейский о машине и о нем самом. Невдомек служивому, что это все антураж. Давно потерявший товарный вид автомобиль перед каждым выездом несколько дней проводил в недрах мастерской Мазая. Пятидесятилетний мужчина знал свое дело. После него техника не подводила и работала как часы. Мазай разбирал и осматривал каждый узел. При малейшем намеке на износ или мало-мальский дефект заменял, причем запасные части использовал только оригинальные. Он же деформировал двери и капот. Сделал с таким расчетом, чтобы вмятины с одной стороны придавали неказистый вид их транспортному средству, а с другой — не так бросались в глаза, чтобы в случае чего не стать приметами и не мешали ходовым качествам. Он ко всему подходил творчески, как Самсон, который лично провожал курьеров.

— Есть хочется, — сказала Кэт, глядя на дорогу.

— Вон Гонец стоит, — облегченно вздохнул Пятак.

Но Кэт и сама увидела нервно мигающий аварийными фонарями силуэт «БМВ» у обочины. Гонец встретил их на границе Московской области, сменив Кондрата, который следовал за ними последние шесть часов. В обязанности эскорта входило решение разного рода вопросов в дороге, будь то случайная поломка машины Пятака и Кэт, мелкая авария или, как сейчас, остановка по требованию инспектора ГАИ. На этот раз Гонец не сработал. Он должен был перед постом обойти их и чуть быстрее, чем надо, проехать мимо полицейских. Если остановят, то, естественно, дорогую иномарку. Гонец сделал все как надо, однако инспектор все же остановил Пятака, причем имея на то веские основания. Хотя и Пятак, и Кэт прекрасно знали, что основная задача эскорта другая: ехавшие за ними люди должны были следить за тем, чтобы Пятак со своей подругой вдруг не решились бежать. Конечно, в тех условиях, которые были созданы для них, такое развитие событий трудно представить, но кто его знает? Мало ли что может прийти в голову людям, которые везут в багажнике целое состояние? Пятак часто задумывался, сколько может быть денег в спортивной сумке, которую он и нести долго не сможет? На досуге даже пытался определить это экспериментальным путем. Сначала взял дома похожую сумку и, набивая ее разным барахлом, при помощи напольных весов сестры подогнал под ту массу, которую приходилось переносить. Потом взвесил на электронных весах пятитысячную купюру. Вроде все просто. Однако от той суммы, которая выходила, начинало ныть под ложечкой, и каждый раз он делал вывод, что обсчитался. Через некоторое время он снова доставал весы, клал на них то одну купюру, то сразу десять, потом тыкал толстым и непослушным пальцем в кнопки калькулятора, чесал затылок, хмурил лоб. И снова получалось очень много.

«Это что же такое надо делать, чтобы за какую-то неделю набирать столько? — глядя на дорогу, размышлял Пятак. — Да и кто сказал, что за неделю? — удивился он своим мыслям. — А что, если таких, как мы с Кэт, много? И вчера кто-то увез очередную партию, и позавчера…»

Снег прекратился, и вдали показались городские огни.

— Даже не верится, что конец, — облегченно вздохнула Кэт.

— Э-ээ! — предостерегающе окликнул ее Пятак. — Ты это брось. Скажешь тоже, конец!

— Я не это имела в виду, — стала оправдываться Кэт и суеверно сплюнула через левое плечо, одновременно стуча костяшками пальцев по лбу.

Пятак посмотрел на экран навигатора. Их машина пульсировала на шоссе небольшой красной стрелкой, где-то перед самым перекрестком. Он поднял взгляд, увидел мигающий желтый свет светофора и сказал:

— Подъезжаем.

— Скорей бы, — заерзала Кэт.

Пятак повернул направо, оказавшись на неширокой ленте асфальта, к которой с двух сторон поступали заснеженные сосны и ели.

На стоянке, перед пансионатом, задней частью обращенным к лесу, стояло с десяток машин. Пятак медленно поехал в дальний конец бетонной площадки.

— Есть, — прошептала Кэт.

Но он и без ее подсказки увидел серебристый «Ниссан» рядом с отечественной «Грантой». Японский внедорожник, подобно проснувшемуся вдруг монстру, хищно вспыхнул ярким светом галогеновых фар и медленно выкатился вперед. Все, сейчас он отъедет, а Пятак встанет на его место. После этого нужно будет быстро уйти, Пятак и Кэт не должны видеть людей, которые в «Гранте». Они заберут груз и уедут, а Пятак с Кэт переночуют в гостинице и утром отправятся обратно.

Все устроено таким образом, что, если на одном из этапов кто-то из курьеров окажется в руках полиции или ФСБ, установить всю цепочку даже при большом желании не удастся. Ведь и Пятак с Кэт не знают, кто передал деньги им.

В фойе гостиницы было сумрачно. Кожаные диваны, фикус в кадке, картины будто были нарисованные углем на серых холстах стен. Лишь справа от входа в островке света стояла стойка ресепшен, за которой скучала белокурая девушка с огромными алыми губами. Из-за окружавшей ее темноты казалось, будто вся конструкция вместе с ней висит в воздухе.

Играя ключами, Пятак задержал взгляд на губах, размышляя, настоящие они у нее или накачаны ботоксом, потом оглянулся на Кэт, тенью скользнувшую следом, и вздохнул:

— Триста двадцатый, бронь на двоих…

Девушка опустила взгляд куда-то вниз, потом вскинула его на Пятака и улыбнулась огромным ртом:

— Пятилов Сергей Юрьевич!

Кровать с двумя тумбочками в изголовье, холодильник, телевизор, стол. Скромная, но новая мебель делала номер уютным.

— Чур я первая в душ! — Кэт сбросила с себя куртку, стянула через голову свитер и стала расстегивать брюки.

Матвей заглушил двигатель и посмотрел на Марту:

— Не выходи из машины.

— Мог бы не говорить. — Она открыла лежащий на коленях ноутбук и ткнула пальчиком в кнопку включения.

В этот раз лицо громилы было более приземленным. По всей видимости, это стало следствием того, что теперь он поджидал Матвея уже со своим хозяином. Рослый, средних лет, светловолосый мужчина с задумчивым видом смотрел куда-то в сторону выхода из метро. Складывалось впечатление, будто ему нет никакого дела до Матвея. Он не хотел выдавать свою заинтересованность во встрече и всем своим видом пытался показать, что проблема, ставшая поводом предстоявшего общения, незначительная, и вообще в случае чего он может обойтись без посторонней помощи. Типичная в таких случаях манера поведения для людей, живущих на широкую ногу и считающих себя центром вселенной.

— Меня зовут Шелухин Петр Степанович, — представился мужчина и протянул для приветствия руку.

Переносица Шелухина была слегка искривлена, на бровях небольшие шрамы, что выдавало в нем боксера. Он был выше Матвея, а черное пальто подчеркивало мощные плечи.

— Меня вы знаете, — кивнул Матвей и оглянулся на громилу. Тот со скучающим видом разглядывал на руке ногти.

— Может, зайдем? — не глядя, показал на вывеску ресторана «Шапито» Шелухин.

— Есть повод? — размышляя, как отнестись к предложению, когда Марта осталась в машине, спросил Матвей.

— Вашей спутнице я могу пока предложить компанию Кобы, — будто прочитав его мысли, сказал Шелухин.

— Не хочу портить ей настроение, — покачал головой Матвей. — Она врач, и дебилов ей хватает на работе.

— Психиатр? — по-своему воспринял шутку Шелухин.

— Нет, но и с этой категорией работать приходится, — повеселел Матвей, видя, как напрягся Коба.

— Мне рекомендовали вас как человека с хорошей репутацией сыщика, — перешел к главной теме Шелухин.

— Я не сыщик, — предостерегающе выпрямил указательный палец Матвей, — просто увлекаюсь помощью в сборе улик по разного рода преступлениям, розыском пропавших людей, материальных ценностей. В общем, если случай интересный, берусь за него… Спектр моей деятельности широк…

Матвей специально избегал фразы «моих услуг», чтобы быть с заказчиком на дистанции и не давать клиентам повода увидеть в нем человека, который за деньги согласен на все.

— Для меня нет разницы, как называется человек, — махнул рукой Шелухин. — Главное, чтобы он качественно делал свою работу.

— Смотря какую работу вы считаете моей, — заметил Матвей.

Шелухин сунул руку во внутренний карман пальто и вынул конверт:

— Здесь фотография женщины. Я хочу знать о ней все. Куда ездит, с кем встречается, с кем спит…

— Кто она? — насторожился Матвей.

— Это имеет значение?

— Конечно.

— Жена.

— Извините, но я такими делами не занимаюсь, — вскинул руки Матвей.

— Я дам хорошие деньги! — воскликнул Шелухин.

— Разговор окончен, — резко оборвал его Матвей и повернулся к машине.

— Может, все же подумаешь? — не унимался Шелухин.

— Об этом не может быть речи! — уже на ходу бросил Матвей.

Направляясь к машине, он вдруг ощутил странную, смешанную с обидой тоску: «Офицера спецназа ГРУ какой-то «кошелек» решил за бабой своей приделать! Докатился ты, капитан!»

— Документы, пожалуйста, — потребовал полицейский, глядя на то, как судмедэксперт о чем-то тихо разговаривает с врачом «Скорой помощи».

— Кто? — проследил за его взглядом Добрый. — Я?

— А кто же? — хмыкнул полицейский.

Добрый сунул руку за отворот куртки и вынул паспорт.

— Доброходов, — прочитал капитан и поднял на него усталый взгляд: — Что здесь делал?

— К товарищу ходил.

— И как?

— Что?

— Товарищ.

— Нормально, — пожал плечами Добрый.

— Значит, был у товарища, — задумчиво проговорил полицейский и склонил голову на бок. — А фамилия товарища?

— Олег зовут, — отчего-то напрочь забыв фамилию и с трудом вспомнив имя Маляра, стушевался Добрый.

— Какая квартира?

— Сто семнадцатая.

— Это какой этаж? — Полицейский бросил взгляд на двери и закатил глаза под потолок: — Высоко.

— Да не так, чтобы очень, — хмыкнул Добрый. — Пятый…

— Пойдем к твоему товарищу, — принял решение полицейский и посмотрел на мужчину в штатском, о чем-то тихо беседовавшего с женщинами. — Я проверю алиби этого гражданина? Утверждает, будто шел от товарища.

— Давай, — не глядя, кивнул тот.

— Я у него не был, — поднимаясь по лестнице, стал объяснять Добрый. — Вернее, не дошел… Я уже поднялся на этаж, но внизу вдруг стали стрелять…

— Стрелять, — эхом повторил полицейский. — А кто стрелял?

— Не знаю, — испугался Добрый.

— Как это, не знаете?

— Я же на пятом этаже был, а его убили на третьем, — попытался объяснить Добрый.

— Как ты был на пятом, если только что сказал, что не дошел? — удивился полицейский. При этом взгляд его сделался подозрительным.

— Я дошел, но Маляр мне двери не открыл!

— Какой маляр? Там ремонт?

— Нет там никакого ремонта, — расстроился Добрый. — Это так человека зовут, к которому я шел.

— Значит, «Маляр» — это кличка? — почему-то обрадовался полицейский. — Он что, криминальный авторитет?

— С чего вы взяли?

— Хватит морочить мне голову! — разозлился полицейский и подтолкнул его в спину: — Пошли!

Добрый стал подниматься по лестнице…

…Пригибаясь, чтобы не задеть головой хитросплетения труб, Добрый что есть сил бежал по лабиринтам коридоров, освещенных тусклым светом невидимых ламп. С каждым шагом воздух будто бы густел, и стало трудно работать руками, они попросту вязли в нем. Одновременно сзади все отчетливее слышались шаркающие шаги и тяжелое дыхание Сухаря. Наконец воздух загустел так, что, выдохнув, Добрый не смог втянуть его в себя. Ноги сделались ватными и совсем перестали слушаться. Он повалился на пол, ощутив, как в тот же миг Сухарь коршуном навис над ним… Добрый некоторое время не понимал, почему, упав на грудь, видит сейчас стену, а не пол. Выкрашенная серой краской, она была покрыта неровностью из штукатурки и мелких камешков… «Я же в камере! — вспомнил он, однако в тот же миг радость от того, что весь кошмар всего лишь сон, сменилась отчаянием. — Что же мне делать?»

Осторожно, чтобы не разбудить лежащего сзади Чичу, Добрый медленно перевернулся на спину. Правый бок и рука недолго казались деревянными, устремившаяся по сосудам кровь стала возвращать чувствительность неприятным покалыванием.

— Хватит вошкаться! — прохрипел Хмурый. — То орешь, то руками дергаешь…

— Извини. — Добрый сел и огляделся. На деревянном подиуме, сколоченном у стены с небольшим оконцем под самым потолком, лежали четверо арестантов. Из угла у дверей доносился стук капель из-под крана.

Внутренне Добрый был готов к такому развитию событий. Несколько дней после очередного угона он вздрагивал от звонка в дверь, напрягался, видя у подъезда незнакомого мужчину, начинал нервничать, когда сзади долго шел один и тот же человек. Потом этот страх притуплялся, сон налаживался, и он начинал готовиться к новой краже. Ему и сидеть приходилось, по крайней мере в ИВС он уже чувствовал себя как дома. Его задерживали дважды. Один раз прямо из-за руля вытащил наряд ППС, не успел даже завести. Кто-то позвонил, заметив подозрительного типа, ошивающегося у «Мерседеса». Тогда он прикинулся сильно выпившим человеком, который решил вернуться из ресторана на машине, и отделался легким испугом, владелец автомобиля не стал писать заявление. Второй раз было намного серьезнее. Он так же прикинулся сильно выпившим человеком, однако всплыл занесенный в базу данных протокол первого задержания, и Доброму не только пришлось провести несколько суток в ИВС, а началось следствие, и с него взяли подписку о невыезде. Но и до суда он успел совершить еще один угон, ведь на адвоката нужны были деньги. Снова, можно сказать, повезло: отделался условным сроком.

Кто бы сомневался, что это станет основным фактором того, что до утра его оставили под стражей.

Приехавшие полицейские с ходу взялись проверять его на причастность к убийству. Подробно расспросив, с какой целью он находится в подъезде, они направились к Маляру. Как и следовало ожидать, тот отказался подтвердить, что Добрый к нему заходил, хотя не отрицал, что он звонил.

От размышлений отвлек Немец. Он перевернулся на бок и открыл глаза:

— Не спишь?

— Разве не видно? — разозлился Добрый.

— Значит, что-то тебя мучает.

— Догадливый, — буркнул Добрый.

— Имей в виду, в таких местах иногда не очень умные мысли приходят в голову, — медленно поднявшись, тихо проговорил Немец.

— Как это? — не понял Добрый.

— Просто. — Немец обвел взглядом стены камеры, словно впервые здесь оказался, и наклонился к Доброму: — Именно здесь решается твоя судьба. От того, какую тактику выберешь, как себя поведешь, зависит, чем обернется задержание.

— Знаю, — сокрушенно вздохнул Добрый, размышляя, довериться Немцу или нет. А ему ох как нужен был сейчас совет. Хотя он прекрасно понимал, что нельзя в камере делиться сокровенным, нередко опера подсаживают специально подготовленных людей. Но разве Немец может быть таким?

Добрый перевел взгляд на его руки, которыми тот обхватил худые колени. На тонких пальцах красовались две татуировки перстней. Одну он знал, это ходка по «малолетке», вторая ни о чем ему не говорила. Тем не менее это произвело впечатление, и он слегка подался к Немцу:

— Тут вот какое дело… Я к товарищу шел. На этаж поднимался и увидел на площадке знакомого…

— Послушай, — перебил его Немец, — вот ты мне сейчас расскажешь, а вдруг я «барабанщик»?

— Ты? — недоверчиво протянул Добрый. — Да брось! К тому же ничего такого, что могло бы мне навредить, рассказывать не собираюсь. Я не виноват…

— Никто здесь не виноват, — со знанием дела произнес Немец.

— В общем, я прошел мимо этого человека, а он потом убил другого…

— Так тебя за соучастие?

— Ты что, нет! — испуганно замотал головой Добрый. — Я случайно оказался на месте убийства…