Радикальный удар

Альберт Байкалов, 2012

Что можно обнаружить в бочках со спиртом, перевозимых с Кавказа в Россию? Оказывается, таким способом исламисты транспортируют оружие, взрывчатку, наркотики… Это выяснилось чисто случайно, когда разошлись швы на одной из таких бочек. Командир группы спецназа ГРУ Антон Филиппов получил приказ немедленно выявить и уничтожить бандитскую группировку, которая организовала эти перевозки. В ходе розыскных мероприятий и силовых операций спецназовцам удалось выйти на ее главаря амира Доку Гиреева и его людей. По логову террористов был нанесен удар, банда разгромлена. Но самому амиру удалось бежать – а значит, операция еще не завершена…

Глава 3

Как и обещал Круглов, уже на третьи сутки по постановлению суда Селедина перевезли в следственный изолятор. Вопреки ожиданиям пока с ним обращались относительно неплохо. Но что ждет впереди? Константин прекрасно понимал, что, как говорится, «попал по полной», и это только начало его пути по тернистым тропам уголовно-исправительной системы России. С момента задержания Селедин почти не спал. Сначала он обдумывал возможные варианты вопросов, формулировал в голове ответы и в конечном итоге пришел к выводу: ни при каких обстоятельствах не признаваться в организации убийства водителя. Ему казалось, что в этом плане будет легко. Тем более он сам не убивал. Пусть хоть на детекторе лжи проверяют. Однако Селедин понимал: если возьмут исполнителя, тогда ему крышка. Но этот человек был надежен. Да и приплатил ему Константин немало. Однако уже на втором допросе, сам того не ожидая, выложил практически все. Круглова словно подменили. Он был очень вежлив и, как показалось Селедину, даже сочувствовал, что ему пришлось оказаться в такой ситуации. Как результат, первый же вопрос сбил Константина с толку и вынудил ответить не так. С ходу он допустил ошибку — и, как попавшее в бурный поток бревно, неудержимо понесся по нему к своей гибели. А вопрос был простенький: знаком ли он с Мухой?

Вместо того чтобы округлить глаза и сказать, «не знаю я никакой мухи», Селедин ответил, что деловые отношения их связывают больше года. Он не собирался отрицать, что выполняет согласно договору обязанности перевозчика грузов по заявкам Малахова. Это невозможно скрыть, потому как есть и соответствующие документы. Однако он мог сказать, что не знал, кто стоит за этим человеком. Конечно, следователь в этом случае мог возразить, что его задержали после встречи с чеченцем. Но можно ответить, будто она была первой. Да и кто мог предположить, что Мухарбека Хатуева зовут Муха? Предложил человек встретиться, представился компаньоном Малахова. Но нет… Вроде бы незначительный, можно сказать, мизерный сбой — и Селедин растерялся. Как следствие, назвал сразу пятерых людей Мухи. Проболтался, что рейсов было не шесть, а вдвое больше. Но, главное, он даже не понял, как рассказал и о поставщиках.

В общем, с самого начала все пошло не так, как он планировал, а когда покинул пределы кабинета, с ужасом понял, что своим языком попросту вырыл себе могилу.

– Стоять, лицом к стене! — Слова надзирателя вернули в реальный мир.

Селедин подчинился.

Звякнул засов. Со зловещим скрежетом открылись двери. Константин с замиранием сердца перешагнул порог камеры и вздрогнул от грохота захлопнувшейся за спиной двери, которая будто бы вмиг спрессовала время. Все, теперь он по другую сторону черты. Там относительно благополучная и такая далекая жизнь. Здесь, за этим порогом — другая, темная и страшная…

В узкой, как пенал, камере с грязно-серыми стенами и небольшим, под самым потолком оконцем стояли вдоль каждой стены по две двухъярусных кровати, на которых сидели или лежали семеро разного возраста и комплекции мужчин. Между ними втиснут узкий стол. В углу, справа от входа — отгороженный грязной занавеской туалет. Там шумела вода и несло мочой. Ад. Как часто его мучили эти кошмары! Особенно после убийства водителя. И хотя все прошло чисто и никто ничего не заподозрил, Константин боялся, что кто-то из участников этого дела проболтается. Он тогда почти перестал спать. На протяжении месяца ему мерещился в каждом прохожем оперативный сотрудник. Селедин вздрагивал при любом шорохе ночью. Однако постепенно это прошло. Остались сны и потаенный страх. Еще он боялся, что отменят мораторий на смертную казнь…

Константин стоял у двери, не зная как вести себя дальше, а на него пялились семь пар глаз и ждали.

– Опаньки! — раздался голос на втором ярусе. — Еще один пассажир!

Бритый наголо, худой как смерть мужчина, торс которого был синим от наколок, сел, свесил ноги с изъеденными грибком ногтями и спрыгнул на пол.

– Здравствуйте! — Селедин кивнул и шагнул, но в нерешительности замер, словно оказался в клетке с тиграми.

– Здорово! — буркнул кто-то.

– Меня к вам определили. — Он показал зачем-то матрац, который прижимал к себе рукой.

– Да уж не нас к тебе, — проговорил кто-то с нижнего яруса ближней к нему кровати.

– Куда мне лечь?

– У параши! — продолжал глумиться лысый.

Неожиданно Селедин вспомнил, как кто-то ему рассказывал, что когда новоиспеченный арестант входит в камеру, он должен сказать, за что его посадили.

– Я за убийство. Хотя… Это ошибка.

– Ух ты! — воскликнул лысый. — Кого убил-то?

– Да…

– Таракана?

– Шуруп, хватит трендеть, — раздался голос с сильным кавказским акцентом. — А ты подойди сюда.

Теряясь в догадках, Селедин протиснулся к кровати, на которой лежал здоровенный кавказец. Как и все находящиеся в камере, он был по пояс раздет. Мощная грудь и плечи были покрыты густой, смолянистой порослью.

«Зверь», — с уважением подумал Селедин. Отчего-то ему стало нехорошо. Он облизал вмиг пересохшие губы:

– Вы меня звали?

– Вот свободная шконка, — кавказец показал взглядом на второй ярус напротив.

– Что, простите? — Константин слегка наклонился.

– Спальное место здесь называется шконкой, — пояснили сзади.

– Спасибо…

Селедин развернулся и забросил матрац наверх.

– Ты чего, Джин, без прописки его решил поселить? — разозлился Шуруп.

– Хватит придуриваться, — кавказец, которого назвали Джином, перевернулся на левый бок, к стене.

– Спасибо, — одними губами проговорил Селедин.

Он забрался наверх. Однако сразу понял, что спокойно лежать здесь не придется. Мало того что вместо сетки был лист железа, так еще и матрац оказался практически без ваты, а та, которая была, сбилась в куски.

Отвернувшись к стене, Константин задумался.

– Халид! — неожиданно раздался голос Джина.

Под шконкой Селедина кто-то заерзал и заговорил на незнакомом ему языке.

«Чеченцы, — догадался он, и тут же его прошиб холодный пот. — Черт! Так ведь их, наверное, по моему делу и замели! Стой, Костя, ты совсем со страху рассудок потерял, — стал успокаивать он себя. — Мало ли за что чеченца могут сюда закрыть? Они все в криминале».

– Эй, Джин, хватит на своем балакать, — раздался недовольный голос.

– Я тебе что, Песок, мешаю? — спросил Джин.

– Да нет, — вздохнул Песок.

Они еще о чем-то говорили, но Селедин не слушал. Размышляя над своим положением, он незаметно уснул.

* * *

Чана с билетом до Москвы в кармане вышел на перрон вокзала. Одна из пластиковых карт, которую ему вручили в Грузии для Доку, полегчала на восемьдесят тысяч евро. Но что сделано, то сделано. Чана раз за разом прокручивал предстоящий разговор с дядей. Он вдруг понял, что сумма взятки, которую он отдал, практически равна той, за которую убили Шугаипа. Но он не будет прятаться. Да и есть что сказать в свое оправдание. Ведь не заплати Чана милиции, кто знает, как все закончилось бы. С другой стороны, он сам виноват в том, что это случилось. Никто не заставлял его знакомиться с Юлей. Более того, дядя постоянно заострял внимание на том, чтобы в поездках он был предельно собран, избегал любых контактов, не вступал ни в какие конфликты. Его основная задача — перевозить информацию и деньги. Теперь Чане предстоит придумать, за что его задержали.

Хатуев украдкой оглядел перрон. Нет, за ним никто не наблюдал. Да и зачем? Милиции он больше не интересен. Свои точно не будут контролировать. Маршрут он планирует сам лично. Мимо, под ручку с парнем, прошла похожая на Юлю девушка. Чана приуныл. Неужели он после всего уедет ни с чем? Все равно теперь дядя три шкуры спустит за эти деньги. Возможно, и вовсе убьет. При такой мысли к горлу подступил ком. Как глупо все получилось!.. Может, убежать? Нет, если бы за него отвечал другой человек, Чана даже не задумывался над этим. Однако, если что, Доку спросит с родственника, дядю тогда накажут. Чем больше Чана размышлял, тем сильнее склонялся к мысли задержаться в Киеве. Ему было обидно от того, что восемьдесят тысяч евро оказались потраченными впустую.

Хатуев потрогал нагрудный карман, где лежали паспорт и билет. Еще раз прошелся по перрону и направился обратно к кассам. Чтобы не было соблазна, он твердо решил поменять билет на завтрашний поезд. Оказавшись на привокзальной площади, неожиданно вспомнил, что знает лишь улицу и дом, где живет Юля. Пушкина, сто один. Она сама сказала. А квартира? «Какой ты, Чана, глупый», — с досадой подумал он и направился к стоянке такси.

Дом, где жила Юля, оказался не таким уж и большим. Два этажа, четыре подъезда. Выкрашенный в кирпичный цвет фасад был украшен лепниной в виде колонн. Небольшие балкончики зияли ржавой арматурой.

Едва оказавшись во дворе, он тут же понял, как найдет Юлю. Ведь она наверняка здесь одна стюардесса, и жильцы ее видели в форме.

Он подошел ко второму подъезду. Здесь, покачивая коляску, стояли две бабушки и о чем-то тихо говорили.

– Здравствуйте! — поприветствовал Хатуев. — Можно вас спросить?

– Смотря о чем. — Пожилая женщина с коляской наклонилась над малышом и стала поправлять ему чепчик.

– Я девушку одну ищу, Юля зовут. Она в этом доме живет.

– Не знаем мы никаких Юль, — вытянув трубочкой губы, ответила пожилая женщина с ребенком. — Правда, Вадик?

– Она стюардессой работает… У нее форма голубая и желтый шарф.

– Нет, — покачала головой вторая бабушка.

Озадаченный таким оборотом дел, Чана направился дальше. У следующего подъезда он задал такой же вопрос мужчине, который сидел на скамейке. Ответ тот же.

«Неужели обманула? — растерялся Хатуев. — А что, все может быть».

Чана прошел на детскую площадку и сел на ограждение песочницы. Размышляя, как быть дальше, он поднял взгляд на балкон второго этажа и обомлел. Там стояла Юля и поливала цветы. Занятая своим делом, девушка не видела его.

– Юля! — обрадовался Чана, направляясь к дому.

От неожиданности девушка вздрогнула, шагнула в дверь и замерла на пороге комнаты.

– Это я, — удивленный ее реакцией, улыбнулся Чана.

– Господи! — Юля воровато оглянулась по сторонам и ушла с балкона.

Хатуев вошел в подъезд. Почти одновременно наверху хлопнула дверь и послышались легкие шаги. Чану даже показалось, что он ощутил запах духов девушки.

– Зачем ты пришел? — едва ступив на лестничную клетку, спросила Юля.

– Почему мне нельзя прийти? — удивился он.

– Вот, возьми! — с этими словами он протянула Хатуеву руку, сжатую в кулачок.

Он непроизвольно подставил ладони, на которые она положила кольцо.

– Как?! — вспылил он. — Это подарок! Не возьму!

Между тем Юля уперла ему в грудь ладошки:

– Тебе надо уйти.

– Но почему? Я тебе не нравлюсь?

– Дело даже не в этом, — ее глаза забегали и сделались влажными. — У меня на работе будут проблемы.

– Тебе не надо больше работать, — неожиданно сказал Чана, в душе упрекнув себя за это. — У меня есть деньги.

– Послушай меня, — умоляющим голосом заговорила девушка, — мы не можем жить вместе…

– Почему? — удивился он.

– Разве непонятно? — проговорила Юля.

– Объясни, — потребовал Чана.

– Ты жестокий. — Она шагнула назад.

– Я?! — он ткнул себя пальцем в грудь. — Разве не тебя уронили на асфальт?

– Это случайно, — насупилась Юля.

– Пойдем отсюда, — неожиданно заметив, как потемнел глазок квартиры напротив, заволновался Хатуев.

– Ты иди, а я останусь, — стояла на своем девушка.

– Пойдем к тебе, — продолжал настаивать Чана.

– Ко мне нельзя.

– А куда можно?

– Уходи! — по складам проговорила Юля.

Такого Чана и представить не мог. Он осторожно взял ее за руку.

В этот момент открылась дверь, и на площадку шагнул сухощавый седой мужчина:

– Юлечка, какие-то проблемы?

– Да нет, Федор Степанович.

Пользуясь присутствием постороннего человека, Юля стала подниматься по лестнице. Чана шагнул следом.

– Молодой человек! — Мужчина преградил ему дорогу.

Но Чана в очередной раз потерял над собой контроль. Он оттолкнул его и бросился следом. Однако мужчина, несмотря на свой тщедушный вид, тоже оказался не промах. Он догнал Хатуева на середине лестницы и схватил за локоть.

Юля тем временем вбежала на площадку и встала в дверях, наблюдая за тем, как разворачиваются события на лестнице. Но Чана уже взял себя в руки:

– Отпусти.

– Надо говорить «отпустите», — поправил мужчина и выполнил его просьбу.

– Я буду сидеть во дворе, — заявил Чана и направился вниз, — пока ты не выйдешь.

Город погрузился в сумерки, а Юля появилась в окне всего лишь раз. И то, только для того, чтобы задвинуть шторы. Почти сразу в доме загорелся свет. Чана стоял, навалившись плечом на ствол дерева. Он был уверен, девушка сдастся. Конечно, надо было действовать более решительно. Но Чана боялся вновь оказаться в милиции. Наконец его терпение было вознаграждено. Двери в подъезд открылись, и на пороге появилась Юля:

– Заходи.

Чана устремился к ней.

– Зачем ты так? — поднимаясь по лестнице, спросила она. — Весь дом смотрит. Что люди подумают?

– При чем тут люди? — удивился он. — Никто даже не знает, что здесь живет стюардесса Юля. Я же спрашивал…

– Ты, наверное, проголодался? — спросила девушка, дождавшись, когда гость снимет обувь.

– Да, — он выразительно кивнул, взял Юлю за плечи и притянул к себе.

Девушка уже не сопротивлялась. Чана приник к ее губам, но она не отвечала взаимностью. Он отстранился:

– Что с тобой?

– Странно все как-то…

– Ничего странного нет. — Чана прошел в комнату. — Одна живешь?

– Да, — подтвердила девушка.

– Снимаешь? — оглядывая скромный интерьер, спросил чеченец.

– Квартира от бабушки осталась.

– А родители?

– В Донецке. Папа пенсионер. Шахтером был. Мама учительница.

Чана развернулся к Юле всем телом, подхватил на руки и, словно пушинку, уложил на диван.

– Что, вот так вот с порога — и в постель?

– Я уже не могу, — признался он.

Девушка обхватила его за шею. Чана стал целовать ее в глаза, губы… Правая рука скользнула по груди, сдавила упругое полушарие и поползла ниже.

Юля выгнулась, попыталась убрать руку, но вдруг обмякла:

– Пойдем на кровать…

Было уже темно, когда Чана перевернулся на спину и уставился в потолок. Юля села.

– Ты мог не застать меня сегодня дома, — тихо сказала она. — У меня рейс ночью.

– Почему застал? — изумился Хатуев, перевернулся на бок и подпер голову рукой.

– Я знала, что ты придешь, — ошарашила она.

– Знала? — изумился Чана и сел. — Тогда почему не пустила сразу?

Она пожала плечами.

– А рейс? — Хатуев удивленно захлопал глазами.

– У нас всегда есть кому заменить. Кроме этого, я давно не отдыхала.

– Ты решила уйти в отпуск? — попытался угадать Чана.

– Меня заменила другая девушка, — Юля выдержала паузу, словно давая возможность задать еще вопрос. Но он молчал.

Юля встала, торопливо накинула на себя халат.

– Пойду что-нибудь приготовлю.

* * *

Антон посмотрел на часы и перевел взгляд на Дрона. Нависнув над секретаршей, майор рассказывал миловидной брюнетке очередной анекдот. За те полчаса, которые они провели в приемной «Гермеса», девушка уже несколько раз краснела, заразительно смеялась и осуждающе фыркала. Общество веселого мужчины ей нравилось. Она изредка бросала настороженный взгляд на Антона, пытаясь понять, не раздражает ли его их поведение.

В офис они с Дроном пришли раздельно под одним и тем же предлогом, заключить договора на сотрудничество. Филиппов перевел взгляд на двери с табличкой, гласившей, что за ними находится директор ООО «Гермес» Малахов Борис Сергеевич, и вздохнул. Прошло почти полчаса, как секретарша доложила своему боссу, что к нему пришли. Зачем маринует? Он стал размышлять, могло ли каким-то образом повлиять на Малахова исчезновение Селедина. По всему выходило, нет. О том, что дельца трое суток мурыжили в полиции, а сегодня с утра перевезли и поместили в камеру следственного изолятора, не знала даже его жена. Как оказалось, почувствовав себя в непростой ситуации, Селедин отправил ее вместе с детьми к матери за Урал. В свою очередь, женщина привыкла к разъездной жизни супруга и не особо переживала.

– Или вот еще, — продолжал веселить секретаршу Дрон. — Восьмидесятилетняя старушка застает дома мужа в кровати с любовницей…

Двери наконец открылись, и в приемную шагнул невысокий мужчина.

– Так, Мариночка, кто ко мне?

– Вот, — секретарша от неожиданности вскочила и указала на Дрона, — они.

– Извиняюсь. — Малахов потер руки, разглядывая Дрона. — Вышла накладка. Не смог вас принять сразу.

– Да ничего, мы не гордые. — Антон встал со своего места.

– Вы вместе? — уточнил Малахов.

– Угадал. — Дрон бесцеремонно взял Малахова под руку и увлек растерявшегося директора в кабинет.

Антон вошел следом.

– Вы кто? Что вы себе позволяете? — наконец взял себя в руки Борис Сергеевич, вырвался и попытался оттолкнуть Дрона.

Это было его ошибкой. Дрон убрал корпус вправо, и Малахов провалился в пустоту. В последний момент Василий придержал его.

– Ух! — шлепнув ладонями по столу для совещаний, выдохнул директор.

– Прошу больше не делать резких движений, — предупредил Дрон.

Антон опустился на стул напротив Малахова, который продолжал стоять, опираясь на крышку стола.

– Бойкий, однако…

– Вы кто? — просипел Борис Сергеевич.

– Твоя новая крыша. — Дрон подмигнул ему и улыбнулся одними губами.

– Что? — выдохнул со слюной, которая повисла на подбородке, Малахов.

– Ты бы присел. — Дрон взял хозяина кабинета за плечи, вынудил отойти от стола и сесть на стоящий у стены диван.

Некоторое время Малахов хлопал глазами и разглядывал Филиппова, словно инопланетянина. Потом издал звук, похожий на стон, вынул платок, вытер лоб:

– Ребята, вы адресом не ошиблись? А то ведь если что, можно еще все исправить.

– Не ошиблись, — словно эхо повторил Василий, взял стул, развернул его спинкой вперед и сел верхом. — И мы не мираж из девяностых.

– У вас будут такие проблемы, — с угрозой в голосе заговорил Малахов, — что потом…

– Допустим, у тебя они уже начались, — не дал ему закончить Антон.

– Я последний раз предлагаю вам просто уйти и забыть этот инцидент как страшный сон, — не унимался Малахов.

– Скорее мы останемся. — Дрон посмотрел на Антона. — Правда. И страшный сон приснится директору…

– Видит бог, я не желал вам зла, — вздохнул Борис Сергеевич и встал.

– Сядь, — процедил сквозь зубы Василий.

– Мне надо позвонить, — стоял на своем Малахов. — Теперь я здесь не нужен. Решайте все вопросы с моими доверенными лицами.

– Кто они? — спросил Дрон.

– Если сочтут нужным, представятся сами, — отрезал директор.

– Да мы и так знаем. — Антон переглянулся с Дроном. — Мухарбеком нас вздумал пугать?

Малахов медленно сел:

– Раз знаете, звоните ему. Я больше никакие вопросы обсуждать не буду.

– Куда бы деться… — усмехнулся Антон. — Ты, кстати, хорошо знал Селедина?

– Неплохо, — кивнул Малахов. — Хотя… Почему спросили?

– Потому и спросили, чтобы услышать ответ, — пояснил Василий.

– Не так чтобы очень, — пожал плечами Малахов. — У моей фирмы с ним контракт.

– У нас тоже. — Антон встал и обошел стол. — До сих пор ты о нашем существовании даже не подозревал. А между тем груз, который шел в бочках со спиртом, принадлежал нам.

– Что? — медленно поднимаясь, протянул Малахов. — Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя сам Атаби Хатуев в шестерках ходит? Лажа все это. Не верю.

Конец ознакомительного фрагмента.