Нас учили рисковать

Альберт Байкалов, 2011

Командиру группы спецназа ГРУ, полковнику Антону Филиппову, становится известно, что банда чеченских боевиков готовит серию террористических актов в Москве с использованием женщин-шахидок. Спецы выясняют, что теракты проведут две группы боевиков. И Филиппов разрабатывает крайне рискованную операцию, суть которой в том, что в одну из банд под видом воинов джихада внедряются офицеры-чеченцы Джин и Шаман. Очень скоро они стали авторитетами среди боевиков, а Джин даже получил управление над группой шахидок. Остальное, как говорится, дело техники...

Глава 1

— Гайрбек, неужели ты считаешь, что у тебя есть выбор? — Вахид Джабраилов по прозвищу Джин ударил основанием рукояти АПС по надетой на голову офицера милиции наволочке. Видимо, в этот раз попал в переносицу. На белоснежной материи появилось брусничного цвета пятно, которое стало быстро увеличиваться в размерах, вытягиваться книзу, и, наконец, на грудь чеченца полилась кровь.

Вновь, почувствовав своим женским сердцем недоброе, запричитала в соседней комнате жена Гайрбека.

На нее тут же цыкнул Дрон, и она умолкла, словно резко выключенное из сети радио.

— Э-э, — протянул Шаман, — да у него нос совсем слабый. Дохлый ты мент!

Шамиль Батаев, по кличке Шаман, был капитаном спецназа, но сейчас играл роль правой руки Джина, который выдавал себя за руководителя небольшой банды. Оба офицера-чеченца были одеты в самодельные разгрузочные жилеты. Голову Шамана украшала повязка с арабской вязью. Джин был в кожаной, сшитой по форме тюбетейки шапочке, а на его широком армейском ремне висел инкрустированный серебром кинжал. Выдававшие себя за бандитов разведчики уже несколько недель не брились. Тяжело убедить обычного человека, что перед ними представители ГРУ, а не спустившиеся с гор моджахеды.

— Били его недавно, все сломали! — тихо запричитала жена, прижимавшая к себе двух малолетних ребятишек. Она несколько раз порывалась прийти на помощь мужу. Однако крепко сложенный, в надетой на лицо маске с прорезями для глаз и рта человек, стоявший в проходе, попросту отшвырнул ее в угол и на плохом чеченском попросил не делать мужу хуже. Дом стоял почти на окраине селения, поэтому «бандиты» не особо церемонились.

Для этой чеченской семьи наступившая ночь казалась адом. Они наверняка в душе прощались с жизнью и были страшно напуганы. И кто мог подумать, что старший оперуполномоченный МВД России Гайрбек Куциев просто приглянулся руководству всесильного ГРУ и сейчас проходил жесткую проверку на прочность? Жестоко, страшно и бесчеловечно. Но по-другому нельзя. На карту поставлено слишком много. Если все сложится хорошо и Гайрбек пройдет все испытания, проверки и тесты, ему будет предложено продолжить дальнейшую службу в составе группы подполковника Филиппова вместо погибшего месяц назад старшего лейтенанта Истропилова. Первого встречного на такую работу не возьмешь. Вот и приходилось немного побыть палачами… Аналитический отдел ГРУ и местное УФСБ предложили несколько кандидатов, подходящих, по их мнению, на должность разведчика-диверсанта. Но последнее слово за теми, с кем этот человек будет в дальнейшем работать.

— Гайрбек, все, что от тебя требуется, это выпустить сейчас моего брата, взять деньги и спокойно жить дальше, — завел старую пластинку Джин. — Подумай о семье.

— Я думаю о ней, — глухим голосом, захлебываясь кровью, проговорил милиционер. — Как я буду потом смотреть в глаза своим сыновьям? Пусть знают, лучше принять смерть, чем стать предателем. Ведь ты тоже чеченец и не хуже меня знаешь наши законы…

— Э-э, — вновь протянул Шаман. — Кто кормить их будет, одевать, нянчить твоих внуков? А так скажешь — убежал, и все…

— Ты совсем тупой, да? — неожиданно вскипел лейтенант. — Он факир, да? Сквозь стены ходит?

— Бросайте его в машину, в лесу поговорим, — сказал рослый бандит в маске. — Скоро рассвет.

Отчего-то он больше всего вселял ужас в бедную женщину. Она понимала, это был русский. Они не приезжают в Чечню просто так… В основном это очень страшные люди, которые прячутся здесь от закона. Чтобы выслужиться перед чеченцами и заработать хоть какой-то авторитет, они готовы на любые преступления.

Эти пятеро ворвались в дом, когда было уже далеко за полночь. Причем вошли обманом. Один стал причитать, что к его родственнику пришли двое с оружием и мешками, требуют продукты. Лейтенант Гайрбек Куциев был заместителем начальника только организованного в Центора Юрте ОВД. За два дня до этого, в ходе специальной операции, ему и его коллегам удалось задержать эмиссара полевого командира Сайпуддина, который отправил юношу в соседнее селение. Цель неизвестна. Задача, с которой он шел туда, была не ясна. Паренька решили не отправлять пока в Чернокозово, где располагался следственный изолятор и соответствующие структуры, а попытаться разобраться с этими вопросами на месте. Приложили максимум усилий, чтобы скрыть факт задержания. Была вероятность, что сработает кто-то из информаторов. Содержался эмиссар в здании отделения, обнесенном высоким металлическим забором, под охраной дежурного и одного постового. Но никакие меры предосторожности не помогли, и «бандиты» все-таки пришли.

— Скоро будет тяжело уйти незамеченными, — русский посмотрел на часы. — Уже светает.

Джин и Шаман, не сговариваясь, подхватили истекающего кровью милиционера под руки, протащили через комнату к дверям, выволокли во двор и забросили в открытую дверь багажника «Нивы». Крик женщины был остановлен прижатым к губам пальцем в беспалой перчатке рослого русского:

— В твоих интересах, женщина, сейчас просто молчать…

В трех километрах от села машина свернула в лес. По кузову застучали ветки. Сидевший за рулем Шаман вопросительно посмотрел на русского. Тот лишь кивнул, и он надавил на тормоз. Гайрбека снова выгрузили из машины и бросили на землю. Джин наступил ему на ногу и приставил ко лбу пистолет.

— Ты не передумал?

— Стреляй, — отрешенно ответил милиционер.

Джин вопросительно посмотрел на русского, который уже стянул с головы маску с прорезями для глаз и рта. Подставив лицо утреннему ветерку, он наблюдал за тем, как набухает розовым свечением восток. У него были серые глаза, прямой нос, волевой подбородок и слегка влажные, пепельного цвета волосы.

— Все, шоу окончено, — почувствовав на себе взгляд Джина, сказал он.

Джин присел перед милиционером на корточки:

— Извини, Гайрбек. Только что ты подвергся жесткой, но необходимой в наше время проверке.

Шаман стянул с головы несчастного наволочку, развязал руки. Милиционер некоторое время смотрел на странного русского, потом на своих истязателей ничего не понимающим взглядом. Наконец, с трудом шевеля языком, выдавил из себя:

— Значит, вы не бандиты?

— Ты угадал. — Антон Филиппов по кличке Филин протянул руку и помог ему встать.

Однако от долгого нахождения в одном и том же положении Гайрбек не удержался на ногах, и его едва успели подхватить Джин и Шаман.

— Если вы не бандиты, тогда кто? — глядя снизу вверх на Антона, спросил милиционер, безошибочно угадав в нем старшего.

— Спецназ, — лаконично ответил за командира Джин. — Сейчас ты пойдешь домой. Скажешь, что тебе удалось убежать. А завтра мы расскажем, для чего был устроен весь этот цирк.

— Только запомни, Гайрбек, жена ничего не должна знать, — строго предупредил Антон.

— Почему я должен вам верить? — утирая запекшуюся на подбородке кровь, спросил Гайрбек.

— У тебя не остается выбора, — разглядывая разбитое лицо чеченца, ответил ему Антон.

— Вы понимаете, что пришлось пережить моей семье? — неожиданно вспылил Гайрбек.

Антон схватил его рукой за горло, ловко сдавил и вынудил медленно вновь опуститься на корточки:

— Запомни: лучше пусть одна семья переживет подобный кошмар, чем вся твоя республика. Мы работаем жестко и практически не допускаем ошибок. Когда-нибудь ты поймешь, что присутствие жены и детей при издевательствах над тобой принесли больше пользы, нежели вреда.

— Шеф, это Дрон, — раздался голос в портативной станции, висевшей на левой половине груди Филиппова. — Жена куда-то пытается бежать. Кажется, собирать родственников. Я уже с трудом поймал старшего сына…

— Иди, Гайрбек, — Антон разжал пальцы. — Завтра обо всем поговорим.

* * *

Зарема нащупала в темноте крепкую и тяжелую руку Хусейна, осторожно, словно ребенка прижала ее к груди и мечтательно закрыла глаза. Когда-то все это кончится и у нее родится малыш, потом еще… Хусейн обещал сделать Зарему счастливой. Еще он сказал, что у них будет все как у людей. Если мужчина говорит, значит, так этому и быть. Конечно, они совершили страшный грех, но уже ничего нельзя вернуть назад. Просто надо молиться и просить прощения у Аллаха.

В блиндаже было темно, пахло пылью и немытыми телами. Громко храпел за перегородкой Садо. Снова закашлял Тархан.

«Как они устают, — с нежностью подумала она об этих сильных и мужественных людях, борющихся с русскими оккупантами. — Каждый день рискуют своими жизнями, месяцами не видят близких…»

В отряде из семи моджахедов она одна женщина. Но все знают: Зарема принадлежит только ему, Хусейну, который похитил ее из родового села Дай. Впрочем, все происходило по обоюдному согласию. Они любили друг друга с детства. Он, голубоглазый, сильный юноша, и она, хрупкая, кроткая девушка, приходились друг другу дальними родственниками. Никто бы не дал им быть счастливыми. Заподозрив неладное, тетка стала следить за ней, но Зарема оказалась хитрее. Когда вечером, на улице селения, остановился черный «БМВ», она нырнула на заднее сиденье, и больше ее никто не видел. Правда, переезд дался с трудом. Они долго ехали на машине, потом на лошадях, а несколько последних километров пришлось идти пешком. Зарема знала, что ее ждет. Хусейн сказал, что пять лет не выпускает из рук оружия, но это еще сильнее заставило биться ее сердце. Она мечтала во всем помогать Хусейну и восхищалась его мужеством и силой.

Пока было тепло, они жили в горном ауле, расположенном на склоне горы у границ летних пастбищ. Люди давно покинули его. В двух уцелевших домах оставались доживать свой век старики, которых изредка навещали родственники. Они привозили продукты, керосин и дрова. Хусейн обустроил брошенное жилище, состоявшее из двух комнат. Полом ему служила крыша расположенного ниже дома. Электричества в ауле не было, и Зарема рано ложилась спать. Хусейн приходил почти каждую ночь. Хотя иногда пропадал надолго. Два дня назад он появился еще до захода солнца и был чем-то встревожен. С ходу приказал собираться. С наступлением сумерек они покинули аул. Двигались в направлении равнинной части. Сначала по каменистой дороге, потом свернули в лес.

Было уже совсем темно, когда они прошли вдоль ручья, поднялись немного в гору и встали. Хусейн присел на корточки. Раздался стук. Через мгновенье у его ног зашевелилась земля, и Зарема с ужасом увидела, как открылась какая-то крышка. Из образовавшегося прямоугольного люка возник силуэт человека. Хусейн помог ей спуститься вниз и спрыгнул следом. Они прошли по узкому проходу и оказались перед сложенной из бревен стеной. Чуть позже она узнала, что это нехитрое сооружение в случае взрыва в проходе гранаты защитит находившихся в блиндаже людей от осколков. За ней располагалось перегороженное брезентом помещение. В первой половине, за длинным, сколоченным из досок столом сидели несколько бородатых мужчин. Двое играли в нарды, один точил нож. Глядя в пол, Зарема прошла за своим возлюбленным в дальний угол. Здесь, за куском железа от сбитого вертолета и ковра, ее Хусейн свил для них гнездышко. Ей было страшно и стыдно в первую ночь на новом месте. Он рычал от удовольствия, мял, терзал своими сильными ручищами ее упругое девичье тело, а ей казалось, что остальные моджахеды слышат и смеются. Зарема никогда не могла представить, что это произойдет с ней в такой обстановке. Но когда на следующий день она вышла из своей небольшой комнатки, то поняла, что до них никому нет дела. Она чувствовала, что ни один из моджахедов не глядел на нее с насмешкою. Нет, она не падшая женщина — она жена Хусейна и пойдет с ним до конца…

Зарема проснулась от того, что ей стало холодно. Она осторожно провела рукой рядом с собой. Хусейна не было. Сквозь щели прорывался бледный свет керосиновой лампы. Значит, все уже встали. Как она не почувствовала, что Хусейн вышел?

«Наверное, он вставал осторожно, чтобы не потревожить мой сон», — с нежностью подумала Зарема и села.

— Кто пойдет за водой? — раздался голос Тархана.

— Какая разница? Вчера я ходил, — ответил кто-то.

Зарема нащупала лежащее рядом платье и стала на ощупь одеваться. Повязав на голове платок, она еще некоторое время размышляла, как быть. Моджахеды громко обсуждали, что готовить на завтрак. Зарема спустила ноги на пол и встала. Однако, сколько она ни прислушивалась, голоса Хусейна не различила. Неожиданно ей стало страшно. А можно ли ей одной пройти мимо мужчин? Наконец, собравшись с духом, она сдвинула полог в сторону, прошла между нар, не поднимая головы, проскользнула через блиндаж и нырнула за стенку, в проход. Наверху было еще темно.

— Зарема! — строгий голос Хусейна заставил ее замереть. — Ты куда?

— Надо умыться, — тихо, словно стыдясь, проговорила она и украдкой бросила взгляд на силуэт караульного у дерева.

Хусейн промолчал. Он прошел с ней до ручья, молча покусывая веточку от дерева, дождался, когда она умоется, вернулся с нею обратно. К удивлению, в их каморке горела подвешенная к потолку «летучая мышь».

Зарема стала убирать постель.

— Сейчас намаз, потом кушать будем. — Хусейн развернулся к выходу. — Я тебе сюда принесу.

Его голос ей показался странным.

— Может, мне приготовить завтрак? — осторожно спросила молодая женщина.

— Не беспокойся, этим есть кому заняться, — с нотками недовольства в голосе ответил он и вышел.

Едва взошло солнце, как над головой моющей у ручья руки Заремы словно пополам треснуло небо. Раздался страшный грохот и свист, от которого похолодело в груди.

«Аллах решил наказать меня за грех!» — первое, что подумала Зарема.

Она втянула голову в плечи, однако в следующий момент набралась смелости и посмотрела вверх. Почти цепляя верхушки деревьев, вдоль ущелья пронеслись два самолета. Они красиво взмыли вверх, засеребрившись на солнце. Еще немного, и от них отделились и полетели в разные стороны звездочки тепловых ловушек. Постепенно обе машины растворились в затянутом дымкой небе.

Зарема направилась к блиндажу. Спустившись в лаз, она почувствовала сильный запах пыли. Пройдя по коридору, встала как вкопанная.

В свете двух керосиновых ламп, гремя оружием, спешно одеваясь и собирая вещи, метались моджахеды. Лица были злыми. Отовсюду раздавались слова «собаки», «кафиры».

Зарема ничего не могла понять и стояла у входа, глядя себе под ноги.

— Чего ты ждешь? — неожиданно рявкнул на нее Хусейн. — Убираться надо отсюда! Еще немного, и здесь будут русские собаки. Ты видела, сейчас пролетели два самолета?

Молодая женщина кивнула и втянула голову в плечи.

— Они наверняка обнаружили нас. Это разведчики, — продолжал он быстро вводить ее в курс дела. — Долго объяснять, но для них мы были как на ладони, хоть и сидели под землей как мышки…

Зарема поняла, что требуется от нее, и бросилась укладывать свои нехитрые пожитки. Она догадалась, что моджахеды по каким-то причинам сразу оставляют место, над которым пролетает русская авиация. Уже через полчаса они быстрым шагом уходили по ручью вверх. Вода была ледяной и доставала до щиколоток. На мужчинах были ботинки с высоким берцем. Зареме дали резиновые сапоги. Они были такие большие, что в один можно было всунуть обе ее ножки. Но ничего не поделаешь. Зарема тащила сумку. Хусейна словно подменили. Он даже не смотрел в ее сторону, хотя она едва передвигала ногами. Хусейн шел впереди отряда и о чем-то быстро говорил. Вскоре вышли на склон горы, с которого можно было различить впереди крыши домов какого-то селения. Зарема поняла, что они направляются туда. Солнце выползло в зенит, когда они спустились в овраг и пошли по его руслу вверх. В самом начале деревья и кустарник на его кромках, свисая, касались друг друга, образуя ажурный навес, надежно скрывающий людей от глаз пилотов.

— До темноты отдохнем здесь, — объявил Хусейн, бросил под ноги рюкзак, сверху положил автомат и стал расстегивать разгрузочный жилет. — Днем соваться в село опасно.

Зарема устало опустила на землю сумку.

Моджахеды расселись кто где. Кто-то разулся, чтобы поменять носки. Двое пошли за водой. Молодая женщина стояла чуть в стороне, не зная, что делать. Между тем Хусейн остался в одной камуфлированной куртке и штанах. От него шел пар.

— Я приготовлю поесть, — робко пообещала она Хусейну. Ведь он был голоден.

Однако вместо слов благодарности он схватил ее за плечо и повел в заросли орешника. Зарема ничего не понимала. Неужели что-то сделала не так и сейчас он будет ее бить? А может, невольно задержала взгляд на другом мужчине? Однако, отойдя от лагеря на приличное расстояние, он резко развернул ее к себе спиной, задрал узкое платье, нагнул и грубо вошел сзади. Она вскрикнула и закусила губу. По щекам покатились слезы, но он не мог их видеть. Она терпела. Наверное, все мужчины ведут себя так с женщинами…

Весь остаток дня они ничего не ели. Из-за близости селения огня тоже не разводили. Хусейн всучил Зареме «Сникерс», и все. Она сидела, поджав ноги, и, затаив дыхание, ждала, когда он посмотрит на нее. Но Хусейн словно забыл о ее существовании. Ей стало страшно.

Самолетов больше не было. Когда на горы стали опускаться сумерки, они снова пошли. По обрывкам фраз Зарема поняла, что где-то рядом есть место, где их ждут.

Уже в темноте они вошли в небольшое селение. Зарема не знала его названия и впервые была здесь. Во втором от края доме им открыли ворота.

— Гурно, эта женщина и еще двое моих людей поживут у тебя пару дней. Потом я заберу их. Хорошо? — спросил Хусейн невысокого, одноглазого мужчину. Тот лишь кивнул. Было видно, он не ждал гостей, а тем более таких, которые придут с оружием.

Во дворе появилась женщина. Она спросила, как зовут Зарему, и отвела в дом.

* * *

Мухханад Мурадов сидел на свернутом в несколько раз куске брезента и любовался рассветом. Его завораживало то, как меняют цвета и оттенки окружающие горы, светлеет небо и гаснут последние звезды. Склон был крутой. С непривычки, а он это знал, не каждый осмелится глядеть вниз. Здесь, даже сейчас, осенью, когда еще пожухлая трава цепляется за скудные клочки земли, очень тяжело подняться. Что будет зимой, когда он обледенеет? Далеко внизу извивалась мутной змеей Асса, неся свои воды в Аргун. Аул, в котором Мухханад жил третьи сутки, располагался за его спиной, еще выше. Правда, беспорядочное нагромождение из камней тяжело назвать домами. Лет двадцать назад здесь было несколько жилищ, которые использовали пастухи. Но время и селевые потоки разрушили их. Во времена Шамиля на этом месте возвышалась сторожевая башня. Сейчас от нее осталось лишь основание и небольшая, высотою в пару метров стена, вокруг которой рос непролазный кустарник.

Люди давно ушли отсюда. Лишь по весне в эти края поднимаются пастухи со своими небольшими отарами. Здесь быстрее, чем в низине, зеленеет трава. Четыре дня назад пришли они, трое моджахедов. Никто не понимал, зачем Доку Умаров приказал поселиться здесь. Но раз сказал, значит, так надо, и Мухханад ждал. Обычно всегда моджахеды знали задачу. А в этот раз находились в неведении. Может, Доку совсем плохой и просто бредил, отправляя их сюда? Ни для кого не секрет, что израненный и больной командир сильно сдал. Кто знает, что у него сейчас в голове? Им давно уже многие недовольны. А, может, все-таки есть здесь какая-то тайна?

Мухханад огляделся по сторонам, пытаясь найти хотя бы намек на ответ в нагромождениях серых камней, кустиках барбариса и остове старой башни. Нет, не больное воображение Доку стало результатом его приказа. Ведь не зря, вопреки сложившимся правилам пользоваться радиостанциями и спутниковым телефоном лишь в экстренных случаях, помощники Доку несколько раз выходили с ним на связь. Они спрашивали, все ли у Мухханада в порядке и не изменилась ли обстановка.

Так или иначе, но Мухханаду здесь было легко и спокойно. Видимо, близость к небу так влияла на его самочувствие. Несмотря на промозглые ночи и ветра, никто не болел. Они с утра и до вечера играли в нарды, молились, просто говорили и ждали… Вчера над ущельем пролетели вертолеты, и Мухханад смотрел на них сверху.

Мухханад был арабом. Он пришел в Чечню, мечтая стать таким же известным, как Хаттаб. Но двух Хаттабов не бывает, а среди чеченцев много хороших воинов. В конце концов Мухханад понял, что все выходцы из эмиратов были нужны здесь для того, чтобы люди думали, будто против кафиров воюет весь исламский мир. А на самом деле, любой чеченец мог то, что могли они. Постепенно Мухханад расстался с мыслью занять высокое положение и приобрести известность. Да и к чему она сейчас в этой республике? Каждый день умирают его братья. Уже не выступают так смело перед видеокамерами, не берут на себя ответственность за акции…

Сзади послышался едва различимый слухом звук осыпающихся камушков. Он вяло обернулся. Из руин вышел и направился к нему Расу Асланов. Он был невысокого роста, без двух передних зубов. В руках держал отшлифованные до блеска четки. Смолянистая борода с одной стороны слежалась, с другой черные волосы трепал ветер. Глаза были красные, как у Шайтана.

— Не спится, брат мой? — улыбнулся виду чеченца Мухханад.

— Собачий холод, — лаконично ответил моджахед и сел рядом. — Как ты думаешь, сколько нам еще здесь быть?

— Это одному Аллаху известно, — вознеся взгляд к небесам, пожал плечами Мухханад.

— Не скажи, — хмуро возразил Расу. — Доку знает. Почему он отправил нас и ничего не сказал?

— На то его воля, — так же спокойно ответил араб и встал.

— У нас заканчивается еда, — с тоскою в голосе напомнил Расу. — Наверняка придется идти вниз.

— Не придется, — отчего-то уверенный в своей правоте заявил Мухханад и потянулся. Однако тут же присел. Рука нащупала лежавший на брезенте «АКМ».

Расу почувствовал неладное спиной. Он не стал задавать лишних вопросов. В чистом горном воздухе лишь раздался едва уловимый ухом щелчок снятого с предохранителя «АПС», и вот он уже растворился, слился с серыми глыбами камней в паре десятках метров левее того места, где они только что встречали рассвет.

Мухханад знал про тропу, которую не видно с этого места. Именно оттуда послышался звук, какой бывает, когда задевают что-то автоматом. Он с тоскою посмотрел на развалины, где спал Джунид Астамиров. Если идут русские или продажные менты, то обязательно увидят его…

— Здравствуй, брат, — неожиданно поприветствовал его вышедший из-за кустарника Хусейн Вадалов.

— Жизнь в горах превращает тебя в тень, — с трудом пытаясь скрыть охватившее вдруг волнение, выдохнул араб и опустил ствол автомата. — Я уже думал, что нас выследили кафиры или кадыровцы, и готов был стрелять. Все эти дни мы здесь как на ладони.

— Нервы, брат мой! — Хусейн подошел к Мухханаду. Они поприветствовали друг друга.

— Как здоровье? — спросил араб, придерживаясь неписаных правил не начинать с ходу говорить о делах.

— Спасибо, хорошо, — Хусейн коснулся правой рукой левой половины груди. — А у тебя?

— Милостив к нам Аллах. Совсем перестал болеть, — сказал Мухханад, зная, что Хусейн видел, как тяжело ему приходилось в Чечне первое время. — Звонил домой, все нормально. Дети растут, ждут отца…

— Дети — это хорошо, — задумчиво протянул Хусейн.

Мухханад забросил ремень автомата на плечо. Он познакомился с Хусейном весной. Тогда Доку собирал у себя полевых командиров, для того чтобы спланировать действия на лето. Потом Мухханад встречался с Хусейном еще раз, когда сопровождал эмиссара Доку с деньгами для боевиков.

— Может, ты мне скажешь, зачем я жил здесь почти три дня? — Мухханад бросил взгляд на пришедших с Хусейном людей. Его удивило, что трое из них, кроме оружия, имели при себе лопаты.

— Здесь спрятана одна ценная вещь, — глядя на то, как выбирается из своего укрытия Расу, заговорил вполголоса Хусейн. — Мы должны были прийти за ней в один день, но обстоятельства помешали мне сделать это. Поэтому извини, если я причинил тебе неудобства.

Из развалин саманного дома появился заспанный Джунид. Протирая глаза, он удивленно озирался по сторонам.

— А твои люди крепко спят, — насмешливо проговорил Хусейн.

— Нас трое; вас, я вижу, шесть человек. Что же здесь может быть такое, чтобы Доку отправил сразу столько людей?

— Причем сделал он это из расчета, что придем мы сюда с разных направлений, — заметил Расу, которому никак не удавалось убрать «АПС» в закрепленную на поясе кобуру.

— Наверное, здесь атомная бомба? — хитро прищурился Мухханад.

— Ты почти угадал, — лицо Хусейна сделалось строгим. Он вынул из нагрудного кармана разгрузочного жилета пластиковый пакет, в котором оказался сложенный вчетверо листок, и огляделся, словно отыскивая взглядом знакомые предметы. Осторожно развернув его, повернул, ориентируя по сторонам света. Потом направился к остову башни. На половине пути встал. Огляделся по сторонам, снова уткнулся в листок.

Заинтересованный действиями Вадалова, Мухханад подошел к нему и заглянул через плечо. В руках Хусейна оказалась нарисованная от руки схема местности, на которой они находились. Между двух треугольников рядом с разрушенной башней был крестик. Не обращая на араба внимания, Хусейн повернулся к своим людям:

— От башни шесть шагов на восток. Видите торчащий из земли камень?

Один из боевиков, грузный, бритый наголо, поискав взглядом место, на которое указал командир, кивнул.

— Рядом еще один. До него пять шагов…

Бритоголовый подошел и встал между ними.

— Где твой человек по имени Джунид? — спросил Хусейн Мухханада.

— Здесь я, — раздался голос стоящего все это время позади них моджахеда.

— Ты знаешь, что делать дальше? — убирая листок обратно в карман, спросил Хусейн.

Мухханад лишь удивленно хлопал глазами. Как так, все это время Джунид был хранителем какой-то тайны и не обмолвился об этом ни словом! Неужели Доку не доверяет ему так, как чеченцу?

Джунид подошел к моджахеду Хусейна:

— Если вы правильно указали место, то я должен пройти от него на восток семь шагов.

— И все? — удивился Вадалов.

— Точно, — заверил боевик и направился прямо. Он остановился в шаге от стены башни и вопросительно посмотрел на Хусейна.

— Копайте, — приказал тот.

— Что там должно быть? — Мухханад с интересом посмотрел на Вадалова. — Конечно, если это не секрет.

— Какие могут быть у нас с тобой секреты? — усмехнулся в усы Хусейн. — В девяносто пятом, когда сюда пришли русские, в республике был настоящий беспредел… В общем, здесь что-то вроде черной кассы. Доку держал ее на самый крайний случай. Только он знал точное место, где спрятан клад. Для того, чтобы ни у кого не было соблазна, он дал мне часть карты, а вторую держал в своей голове Джунид.

— Ты сказал, здесь клад? — не понял Мухханад.

— У людей было золото, камни, доллары, — подтвердил Хусейн. Он неожиданно прервал разговор и прислушался.

— Что? — насторожился Мухханад.

— Мне кажется, я слышу вертолет, — пояснил Хусейн.

— Они часто здесь летают. — Араб сунул большие пальцы за ремень и огляделся. — Вчера два видел.

— Странно, — задумчиво проговорил Хусейн, но тут же его лицо вновь оживилось. — Здесь не все люди. Часть я выставил в охранение, — стал он вводить в курс дела Мухханада и показал рукой направление: — Двое моджахедов контролируют тропу в километре отсюда, трое ушли вверх по распадку. Это два самых опасных направления, которыми может воспользоваться противник, если решит подобраться к нам незамеченным.

— Значит, вас пришло больше? — догадался Мухханад, подсчитывая в уме общее количество бойцов.

* * *

— Командир, — Джин тронул Филиппова за плечо.

— Чего? — не открывая глаз, спросил Антон.

— Только что Захаров просил тебя зайти к нему.

Антон сел на кровати, посмотрел на часы. Почти шесть.

— Не знаешь, что случилось? — Филиппов зевнул и потянулся.

— Начальник разведки группировки приехал, — Джин вернулся за стол, на котором лежала портативная станция.

— Ясно, — Антон пружинисто встал и стал одеваться.

На девяти кроватях, установленных в небольшом кубрике казармы, спали спецназовцы. Ни звука. Антон невольно вспомнил училище. Стоило войти в спальное помещение, где отдыхали курсанты, как оказывался в самой настоящей музыкальной шкатулке. Кто-то храпел, сопел, стонал или скрипел зубами. То и дело раздавалась неразборчивая речь. Специфика службы обязывала разведчиков-диверсантов уметь даже правильно спать.

На улице было темно. Моросил мелкий дождик. В свете фонаря у ворот маячил караульный. У входа в комендатуру стоял «уазик». Чуть дальше бронетранспортер.

— Извини, Антон Владимирович, что поднял раньше времени, — начальник разведки комендатуры Захаров, поднимаясь из-за стола, с виноватым видом развел руками.

— Ну, во-первых, не в твоей компетенции меня поднимать, — полушутливым тоном напомнил Антон. — А во-вторых, я и сам бы через четыре минуты встал. Говори, что случилось?

— Начальник разведки группировки приехал. Тебя хочет видеть.

«Очевидно, на то есть серьезная причина, если полковник Ковалев заявился в такую рань», — подумал Антон, а вслух спросил:

— Где он?

— У шефа, — показал рукой на стену, за которой располагался кабинет коменданта, Захаров.

— Так пойдем! — заторопился Антон.

Они вышли в коридор. Захаров постучал в дверь напротив.

— Войдите! — раздался голос коменданта, подполковника Логвиненко.

Антон шагнул через порог.

Начальник разведки Ковалев сидел за столом для совещаний. Рядом с ним какой-то незнакомый Антону капитан. Логвиненко стоял у висевшей на стене карты.

— Здравия желаю! — поприветствовал Антон офицеров.

— Проходи, Филиппов, садись! — Ковалев указал рукой на стул напротив себя.

Антон подчинился.

Комендант прошел за свой стол.

— Знакомься, Антон Владимирович, — начальник разведки указал на капитана, — помощник начальника особого отдела Савинов.

Антон кивнул.

— У нас появилась информация, заслуживающая серьезного внимания, — продолжил Ковалев. — С твоим руководством я уже связался, и они дали «добро» на совместную работу.

— Интересно. — Антон перевел взгляд на особиста, догадавшись, что сейчас его очередь говорить. Так оно и вышло.

— По сведениям, полученным агентурным путем, Доку Умаров приказал двум своим полевым командирам отправить в район Куцы представителей, — переглянувшись с Ковалевым, Савинов продолжил, — а Хусейну Вадалову — выйти лично с группой боевиков.

— Чего они там забыли? — восстанавливая в памяти этот район Чечни, удивился Антон.

— Накануне эти данные подтверждены разведывательной авиацией, — продолжил контрразведчик. — В развалинах замечены люди.

— Я так понимаю, сам Доку туда попасть не имеет возможности, поэтому исключаю, что он решил устроить нечто вроде сходняка, — осторожно заговорил Антон. — Тем более если вы утверждаете, будто из полевых командиров там будет лишь Хусейн.

— А если это передача власти? — неожиданно выдвинул предположение Ковалев.

— Маловероятно, — покачал головой Антон. — Зачем тащиться туда? Есть более удобные для этих целей места. Я считаю, что там что-то спрятано. Ведь нет никакого секрета в том, какие районы облюбовали боевики. Этот у них не в почете. Здесь преобладают в основном умирающие селения и аулы. Их можно по пальцам пересчитать. В то же время много лугов. В районе не представляет труда вытеснить банду на открытую местность и уничтожить.

— Еще Басаев пугал нас бактериологическим оружием, не раз заявлял о наличии радиоактивных материалов, которых достаточно для создания грязной атомной бомбы. Мало ли. Там могли спрятать контейнер, а сейчас пойти за ним, — выдвинул новое предположение Савинов. — Других объяснений появления в этом районе бандитов у меня нет. В любом другом месте понятно, но здесь… — Он пожал плечами.

— Мне кажется, здесь что-то другое, — возразил Антон. — Сами посудите, если бы действительно там прятали нечто подобное, зачем собирать в кучу представителей сразу нескольких банд? Чтобы прямо там поделить эту гадость и ударить в разных частях республики? Глупо. Мне кажется: это ловушка.

— Для кого? — нахмурился Ковалев.

— Хотя бы для меня, — хмыкнул Антон.

— Думаешь, информация о вашем прилете дошла до ушей Доку Умарова? — насторожился Савинов.

— Это тоже не надо исключать, — подтвердил его предположение Антон.

— Но данные о намерениях Доку мы получили раньше, чем вы здесь появились, — возразил Савинов.

— Тогда надо лететь, — Филиппов ударил себя ладонями по коленям. — Значит, бандиты прямо в Куце?

— Там, — подтвердил начальник особого отдела. — И активность переговоров возросла.

— Характер радиообмена? — Антон покосился на коменданта. Но тот пожал плечами.

— Ничего существенного. — Савинов почесал тыльную сторону ладони. — Используя переговорную таблицу, уточняют обстановку и все.

Антон быстро прикинул в голове возможности группы. Если в течение десяти минут они решат вопрос с «вертушкой», то на «точке» будут уже через час. Чтобы не насторожить боевиков, высадку придется осуществлять за пределами зоны слышимости «борта». После этого бросок километров десять, рекогносцировка, а дальше действия по обстановке. Только месяц назад взяли в группу Ермакова. Уже минус один. Конечно, парень пойдет на что угодно, но не станет ли после всего обузой для группы? Второй это доктор Гайнулин Ринат. Воюет давно, но тоже не высаживался таким способом. Ко всему, кроме обычного боекомплекта и оружия, он тащил на себе практически небольшую операционную. Пойти без них? А если там действительно что-то серьезное?

Антон посмотрел на начальника разведки:

— На сборы, принятие решения и уточнение задач мне необходимо тридцать минут.

— Хорошо, — кивнул Ковалев и перевел взгляд на коменданта. — Запрашивай мой «борт».

Спустя час сидевший в проходе кабины штурман развернулся, отыскал взглядом Антона, показал рукой на циферблат часов, потом выпрямил три пальца.

— Готовность три минуты, — продублировал в микрофон переговорного устройства сигнал штурмана Антон и встал. Он сидел на боковой скамейке с краю. О месте высадки долго не спорили. Было там несколько свободных от камней и относительно ровных площадок, закрытых от глаз находящихся в ауле людей горами. Одну из них и решили использовать.

Придерживаясь руками за кронштейны, Антон пробрался к выходу. Здесь уже возился с замками дверей Дрон. Когда они распахнулись, Филиппов на мгновение зажмурился. В салон ударной волной ворвался лязг перемалывающих воздух винтов, рев турбин, поднятая в воздух пыль и мелкие камни.

Антон почувствовал, как на плечо легла рука штурмана.

— Земля! — скомандовал он.

Каждый знал свое место и время. Первым исчез в дверях Дрон. Следом пошел Туман, потом Гущин… Не прошло и двух минут, а машина, перевалив через хребет, уже рокотала своими двигателями где-то над Ассой.

Ощетинившись во все стороны стволами «валов», «винторезов» и автоматов Калашникова, группа некоторое время словно приходила в себя. Каждый занял свою позицию и наблюдал, слушал, нюхал в своем секторе. В воздухе еще носился запах керосина, а в сторону распадка медленно сносило облако поднятой в воздух сухой травы и мелкого мусора.

— Это Филин, доложить о готовности к движению, — проговорил Антон в микрофон переговорного устройства.

После грохота вертолета показалось, что сказал громче, чем следовало бы.

— Это Туман, к движению готов.

— Дрон, в норме…

Через полминуты стало ясно: высадка прошла успешно. Травм не было.

Со стороны могло показаться, что вертолет просто прошел над землей на минимальной высоте. На самом деле он оставил на земле горстку людей, способных наворотить дел, как небольшая армия…

— Джин, Шаман, — Антон отыскал взглядом притаившихся за валунами чеченцев.

— Джин на связи, — отозвался майор.

— Головной дозор, — с ходу поставил задачу Антон.

В случае внезапной встречи с бандитами офицеры-чеченцы должны обеспечить группе возможность рассредоточиться и занять выгодные позиции. Для этих целей они одевались как боевики, не брили перед командировками бороды. Зачастую это сбивало с толку бандитов, притупляло бдительность, давало возможность подойти к ним вплотную.

Джин с Шаманом поднялись и двинулись вдоль склона.

Если идти строго по курсу вертолета, то уже с вершины расположенной справа горы можно будет увидеть злосчастный аул. Но Антон не исключал, что сейчас боевики в этом направлении тоже ведут наблюдение. Так, волей или неволей, придется совершать обход и выходить с другой стороны.

Работали, как всегда, парами. Антон с Дроном взяли на «буксир» новичка Ермакова. Он пока был один. Шествие замыкали Туман и Гущин. Офицеры-чеченцы двигались впереди, на удалении зрительной связи. Шли ровно. Лишь когда над небольшим распадком, заросшим мелкими березками, в воздух взлетели несколько напуганных кем-то птах, Джин присел и поднял над головой сжатую в кулак руку. Группа бесшумно растворилась среди небольших деревьев, росших вперемежку с кустарником. Но уже через пару минут продолжила марш. Как оказалось, причиной тревоги послужил обычный горный козел…

* * *

Люди Хусейна вырыли яму глубиною по грудь и продолжали отбрасывать землю. Опасаясь погрешности, подстраховались, поэтому ее диаметр был равен размерам воронки от приличной авиабомбы. Наконец раздался скрежет по металлу. Хусейн, в это время говоривший о пустяках с Мухханадом, замолчал и вопросительно посмотрел на перепачканного землей Усмана.

— Есть, — подтвердил тот, навалившись спиною на вертикальную стену.

Хусейн поднялся с земли и подошел к яме, из которой двое его моджахедов уже осторожно доставали артиллерийский снаряд.

Мухханад запустил руку под косматую бороду и с задумчивым видом поскреб шею:

— Хм!

— Тебя удивляет? — Хусейна развеселила реакция араба. — Ты, наверное, ожидал, что мы достанем кувшины?

Араб покосился на стоявшего рядом Расу:

— Если выплавить весь тротил, то в снаряд такого калибра войдет не меньше драгоценностей, чем в кувшин.

— Ты прав, — согласился Хусейн.

Тем временем Усман смел рукой с болванки песок, воткнул ее наконечником в грунт и стал отворачивать донную часть. Когда крышка была снята, у Мухханада от удивления открылся рот. Полость стодвадцатипятимиллиметрового снаряда была плотно забита золотыми украшениями и камнями. Но это было не все, рядом, на бруствере, появились еще два аналогичных боеприпаса. Люди Хусейна стали заботливо снимать с них пленку и скотч.

— Сюда не только украшения прятали, — не без гордости сказал Хусейн. — В свое время через Грозный Дудаевым был налажен канал поставки в Азербайджан бриллиантов. Как ты понимаешь, часть из них в обработанном виде возвращалась назад. Здесь они тоже есть.

Мысли Мухханада путались, голова наполнилась странным туманом, а в ушах появился протяжный звон. Да если бы он только знал, рядом с чем сидел все эти дни! Ведь даже малой части того, что сейчас достают из земли люди Хусейна, хватит, чтобы открыть у себя на родине собственное дело, стать уважаемым человеком и беспечно жить до конца своих дней… Зачем эта война, грязь, постоянный страх оказаться в руках кафиров? Вот оно, счастье!

Чтобы Хусейн ничего не заподозрил, Мухханад с деланым безразличием отвернулся и посмотрел в сторону равнины. Пришло время обеда. Мысли путались. Неужели он так и не воспользуется предоставленным ему шансом разбогатеть? Нужно что-то срочно делать. Однако ничего путевого в голову не приходило. Как ни крути, но для начала необходимо избавиться от Хусейна и его людей. Это очень непростая задача. Вернее, невыполнимая. Доку хорошо все просчитал. Как оказалось, он учел и слабости моджахедов. Значит, недооценил его Мухханад. Чтобы успокоиться, араб стал искать негативные стороны последствий. Допустим, ему удалось стать единоличным хозяином клада. Как бы он поступил дальше? Первым делом пришлось бы перепрятать все в другое место, а Доку сказать, что в последний момент напали русские… Нет, этому мало кто поверит. Кафиры обязательно рассказывают по телевизору о том, как и где провели очередную операцию. С другой стороны, если бежать со всем этим добром, то придется прятаться до конца жизни. А если учесть, как в таких случаях ищут, проживет он совсем немного. Мухханад поежился. Как-то сразу не подумал об этом. На него ополчится весь исламский мир. Он станет изгоем. Но ведь должен же быть какой-то выход? Так ничего и не решив, он развернулся к Хусейну, равнодушно наблюдавшему за действиями своих людей:

— На что пойдут эти деньги?

— Мы давно не заявляли о себе, — пожал плечами Хусейн. — Пора снова заставить неверных вздрагивать по ночам.

Тем временем содержимое снарядов стали аккуратно перекладывать в специальные брезентовые пояса и сумки.

— Скажи, ты давно знал об этом кладе? — не выдержал Мухханад.

— Это не клад, а достояние нашего народа, — уточнил Хусейн.

— Может, этого хватит, чтобы начать новую войну с кафирами? — раздался из ямы голос.

Араб скрипнул зубами. «Фанатики! А что если предложить Хусейну скрыться со всем этим богатством у него на родине?» Он пристально посмотрел на чеченца.

— Тебя что-то беспокоит? — почувствовав на себе взгляд, спросил Хусейн.

— Представь себе, не пойдем мы больше воевать, а сядем в самолет и полетим в Эмираты…

Взгляд Хусейна обжег араба.

— Это шутка такая была, — Мухханад вздохнул. — Интересно, а много еще тайников в вашей республике?

— Это не наше с тобою дело, — на полном серьезе ответил Хусейн.

Моросивший с обеда дождь усилился. Под ногами зачавкала грязь.

Неожиданно один из четырех назначенных в охрану моджахедов резко поднялся с земли и стал пристально смотреть в сторону заросшей кустарником и мелкими березками ложбинки.

— Что ты там разглядел, Назир? — тут же поинтересовался Хусейн, который, казалось, видел все, что творится вокруг. Общались моджахеды через закрепленные на левой половине курток станции.

Но Назир словно не слышал командира. Он резко вскинул автомат и выстрелил куда-то в сторону зарослей. Только после того как эхо одиночного выстрела затерялось где-то среди гор, ожила станция у Хусейна:

— Это Назир! Кафиры по распадку идут!

— Ты ничего не путаешь? — нахмурил брови Хусейн. — С трех сторон за горой наблюдают наши братья. Я специально выставил дальние посты. Они бы сообщили, что сюда поднимаются люди.

Хлопок «винтореза» опрокинул на спину стоявшего в стороне Расу и развеял сомнения Хусейна в том, что его человек ошибся.

— Ускорить работу! — крикнул Хусейн, а сам бросился к развалинам, на ходу сделав несколько выстрелов в сторону, куда смотрел Назир.

Мухханад стоял, не зная, как поступить. Хотя, когда пришел Хусейн, они быстро распределили обязанности. Сейчас араб и двое его помощников должны были начать уходить вдоль склона на север, отвлекая на себя противника, и, в конечном итоге, занять небольшую высотку левее аула. Это позволяло контролировать устье распадка. Часть людей Хусейна принимала бой прямо здесь, у развалин и ямы. Задача у всех была одна: обеспечить отход трех груженных золотом и камнями моджахедов к Ассе, прямо по склону. Но никто не рассчитывал, что пойдет дождь. Сейчас этот спуск превратится в скольжение, которое закончится внизу смертью. К тому же убит Расу. Непонятно, почему не было доклада от дальних секретов. В результате кафиры подошли почти вплотную. Началась неразбериха.

А между тем араб уже отчетливо разглядел двух перебежавших между камнями русских. Треск очередей и хлопки «винторезов» словно разгневали небо. Дождь хлынул как из ведра.

Араб бросился к яме и, не обращая внимания на свист пуль, треск очередей и крики раненых, замер на ее кромке. Двое из находившихся внизу моджахедов, бросив все, вели огонь по распадку. Один уже лежал на спине. Над правой бровью красовалось пулевое отверстие. Под головой, в грязи, растеклась лужа крови. Никто не видел появившегося за спиной араба. Неожиданно его словно кто-то подтолкнул. Он спрыгнул вниз. В разные стороны полетели желтые брызги. Ноги по щиколотку увязли в песке и мелких камнях. Не обращая внимания на моджахедов, араб рухнул на колени перед кучкой лежавших на брезенте драгоценностей, схватил пригоршню камней и сунул в карман разгрузочного жилета. Потом сгреб золотые украшения и стал рассовывать их по карманам брюк.

В это время рядом упал еще один боевик. Мухханад замер, глядя на то, как у него стекленеет взгляд. Покойник словно гипнотизировал, не давая пошевелиться.

— Ты что делаешь? — оскалился оставшийся в живых бритоголовый бородач.

Араб уже знал: этого громилу звали Усман. Он бы наверняка еще долго не заметил Мухханада, если бы не оглянулся на своих дружков. Чеченец развернулся к нему всем телом и вскинул автомат. Однако магазин оказался уже пустым. Усман отбросил оружие в сторону.

— Надо хоть что-то спасти, — стал лепетать араб, поднимаясь на ноги.

— Мы все спасем, если ты сейчас займешься своим делом. Их здесь мало. Иначе мы бы узнали…

Мухханад встал во весь рост, и ему открылась картина боя. Двое боевиков Хусейна, перебегая от камня к камню, стреляли короткими очередями по распадку. Оттуда раздавались ответные выстрелы. Вот еще один моджахед застыл у развалин. Дико закричал, повалился на землю и стал елозить в грязи сам Хусейн. Он зажимал руками колено, сначала пытаясь согнуть ногу, потом резко выпрямляя.

— Почему твои люди ничего не предпринимают? — взревел Усман и бросился на Мухханада.

Араб изловчился и встретил его ударом кулака в челюсть. Но Усману хоть бы что. Он лишь на мгновение закрыл глаза и тут же схватил Мухханада за пояс.

«Конец!» — мелькнуло в голове Мухханада. Он знал, чеченцы с детства учатся азам борьбы.

Неожиданно рядом рванула граната. Спасаясь от осколков, Усман, увлекая за собой Мухханада, рухнул на дно ямы. Брызнувшая из-под чеченца грязь попала на лицо араба. Он встал на четвереньки, пытаясь очистить глаза. В этот момент на голову словно обрушилась бетонная плита — Усман двинул его кулаком по затылку. Мухханад повалился на бок, прикинувшись, будто потерял сознание. В это время где-то вверху раздался звук пролетевших самолетов.

«Все! — мелькнула мысль. — Русские сейчас будут бомбить склон!»

Он осторожно открыл глаза. С трудом разглядел Усмана. Стоя на четвереньках, тот разжимал руки убитого моджахеда, пытаясь забрать его автомат. Мухханад понял: если наверху кто-то из людей Хусейна и остался, то им явно не до золота. Он медленно вынул из кобуры «ПМ», снял с предохранителя. Усман уже вставал, собираясь вновь ответить русским огнем. Однако Мухханад не дал ему до конца выпрямиться. Разрядив в упрямого чеченца почти половину обоймы, он опять подобрался к брезенту. Приличных размеров кучка золотых украшений и камней тянула его как магнит. Араб снова стал рассовывать золото по карманам. Но треск будто лопнувшего напополам неба и ослепительно яркий свет заставили замереть. Все затряслось и куда-то поползло, вмиг окутав его непроглядной темнотой. Мухханад никак не мог оторвать от земли руку. На грудь словно упал слон. Он с криком выдохнул воздух, не в силах больше вдохнуть. Раздался хруст костей, а нечеловеческая боль, казалось, разорвала на куски тело.