В пути

Алмаз Эрнисов, 2020

Маленький замок на границе обжитых земель, три непохожих друг на друга героя и целое море опасностей. Враги снаружи, враги внутри. Что может пойти не так? Содержит нецензурную брань.

Касиан 1

Глядя на раздавленных отца и старшего брата, Касиан грустно вздохнул. Ариан слишком сильно зависел от любимой сестренки, а характер папаши в твердости уступал картофельному пюре. Из-за неподобающая слабость лорда парню порой даже казалось, что из дяди Моргана вышел бы куда лучший граф, а дедов выбор наследника основывался исключительно на одном критерии — рождении двойняшек. По слухам старик испытывал излишнее пристрастие к пророчествам, мистическим совпадениям и прочим непонятным поворотам судьбы. Появление на свет близнецов в двух поколениях подряд, несомненно, привело прежнего хозяина Цаплиного Холма в невероятный восторг и склонило чашу весов в нужную сторону. А может определить следующего главу рода помог проезжающий мимо звездочет или другой шарлатан, решивший воспользоваться доверчивостью рубежного феодала, еще недавно числившегося обычным межевым рыцарем. Кто знает, чем руководствовался давно покойный владыка? Так или иначе, один Валадэр носил титул, второй служил управляющим. Остальное не играло роли.

Не желая терять время на бессмысленные причитания, Кас отправился к узкой лестнице, тянущейся вдоль крепостной стены, а оказавшись наверху, юркнул в скрипучую дверь, ведущую внутрь смотровой башни. Сир Ирвин утверждал, будто петли не смазывают специально, не позволяя потенциальным злоумышленникам бесшумно перемещаться по замку, но юноша подозревал, что отсутствие денег и как следствие рабочих рук все-таки играло решающую роль, а пара мешков золота позволили бы использовать куда более эффективные методы. Например, многочисленную стражу.

Взбежав по скрипучей винтовой лестнице с провалами на месте пары ступенек, Касиан уперся в тяжеленную крышку люка. С трудом совладав с окованными железными скобами досками, он оказался в открытой всем ветрам площадке. Хотя, назвать ее открытой значило покривить душой — на шестнадцати деревянных сваях покоилась легкая, способная защитить от дождя крыша, а прибитые в несколько рядов между опорами дубовые доски достигали до пояса. Случись настоящая война, конструкция не продержалась бы и дня, разлетевшись от первого попадания чего-то крупнее стрелы, но кто мог атаковать окруженный бесконечными лесами замок? Пещерные люди не умели строить и использовать катапульты, а разбойникам предстояло сперва добраться до фронтира, и только потом совершить бессмысленную попытку завладеть несуществующими сокровищами. Ограбление мелкой столичной лавки казалось куда более интересной затеей.

— Милорд. — Поприветствовал парня лениво изучающий пейзажи Горящего леса усатый лучник. Его сослуживец мирно спал на покрытой соломой деревянной лежанке и даже не думал просыпаться. Вздохнув, сын графа отвел взгляд в сторону. По-хорошему стоило доложить капитану стражи, позволив тому хорошенько вздуть бездельника, но в реальности дрыхнущий на посту солдат не приносил реального вреда. Вырубка перед замком позволяла заметить неприятеля с весьма значительного расстояния, и один человек запросто справлялся с этой нехитрой задачей.

Сложно прозевать появление врага, если тот не существует в природе.

Подойдя к ограде, Касиан на всякий случай покрепче схватился правой рукой за ближайшую балку, а левой прикрыл глаза от яркого солнца. Скачущий по волнам великой реки корабль северян разительно отличался от ожиданий юноши. Конечно, расстояние не позволяло изучить драккар в деталях, но едва ли на борту двадцатиметровой посудины умещалась команда в полсотни человек.

— И как они на таких лоханках уничтожили имперский флот? — Пробормотал парень себе под нос. — Наверняка же секрет есть.

— Ась? — Повернулся дозорный, приняв вопрос на свой адрес. А может усач просто скучал и решил поболтать со вторым наследником, воспользовавшись подвернувшимся случаем.

— Бойня в низовьях Туирона. — Разочарованно пояснил Касиан, выискивая сестру среди миниатюрных фигурок. — Знаменитая битва на севере Понвирда. Император собрал огромные силы, чтобы разделаться с норнами. Те тоже не сидели без дела, объединились и выплыли навстречу. Разбили вражеские силы, сожгли Бердбург… или Ахенфельд… Не помню точно, в общем сожгли какой-то портовый город, поубивали стекшихся туда дворян. От рода Корканара ничего не оставили. Начали великую смуту вроде бы. Да без разницы, у них там за тенештормом своя жизнь, у нас своя. Не понятно только, почему боевые галеры проиграли вот этому вот? Я читал, они же больше раза в два!

— Мой батька родом с того контунента. — Важно объявил часовой, безжалостно коверкая слишком сложное слово. — Он рассказывал, что у дикарей корабли юркие очень и быстрые. Про битвы не знаю, но не угонишься за ними.

— Зачем вообще гоняться за кем-то? — Удивился юноша. — Вышел в море, встретил, потопил.

— А вот так вот! — Подняв солдат указательный палец вверх. Убедившись в абсолютной власти над вниманием слушателя, он продолжил:

— Дикари честный бой не принимают. Нападают на мелкие деревеньки, когда там войско не квартируется. Грабят, стало быть.

— А войско где в это время? — Усомнился Касиан, по-прежнему вновь переводя взгляд к реке.

— А шут его знает. — Развел руками лучник. — Побережье-то большое, везде гарнизоны не натыкаешь. Где нашего брата нет, туда и плывут.

— А если засаду подготовить?

— Да подготовить-то не можно. — Тут же ответил дозорный, наверняка задававший подобный вопрос отцу. — Северяне как быки. Голова большая, мозгов мало. Но что-то кумекают себе потихоньку. Если чуют отпор, то спокойненько сходят на берег и говорят, мол торговать приехали. Они ж на рожу одинаковые, не различишь. Может он вчера топором махал, может и не он. Походят по базару, выменяют чего. А потом прыг в лодку, и завтра грабят селение в неделе пешего пути, где не ждет никто.

— Нечестно как-то… — Расстроенно вздохнул парень, надеявшийся услышать историю великих сражений. — Нападать на беззащитного врага недостойно рыцаря.

— Дык. — Крякнул постовой. — Хотя говорят, среди них и такие есть, которые сами на рожон лезут. И пленных не берут. Разве что баб и детей мелких совсем. Увозят к себе домой, и никто их больше не видит.

Опуская руку в карман, болтун достал надкусанный с одного бока кусок хлеба. Покрутил припасенный ломоть перед носом и, не обнаружив следов плесени, он щелкнул зубами, отрывая по меньшей мере треть заначки.

— Не фофифе, милофд? — Поинтересовался солдат, старательно работая массивной челюстью.

Мотнув головой, Касиан отклонил предложение, зато спящий рядом караульный тут же замычал сквозь сон, выражая готовность подкрепиться.

— Перебьешься, скотина пьяная! — Гаркнул усатый, с силой засаживая товарищу сапогом по вытянутой ладони. Спрятав остатки пищи, он вновь повернулся к Касиану и, на глазах бледнея, сделал шаг назад.

— Ваша милость… — Прошептал лучник, отступая к перилам. Уткнувшись спиной в балясину он затараторил:

— Не пил он. Ночью пост стоял. Двуликий не даст соврать, мы служим справно. Ночь отстоял, сейчас кемарит, а я по привычке его так. Вместе же квасим… Не велите сечь…

— Уймись. — Оборвал парень паникующего стражника. Осознавая неспособность простолюдинов на великие дела, он не находил альтернативу поискам смысла их никчемного существования на дне бутылки. Заниматься вопросами дисциплины надлежало деревянным солдафонам, просвещенному юноше не стоило хвататься за розги при каждом удобном случае.

— Закончи рассказ. — Велел он, отмахиваясь от жужжащих мошек.

— Так нечего рассказывать-то, милорд. — Пробормотал усач, утирая пот со лба. — Папане осточертело все, он дом продал, скотину, какая была, взял мамку со мной, сел на первый же корабль до Арезарда, и поехали мы лучшей жизни искать. Вот. Я-то сам и не помню ничего, совсем малой был.

— Ясно. — Вздохнул Касиан. Разочарованный и подавленный, он юркнул в люк и начал медленно спускаться по лестнице, надеясь, что бездельники хотя бы догадаются закрыть за ним крышку. В фантазиях юноши северяне представали великими воинами и путешественниками, бороздящими океаны на чудовищных кораблях и наводящими ужас на не успевших вовремя убраться с дороги глупцов. Реальность разочаровывала. Даже флагман ее величества казался способным играючи разделаться с корытом северян. А ведь королевский флот Велии выступал исключительно в роли декорации, за всю свою недолгую историю не приняв ни единого сражения! Блажь, бутафория, атрибут власти! Никак не реальная сила!

И тем не менее на подобных судах норны ухитрялись веками разорять южных соседей. Кто знает, не отделяй Арезард чудовищный колдовской поток сотканного из магии тумана, прорваться сквозь который выходило у одного мореплавателя из трех, не разбойничали бы драккары в местных водах?

Хлопнув ладонью по лбу, Кас мысленно добавил себе ослиные уши. Огромные, оттопыренные кверху и покрытые мягкой коричневой шерсткой. Норны добрались до Арезарда! И состояли на службе у разномастных лордов, включая отца! О великих битвах могли поведать их непосредственные участники! Перепрыгивая через ступеньки, парень стрелой сбежал вниз, вспоминая, кого отрядили сопровождать сестру, а кто остался в крепости.

— Эгиль с Линой? — Крикнул он, резко останавливаясь рядом с шатающимся по двору в легкой прострации Арианом. — Уехал он с ней или нет?

— Кто-кто? — Переспросил наследник, с трудом фокусируя взгляд на младшем брате.

— Ну Эгиль! — Подпрыгнул от нетерпения юноша. В его сознании не укладывалось, как можно не знать о служащем отцу могучем воине. — Норн Эгиль!

— Не различаю их…

Не вдаваясь в долгие описания внешности наемника, Касиан махнул рукой. Буркнув что-то невнятное, он бросился к одиноко стоящему у стены крепости круглому одноэтажному зданию. Не желающие привыкать к местным избам-пятистенкам, северяне выпросили у дяди Моргана надел земли и самостоятельно возвели строение, служащее одновременно жилищем, казармой и питейным заведением. Крайне неаккуратное, а по правде даже уродливое, но довольные норны уже многие годы предпочитали тесниться в этом бараке, вместо того, чтобы съехать в нормальные дома и жить как люди. К счастью, солдаты из них выходили куда лучше плотников, и с завидной регулярностью кроша ошивающихся близ деревни вудвосов, наемники сполна отработали выделенные на постройку бревна и прочие материалы.

Поднеся кулак к изрезанной мистическими знаками наличникам, парень собирался хорошенько побарабанить по ним, но не успел даже замахнуться, как дверь отворилась, и в проеме возникла огромная фигура.

— Эгиль! — Воскликнул Касиан, поражаясь собственной удаче. — Я искал тебя!

— Замечательно. — Пробормотал старый норн практически без акцента. Единственный знавший язык на достойном уровне и способный общаться на любые темы, он регулярно выступал в роли толмача, помогая соплеменникам и поселковым выяснять отношения без помощи топоров. С легкостью отодвинув парнишку в сторону, здоровяк немного повозился с завязками штанов и, позевывая, справил малую нужду прямо с крыльца.

— Отхожее же место есть. — Попытался возразить сын графа, но наткнувшись на непонимающий взгляд, решил отложить нравоучения. Если уж дядя не привил заморским гостям какие-то понятия культуры, то ему не стоило даже пытаться. Да что дядя, сир Ирвин, грозивший лет пять назад окунуть одного из северян в выросший перед казармой желтый сугроб, добился исключительно вопроса “с кем конкретно он хочет подраться” и плюнул на бессмысленную затею. Юноша вспомнил огромный фингал, по странному стечению обстоятельств появившийся под левым глазом капитана во времена воспитания дикарей, но (разумеется) по совершенно независящим от них причинам, и невольно прыснул.

— Если приперся сообщить о ссаном месте и посмеяться, то пошел в пасть Крейку. А я пошел спать дальше. — Прищурился Эгиль, недовольно почесывая правой рукой седую бороду и демонстрируя отсутствие мизинца и безымянного пальца.

— Подожди, подожди! — Затараторил Касиан, останавливая норна. — Я хотел узнать, ты случайно не воевал с оттонорцами?

— Лев не воюет с червями. — Вздохнул разочарованный глупым вопросом старик. Неспешно подойдя к ближайшей скамейке, двухметровый северянин тяжело опустился на нее, но даже в таком положении казался практически на одном уровне с местными жителями. Полтора центнера живого веса, густые нестриженные космы и злющая рожа делали его похожим на готовящегося к спячке медведя. Не самого крупного, зато вооруженного и хитрого, а оттого куда более опасного, чем лесные сородичи.

— Ты убивал жителей старой империи? — Перефразировал парень, подбирая правильные слова. — Я хочу узнать про сражение с великим войском.

Криво улыбнувшись, Эгиль закрыл глаза и довольно засопел. До боли закусив губу Кас даже решил вернуться к допросу после обеда или ближе к вечеру, но старик не поднимая век медленно заговорил:

— Знаменитая победа последнего конунга… Знаменитая, но не стоящая и тарелки форикола…

— Последнего? У вас нет единого лидера? — Удивился Кас. Государство без короля представлялось ему довольно глупой затеей. Не невозможной, но абсолютно бессмысленной. Все равно что сражение без генерала координирующего войска, собирая разрозненные полки в один могучий кулак.

— Норнланду не нужен лидер. — Отрезал наемник. Открыв голубые глаза, он уставился на сына нанимателя, сверля того взглядом. — Мальчишка, скажи, зачем он таким как мы?

— Для объединения всей возможной силы! — Отчеканил Касиан, проглатывая “мальчишку”. Обижаться на северянина, не признающего наследование власти, было попросту бесполезно. Все равно что плевать против ветра или засыпать песком океан. Упирайся до посинения, а реальность все равно победит. Мальчишка — значит мальчишка, уважение он еще завоюет собственным мечом. А годящийся в деды собеседник пусть обзывается как душе угодно. Время расставит по местам всех и каждого.

— Именно. — Довольно кивнул норн, признавая подобный аргумент. — Но что, если в мире просто нет достойного врага? В истории северных островов всего три конунга. И не потому, что мы не можем договориться.

— А вы можете? — Перебил Касиан, усаживаясь на краешек скамейки.

— С трудом. — Признал старик. — Да и не к чему оно… Шестнадцать лет назад Кровавая Длань показал миру, что случается со доходягами, пытающимися изменить естественный порядок вещей.

Прочитав недоумение на лице юноши, Эгиль пояснил:

— Во все века сильные превосходят слабых, что бы они не делают… делали… Единственный способ победить врага — стать сильнее его. Десять кроликов не втопчут в снег одну рысь, десять белок не растерзают волка.

— Отец говорил: добро всегда побеждает. — Возразил Касиан, наблюдая за стаей уток, летящих высоко-высоко в безоблачном небе. Имей он крылья — обязательно бы облетел всю страну и совершил тысячу подвигов. Впрочем, юноша согласился бы и на ручного пегаса или грифона как неплохое подспорье ворваться в легенды.

— В таком случае почему ваш бог черно-белый? — Расхохотался норн. — Нету никакого добра и зло. Есть сила, есть слабость. Сильный живет, слабый умирает. Даже после смерти сильный пирует в чертогах Урга, бьется с другими сильными бок о бок, берет любую женщину. Слабый лишь прислуживает. Так было, так есть, так будет, пока дракон Крейк не вылезет из подземных пещер, и сущее не сгорит! Может огонь изменит миропорядок. Мне не ведомо.

Услышь подобные речи священник — наверняка побежал кляузничать настоятелю ближайшего монастыря, а тот помчался к лорду с требованием публично осудить богохульника, но парня не волновали теологические разногласия и прогнозы на столь отдаленное будущее. Пожав плечами, он спросил в лоб:

— Как мне стать сильным?

— Убивай. — Будничным тоном заявил старик. — В твоем возрасте я грабил деревни, раскалывал черепа мужчинам, даровал свое семя их женам… Веселая молодость…

Невольно охнув, юноша не нашел, что ответить.

— Понимаешь, — продолжил Эгиль, не обращая внимание на оторопь слушателя, — ваши тренировочные схватки — совсем не то. Я видел много талантливых мальцов, орудующих мечом так, словно рождены с ним в обнимку. Но в гуще битвы они терялись и нервничали, забывая все, что показывали в спокойной обстановка… обстановке… Зато загнанные в угол крестьяне искренне желали смерти врагов… Они не упускали шанса и насаживали тех на вилы.

— Боевой дух. — Кивнул Кас, сообразив, в какую сторону клонит северянин.

— Именно. Навыки важны, но без внутреннего желания вырывать жертве кишки, они не дают значимого преимущества.

— Вырывать кишки? — Переспросил парень, бледнея. — А что-нибудь другое не подойдет?

— Подойдет. — Заверил Эгиль, доставая короткий кинжал из голенища левого сапога, и оселок из небольшого мешочка на поясе. — Боевой ярости достаточно, а что именно ты хочешь сделать — не так уж и важно. Хочешь — кишки рви, хочешь — глаза выдавливай, хочешь — горло режь. Развесели Урга, и он подарит врагу смерть. Так говорят у меня на родине.

— Здорово. — Пробормотал Касиан, вжимаясь в скамейку. В мечтах славные битвы походил на танец клинка, а не работу разделывающего тушу на части мясника или развлечение маньяка в поисках противоестественных удовольствий.

— На самом деле нет. — Внезапно возразил северянин. Поплевав на точильный камень, он принялся меланхолично править и без того бритвенно острое лезвие. — Дикая ненависть мешает здраво мыслить. Что позволительно тигру, загоняющему свинью, то нельзя допускать человеку, сражающемуся с себе подобными. Опытный муж сдерживает желания. Он управляет ярость, а не ярость им…

— Яростью. — Поправился он после небольшой паузы, поднимаясь на ноги.

Подобрав с земли две длинные палки, когда-то судя по всему служившие черенками лопат или граблей, норн несколько раз махнул ими из стороны в сторону. Там, где нормальные люди использовали специальные тренировочные мечи, дикари не утруждались и отрывали железные насадки рабочему инструменту. Скорее всего они сами не понимали, зачем поступают именно так, зато крестьяне регулярно проклинали безмозглых великанов, ломающих качественные вещи.

— Лови! — Гаркнул Эгиль, кидая одну из деревяшек парню.

Ойкнув, Касиан попытался поймать импровизированное оружие, но бросок оказался слишком резким, и выскочившая из сжимающейся ладони жердь оставила лишь чувства боли и стыда за собственную неловкость. Покраснев как рак, сын графа поднял остатки лопаты и вопросительно глянул на норна, принявшего вальяжное подобие боевой стойки.

— Нападай. — Велел старик. — Убей меня.

Испуганно уставившись на оппонента, юноша поднял оружие над головой и отвел дрожащие руки назад.

— Ну же! — Рявкнул северянин, казавшийся сейчас вдвое крупнее нормального человека. Подобные враги с одинаковой легкостью обращали в бегство и матерых головорезов, и рыцарей, и подавшихся разбойничать землепашцев. Чувствуя дрожь в коленях, Касиан истошно заорал и бросился на наемника, но тот вместо попытки блокировать удар сделал шаг назад, швырнув вперед горсть земли, впившуюся в глаза парню битым стеклом.

— Нечестно! — Воскликнул тот, жмурясь, и тут же получил мощнейший пинок в солнечное сплетение. Задыхаясь, он повалился на землю. Грязь в глазах мешала нормально видеть, боль в груди — двигаться, но оставшиеся нетронутыми уши прекрасно справлялись с работой, уловив спокойный голос Эгиля:

— Реши, кем хочешь стать: воином, или клоуном в сверкающем доспехе. Если вторым, то продолжай заниматься у закованных в железо дураков. Если первым — жду за час до заката на выходе из крепость… крепости.

***

Это было неправильно, даже недопустимо! Второй наследник Цаплиного Холма, сын графа Марвина из славного рода Валадэров не мог позволить себе ждать какого-то наглеца, но вот уже четверть часа переминался с ноги на ногу, злобно поглядывая на опускающийся солнечный диск. И, будь прокляты все наемники мира, готовился проторчать на оговоренном месте в десять раз больше, если потребуется. Разрываемый тягой к постижению воинского искусства варваров и банальным желание отомстить за недавнее унижение, он вышагивал вдоль частокола, ловя на себе взгляды возвращающихся с промысла рыбаков и напрягшихся привратников, не способных расслабиться в присутствии молодого господина. Побелевшим бедолагам, замершим по стойке смирно в ожидании нагоняя за несуществующие грехи, оставалось лишь посочувствовать. Нет бы взяли пример с дозорного-усача, разговаривающего с высокородным дворянином точно с соседским сорванцом…

— Думал не придешь. — Раздалось сзади.

Резко развернувшись, Касиан уткнулся в огромное брюхо Эгиля, неловко отлетел назад и энергично замахал руками, стараясь удержать равновесие. Глядя на более чем забавную реакцию юноши, северянин гулко расхохотался:

— Если бы я в твоем возрасте шатался от каждого столкновение с кем-то крупнее, то отец поставил меня на лед, взял в руки жердь и лупил что есть мочи, заставляя уворачиваться от ударов. — Заявил норн, небрежным жестом призывая следовать за ним. — А упади я, отдубасил бы с удвоенной силой, дабы не позорил предков.

— А если бы я опоздал на мной же назначенную аудиенцию, то… Не знаю, что бы было, но точно ничего хорошего. Хотя палкой бы не били. У нас так не воспитывают. — Вздохнул Кас, размышляя, зачем наемнику потребовалось встречаться в небольшой деревеньке, выросшей рядом с крепостной стеной, игнорируя пусть крохотное, но обустроенное ристалище во внутреннем дворе.

Ползущие в единственный кабак после тяжелого дня мужики, продолжали скользить взглядами, но теперь в них читалось желание разминуться с великаном побыстрее, а вечно ворчащие бабы проходили мимо, не удостаивая бездельников и этого. Стоит ли зыркать на кого попало, если собственный благоверный в очередной раз собрался нажраться до скотского состояния, а дома ждет выводок неугомонных детей? Никак не стоит. Кажется, даже многочисленным курицам и паре свиней не было никакого дела до проходящих мимо обитателей замка. А ведь эта дыра могла превратиться в процветающий город, складывайся житие местных хоть немного попроще. Понимали ли они (или их родители) переселяясь на фронтир, где собираются обосноваться? Ожидали оказаться на границе жизни и смерти, или представляли просту необжитые земли? Зародилось бы в их глазах хоть какой-то интерес к путникам в лучших условиях, или унылое безразличие — предел мечтаний серых душонок черни? Парень не знал ответов на этот и многие другие вопросы, но надеялся когда-нибудь найти их.

— Жестокость рождает силу. — Произнес Эгиль, косясь на дверь питейного заведения. На его обветренном лице появилось нескрываемое желание пропустить кружечку-другую медовухи, борющееся с непонятной прихотью устроить юноше курс молодого бойца. Последнее все-таки победило, и здоровяк продолжил:

— В местах, где необходимо выгрызать у судьбы еще один день, души закаляются. Ты бывал в кузня? В кузне?

— Угу. — Ответил Касиан, провожая взглядом смазливую селянку. — Ничего интересного.

— Ты прав, мальчик. — Легко согласился норн. — Интересного там действительно мало. Гораздо веселее стучать молотом по голове врага, чем по наковальне, но я сейчас не об этом. Железо становится твердым лишь побывав в печи, а после в холодной воде. Так же и человек. Чем хуже ему приходилось — тем сложнее сломать.

— Так себе теория. — Усомнился парень. — у безногих жизнь не сахар, а воины из них не получаются.

— Кому-то боги дают силу поднять над головой топор, а тебе, похоже, даровали только талант чесать языком. — Хмыкнул северянин, почесывая рукой ниже спины. — Не умничай, щенок.

— Я вообще-то сын графа! — Повысил голос Касиан. Публичная выволочку от какого-то оборванца могла подорвать не только его статус, но и репутацию семьи в глазах черни. Ни один Валадэр не позволил бы такого.

Расхохотавшись, Эгиль картинно хлопнул себя ладонями по пузу, невольно приковывая внимание прохожих и патрулирующих улицу стражников.

— Ты сам граф? — Поинтересовался он успокоившись.

— Нет.

— В таком случае какая разница, кто твой отец? Рагнар Кровавая Длань родился в семье охотника, а чтобы стать воином отрезал ухо старосте, не желавшему признавать его таланты из-за старой вражды семей. Ходят слухи, сам Ург встретил его в чертогах, удостоив великий конунг великий честь!

— Ты знал Рагнара? — Ухватился за сменившуюся тему Касиан. Аргумент великана казался столь же абсурдным, сколь неопровержимым, и юноша не рискнул продолжать спор.

— Все норны знают его. — Оскалился в жуткой ухмылке старик. — Впрочем, я знаю лучше прочих. Рагнара, его кровных братьев, его детей… Наши судьбы связаны.

— Так ты… вы лорд северян? — Замер пораженный подобным откровением Касиан, вызвав у Эгиля еще один приступ хохота, гораздо громче предыдущего.

— Меня назвали разными словами, но так — ни разу. — Загоготал наемник, задрав голову к небу.

— Малыш, запомни, — пояснил он сквозь смех, — у нас нет никаких лордов, только ярлы и жрецы.

— И чем же ярл не лорд? — Насупился парень, искренне не понимая разницу.

— Сын ярла не станет ярлом. — Пояснил северянин, смахивая с уголка глаза слезу. — Может стать, но только если докажет силу.

— А конунг?

— Выбирается из числа ярлов.

— Простым голосованием?

— Именно. — Кивнул старый норн. — В процессе обычно умирает несколько человек, но решение зависит исключительно от голосов. Когда выбирали Рагнара мы зарубили только повелителя западного Андотта и трех его сыновей. Четверый оказался настолько труслив, что сложил оружие.

— И что вы с ним сделали? Убили? — Спросил юноша, заранее догадываясь, каким будет ответ.

— Нет конечно. — Удивился Эгиль. — Отвезли на необитаемый остров и бросили среди троллей и волков. Кто станет мараться о слизняк? Слизняка…

Тихонько хмыкнув, парень с трудом сдержал желание высказаться о существовании всякой небывальщины. Тролли, живущие в непролазных дебрях, грозный владыка-лич айбилов, сумевший освоить магию несовместимых жизни и смерти, синекожие мудрецы с парящих островов… Каждый по отдельности и все скопом они являлись ни чем иным как бреднями дураков, к коим относился и его верящий в сказки спутник. Увы, не каждый могучий воин мог похвастаться острым умом и беспощадной логикой.

— Расскажи про Бертбург. — Попросил Касиан, уводя нить разговора прочь от пустых суеверий.

— Так себе городишко.

— Я имею в виду осаду. — Уточнил юноша, полдня терзаемый любопытством. Забежав вперед неспешно шествующего Эгиля, он принялся тараторить:

— Ну ту, когда вы разграбили город. И сожгли имперский флот. И убили всех солдат. Как вы смогли на таких маленьких лодках победить в бою?

— Размер не всегда дает преимущество. — Произнес старик тоном университетского наставника. — Очень часто, но не всегда. У драккаров низкая посадка, их можно протащить волоком там, где ваши суда сядут на мель.

— Да это не то. — Перебил парень, не желая выслушивать лекцию о корабельном деле. — Почему вас не заметили?

— Держи рот на замке, пока старшие говорят, и поймешь. — Рявкнул норн, жестом веля спутнику не преграждать дорогу. — Тактика строится не на дурацких правилах и кодексах. Нужно понимать, что у тебя уже есть, что может появиться, и строить планы исходя из этого.

— То есть?

— То есть конст… конструкция драккара — один из таких моментов. — Пояснил наемник. — Рагнар думал, у император людей больше раз в десять. Он решил уравнять шансы. Напасть неожиданно.

— Но ведь оттонорцы должны были выставить дозорных!

— Они и выставили, — пожал плечами старик, — но Рагнар оказался хитрее. Ваши рыцари они не… Крэйкова чешуя, слово забыл… Слишком прямые.

— Не достаточно гибкие? — Догадался Касиан, и северянин согласно кивнул:

— Именно. Не гибкие. Исходят исключительно из того, на что способны сами. Они начали стягиваться к городу еще зимой. Думали собирать силы до середины лета, а затем нанести удар. Но зачем откладывать хороший бой? Мы напали в конце марта.

— Но ведь лед…

— Вот и они так считали. — Усмехнулся Эгиль. — Но у драккаров низкая посадка. Мы шли под парусом, а когда боги противились — волоком. Перед атакой морские ведьмы сотворили туман, мы сняли мачты и, дождавшись ночи, налегли на весла.

— Двуликий, помилуй… — Охнул юноша, не ожидавший подобной хитрости от грубых островитян. Хроники описывали успех северян у Бертбурга досадным стечением обстоятельств: глупостью императора, пьянством постовых и еще десятком больших и малых просчетов оттонорцев. Но слова спутника открывали прямолинейных безжалостных воинов с совсем другой стороны. Не кровожадными полулюдьми вроде вудвосов, но достойными соперниками. Может быть даже примером для подражания…

— Двуликий был не на вашей стороне. — Произнес здоровяк, почесывая бороду. — Будь вы полностью вооружены и готовы к бою, то имели бы шанс на победу. Небольшой, но все-таки… А так мы вырезали всех встреченных в порту, подожгли корабли и бараки, а когда выстроились в боевые порядки, поняли, что врагов не осталось… Величайший позор конунга.

— Позор? — Переспросил Касиан. — Но ведь он добился цели.

— Лишь по вашим мерка… меркам. — Тяжело вздохнул старик, похлопав парня по плечу. — Но в руках Урга не просто так четыре обоюдоострых топора. Рагнар бежал в изгнание, и ни один человек больше не видел его…

Пнув ногой вставшего поперек дороги хряка, норн продолжил неспешное шествие в абсолютной тишине, а сын графа замер, задумчивым взглядом провожая северянина. Все еще могучего воина, сражавшегося бок о бок с великим вождем, но подобно ему навсегда покинувшим родные земли. Не из-за горького поражения, наоборот после сокрушительной победы над врагом. Просто из-за отсутствия у последнего шансов. Но неужели правильнее давать недругам возможность навредить кому-то? Кодекс благородного братства требовал если не реализовывать все подворачивающиеся возможности, то хотя бы вовремя замечать их и стремиться к успеху…

Как простой смертный мог найти правильный путь? Существовал ли он вообще, или истина извивалась точно змея? Может решение заключалось в отсутствии врагов? Но кто даст гарантию, что соседи не примут доброту за слабость? А они примут. Любой успех оставит позади тех, кто не смог, вызовет в сердцах случайных зрителей зависть, превратит близких в тайных недругов. Даже святые отцы, служащие образцами добродетели, регулярно попадаются на казнокрадстве, интригах, заговорах… Есть ли третий путь: не неудачника, не силы? Нечто иное? И не обнаружат ли идущие им, что всю жизнь занимались самообманом? Столь много вопросов и столь мало ответов… Видимо, посмеивающийся дядя Морган называл именно это проблемами отрочества. А может человек обречен терзаться муками выбора до конца дней?

Истина, если и существовала, пряталась где-то за гранью жизни.

Резкий свист прервал мысли, возвращая юношу к реальности.

— Сожги тебя Геллир, мальчишка, если не начнешь шевелить ногами! — Заорал Эгиль, успевший удалиться на полсотни шагов. — Если не хочешь идти, так и скажи. Мне куда веселее выпить и поспать, чем попусту шляться туда-сюда.

Ойкнув от неожиданности, Касиан ускорил шаг и нагнал великана у самой границы поселка. В отличии от замка, окруженного настоящими каменными стенами, деревню огораживал бесхитростный частокол торчащих из земли метра на три заостренных бревен. Замечательная защита от пытающихся стянуть курицу диких зверей или вудвосов. Ничто пред лицом вражеской армии.

Дежуривший у настежь распахнутых дубовых ворот плешивый старичок изучил путников въедливым взглядом и, пробурчав что-то неразборчивое, указал сухой рукой в сторону опускающегося солнца.

— Селение закрывают после заката? — Поинтересовался сын графа, следуя за северянином по узкой тропинке местами поросшей молодой травой.

— Закрывают. — Кивнул Эгиль. Свернув на развилке налево, он направился в противоположную от реки сторону — к лесу за вырубкой.

— Зачем? И почему мы идем не к Велье?

— У тебя там незаконченные дела? — Приподнял косматые брови норн, игнорируя первый вопрос. — Хочешь порыбачить?

Шокированный внезапным предложением Касиан неопределенно пожал плечами и, спохватившись, что у собеседника на затылке нет глаз, пробормотал:

— Нет вроде бы… Я вообще к этому делу не очень…

— А вот мне по молодость нравилось. — Предался воспоминаниям северянин, обходя огромный пень давно ставший домом целой колонии муравьев. — Особенно в южных землях. Стоишь по колено в воде, к тебе ползет здоровенная… Не помню, как тамошние их зовут, в общем рыба, но как ящерица. Метра три в длину и полный рот зубов. Ползет себе, думает ногу отгрызть. А ты ее раз! И острога промеж глаз. Очень, знаешь ли, расслабляет. Главное в холодные дни не рыбачить. Яйца мерзнут.

— У нас сетью ловят. — Передернуло юношу от рисуемой богатым воображением картины. Стоило возблагодарить Двуликого за отсутствие подобных чудовищ в здешних водоемах.

— Ты говоришь о наполнении брюха, мальчик. — Усмехнулся Эгиль. — Сеть кормит семью, а при некоторой удаче еще и запасает несколько медяков на черный день. Копье или удочка — совсем другое. Отдых души, время побыть наедине с собой, поразмышлять о жизни вдали от близких.

— А если я не устал от них? — Поинтересовался сын графа, обдумывая сказанное.

— Значит ты слишком плохо знаешь свою родню. — Туманно ответил старик. — А теперь помолчи и постарайся не шуметь.

Достав из болтающихся на поясе ножен меч, северянин протянул его парню, а сам вооружился топором на длинном древке. Касиана всегда интересовало, почему норны таскают за спиной именно топоры с узкими, похожими на кайло лезвиями, вместо добротного рыцарского фламберга, но сейчас его внимание привлек клинок, оказавшийся в собственных руках. Он уже практиковался с настоящим боевым оружием, но один вид изделия из ледяной стали стирал из памяти те куски ржавчины. Сравнивать полупрозрачный снежно-белый металл с прячущимися в глубине синеватыми жилами и обычное плебейское железо осмелился бы только полный идиот, не отличающий парящего средь облаков дракона с копошащихся в траве куропаток.

С трудом сдержав восхищенный возглас, Касиан со всей доступной силой сжал пальцы на рукоятке. Следуя за Эгилем точно утенок за мамашей-гусыней, он не отрывал взгляда от драгоценного меча и ухитрился столкнуться с северянином второй раз за день, удостоившись очередной недовольной гримасы. Впрочем, секунда владения артефактом стоила недовольства всех солдат мира. Оставалось лишь гадать, как простой наемник ухитрился добыть бесценную реликвию. Хотя стоило ли считать собрата конунга простым человеком? Да и чудо-клинок по правде отличался от прочих лишь внешним видом и огромной редкостью. Опытный воин с кочергой в руке легко бы разделался с неуклюжим богачом, купившим подобный раритет, но не озаботившимся обучаться владению им.

— Один. Так и лежит. — Объявил норн, тыча трехпалой ладонью куда-то вниз. — Вудвосы всегда добивают смертельно раненых. И своих и чужих. А этого, стало быть, не нашли.

На подкашивающихся ногах Касиан обошел могучий ясень.

Пещерный человек еле дышал. Сломанная чуть ниже колена левая нога торчала под неестественным углом, вытекшая из разрубленной грудины кровь успела свернуться, покрыв страшную рану чернеющей коркой, на бледном лице не отражалось ни единой мысли: ни боли, ни страха, ни ненависти, ни желания жить. Душа существа давно покинула бренное тело, но плоть сопротивлялась разложению, отрицая неизбежное. Окажись рядом врач, он бы лишь удивился живучести лежащего в корнях.

— Зачем? — Прошептал парень, отступая на несколько шагов.

— Как зачем? — Не понял Эгиль. — Если не мы, то они.

— Зачем ты привел меня сюда? — Переспросил сын графа, глядя в голубые глаза северянина.

— Что бы ты понял суть войны, мальчик.

Невозмутимо встретив вгляд юноши, норн указал секирой на раненого.

— Вот так выглядит битва. Война — не ваши веселые поездки на лошадках, когда перед каждым ударом пять человек прыгают рядом, подавая копье и щит, спрашивая, не желает ли лорд воды или вина, не хочет ли после турнира бабу, а если да, то жену или вон ту рыжую. Война — это распоротый живот, выдавленные глаза и оторванные ухо… уши.

— Ты мог просто сказать. — Прохрипел парень, с трудом контролируя голос.

— Ты бы не понял. — Парировал северянин. — А еще я хотел не только показать, но и научить главному.

— Добей его! — Резко приказал Эгиль.

Точно во сне подойдя к полумертвому вудвосу, Касиан медленно занес меч. Несколько раз глубоко вздохнув, он постарался собрать всю свою храбрость в правой руке, но никак не мог решиться на удар. Не зная, как долго стоит с поднятым мечом, юноша до боли сжал зубы, но Эгиль внезапно схватил его за шкирку и, закрыв рот искалеченной рукой, прижал к стволу. Поднеся указательный палец к губам, великан прошептал:

— Враги. Ни звук, если хочешь жить.