Оранжевый и коричневый. Новый и старый фашизмы

Алмаз Браев

Под видом империи началось мировое сопротивление финансистам. Это сопротивление случилось, чтобы сами граждане поодиночке и всей массой не перебежали на сторону врага. Одной этой формы старого вида для сопротивления мало: эта форма питается старыми соками, из которых вырастает старое поражение. Деньги подобно внутренним паразитам съедают все внутренности – без тела не может появиться аура, а каждое тело уже подчиняется.

Глава 7

Почему демократии не будет

Военная демократия и торговая демократия.

Теоретический ликбез во избежание трагедии.

Это две разные демократии. Военная демократия была во времена непрекращающейся войны между племенами. В это время перманентной войны, отсюда собственно название — военная демократия с ударением на первое слово «война».

Военную демократию создают люди — воины. Во время войны ни один народ не может выбрать слабого лидера. Тогда такому народу конец: его придут и вырежут его соседи — такие же племена воинов. Чингисхану надоела военная степная демократия, он победил всех своих врагов. Поэтому его выбрали на военном совете. Это есть военная демократия.

Другая демократия, — торговая — могла возникнуть, когда к народу, постоянно проживающему в одном месте, приехало много «гостей». Откуда они брались, никто не знает. Чужаки, в общем и целом люди не местные наезжали из других мест и как то пристраивались на новом месте. Проходили десятки лет и приезжих становилось все больше и больше, они не теряли время даром — проникали даже в администрацию, — но как? У каждого из них не было имени, но в кармане были уже деньги. Сначала они не могли ничего делать, заняться какими — либо ремеслами, поэтому все приезжие занимали обычно торговлей. Все приезжие стали торговцами, торговая демократия создается коммерсантами — презренными людьми. Людей, занимающихся торговлей не любили во все времена. Японцы, например, считали их низкой кастой. Аристократия не занималась коммерцией. Это делали люди безродные, то есть неуважаемые в народе люди. Чтобы изменить ситуацию, торговцы стали покупать простых людей. Простые люди стали ненавидеть аристократию (в Древней Греции самых выдающихся аристократов отправляли в изгнание — подвергали остракизму). Бывали периоды, когда народы жили мирно, никто не воевали друг с другом. Следовательно, экстренно собираться на площадях для решения важных вопросов не было причины. Аристократы нуждались в деньгах не только для содержания наемников, но во имя статуса и роскоши. Торговцы сделали зависимыми часть оппозиционной аристократии, другими словами также подкупили их. Чтобы отблагодарить спонсоров, аристократия давала безродным и приезжим разные должности. Безродные и провинциалы таким образом получили власть — не самую важную в начале, но это было начало. Когда не которые богачи превратились в олигархов, власть и деньги срастались. Мораль падала (ибо торжество денег — это всегда конец морали и предтеча предательства). Торговцам было выгодно иметь марионетку на троне, за спиной слабого вождя всегда стояли торгаши. Так наступила первая демократия — Афинская демократия. Простые люди путем голосования черепками изгнали всю аристократию из города, всех людей стали называть гражданами. Постепенно аристократию уничтожили и во всем мире серией буржуазных революций. Вместо аристократии появились граждане (на данном этапе «личности»). Каждый человек стал личностью, неважно какие нравственные качества он в себе развил, пока жил: пусть он негодяй, аморальный тип, но он личность с рождения, имеет презумпцию невиновности. То есть, чтобы стать личностями, все народы должны торговать и рожать коммерсантов, бизнесменов, олигархов. Все улыбаются. В подобном мире улыбок любой герой — это преступник, в мире коммерсантов он не нужен (только в развлекательных фильмах в виде анахронизма из прошлых веков).

А теперь, торговали ли в великой степи кочевники или кочевали вместе со своим скотом?

Кочевали или торговали?

Если ответить на этот вопрос, сразу найдутся ответы, почему кочевники не могут построить демократию улыбающихся «личностей».

Кочевники, вообще все люди традиции мало улыбаются: в первобытном мире улыбка признак покорности младшего и слабости. Когда североамериканские индейцы встречались на тропе, они смотрели друг на друга не моргая: кто то из них зашел на чужую территорию. Чтобы было более ясно: перед боем бойцы МММ смотрят пристально в глаза, боксеры продолжают битву глазами до команды рефери на ринге. Если до прихода современной демократии у народа сохранились традиционные ценности, это гарантирует тотальную неулыбчивость этих людей. Такие народы начинают поедать друг друга глазами как бойцы на ринге в независимости от возраста и пола. Люди начинают ежедневные, ежичастные, ежеминутные поединки. Но никто этой битвы не видит. Эта битва происходит внутри людей. Вы должны теперь понимать, что побеждают в такой ситуации не самые образованные и культурные. Подобный материал уничтожается такими же невидимыми способами сожительства зерефной рефлексии (военной демократии) и торгового лицемерия. При отчуждении самого морального и профессионального контингента, местные власти повсеместно заявляют о стремлении к демократии. Потому коррупция и беззаконие, тотальная мафия сопровождает подобную неадекватную, подобную недоразвитую демократию везде, где зерефы пытаются копировать опыт рефагов. Рефаги — торговцы, я повторяю, это приезжие, в то же время все зерефы местные. Когда зерефы — генетические воины играют в улыбчивых и слабых рефагов, водружается некая химера, когда люди — воины разворовывают общие народные запасы и гордятся наворованным. Все другие свидетели также хорошо — дорого одеваются и улыбаются во весь рот. Вы поняли? весь народ улыбается во весь рот, в тот самое время, когда нужно плакать. Потому что впереди условный голод.

В родоплеменном мире были родственники, братья, сестры, дяди — тети, но никакие не личности. Если род решал наказать бездельника или преступника, он изгонял его в степь на верную смерть, потому что одному в степи не выжить, можно выжить только с коллективом родни. Все современных потомки коммерсантов — это изгои, индивидуалисты, эгоисты, не знающие свою родню много веков. Родня им не нужна. Все удобства они привыкли покупать. Как народ, который не практиковал рынка и не знал о деньгах, а мы, кочевники относимся к таким народам (традиции), могут быть моментально эгоистами, не помнящими своего родства с братьями и сестрами? Это объясняет наши проблемы с так называемой демократией, почему мы не можем превратиться в демократов по команде.

Мы превращаемся в демократов почти по команде, так решает власть, которая все время говорит о демократии, а сами они обогащаются в своем семейном кругу, то есть используют власть по старым добрым степным законам.

Что еще представляет степная демократия, кроме пресловутой коррупции?

Совершенно очевидно, что степную демократию желают видеть или иметь казахские мелкие буржуа, во всяком случае так по классике называют базарных торговцев: владельцев салонов красоты, аптек и прочих субъектов малого и даже среднего бизнеса. Это те люди, которые подняли свое дело и, следовательно, сами поднялись в собственных глазах. Они хотят демократии, полагая, что эра демократии настанет, когда уйдет Путин, даже не ельбасы Назарбаев. Путина они не любят, мягко говоря, больше всего. Хотя тут эти демократы тут же смыкаются с некими националистами. В этом нет ничего удивительного. Все традиционные народы, получив собственность, превращаются в националистов — это новое чувство эволюции. Наверное, боятся, что у них ее отберут.

Что же такое степная демократия в среднем?

При встрече традиционного мира и мировой торговли степная демократия-это когда за один стол пригласят людей безродных, или НИЧТО с точки зрения веса в традиционной системе, традиционной иерархии и элиту вместе с олигархами. Аристократии здесь нет давно. Да и мире аристократию всю перебили, потому что победили деньги и рынок. Бывшая партийная верхушка (бывшие коммунисты) которая провозгласила независимость, это не аристократия вообще, но все же элита, сыграла роль греческих самозванцев, соединила освобождение от метрополии (от Москвы) в свое время, то есть соединила независимость с демократией, а себя — со всей государственной собственностью. Сегодня происходит вторая серия после первой. Если в первой серии партийно-хозяйственная верхушка приватизировала всю собственность и создала вполне такой традиционный режим, где чиновник — это все, начальник и олигарх в одном лице, а простолюдин это никто, нуль, традиционная чернь, — так было, так будет всегда в традиционном мире, даже без воин и героев — это традиционный мир и традиционный народ. И вот сегодня, имеющие малые капиталы, хотят равных прав с имеющими большие капиталы, причем обе стороны тут же хорошо говорят на родном языке (потому что национализм рулит, а не демократия). Но тут же сразу не ясно, кто что имеет, если условные «шаруа» — владельцы бутиков сядут вровень с баями — владельцами отраслей. С точки зрения традиционной академии — это сущий бардак, кромешный перспективный хаос, дурдом в общем и конец света. Неизвестно, кто кого выше сидит. Это непорядок. Не ясно, кто есть элита и по какому критерию он выше. Это вводит в ступор, меняет вековую парадигму общения, усиливает частную деспотию и частное рабство в отдельные моменты, ну а в общем это конечно психоз и стресс.

Все эти люди и с олигархического чиновничьего сверху и с барахольно бутиковского снизу есть большой отряд капитала, по другому — это буржуазия. Среди них нет учителей. Нет врачей. Нет философов. Нет людей, которые не ставили бы деньги божествами новых язычников. Нет людей, которым не важно, кто выше, а кто ниже. А что бутиково — барахольные люди хотят демократии, это значит что они хотят укрупнить свой бутик и больше ничего. Так понимают демократию все традиционные народы и это понимание эволюционно, так ее понимают и бывшие степняки. (В Кыргызстане как раз именно такое противостояние. Там нет отраслевого превосходства в кузнице капиталов. Если там заведется олигарх, то ему приходится подгребать под себя все: все кыргызское золото, все кыргызские ликвиды, в том числе и малый бизнес, который тут же идет на площадь, потому что олигархов мало, они равны или равны малому бизнесу в предстартовых условиях условного равенства. Потому нам надо посмотреть на кыргызов и улыбнуться. Нам разборки малых бизнесменов с перекачкой скудных ресурсов туда-сюда не нужны. У нас огромные ресурсы. Переделка огромного пирога это большие жертвы, война и развал нашего государства.