Два тоталитаризма. Two brothers

Алмаз Браев

Теория Браева подсказывает общую тенденцию развития событий, которую следует ожидать. Но в процессе самой динамики развития событий начинает вмешиваться его величество случай. Да и роль личностей ещё никто не отменял. Самое важное, что можно получить: мотивацию действий и структурную последовательность втягиваемых социальных прослоек. Не стоит ожидать от логического инструмента чуда, как и недооценивать сильные стороны.

Глава VIII

Ремиды государственники

Ну так почему же немецкие этатисты, сторонники государства выбрали все таки Гитлера, а не Тельмана? Хотя Тельман уже был поставлен в разряд второсортных немецких заместителей Сталина. В 27 — 29 годах Сталин почистил третий Коминтерн Ленина от леваков. Оставил людей похожих на себя — на свою условную «племенную» семью, ведь похожесть братьев — это не обязательная внешняя похожесть. Это схожесть характеров, схожесть инстинктов, схожесть подходов, — моральная схожесть. Но не фигура и размер личности Тельман сыграли главную роль в стратегическом выборе немцев.

Итак, немцы в отличие от русских выборщиков в 1917 году отдали предпочтение правым этатистам — нацистам. Хотя успех русских зерефов у всего мира был перед глазами. И германская коммунистическая партия была немаленькая. Где еще учение Маркса получило одобрение народов и развитие? Тут же в догонку к причине выбора немецкого народа. Всем известно, что диктатура пролетариата в разном виде ее понимания и толкования прижилась только в малоразвитых аграрных странах, а если быть более точным — в Азии. В той самой Азии, где слово деспотия оказалось созвучнее диктату. Но кого? Но почему? Только потому, что Германия не Азия?

Из истории развития всех социальных общим мира (и от Энгельса) мы знаем, государство может быть там, где есть собственность. Если есть что завещать. Если есть кому завещать.

Даже сравнение и очевидность отсталости будущих коммунистических общин не проясняет конкретики. Да, более технически недоразвиты. Да, в культуре больше эмоций и крен в сторону мифологии. Рациональные народы вообще не верят в сказки. А традиционные аграрные народы любят и сказки, и легенды. Традиционные избегают всякой рациональности. Подобные народы предпочитают авторитет, статус, уважение деньгам. Рациональный и дотошный марксизм понравился традиционным народам не содержанием, а завершением. Там, где в конце марксистского учения добро побеждает зло, там произошло замыкание крестьянской любви: совпадение мифа и марксизма, они встретились без логики по обоюдному согласию. А еще крестьяне любили землю. Вся земля — крестьянам! Больше никаких вопросов.

Но отказались ли немцы от консервативной традиции ради фюрера? Германский нацизм и был продолжением немецкого консерватизма. Все немцы объединились при обороне частной собственности. Крестьянам не было дела до собственности трестов и монополий. Они любили собственность, свои участки. И в отличие от русских у них эти частные участки были.

Нет, немцы не отказались от традиции. Они остались верными своему немецкому государству. Русские люди, народ были верны царю и Российской империи, немцы — сначала своему государству. Вы думаете, в рациональном холодном мире собственности и денег отказались от древних каст? Ни в коем случае. Учение ревкома говорит с самого начала: традиционный (зерефный) мир не имеет полутонов. Мир гражданства, рынка и денег имеет таких полутонов множество. Они как резиновые амортизаторы, прокладки между стратами, салофан с пузыриками — смягчают отношения превосходства и унижения. В буржуазном мире не видно, кто господин, а кто его слуга. Снаружи все одинаковые ходят. Только хорошенько приглядевшись, можно найти разницу. Только по очень тонким деталям видно — старожилам и профессионалам. Касты есть везде. Детали и сигналы элиты перестали кричать и находится снаружи, чтобы за сто шагов было видно, кто есть кто. Это у первобытных народов все достоинства показываются одеждой и рисуются узорами на лице.

Немцы остались верными традиции немецкими полутонами. Они не стали переворачивать свою социальную пирамиду. Они не уничтожили свой средний класс. Потом ради власти и земли они не убивали дворян с помещиками. Очевидно, у немцев касты были помягче, перегородки между стратами прозрачнее.

Ремиды — просто фанатики государства.

Немецкие революционеры, немецкие волны возмущения подобрались к ремидам точно также, как русские крестьяне подошли в плотную к своим помещикам. Но не ликвидировали их, не забили до смерти, не зарезали, не насадили на вилы. А прислушались. Немецкие ремиды, эти немецкие фанатики Германии, второй Священной Римской империи и государства показались им знакомыми. Они увидели в них себя, но со временем. Зерефы становятся зеремидами, зеремиды ремидами — все последовательно и эволюционно. Даже в рефлексии. (Кто такой этот учитель или врач? Его прадед или дед были такими же крестьянами, а отец мещанином. Врач и учитель — это состоявшаяся карьера. Ну не может современное государство без них).

В странах же вековой деспотии пузырь лопается громко, пирамида переворачивается радикально. Нет постепенности, есть прыжок. К тому же пролетарии пришли не к адвокатам, не к врачам с учителями. И врачи с учителями не рассказали им беззвучно про великое государство губами. Они представляли из себя жалкое беззащитное ничтожество, такое же зажатое и бесправное, как и пришедшие «гости».

К тому же, если возбужденные крестьяне приходили к феодалам, они не договаривались. Они их уничтожали. Крестьянский бунт, он какой? Бессмысленный и беспощадный…

Если мы посмотрим на факты. То все новые вожди «трудящихся» вырезали «эксплуататоров» подобно восточным деспотам, но наоборот: раньше тираны казнили, теперь эксплуататоров уничтожали крестьяне и пролетарии. Кто такой пролетарий? Это бывший крестьянин, оторвавшийся от корней и место рождения. Культура общения одинаковая. Не феодальные деспоты вырезали крестьянское восстание, массы крестьян, как это было не раз, а много раз за века, а марксистские вожди вырезали всех феодалов. Жертвы и палачи поменялись местами. Но что было сделано на самом деле? На самом деле с феодальной точностью были вырезаны результаты местной эволюции. Это не только проглядывается в репрессиях Сталина. Посмотрите на подвиги революционеров в Кампучии. Под корень была вырезана вся местная интеллигенция, более менее образованные люди все погибли. Даже очкарики, человек, носящий очки — враг.

Ремидов — государственников уничтожать нельзя. Средний класс нельзя трогать. Если нет желания повторения истории. Но кто про это тогда знал?

Если по марксизму или по указанию вождя азиатского крестьянства это произошло, они сами, подобно гидре, должны заменить отрубленные головы. Заместо снесенных поставить свои. Но вся проблема, что от новой эволюции проиграет государство. Поставленные, они же нововзращенные головы чиновников будут смотреть не туда. Не в сторону собственности, государства, а в сторону себя, своей семьи, своего хозяйства — огорода. В идеи государства происходит провал. Остается только тело государства и вечно голодные головы чиновников — коррупционеров, уже третьего поколения от крестьян революционеров. Отчего же они такие вечно голодные?