Новая Василиса

Алла Алая, 2023

Хорошо, что все закончилось. Надо начинать новую жизнь. Обычную, спокойную, ничем не примечательную. Жизнь обычного человека. Только вот получится ли?

Глава 1. Пожар

Жаркое нынче лето. Город, словно адовым пламенем, выжжен солнечным ветром. Горячее всё: стены, пол, столики в кафе и даже кружка с «холодным» пивом. Официант медленно ползает между столиками, орошая всё вокруг крупными каплями пота. Так и хочется вскочить и потребовать сюда директора этой душегубки за отсутствие хоть какого-нибудь кондиционера, на крайний случай, вентилятора. Хотя, «вскочить» — это я хватила через край. Вряд ли сразу получится оторваться от прилипшего к голой коже сидения.

Заметив моё страдальческое выражение лица, официант улыбнулся жалко и развёл руками. Да, ничего нельзя поделать, природа решила задушить нас в своих жгучих объятиях.

Но хуже всех, пожалуй, было чёрному лохматому псу, которого бездушный хозяин привязал поводком к входной двери на солнцепёке, а сам пережидал пекло в тени кафе, смакуя тёплое пиво.

Я точно знала, чей это пёс. И ненависть волнами накатывала на меня всякий раз, как я переводила взгляд с собаки на её хозяина.

Мужик был не старый, но уже обрюзгший, с большим пивным животом и блестящей лысиной. От его опухшего лица веяло презрением ко всем, кто окружал его в кафе, и полным отсутствием жалости к бедной псине.

А я просто умирала от жалости к собаке и отчаянно придумывала, как ей помочь. Но самое обидное, что помочь могла! Но и не могла — не имела права.

Ни жестом, ни словом, ни мыслями не могла я воспользоваться для чего бы то ни было. Вот уже второй год я жила без магии. Абсолютно без! И даже научилась этому радоваться. Но иногда накатывали вот такие как сейчас моменты, когда подсознание хваталось за прошлое и пыталось заставить меня всё вернуть. И если бы не сила воли и не обещание, данное мною на могиле Кости, я бы не задумываясь, превратила местную речку в огромную дождевую тучу, закрыла бы парящее зноем солнце и остудила землю. Иногда жалость к одному единственному существу может изменить всё.

Мысли, заставившие меня снова испытать сожаление об утраченных возможностях, вызвали глухое раздражение. Оставив противное тёплое пиво в грязной кружке, я кинула на столик бумажку сторублёвой купюры и вышла на улицу.

Что ж, если нельзя использовать магию, будем творить добро собственными руками.

Не оглядываясь на хозяина, я отвязала пса от двери, выкинула поводок в урну и подтолкнула собаку к ближайшим кустам:

— Иди, мой хороший, иди. В теньке тебе полегче станет. А я сейчас воды принесу.

Собака залегла в кустах, и внимательно наблюдала, как я покупаю в палатке бутылку простой воды. Наверное, сейчас я стала для пса собачьим ангелом, снизошедшим с небес, чтобы спасти его. Но нашим с ним планам чуть не помешали. Противный хозяин вдруг обнаружил, что собака отвязалась, выбежал из кафе с воблой в руке и заорал на всю улицу:

— Брэк! Брэк! Иди ко мне! Ко мне! Скотина, ты, бездушная! Я где сказал тебе сидеть?! Ну-ка, на место!

Пёс заскулил, услышав грозный окрик, посмотрел жалобно в мою сторону и начал выползать из кустов. Я на это смотреть спокойно не могла.

— Брэк! За мной! — крикнула звонко и помахала в воздухе бутылкой воды.

К счастью, мужику меня не было видно из-за угла кафе. И, надо отдать должное, пёс оказался весьма сообразительным: с секунду поразмышляв, он ринулся в мою сторону.

А я побежала вглубь двора, зная, что там есть проходная арка, и мы сможем скрыться от толстопузого хозяина.

Брэк нагнал меня быстро и с удовольствием потрусил рядом, с надеждой поглядывая на воду.

— Сейчас, мальчик, потерпи немного, — потрепала его по холке на бегу, — убежим подальше и попьём. Лишь бы твой хозяин за нами не погнался.

В то, что тот сможет нас догнать, я не верила. Это был бы полный абсурд: толстый, пузатый, одуревший от жары и пива… Да, куда ему!?

В принципе, вывод был верный. Голос разъярённого мужика остался далеко позади. Мы перешли на быстрый шаг и свернули в тенистый дворик, недалеко от реки.

— Вот, теперь можно и попить, — я открутила крышку и жадно глотнула пару глотков. Хорошо!

А потом почти всю бутылку вылила в огромную клыкастую пасть. Брэк пил и пил, так словно его не поили несколько дней. В какой-то момент я даже испугалась, не станет ли псу плохо от такого количества воды. Но тот и глазом не моргнул, вылакал всё.

— Ну, а теперь, давай знакомиться, — я улыбнулась и протянула руку к нему, — Я — Васька. А ты, значит, Брэк?

Пёс склонил голову набок, задумался и лизнул мою протянутую ладонь.

— Вот и отлично! Ну что, будешь со мной жить?

Умные глаза моргнули, соглашаясь. А я засмеялась. Вот так-так! Теперь у меня будет своя собака, совсем как у Димы! Только у него белая девочка, а у меня чёрный мальчик. И даже в холке будет побольше Олеси. Жаль только, что я не смогу с собакой ментально общаться, как Шаман.

Брэк смотрел на меня, словно изучая. От его взгляда становилось как-то не по себе, собака явно обладала интеллектом.

— Идём? — потянула за ошейник, — Покажу, где я сейчас живу. Думаю, тебе понравится.

И это было, без сомнения, правдой. Понравиться моё нынешнее жильё могло только собаке. Я специально выбирала самый неприметный город и самую неказистую избушку, чтобы спрятаться, как можно дальше и как можно тщательнее. Так, чтобы потеряли меня все и сразу.

Да, я сбежала из Москвы. Почти сразу после похорон Любавина, осознав и приняв силу творца и всю ответственность за смерти дорогих и любимых мне людей.

Сила, обрушившаяся на меня после слов «Я — Творец!», раздавила меня, словно смертный приговор невиновного. Я струсила… Дней десять провалялась в кровати, отвергая помощь Вани, Сёвы и других обитателей ЛюПарНаса. а когда они оставили попытки встряхнуть меня, просто исчезла из их жизни. Пригодилось заклинание, которое меня заставил выучить господин Ожский. Просто наложила запрет на обращение к магии, словно залила цинковым надгробием внутренний и внешний источник. И сразу стало как-то спокойней. В голове не мельтешили маячки зова, в груди не трепетало осознание всемогущества. Я стала обычным человеком. Вспомнила, что значит быть уязвимой, что такое уставать после работы и зарабатывать на хлеб и проживание своими руками и головой.

Единственное, от чего иногда тоска заливала сердце, была разлука с ЛюПарНасом, с Ваней, с Милкой. Но я её гнала. Когда прогулками, когда спиртным. Мне всё казалось, что я справлюсь, ничего, можно и одной жить. Главное, ни к кому не привязываться и не подпускать ближе вытянутой руки. Так спокойнее.

Наверное, поэтому я так обрадовалась возможности получить собаку, пусть и весьма недостойным образом. Зато, теперь у меня было кому радоваться и с кем обниматься без боязни причинить вред. Собака — не человек. Животным моя тупая сила вреда не причинит. Во всяком случае, я в это верила…

Меня приютила одинокая старушка с признаками начальной стадии деменции. Сперва она приняла меня за свою дальнюю родственницу, а когда стала приглядываться, утвердилась в мысли, что я её правнучка. По неведомо какой удачной случайности её тоже звали Василиса. Правда, где она на самом деле, её правнучка, я за два года так и не выяснила. Но мне было так удобнее. Правнучка, так правнучка.

И в местную школу меня взяли по рекомендации бабушки, как-никак, бывший учитель, почётный гражданин города!

Так что, теперь я работаю учителем русского языка и литературы. И, как у всех учителей, летом у меня законный отпуск. Поэтому шляюсь по городу, наслаждаюсь природой… И подспудно ворую несчастных собак. Нормальная спокойная человеческая жизнь…

— Васенька, ты? — крикнула баба Настя с кухни, когда мы с Брэком тихонько приоткрыли дверь. Зрение у моей бабули не очень, но зато слух, дай бог каждому!

— Я, Ба! Я не одна…

Из кухни зашлёпали тапки. Настасья Сергеевна вышла, вытирая руки о фартук, и остановилась в паре метров от нас.

— У! Какой… И кто же это? — она улыбнулась и протянула ладонь к собаке. Брэк сглотнул и тихонько понюхал старческие руки.

— Это — Брэк, Ба. Ничего, если он у нас поживёт?

— Да, ничего, — пожала плечами старая женщина и погладила пса, — надеюсь, он не буйный?

— Он несчастный, — покачала я головой и подпихнула собаку за круп в свою комнату, — я, можно сказать, его спасла. Представляешь, оставить собаку, привязанную на солнце! И это в такое-то пекло! У! Живодёр!

Настасья Сергеевна нахмурилась и посмотрела на меня с сомнением.

— Увела, получается?

— Получается, чего греха таить… Но ведь сдохнет с ним, бедный, с таким-то хозяином!

— Это да… Ну, ладно, только чем его кормить-то? Вон, какой большой!

Я почесала затылок. Кажется, об этом я не подумала. Ладно, что-нибудь придумаем.

…

И снова не спалось. Жаркие ночи выматывали сильнее дневного пекла. Проворочавшись с час в мокрой от пота простыне, я схватила полотенце и выбежала в темноту. Брэк тенью скользнул за мной. Для столь грузной собаки он двигался на удивление бесшумно. Лишь прерывистое дыхание выдавало его присутствие. Хорошо, что живём на окраине города, рядом с рекой. Даже представить страшно, как люди спят в каменных коробках…

Вода была тёплая. Я с сожалением хлестнула ладонью по поверхности. Освежиться не получится. Но мой пёс, не оглядываясь, кинулся в реку. Я посмотрела ему вслед и потянула шорты вниз. Да, лучше уж в воде, чем в поту.

Лёжа на спине, я считала звёзды. Волны укачивали, словно в колыбели, но спать не хотелось. Плюх, плех, пух, швах, бах, — тихонько плескались волны о камень на берегу, словно напевали колыбельную. В голове всплыла давняя мелодия, мама пела мне, когда я прибегала к ним в постель ночью от страха.

Я замычала её себе под нос и вдруг услышала, как Брэк с берега тихонько подвывает. Сначала подумала, что он так зовёт меня. Но, прислушавшись, поняла — поёт. Почти попадает в ноты. Словно сам не раз слышал эту мелодию. От неожиданности я забултыхалась и хлебанула носом воду. Горло перехватило, я закашлялась. И тут кто-то схватил меня за руку. Это был Брэк. Тихонько, чтобы не повредить кожу, но твёрдо, потянул к берегу.

Хороший мой! Он решил, что я тону…

На берегу я стиснула его большую клыкастую морду в порыве благодарности:

— Мне с тобой ничего не страшно, мальчик. Спасибо, мой хороший!

Брэк потёрся о мою щёку и отстранился. Прислушался и резко шмыгнул в сторону.

— Куда ты? — крикнула я в темноту.

Идти за ним было бы безумием — вокруг плотной пеленой висела тьма. Только тропинка к дому белела в отсветах звёзд. Я подождала ещё немного и вернулась домой. Ничего, к утру вернётся. Наверное, у него ночная охота…

…

Баба Настя с утра подняла меня чуть свет. Сейчас я уже к этому привыкла. Но поначалу даже подумывала сбежать от прелестей деревенской жизни.

Чай, пара булочек с корицей и чистка хлева, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом.

— Опять ночью купаться ходила? — проворчала бабушка, перекидывая сено в компост.

— Не спалось, Ба, — отмахнулась я, — жарко.

— А пёс твой где?

— Не знаю, наверное, охотится где-то, — а, и правда, Брэк ещё не вернулся.

В душе шевельнулся червячок — неужели к прежнему хозяину сбежал?

— Ты под утро опять кричала…

Я выпрямилась и уперлась вилами в землю.

— Что?

— Да, про сказку, что ль, какую? Кощея поминала, Ивана-царевича. На ночь книжку, небось, читала?

Я хмыкнула. Сказку… Страшную…Фильм ужасов…

— Не, Ба, фильм смотрела.

— Ну-ну, — качнула Настасья Сергеевна головой, — до полночи фильм смотришь, в полуночи купаешься, до утра кричишь, а утром тебя не подымешь!

— Ну, так лето же! Когда ещё ночами-то гулять?

— Замуж тебе надо! — вынесла она свой вердикт, — Сразу бы все глупости из головы вылетели. Неси, давай, корзину в дом! Да не кувыркай! Побьёшь яйца!

— Ой, не-е-е, — протянула я с возмущением, — даже не мечтай! Мне моя свобода дорога!

— Останешься бобылкой одинокой на старости лет, вспомнишь меня потом…

Я подошла и обняла старушку одной рукой.

— Не бойся, Ба, не останусь, ещё годок погуляю, потом рожу себе дочку…

— Это как «себе»?? Без мужа? — она всплеснула руками, выворачиваясь из моих объятий, — Не дури, девка! Не хорошо это! Давай, я тебе жениха найду хорошего? Познакомитесь, пообщаетесь, глядишь, и сладится всё. А?

Я вздохнула. Мы этот спор уже не раз затевали, да всё без толку. Нельзя мне не к кому привязываться. Судьба такая. Буду жить одна…

А бабуля продолжила:

— Я уж и приглядела одного. В музее нашем новый хранитель появился. Не старый ещё, лет сорок. Соседка сказала — краси-ивый! На какого-то певца похож. Давай, в субботу сходим, будто на экспозицию посмотреть, а?

Я кивнула молча. Сходим, чего не сходить. Всё ж какое-то развлечение.

Брэк вернулся лишь к обеду и сразу завалился под крыльцо спать. А я взяла полотенце и пошла на реку.

Сегодня берег был многолюден, сказывалась жаркая погода да каникулы у студентов и школьников. Поискав глазами место поудобнее, я нырнула под большую ветвистую пятерню старой ветлы. Отсюда, как на ладони, видно было всех, кто купался, зато я оставалась практически незаметной.

Люди стали моим хобби. Я неустанно наблюдала за всеми, кого встречала, и складывала в копилку образы, словно делала наброски. Поэтому и ходила по разным людным местам, наблюдая, изучая и делая выводы.

Многие из тех, кто бултыхался сегодня в реке, были мне знакомы. Соседка с маленькими детьми, пара студентов, снявших сарай на лето, мальчишки из моей школы разных возрастов. Под соседней ветлой на покрывале грустили две подружки. В прошлом году я выпускала их в большую жизнь. И даже знала причину их подавленного настроения: обе потеряли своих парней в той войне, что никак не могла закончиться. Вслух об этом никто не говорил, только переглядывались и вздыхали. Ребят становилось всё меньше, а несчастных глаз всё больше. Я предпочитала не лезть во всё это. Когда дети на уроке начинали задавать вопросы, разводила руками и старалась отвлекать их, знала лишь одно — если не мы, то нас. А значит, нужно потерпеть. Была бы я магом… Снова мысли вернулись к моему магическому прошлому, пришлось себя одёрнуть. Нет, не надо! Всё забыто… Я просто человек! И мне очень жарко, а значит, надо окунуться…

Попросив девчонок присмотреть за моими вещами, я с разбегу плюхнулась в воду и нырнула, как можно глубже.

Не думать… Не думать… Не думать…

От неожиданного прикосновения я резко вздрогнула и вдохнула воду. В глазах потемнело.

Очнулась уже на берегу. Надо мной нависло несколько встревоженных пар глаз.

— Очнулась! — радостно воскликнула незнакомая мне девушка. Её глаза серо-синего цвета излучали наивную радость, словно она стала свидетелем небесного чуда.

— Как Вы себя чувствуете? — холодные чёрствые глаза с нависшими бровями меня немного напугали. Этого мужчину я тоже не видела раньше.

— Нормально, — выдохнула я и закашлялась, сплёвывая воду с привкусом тины, — что случилось?

— Вы тонули, — недовольно буркнул незнакомец и выпрямился, протягивая мне руку, — сможете встать?

— И даже без вашей помощи, — огрызнулась я, — спасибо за спасение, но мне кажется, меня хотели утопить… Под водой кто-то дёрнул меня за ногу, и я со страху хлебнула воды.

— Есть за что? — ухмыльнулся парень, подхватил своё полотенце и принялся интенсивно обтираться.

Мне почему-то этот персонаж совсем не понравился. От него тянуло цинизмом и холодностью.

— Как знать… Может быть, это сделали Вы?

Мой хитрый взгляд полоснул его, словно плетью. Он отшатнулся, скривился и бросил, уходя:

— Да, кому ты нужна…

Вот и подтверждение моих мыслей! Хам, невоспитанный мужик!

***

Бабушка Настя с нетерпением ожидала моего возвращения.

— Ну, Васька! Сколько тебя можно ждать?!

— Что случилось, Ба? — её нетерпение вызвало во мне ответную реакцию, в душе всё свернулось.

— Пойдём, сходим в музей? Никитична сказала, сегодня привезли иконы из Свято-Горского монастыря. Открытие на пять часов назначено. Чем не повод?

Я к тому моменту совсем забыла о матримониальных планах моей бабули, поэтому немало удивилась её рвению.

— Повод для чего?

— Ну, как же! А знакомство!

Я закатила глаза и плюхнулась на крыльцо.

— Ой, не-е-е… Я только что с речки. Не причёсана, не одета. Давай завтра?

Но, Настасья Сергеевна — женщина настырная. Против неё — только танком переть. Поэтому, через час мы с ней, не спеша, под ручку дефилировали у закрытой двери музея. Народ начал собираться примерно за полчаса до назначенного времени. Настасья Сергеевна радостно приветствовала знакомых, с удовольствием обсуждала последние новости и без конца переходила между кучками людей, совсем забыв про меня.

А я недовольно позёвывала. Для меня за закрытой дверью музея должна была состояться пренеприятная штуковина, типа смотрин жениха. Но обижать старушку не хотелось, потерплю как-нибудь.

Ровно в пять в двери провернулся ключ, и толпа подалась к входу в музей. Я тоже сделала шаг и тут же замерла с открытым ртом.

В настежь раскрытых дверях показалась улыбающаяся физиономия пляжного хама.

— Прошу, господа! — громко рыкнул он хриплым низким голосом, — Экспозиция готова к просмотру!

Я ухватила Настасью Сергеевну за локоть.

— Это же охранник, Ба? — нервно зашептала я, потягивая её назад.

— Да что ты, Васенька! Ну, какой охранник!? Это Олег Евгеньевич, наш новый Хранитель, Заведующий музеем! Красивый, правда?

У-у-у… Для меня вопрос его красоты сейчас в принципе не стоял. Я резко отпустила бабушкин локоть и развернулась на каблуках.

— Я тебя дома подожду…

И быстрым цокотом припустила за угол, пока он меня не заметил. Страшно не люблю быть кому-то обязанной.

Настасья Сергеевна даже не успела ничего сказать, как я скрылась из вида. Но, возможно мне всё-таки показалось, новый хранитель успел кинуть удивлённый взгляд в мою сторону. Да и бог с ним! Не хочу общаться, не мой типаж.

Если честно, я ждала, что моя бабуля последует за мной. Ну, чего ей делать одной в музее? Ведь целью визита было моё знакомство с хранителем музея. А раз оное не состоялось, она должна была вернуться сразу же. Я даже приготовилась к её недовольной отповеди.

Но бабушка вернулась только на закате. И в весьма приподнятом настроении.

— Ой, зря ты, Васюнь, ушла! Какая экспозиция! Просто чудо чудное! Давно я таких образов не видела! Да, и Олег Евгеньевич оказался весьма хорош! Обходительный, серьёзный, помешанный на своём деле. Настоящий профессионал!

Я скривилась. Да, бога ради!

— Я тебе ужин приготовила, Ба. Будешь?

Настасья Сергеевна кивнула благодушно и с улыбкой присела на стул.

— Теперь я ещё больше уверена, что вам нужно познакомиться, — она наклонилась ко мне и потрепала по руке, — он не женат!

И так многозначительно повела бровями, что меня затошнило.

— Оставь эту затею, пожалуйста. Мне он совсем не понравился… Давай другого поищем?

Старушка хлестнула себя по коленям ладонью.

— Да ты его совсем не знаешь! Как можно делать такие выводы? Нравится — не нравится… Пообщайся, узнай человека получше, а потом уж и принимай решения!

Я насупилась и замолчала.

В дверь просунулась зевающая клыкастая морда Брэка.

— Проснулся, мальчик? — рука утонула в мягкой длинной шерсти, — Как я тебя понимаю! Сейчас жизнь начинается только после захода солнца. Днём на улицу носа не высунешь.

И, воспользовавшись его приходом, добавила:

— Мы гулять, Ба! Не жди, ложись спать.

— Эх, Вася, ты, Вася… — донеслось мне вслед.

Усевшись удобно на мостках и свесив ноги в воду, я похлопала по месту рядом с собой. Брэк дотопал и мягко опустился на деревяшки. Потом посмотрел долгим взглядом за горизонт и вздохнул. Так умно, так по-человечески, что я захихикала.

— Чтобы обрести достойного собеседника, заведи собаку, — раздалось насмешливо позади.

Смех сразу куда-то пропал, как и благостное расслабленное состояние души. Только его мне не хватало!

Не дожидаясь приглашения, наглый хриплый голос приблизился и шлёпнулся рядом с Брэком.

— Невероятные совпадения, просто мистические, не находите?

Я скосилась на него и ухмыльнулась.

— А мне кажется, что Вы меня преследуете…

— Ну, раз так, давайте хотя бы познакомимся, барышня?

Старинное русское слово прямо-таки резануло слух. Фи, какой обходительный и старомодный. До противности.

— Я знаю, кто Вы. Можете не представляться, — подсознательная реакция раздражения заставляла меня сваливаться в хамство. Но мне казалось, что так я его быстрее отошью.

— И всё же, воспитанный человек должен представиться, особенно после того, как спас Вам жизнь… — он помолчал немного и протянул ладонь, — Олег Евгеньевич Шаховой.

— Я Вас об этом не просила, — чуть тронула его пальцы и отдёрнула руку, было что-то неприятное в этом прикосновении, — Василиса Игоревна Воронова.

— Славное имя, русское, — одобрительно улыбнулся хранитель и кивнул, — очень приятно.

— Чего не могу сказать о себе… — снова схамила я и отвернулась.

Повисла неловкая тишина. Брэк внимательно наблюдал за нами, осторожно переводя взгляд с меня на хранителя и обратно.

— Хорошая у Вас собака, — нарушил первым молчание Олег Евгеньевич, — породистая или дворянин?

Я ухмыльнулась и посмотрела на Брэка.

— Понятия не имею… Паспорта при нём не было.

— Так Вы нашли его где-то?

Я только кивнула в ответ.

— Тогда, возможно, у него есть хозяева, и они могут беспокоиться и переживать о пропаже любимца. Не задумывались об этом?

Мы с Брэком переглянулись. Ага, переживает его хозяин, наверняка переживает, не на ком больше срываться и издеваться.

— Брэк сам решает, где ему хорошо, — отмахнулась я.

— Странная кличка «Брэк», — задумчиво протянул хранитель, — возможно, что его хозяин спортсмен, либо бывший спортсмен.

— Почему Вы так решили? — пожалуй, я впервые взглянула на него заинтересованно.

— Слово означает «перерыв», «прекращение». Используется в соревнованиях по боксу и других видах единоборств.

Я припомнила, как выглядел хозяин Брэка и ухмыльнулась. Не тянет тот пузан на спортсмена, ну никак не тянет. Разве что, в очень далёком прошлом.

— Почему Вы сбежали с открытия выставки? — вдруг неожиданно и прямо спросил Олег Евгеньевич.

Я вздрогнула. Значит, заметил, всё-таки. Надо что-то придумать.

— «Внезапная головная боль», — ничего лучшего не придумалось, да простит меня Джейн Остин¹.

— Ну, судя по скорости бегства, я бы предположил, как минимум, жестокое отравление? — хохотнул противный хранитель.

Ответить было нечего. Внутри начало закипать. Нужно как-то от него отделаться.

— Кажется, Вы правы, и мне до сих пор как-то не по себе. Так что, пойду я домой. Приятного вечера! — и, вскочив, поторопилась ретироваться. А пока шла к дому, хмурилась всё больше. Нехорошая тенденция получается. Эдак мне придётся от него без конца бегать. Не дело это. Нужно перевести общение на «привет-пока» и не реагировать на него столь неадекватно.

Неожиданно Брэк начал тыкать мне в руку носом. Не оглядываясь на него, я потрепала по жёсткой шерсти.

— Что, мальчик, ты со мной не согласен?

— Он ещё и мысли ваши читает? — гоготнул хриплый голос позади.

Я вздрогнула и остановилась. Совсем не слышала его шагов. Ходит, как привидение!

— Вы меня преследуете?! Определённо! Позвольте поинтересоваться, зачем?!

— Ну, хотя бы для того, что бы проводить, — чуть помолчав, неуверенно ответил Олег, — ночь уже, страшно ходить одной столь юной особе, мало ли хулиганов в округе…

Мы с Брэком переглянулись. Он сглотнул, а я хохотнула.

— До Вас тут было тихо, любезный. Да и потом, с таким охранником ко мне вряд ли кто-нибудь решит пристать, не находите?

— И всё же, я провожу…

Наглость какая! Да, он просто хочет узнать, где я живу! Ну, я ему этого не дам сделать!

— Видимо, по-хорошему от Вас не отделаться, — я притворно горько вздохнула, — считайте, что я Вас послала в весьма интимном направлении. А попробуете за мной идти, спущу собаку!

Олег хохотнул, упёрся кулаками в бока и покачал головой.

Я не стала ждать его ответ. Развернулась и припустила в сторону, совершенно противоположную от дома. Квартала через два заметила только, что совершенно одна: ни хранителя музея, ни собаки не было, улица была совершенно пуста.

Я прошла ещё два проулка и остановилась у большого дуба, прислонившись к стволу. В душе скреблись кошки. Так интуиция вопила, что добром эта история не кончится. Эх, жалко, уезжать от бабы Насти! Такая женщина хорошая, любит меня, заботится. Но, если и дальше этот субъект будет преследовать, ничего не останется, как сменить место дислокации. Принёс чёрт его на мою голову!

Два дня я выдержала без купания и ночных прогулок, на третью ночь просто взвыла. Разорвала прилипшую к телу майку, завернулась в простыню и побежала к реке, очень надеясь, что никого там не встречу. Краем глаза заметила своего пса, мирно лежащего на мостках. Он, уже не спрашивая меня, приходил и уходил, когда ему хотелось. Кормили мы собаку тем же, что ели сами, кашами, макаронами и прочей человеческой едой. А он и не думал отказываться, с удовольствием уплетая огромными мисками. Баба Настя посетовала, что мы будто мужика у себя в доме поселили.

И теперь, сытая псина с удовольствием отдыхала, явно после купания, вальяжно развалившись у реки. Моё появление он встретил ленивым помахиванием мокрым хвостом.

— Как водичка, Брэк? — на бегу окликнула я и, бросив простынь, в одних трусах, кинулась в воду. Почему-то не подумала, что меня в таком виде может кто-то увидеть.

Брэк фыркнул, уворачиваясь от брызг, и тихонько взвизгнул.

— О, да! Кайф! — рассмеялась я и снова окатила его фонтаном, — Иди ко мне! Поплаваем!

Но Брэк даже не пошевелился, продолжая томно прикрывать глаза от удовольствия.

А мне почему-то вдруг захотелось узнать, о чём он думает. Вспомнилось, как я заставила свою кошку разговаривать. Была бы до сих пор магом, давно бы с Брэком общались нормально…

— Ты невозможна, Васька! — одёрнула вслух сама себя. — Если бы была магом, не жила бы здесь и не встретила бы этого пса. Так что, хорошо, что я не маг. Прошлое осталось позади…

Пока наслаждалась купанием, не заметила, что Брэк напрягся и сел, повернув морду в сторону домов. Только решив вылезти из воды, я увидела, что к мосткам шествует полуголый мужик с полотенцем на шее. И даже не сомневалась, что это хранитель. Вот чёрт! А я-то в трусах! И простынь валяется на траве, до неё ещё добежать надо!

К моему счастью, хранитель меня не заметил. Он поздоровался с Брэком, осмотрелся и начал стаскивать шорты.

Мне не оставалось ничего другого, как сидеть под мостками в воде и стараться ничем себя не выдать. И, как только тот нырнул, я выскочила из воды и понеслась к простыне.

— Доброй ночи, прекрасная русалка! — заржал нахал и присвистнул, — Не торопитесь прикрываться, в лунном свете Вы выглядите неземным созданием с прозрачной кожей…

Пока он всё это выдавал, я судорожно заматывалась в свою простыню, сгорая от стыда.

Хранитель, тем временем, вылез из воды и медленно шёл в мою сторону. Брэк настороженно загудел. У меня оставалась надежда, что в крайнем случае, собака меня защитит. Но, Олег, правильно оценив реакцию пса, остановился недалеко от меня и сложил руки на груди.

— Давно Вас тут не видел. Отчего не купаетесь? В такую погоду нужно находиться поближе к водоёму.

— Скажите, пожалуйста! — огрызнулась я, — А Вам так не хватало моего общества?

— Ну, не скажу, что я был огорчён, — ухмыльнулся он, — скорее, озадачен. Вы теперь будете меня избегать?

— Придётся… Вы слишком назойливы, — буркнула и потопала босиком к дому, ойкая на колючих камешках. Идти мимо него за тапками к мосткам мне совсем не хотелось. Ничего, утром тапки заберу.

Но я не прошла и пары метров, как была подхвачена на руки и водружена в свои тапки на мостках самым наглым и насильственным образом.

Как только его руки меня отпустили, я, сама от себя не ожидая, размахнулась и влепила ему пощёчину. И, тут же, охнув, присела на корточки и закрылась руками от неожиданности и стыда.

Повисла тишина. Я посидела несколько минут в такой позе и потихоньку развела ладони. Рядом никого не было. Даже Брэк куда-то делся. Его манера пропадать вместе с хранителем музея стала меня настораживать. Что-то здесь не чисто…

Оглядевшись и удостоверившись, что осталась одна, я быстренько припустила к дому. Надо заканчивать с этими ночными купаниями. Лучше уж днём. Тут хоть людей побольше, не так страшно.

Только возвращалась я самым длинным путём. Всё казалось, что за мной следят. То на лавочку присяду, посижу, то за углом дома постою, отдышусь. В помощь мне светила яркая полная луна, весь город был, как на ладони.

Когда до моего дома оставалось метров пятьсот, вдруг показалось какое-то движение, словно между домами кто-то бегал. Сердце гулко бухнуло и ушло куда-то вниз. Потом замерло и бешено заколотилось.

Дом, возле которого кто-то шнырял, у нас в городе считался не очень хорошим. С недавнего времени в нём поселилась странная тётка, выдававшая себя за потомственную ведьму. Я только хихикала, слушая бабушкины рассказы о том, какая эта ведьма могучая, как людям помогает добрым, как злых наказывает. Я, в силу своей природы, в её способности не верила, считала очередной мошенницей, зарабатывающей на человеческой наивности и доверчивости, но не вмешивалась. Меня её делишки не касались.

И, вот теперь, я пряталась возле забора её дома и наблюдала, как двое странных людей бегали вокруг и поливали дом чем-то. И явно не водой, так как запах вокруг разносился едко-технический.

Давно мне не было так страшно. Осознание того, что я беспомощна, в абсолютном выражении этого слова, накрыло так, что меня затрясло. Догадаться о том, что колдунью хотят сжечь, было не сложно. Но я ничем не могла помочь, совсем ничем. При себе не было ни телефона, ни сумки с фонариком и электрошокером. Одни трусы, тапки и простыня. Мелькнуло сожаление о запертой наглухо магии. Но я его тут же прогнала, всё равно не успею. Чтобы снять заклинание магического покоя, нужны определённые условия и время, которого у меня, по всей видимости, было не так много.

И я не придумала ничего лучшего, как водрузить себе на голову большой пук сена из стога неподалёку, распустить простынь и, схватив её за концы, накинуть себе на плечи. Тапки и трусы полетели в траву — не носят привидения одежду. Ну, Василиса, давай, девочка! Где наша не пропадала!

Поджигатели, видимо, совсем не ожидали узреть в лунном свете нечто с травой, вместо головы, и белыми крыльями. Я старалась перебирать ногами мелко, еле заметно, так, что бы со стороны казалось, что привидение плывёт. Изредка вскидывала руки вверх, взмахивая простынёй, тело оголялось и блестело в свете луны. Для пущего страху поглубже вдохнула и выдала тихий вой, такой низкий, клокочущий, отчего у самой мурашки побежали по голой коже. Пройти удалось лишь с десяток метров, когда раздался дикий визг, потом грохот упавшей канистры и топот удаляющихся ног, периодически сопровождающийся криками.

Я судорожно выдохнула. Кажется, получилось! Но я рано радовалась. От дальнего угла дома повалил густой дым. Вот, стревецы! Успели-таки кинуть спичку! Благо, огонь не торопился распространяться по всему дому, и до входной двери ему было ещё далеко.

Подскочив к двери, я изо всех сил забарабанила кулаками.

— Пожар! Пожар! — заголосила, что есть мочи, — Проснитесь! Сгорите же!

В соседних домах начали зажигаться окна, люди выскакивали на улицу в исподнем, хватали вёдра и бежали в мою сторону.

Когда замок заскрежетал внутри, я сообразила, что выгляжу, мягко скажем, не комильфо, но было поздно, я успела лишь плотнее запахнуть простынь. Хозяйка, открыв дверь, вытаращилась на меня и зашлась в визге. Потом вдруг закатила глаза и грохнулась в обморок. Я оторопела. И что теперь? Но меня опередили подбежавшие сзади соседи, кто-то просто отшвырнул меня с дороги и вытащил женщину на воздух, подальше от всё ярче занимающегося огня.

Отлетев в кусты и прилично ободрав локти и колени, я было возмутилась столь грубому обращению, но потом смекнула, что так даже лучше, меня почти никто не видел, помочь в таком виде я вряд ли смогу. Поэтому тихонько выползла через кусты на задний двор и побежала к своему дому. Тапки и трусы так и остались лежать посреди улицы в траве. Ну и ладно. Мало ли, кто их потерял.

Примечания

1

Из романа Джейн Остин «Гордость и Предубеждение»