Марина

Алия Амирханова, 2021

В любой человеческой судьбе всегда найдутся любовь и предательство, вера и разочарование. Так было и сто лет назад, и годом ранее. Судьбы, на первый взгляд такие похожие, но вместе с тем бесконечно разные. Всё зависит от людей, которые оказываются рядом. Судьба героини романа “Марина” тоже зависит от людей. А они все разные. Великая Отечественная война только закончилась. Измученные страданиями и потерями люди ожесточились. Везде чудился враг. Всем тяжело, и Марине Никитиной тоже. Её отец – немец-оккупант, мать оклеветали свои же односельчане, осудив за работу на фашистов. Выживет ли Марина? Поддержат ли люди ни в чём не повинную девушку или задавят своей ненавистью? Ведь судить всегда легче. Но жизнь богата на сюрпризы, и жизнь Марины не исключение. Об удивительных превратностях её судьбы: о судьбоносных подарках и жестоких обидах, о сердечной помощи и предательстве. Обо всём этом и многом другом повествует роман «Марина».

Глава 3

Весь первый день, пока ехала в поезде, Марина почти не покидала свою верхнюю полку, разве что в туалет сходить. За это время она многое обдумала. Выросшая без любви, без ласки, она не слишком остро восприняла недоброе поведение Софьи Яковлевны по отношению к себе. Она привыкла к такому. Конечно, тоска по Лёне мучила её, но она гнала мысли о любви прочь. «Я полюбила Лёнечку, Семёна Давидовича, и что из этого вышло? Ровным счётом ничего. Любовь не для меня», — решила Марина и закрыла для себя эту тему. Сейчас её волновал вопрос, как жить дальше. Она до буковки изучила статью, которую с билетом до Красноярска ей всучила мама Лёни. В статье строительство Саяно-Шушенской ГЭС объявлялось всенародной комсомольской стройкой, и молодёжь там ждали с нетерпением. Этот факт облегчал положение и вселял в её душу некоторый оптимизм. Она твёрдо решила для себя, что прежняя жизнь — в постоянном страхе, в ожидании нападения — отныне не для неё. Уж лучше умереть. Два месяца, которые она провела в семье Лёни, открыли ей глаза, показали, что есть совсем иная жизнь — полная радости и любви. Её новый паспорт грел душу и рождал надежду на лучшее будущее, навстречу которому она теперь и ехала.

По дороге в том купе, где ехала Марина, поменялись пассажиры. Одни вышли на какой-то станции, и тут же подсела молодая пара с дочкой лет пяти.

— Девушка, девушка, — до плеча Марины дотронулись. Она обернулась. Внизу стояла молодая женщина.

— Давайте знакомиться. Уже целый день вместе едем, а вы не спускаетесь. Меня зовут Ольга. А это вот мой муж — Сергей.

— Здрастьте.

Марина развернулась всем корпусом, чтобы было видно её лицо и вежливо ответила.

— Здравствуйте. Меня зовут Марина. Я немного приболела, потому и не спускалась.

— Тем более, спускайтесь немедленно. Надо вам горячего чаю попить. У меня и варенье малиновое есть. Спускайтесь немедленно. Серёж, сходи-ка за чаем.

— Да не вопрос.

Под настоятельные уговоры девушки, Марина спустилась с верхней полки.

— А меня зовут Алёнка, — дочка Ольги смело протянула Марине свою маленькую ладошку.

— Очень приятно.

— Ленка, не мешай тёте. Ты, наверное, умываться пойдёшь?

Марина кивнула головой и полезла в сумку за зубной щёткой. Заметив еду в сумке, которую ей завернула мама Лёни, достала и положила на стол.

— А я пока чай организую. Посиди, доченька. Сейчас папа с горячим чаем будет идти. Не крутись под ногами.

Ольга усадила девочку на нижнюю полку, а сама принялась готовить стол. Она достала из сумки кусок сала, курицу, половину которой они с мужем и с дочкой уже съели. Когда Марина вернулась после туалета, вся семья была в сборе, и на столе аппетитно красовалась еда.

— Садись, Маринка. Не стесняйся.

Как ни пыталась Марина отказаться, ей это не удалось, очевидно, её выдали голодные глаза, и Ольга была упорна в своих уговорах. Ничто так не сближает, как совместная трапеза. Ольга была радушной хозяйкой и, не спрашивая, подложила Марине и кусок курицы, и бутерброд со свининой, и пирожок, испечённый Софьей Петровной.

— Ты ешь. Ешь. У нас всё своё, домашнее. Мы с Ростова. Мать Ольги большое хозяйство держит. Свиней, корову. А сам я детдомовский. Ты, похоже, что тоже, раз одна в поездах ездишь, — Сергей охотно разговаривал.

Марина кивнула. Она проголодалась и сейчас ела с удовольствием, но к пирожку не притронулась.

— Мы на стройку. Шушенскую, слыхала про такую? В поезде и ещё есть такие, как мы.

— Как не быть, если поезд в ту сторону едет, — вставила Ольга.

Марина же поперхнулась от услышанного. Такая удача ей даже не снилась. Что нашлись попутчики, и ей есть за кого держаться, вызвало в её сердце сильное волнение. На глаза навернулись слёзы. Чтобы не расплакаться, она откусила большой кусок хлеба и, отсрочив время ответа, взяла себя в руки. Чуть погодя всё же ответила.

— Я тоже туда еду

Она быстро встала и из кармашка сумки достала газету, где рассказывалось про стройку.

— Ну — ка, ну-ка. Про стройку мы лишь по радио слышали, интересно, что о ней пишут. — Сергей взял из рук Марины газету и вслух стал читать.

— Ну вот и хорошо. Вместе будем держаться, — Ольга ободряюще улыбнулась Марине.

Прошла проводница и объявила, что скоро стоянка.

— Сколько стоим? — Ольга спросила на автомате.

— Двадцать минут, — ответила проводница, даже не взглянув на вопрошающего, и пошла дальше по коридору.

— Серёжка, прекращай читать. Никуда твоя газета не денется. Стоим двадцать минут. Пошли, выйдем. Марина, ты как?

— Я не пойду, — она в страхе замотала головой.

–И правильно, — её поддержал Сергей. — Чего тебе не сидится на месте?

— Ну, Сереженька, давай выйдем. Ленку с Мариной оставим. Присмотришь?

— Конечно.

— Видишь, как всё удачно складывается. Мы туда и обратно.

— Я с вами пойду, — закапризничала дочка.

— Мы тебе мороженное купим. Ты только Марину слушайся.

По возвращении они несколько минут выгружали на стол свои покупки. И пирожки с ливером, и мороженое, и недавно сваренную картошечку, посыпанную свежим укропчиком с малосольными огурцами. По возращении застолье продолжилось, и разговоры про стройку — тоже. Марина сидела вместе с ними. Ей не удалось отказаться. На её тарелке появились и картошка, и огурчики. Все ели с удовольствием, настроение было хорошее. Сергей за едой говорил.

–Хочется в чём-то грандиозном поучаствовать, пока молодые. Ведь правда, девчонки?

Не дождавшись ответа, продолжил.

— Я в газете прочёл: когда наша страна объявила о начале строительства Красноярской ГЭС, весь мир усмехнулся. Не просто так, а с презрением. Перегородить мощную полноводную реку Енисей, когда в стране послевоенная разруха, да ещё в том месте, где тайга, холод, бездорожье? Невозможно, сказали они. Фантастика. Небось, замерли в злорадном ожидании, что сдадимся, отступим. Не дождётесь.

Девчонки, как не поучаствовать в таком великом деле, а? Нам повезло, что на наш век такая стройка нашлась. В лепешку разобьёмся, но утрём нос этим злопыхателям. Выходит, война не полностью утвердила их во мнении, что не сдаётся советский человек, а бьётся до победного, — Сергей завёлся.

Видно, стройка его действительно воодушевила, или он по природе был лёгким на подъём, но как бы там ни было, он весь кипел от переполнявшего его энтузиазма.

— Я ведь по специальности водитель. Шофера там во как требуются, — Сергей провёл рукой по макушке.

— Тебе хорошо, а я кондитер, — пожаловалась Ольга.

— Работы всем хватит. Я слышал, там повсеместно обучение проводится. Ведь эта гидроэлектростанция — каких в мире ещё не строили, а значит, опыта практического нет, а так, только в умах знаем, как сделать. На местах будем учиться. Не переживай, Ольга, и тебя научат, без работы не останешься… А ты Марина, тоже, как мы, без комсомольской путёвки?

Она утвердительно махнула головой.

— Сразу после школы? Лицо у тебя — совсем ещё ребёнок.

Марина вновь лишь кивнула.

— Мамка-то как одну отпустила? Ах, да. Я и забыл, что ты детдомовская. Я-то тоже. У Ольги и мама, и бабушка живы. Повезло.…Ну ладно, хватит о грустном. Мы тебя, Маринка, не оставим. За нас держись.

— Хорошо, — Марина впервые за многие часы улыбнулась. Правда, улыбка едва коснулась её губ, но всё равно это был первая добрая новость за последнее время и очень её радовала. У Марины крутилась в голове легенда о собственном прошлом, которую она придумала, лежа сутки на второй полке. История была стандартной для того времени. Сирота, отец погиб на войне, мать за помощь партизанам расстреляли. Соседка приютила, потом отдала в детдом. Из родных никого нет.

Но о прошлом её никто не спрашивал. Сергей как-то обмолвился: «Прошлое — оно прошлое, и нечего за него держаться. Надо думать, о будущем, чтобы оно было светлым и радостным, а для этого есть настоящее, в котором надо жить и с усердием трудиться.» Эти слова особенно пришлись Марине по душе. В её сердце прочно поселилась надежда, что всё будет хорошо. Все разговоры, пока ехали, касались стройки, будущего. Ребята собирались заработать деньги и переехать жить в Москву. Столица Родины притягивала их как магнит.

— Маринка, и ты давай с нами, — Сергей говорил так, словно поездка в Москву намечалась уже на завтра.

Вообще, он был весельчак и говорун, и когда собирались за столом — говорил только он. И фамилия у него была странная — Крайний. Среднего роста, крепкого сложения, с большими руками и добрыми глазами, он всё время был чем-то занят. Если их дочка не спала, то он либо кружил её, словно самолёт, положив девочку на свои ладони, или играл с ней в прятки, бегая по всему вагону. Когда после обеда пассажиры укладывались спать, Серёжа усаживал дочку к себе на колени и читал ей сказку, а когда она засыпала, то уже они, взрослые, усаживались пить чай и мечтать о том светлом будущем, которое, верили они, непременно наступит. Больше всех говорил Серёжа. Его жена Ольга, невысокая толстушка, подперев рукой щеку, с восторгом слушала монологи мужа. Её глаза сияли счастьем.

Марину всегда приглашали, и отказаться было невозможно, но за трапезой она по большей части молчала и просто слушала фантазии Сергея. Сама же последний раз мечтала вместе с Лёней. Тогда мечты касались их двоих. В восемнадцать лет собирались пожениться и, как ни странно, тоже мечтали уехать в Москву. В одночасье всё изменилось, и теперь Лёня для неё потерян, а с ним ушли и мечты. Взамен явилась горькая реальность. Марина училась жить одним днём. Если день был хорошим, то её мечты ограничивались мыслями, что неплохо было бы, чтобы и завтра было таким добрым. А между тем, Сергей продолжал мечтать.

— Поехали с нами, Маринка. Москва — большая стройка, работы много. Обучитесь с Ольгой какой-нибудь строительной профессии — и на стройку. Сами себе дом построите. Какой захотите.

— Так уж прямо какой захотим? — тихонько смеялась Оля.

— Какой захотите. Сейчас наше время пришло. Время молодых. Мы теперь должны доказать, что способны на героический труд. Надо быть достойными наших отцов и дедов, защитивших нашу землю от гада фашиста.

— Может, Марина в институт захочет поступать, — Ольга доброжелательно посмотрела на неё. Марина засмущалась. Совсем не хотелось вступать в разговор, но ей и не пришлось этого делать. Сергей отвечал за неё.

— Да пожалуйста. Всё правильно. Я по радио слышал: тем, кто на стройке проработал, льготы полагаются при поступлении на учёбу.

— Да ну?! — жена хитро посмотрела на мужа.

— Серьёзно. Я не шучу и не выдумываю. На стройку, знаете, как заманивают? К примеру, в дембель на три месяца раньше выходишь, если на стройку едешь. Про квартиры и заработки я вообще молчу. Хотя могли бы так и не стараться. Даже как-то неудобно. Словно начальнику баню идёшь строить. И вот он тебя обхаживает со всех сторон. Саянская ГЭС — это же на благо всей нашей страны, понимать надо. А значит, и касается всех, а не только тех, кто рядом живёт. Наши-то отцы и деды освобождали от фашисткой нечисти всю страну. Представляете, если бы каждый боролся только за свой хутор или город?

Видя, что муж распалился, Ольга ласково поправила его.

— Дорогой, всё ты верно говоришь, но мы не о том, мы о Марине говорили.

— А что Марина? Я просто уверен, что она поступит в институт. Не дрейфь. В случае чего, пойдёшь работать, жить будешь с нами. Соглашайся, Маринка, на Москву.

Девушка не верила своим ушам. Сердце её так сильно билось от волнения, что она даже стала глубже дышать. Марина боялась сказать: «Да!» Ей казалось, что она неправильно поняла Сергея. И только, когда Оля повторила:

— Соглашайся, Маринка.

Она радостно произнесла.

— Спасибо, я согласна.

Так, мечтая, доехали до станции Бугач. За двадцать минут до неё проводница, пройдясь по вагону, громко протрубила.

— Всем, кому на стройку, готовьтесь. Скоро станция Бугач. Выходить на ней.

— Нам на Саяно-Шушенское, которую строят, — Ольга решила всё-таки перестраховаться и назвала конкретно стройку, на которую они ехали.

— Значит, и вам на Бугаче выходить. Там всё объяснят.

Стали в спешном порядке собираться. Вещей особо не было, знали, куда едут, потому собрались вовремя.

Станция Бугач оказалась перевалочным пунктом. Всюду стояли прибывшие вагоны со стройматериалами. Бегали рабочие. К вагонам подъезжали машины, на которые грузили стройматериалы.

— Слышь, брат, куда груз везёте? На ГЭС?

Сергей спросил водителя самосвала.

— Конечная остановка ГЭС и будет. Но когда он туда доберётся, одному Богу известно. Сначала на перевалочную базу, что в Лалетина. Там его будут сплавлять в Дивногорск. Слыхал о таком?

— Нет. Мы только с поезда. Но название красивое. Прямо дух захватывает. Браток, нам бы на стройку. Не подскажешь, как добраться?

— Я, если честно, и сам там не был. Стройка ГЭС как таковая ещё не началась. Пока только стройматериалы завозим. Но я слыхал, что вся администрация находится вроде как в посёлке Майна. Вам туда, — парень указал рукой в сторону остановки. На рейсовом доберётесь. Все туда едут.

— Спасибо. Выручил.

— Да, ладно что там.

Старинный рудничный посёлок Майна, окружённый невысокими горами, покрытыми зелёным лесом, встретил их хорошей солнечной погодой.

— Как красиво.! — Ольга завороженно смотрела на лес, который был совсем рядом.

— Действительно, красиво, а как легко дышится.

— Не задерживаемся, — Сергей потянул жену за рукав.

Они шли по посёлку, не торопясь и не спрашивая прохожих, где находится администрация. Им хотелось самим оглядеться.

Посёлок активно застраивался. Это было заметно. Повсюду стояли новые двухэтажные деревянные дома, под стать сосенкам: такие же стройные и аккуратные. Своими красочными вывесками манили добротные, приземистые и тоже новые магазин и столовая.

Всё вокруг было наполнено духом романтики. Всюду красовались плакаты с изображениями самой ГЭС, которую предстояло построить. Всё вокруг было торжественно и наполняло духом и желанием поучаствовать в великом деле, внести свою толику труда и остаться в памяти потомков, как строитель самой большой гидростанции в мире. В глаза бросились и детский садик, и школа. В посёлке была и своя баня, комбинат бытового обслуживания, и даже часовая мастерская.

— Всё, чтобы строитель ГЭС ни о чём не беспокоился, — восхищённо заметил Сергей. — А вот вам и дирекция ГЭС.

— Шофёры нам позарез нужны, — начальник отдела кадров с улыбкой посмотрел на Сергея. — Будешь работать в самом центре, в сердце стройки, на самосвале МАЗ-525. Жить будешь в посёлке Черёмушки. Вот направление в общежитие. В срочном порядке готовится основа для станционной части плотины. Ходят слухи, что, возможно, сам Юрий Гагарин приедет. Вот отдохнёт от полёта и приедет.

— Что правда, что ли? — удивился Сергей.

— А ты как думал. Наша стройка у всех на слуху. Кто только из знаменитостей у нас не перебывал. Повезло тебе, парень, самого Гагарина, возможно, увидишь. Может даже и рядом ещё постоишь.

— Здорово. Когда приступать к работе?

— Завтра. Я смотрю, ты с семьёй. Сегодня вам один день на обустройство. А завтра на вахту. Вот тебе записка к заведующему общежитием. А ребёнку — направление в садик.

Жене твоей и вот этой красивой барышне, — начальник восхищённо посмотрел на Марину, — я написал направления в учебный центр. Там их определят, куда нужно, где рабочие руки требуются.

Из отдела кадров вышли с направлениями и надеждой в сердце на счастливую жизнь.

Ольгу с Мариной определили в класс к самому опытному маляру их учебного комбината, Нестеренко Марии Петровне. Строгая и требовательная, она быстро взяла девчонок в оборот.

— Вот что я скажу вам, девоньки. Работа наша хлебная, то есть деньги всегда сможете заработать. Страна строится, и штукатуры-маляры нужны везде. Да, вы не ослышались. Я не просто маляр, а штукатур-маляр. Раньше было всё отдельно. Маляры — те, кто красят, штукатуры — те, кто штукатурят и, так сказать, исправляют огрехи строителей, их не всегда красивую кладку замазывают. Сегодня штукатур востребован, как никогда. Я покумекала и решила: почему я должна лишний рубль терять? Ни к чему мне это. Взяла и научилась. Теперь я штукатур-маляр. Все внутренние работы умею делать, а это, сами чувствуете, наверное, другие перспективы открывает. Если хотите, и вас научу, — Мария Петровна озорно посмотрела на девчонок.

И Оля, и Марина радостно закивали. От длинного рубля мало кто откажется. Получив одобрение, мастер строго добавила.

— Но, милые мои. Скажу вам по секрету. Стране нужны не просто штукатуры-маляры, а хорошие специалисты. Только хорошие. Так что учимся прилежно. Сегодня первый день — на обустройство, — проговаривая всё это, и вообще, с самого начала, Мария Петровна почти не сводила взгляда с Марины. Правда, смотрела не враждебно, по-доброму. Словно знакомую встретила и была ей рада.

— Ты, Ольга семейная, в твоём направлении написано. Не подумай там невесть что.

— А что я могу подумать? Вы, Мария Петровна, не мужчина, чтобы мне вас в чём-то подозревать, — Ольга весело рассмеялась.

— Ну, вот и хорошо. Я про своих подопечных должна всё знать, чтобы к каждой свой особый подход найти. Не сочтите меня чересчур любопытной. В отделе кадров знают мою дотошность, и о тех, кого ко мне направляют, сообщают полную информацию: где родился, жил, семейное положение.

— Мария Петровна, вы наверно раньше следователем работали, — хохотушка Ольга весело засмеялась.

— Если только в прошлой жизни. У тебя с мужем отдельная комната в квартире на троих. Коммуналка, одним словом. Ничего, милая. Это всё временно. Квартиры для строителей ГЭС строятся ударными темпами.

Ступай, девонька, в свою комнату. Обустраивайтесь с мужем. Завтра ребёнка в садик, а сама сюда — в учебный центр. Сначала теорию будем изучать. Если всё ясно, можешь идти, а ты, Марина, задержись на пару минут.

Марина пожала плечами: дескать, она не против, торопиться ей некуда. Когда за Ольгой закрылась дверь, Мария Петровна ласково обратилась к девушке.

— Садись, милая, поближе. В ногах правды нет. Садись, садись.

Марина присела на краешек стула, стоящего у двери.

— Сирота ты, милая?

— Да. Детдомовская.

— Мать помнишь?

— Нет. Мать расстреляли за помощь партизанам. Отец на войне погиб.

— Ясно. Ты не нервничай, милая. Что поделать, сейчас у многих такая судьба… После школы сразу на стройку? Что так? Учиться куда-нибудь пойти не пробовала?

— Нет.

— Не беда. Молодая ещё, и выучиться успеешь. Ты из Трубчевска Орловской области, и я оттуда, — Мария Петровна даже не спросила, а сказала утвердительно, словно это у девушки было на лбу написано.

От неожиданности Марина согласно кивнула головой, но насторожилась.

Уж больно пытливая оказалась начальница. Та, похоже, заметила волнение в глазах девушки и прекратила расспросы.

А затем, доброжелательно посмотрев в лицо Марины, добавила.

— У меня к тебе просьба, дорогая. Я буквально на днях получила комнату и… всё руки не доходят до неё. Там ремонт требуется какой-никакой. Ну, обои поклеить, где-то что-то покрасить. Чего тебе в общаге ютиться — комнату на пятерых делить? Пошли ко мне. У меня комната — двадцать квадратов будет. Места достаточно. Я одна живу. Дети мои выросли. Два сына у меня. Они уже взрослые. В Ленинграде. У них своя жизнь. Места нам обеим хватит, и мне не скучно, и с ремонтом подсобишь. Соглашайся.

Мария Петровна сразу заметила, как ожили грустные глаза девушки. Зажглись огнём радости, но тут же потухли. Марина не поверила женщине.

— Вы вправду хотите, чтобы я у вас жила?

Как ни старалась Марина казаться спокойной, у неё это не получилось. После детдома она боялась общежития. Добрые слова женщины растрогали её. На глаза навернулись слёзы.

— Ну, конечно, родная. Правда, честное слово. Чего ты так разволновалась? — Мария Петровна встала со своего места и, подойдя к Марине, обняла её.

— Смотрю, настрадалась ты, милая. Ну, ничего. Всё плохое позади. Петровна тебя в обиду не даст. Верь мне… Пошли, милая, домой. По пути в магазин зайдём, что-нибудь вкусненькое купим. Пошли, родная. Если бы я могла словами передать, как я тебе рада.

По дороге домой зашли в магазин. Ассортимент прилавков удивил Марину. К примеру, сортов рыбы здесь было больше, чем даже в Курске. Они купили сыр, печенье, конфеты.

Мария Петровна занимала большую двадцатиметровую комнату в трёхкомнатной квартире-хрущёвке. Остальные две комнаты занимала семья с маленьким ребёнком. Кухня, туалет с ванной были общими.

Комната оказалась почти пустой. Кроме кровати и стола со стульями, больше ничего и не было. То, что в комнате требовался ремонт, похоже, Мария Петровна соврала. Новенькие обои в мелкий цветочек украшали стены. Подоконники выкрашены в белоснежно-белый цвет. Даже ещё слегка пахло половой краской. Квартира была совсем новая. Марина заметила это, но спрашивать у Марии Петровны ничего не стала. О ремонте разговоров больше не было. Из кладовой хозяйка принесла раскладушку, на стул Марина повесила своё платье, и жизнь в посёлке Майна началась для неё совсем неплохо. О будущем она не загадывала. Сегодня хорошо — и ладно.

Сергей Крайний, муж Ольги, прибыл на стройплощадку уже в семь утра. Ему не терпелось приступить к работе, точнее сказать — не терпелось стать сопричастным к чему-то великому, грандиозному.

Начальство знало, сколь могуче по своей созидающей силе подобное желание, и умело использовало эту тягу. На выполнение грандиозных, невероятно смелых проектов отводились немыслимо короткие сроки. Всё держалось на энтузиазме молодых. Ударный стахановский труд был повсеместным явлением.

Вот и Сергей ночью почти не спал и мешал спать Ольге. Он, всё дожидаясь звонка будильника, несколько раз за ночь подходил и прислушивался, не остановились ли часы. На остановку пришёл на десять минут раньше, опасаясь, что по какой-нибудь причине автобус именно сегодня приедет и, разумеется, уедет раньше времени, положенного по расписанию. А необходимый ему автобус курировал стройку один раз в день. Когда Сергей в волнении спрыгнул с подножки автобуса на конечной остановке, только начинало светать. Ему сразу бросился в глаза длинный барак, который и не располагался близко, но его светящиеся окошки, словно светлячки указывали дорогу. Посмотрев вокруг, Сергей завороженно замер, даже перехватило дыхание. В одном месте могучая река Енисей, казавшаяся необъятной в своей широте, была уже частично перекрыта громадными скалистыми глыбами и, лишившись своей целостности, теперь злобно билась о скалы перекрытия. Почти побеждённая, она не хотела сдаваться. Яростно бросалась своими водами на камни, стараясь их сдвинуть, разрушить, и её не останавливал тот факт, что скалистые обломки, непрерывно выгружаемые МАЗами, словно новые горы, с невероятной скоростью вырастали над ней. Любуясь этим поединком, Сергей до боли в сердце захотел стать гидростроителем. Он завороженно смотрел на реку и понимал, что уже не сможет уехать со стройки, как бы тяжело ни было. Она влюбила в себя и покорила его уже навсегда. Длинными рядами по насыпи поперёк реки тянулись, порой казавшиеся замершими на мгновения, большегрузные машины, экскаваторы, МАЗы. Сергей смотрел на неохватный взглядом объём стройки и восторженно повторял: вот это да. Немного удовлетворив любопытство, поспешил к святящемуся окнами бараку, понимая, что там люди, и должно быть начальство, которое позволит и ему влиться в этот слаженный механизм стройки. Когда он вошёл, то сразу же пошёл на голоса. Открыв дверь, попал в столовую. Она была большая и вмещала в себя сразу человек сто, а может и больше. Парни, девушки весело разговаривая, ели и на него никто не обратил внимания.

— Эй, парень! — донеслось до Сергея

Оглядевшись, заметил мужчину лет так пятидесяти, а может и больше. Он и ещё несколько таких же взрослых сидели за столом, который был ближе всего к входу, хотя находился немного в сторонке, потому и не бросался в глаза. Мужчина, заметив, что Сергей его увидел, махнул рукой, подзывая подойти.

— Здрасьте, — Сергей немного смутился, здороваясь, понимая, что перед ним скорее всего начальство.

— Новенький?

— Да. Вот направление.

— Шофёр?

— Да.

— Степаныч, возьмёшь к себе?

— Возьму, чего не взять. Голодный? — не дожидаясь ответа Сергея, продолжил. — Подойди к стойке, скажи, Степаныч направил, пусть выдадут еду. С подносом сюда возвращайся.

Сергей, обрадованный, что принят, пошёл к окну выдачи. Через пару минут с подносом, на котором аппетитно дымилась рисовая молочная каша, стопкой лежали бутерброды с колбасой и чай, вернулся к начальственному столу.

— Садись на моё место. Я ухожу, — мужчина, который первым подозвал Сергея, встал со стула и, забрав на подносе свои пустые тарелки, встал.

— Ну что, давай знакомиться. Меня зовут Николай Степаныч. Я начальник участка. Тебя как?

— Сергей. Сергей Крайний.

— Ну и фамилия.

— Я детдомовский. Нас пятерых из подвала вытащили. Когда милиционер нас в ряд выстроил и стал расспрашивать; как зовут, как фамилия, живы ли родители и так далее, я крайним стоял. Фамилии у меня не было. Родителей не помню. Вот он меня так и записал — Крайний. С того времени все меня так и величали… Я не обижаюсь.

— И правильно делаешь. Не в фамилии дело. Каков человек по душе — это самое главное. Можно красивую фамилию иметь, а таким подонком быть… Ты ешь, ешь. Я тебя подожду. Вместе пойдём. Бригаде представлю. Вижу, ты парень стоящий. Есть у меня на примете один коллектив. Во ребята, — начальник поднял вверх большой палец. — Ударники, все как один. Огонь, а не люди. Если бригадир возьмёт к себе, считай, тебе повезло. Настоящие парни. Мужики. И потом, заработать с ними сможешь. Молодой, деньги, небось, нужны?

Сергей кивнул с полным ртом.

— Так что давай доедай — и пойдём. Твои уже вышли

Услышав эти слова, Сергей сразу же встал и чай уже допивал на ходу. Когда вышли из столовой, Степаныч прибавил ходу. Будучи на много младше, Сергей, однако, едва успевал за начальником. Тот же быстрым шагом приблизился к группе рабочих, стоящих в стороне.

— Семён, — он окликнул одного из парней в группе. Сами же они близко не подошли и остановились в нескольких шагах. Семён, услышав начальника участка незамедлительно подошёл. Это был невысокого роста, крепкий в плечах, с простым русским лицом парень. Лицо сильно загоревшее. Серьёзные глаза, между тем, смотрели доброжелательно. Семён, заметив рядом со Степанычем незнакомого парня, догадался, о чём собираются с ним говорить, потому, пока приближался, с интересом разглядывал Сергея.

— Здорово, Степаныч, — Семён первый пожал руку начальнику участка и только затем подал её и Сергею.

— Новенький? Давай знакомиться. Семён.

— Сергей Крайний.

— Это что-то новенькое по фамилии.

— Он детдомовский. Родителей не помнит, и всё такое. Возьми, Семён, к себе. Он шофёр. С семьёй приехал. Похоже, парень стоящий. Дёру не даст.

— Да вы что! У меня мечта на стройке века работать. Я сюда до победного. А вы… — голос Сергея дрогнул, и он обиженно отвёл взгляд в сторону.

— Лады, Степаныч. Возьму, — Семён заметил расстроенный взгляд новичка и одобряюще похлопал его по плечу. —

— Ну, вот и хорошо. Пошёл я, — начальник участка быстрым шагом направился к карьеру, где в ряд выстроились МАЗы и ждали лишь его команды, чтобы начать выгружать камень, которым были наполнены их кузова под завязку.

Конец ознакомительного фрагмента.