Как держава с державой: политика межличностных отношений

Алишер Файзуллаев, 2011

Эта книга посвящена политике людей в их повседневной жизни, политике межличностных отношений. Политиками оказываются домохозяйки, решающие свои бытовые проблемы, секретарши, пытающиеся построить хорошие рабочие отношения со своими начальниками, менеджеры, занимающиеся подбором кадров, чиновники, вовлеченные в бюрократические игры, общественные фигуры, «звезды», порой ненавидящие друг друга, но вынужденные демонстрировать взаимную симпатию. Жанр этой книги сочетает в себе и аналитику ученого-психолога, и рассуждения политолога, и советы консультанта-практика, и путевые заметки писателя, и размышления о «вечных» вопросах, и бытовые зарисовки. Разговор о феномене власти в повседневной жизни сопровождается авторскими рассказами-притчами. Книга предназначена для читателей, интересующихся проблемами власти и межличностного влияния. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Социальная среда и частная жизнь

Общество — естественная среда обитания человека, и, живя в нем, люди вступают в социальные отношения между собой, проявляют социальное поведение. Выдающийся немецкий социолог Макс Вебер социальным отношением называл «поведение нескольких людей, соотнесенное по своему смыслу друг с другом и ориентирующееся на это».

Мы можем говорить о широком разнообразии социального поведения людей, например, о публичной речи, рекламной деятельности, покаянии на собрании, одобрении или осуждении чьего-то поступка, проявлении агрессии по отношению к кому-то, объяснении в любви, помощи терпящему бедствие, сочувствии слабому, улыбке незнакомцу, попрошайничестве, сексуальном домогательстве, воровстве, обмане и т. п. По большому счету всякое поведение человека является социальным, ибо оно так или иначе всегда связано с другими людьми. Но в более узком значении этого понятия социальным является поведение индивида, которое влияет или может повлиять на другое лицо. Чтение газеты у себя в кабинете — это не социальное поведение. Но чтение газеты во время совещания — да. Индивид, ищущий в ванной комнате свою зубную щетку, демонстрирует социальное поведение лишь в очень широком смысле. Но если этот человек, ища зубную щетку, злится на кого-то, кто, по его мнению, виноват в пропаже, в его поведении более отчетливо появляются социальные компоненты. И уж явственно социальным становится поведение этого индивида, когда по поводу исчезновения зубной щетки он, скажем, начинает выяснять отношения с женой.

Включенность человека в социальные отношения не мешает ему иметь частную жизнь, личное отношение к миру и индивидуальное поведение. Конечно, в определенном смысле трудно провести четкую грань между индивидуальным и общественным, поскольку социальные отношения пронизывают индивидуальное сознание и быт каждого человека. Ницше писал:

Того эгоизма, который ограничился бы самим собой и не выходил бы за пределы отдельной личности, не существует, следовательно, вовсе нет… «дозволенного» «морально-индифферентного» эгоизма… Свое «я» всегда поощряется за счет другого; «жизнь живет всегда на средства другой жизни», кто этого не понимает, тот не сделал по отношению к себе даже первого шага к честности.

Тем не менее индивид обладает определенной степенью обособленности, независимости и свободы. Частное лицо может иметь свою частную жизнь, частный капитал, частную собственность, частную компанию, частное мнение и частное отношение к жизни. Опять же понятие «частный» мы должны применять с определенными уточнениями. Дело в том, что чья-то частная жизнь может затрагивать интересы других лиц, частный капитал — стать объектом внимания правоохранительных органов, частная собственность — оказаться предметом спора между наследниками, частная компания — трансформироваться в публичную, частное мнение — отражать общественные установки, частное отношение к жизни — вызывать неприязнь у окружающих. Частное, конечно, принадлежит отдельному индивиду, но границы этого частного зачастую весьма размыты. Есть страны, где частная жизнь индивидов защищена законодательством, однако, в силу некоторой неопределенности частной сферы, существуют многие лазейки, позволяющие нередко обходить законы. Фотографировать то, что вы хотите, — ваше личное право, но и выбор, быть или не быть сфотографированным вами, — такое же личное право человека.

Признание и уважение частной жизни иногда порождает парадоксы. Помню, когда-то, когда я жил в студенческом общежитии одного американского университета, тамошняя администрация сделала мне замечание по поводу моего будильника. Оказывается, соседи жаловались, что им мешает его звонок. В ответ я сказал, что пользуюсь будильником в собственной комнате и, вспомнив о трепетном отношении американцев к приватности, добавил, что никто не вправе вмешиваться в мою частную жизнь. Но администратор возразил: когда частная жизнь одного человека производит шум, нарушающий частную жизнь других людей, она уже перестает быть частной… Границы частной жизни наиболее четко определены именно там, где ее больше всего уважают. А там, где отношение к ней наплевательское, человек, особенно если он находится на верхних ступеньках социальной иерархии, зачастую волен делать все, что ему заблагорассудится, совсем не считаясь с частным мнением и личной жизнью других.

Но зададимся вопросом: у всех ли на самом деле есть частная жизнь? На этот вопрос трудно ответить однозначно. Личная жизнь, по-видимому, в той или иной степени есть у всех. Но «частная жизнь» как понятие, как некая реальность обозначена не во всех языках или выражена в разной степени. Так, для американца «private life» («частная жизнь») — это столь же очевидная реальность, как автомобиль или яблоко. Это понятие имеет даже более четкое содержание, чем понятие «personal life» («личная жизнь»). В быту американец больше ссылается на свою частную, а не на личную жизнь, в психологическом и правовом плане второе для него более аморфно, чем первое. Я заметил и другой парадокс в отношении американцев к своей частной жизни: с одной стороны, они строго соблюдают ненарушимость ее границ, а с другой — могут выставлять на всеобщее обозрение все ее детали (что нередко можно видеть в телешоу). Возможно, так происходит потому, что это их частная жизнь и они вправе делать с ней все, что пожелают.

В русском языке между понятиями «частная жизнь» и «личная жизнь» особой разницы нет, поэтому они, как правило, являются синонимами. Понятия частной жизни, частной собственности, частной компании и т. п. все больше проникают в современный русский язык и российское общественное сознание, но их социальный статус еще далек от статуса их американских или западноевропейских собратьев. Возможно, с дальнейшим утверждением и расширением частной собственности люди будут усматривать в понятии «частная жизнь» более позитивный смысл.

А вот многие народы вообще не используют или мало употребляют понятия частной жизни. Например, в узбекском языке достаточно четко обозначено понятие «шахсий хаёт», то есть личная жизнь. Но для этого языка несколько чуждо понятие «хусусий хаёт», то есть частная жизнь. «Хусусий мулк» («частная собственность»), «хусусий корхона» («частное предприятие») — пожалуйста, эти понятия в ходу, но не режущее слух «хусусий хаёт» (частная жизнь).

Означает ли это, что у народов, в языке которых отсутствует или весьма нечетко выражено понятие «частная жизнь», нет и собственно частной жизни? В том понимании, в каком она существует, скажем, у американцев, — нет. Коллективизм как особенность культуры предполагает высокую степень ориентированности поведения индивида на социум и общественного контроля над жизнью индивидов, в то время как индивидуализм как культурная норма, характерная для многих западных стран, позволяет отдельным лицам вести себя более независимо по отношению к обществу. Вместе с тем открытое проявление индивидуализма приводит к возникновению скрытых форм коллективизма, а явный коллективизм порождает неявные формы индивидуализма. Поэтому в коллективистском обществе, в отличие от индивидуалистического, частная жизнь человека становится действительно частной. Такой частной, что многие даже не догадываются о ее существовании.

Мы привыкли выделять в нашей жизни различные области, например, профессиональную, общественную, семейную и личную. Наше бытие будто состоит из разных сфер, иногда тесно взаимосвязанных или даже взаимопроникающих, а порой — слабо или совершенно не связанных между собой. Бывает, человек говорит окружающим: «Не вмешивайтесь в мою личную жизнь!» Порой это срабатывает: люди, уважая частную жизнь других, стараются особо не лезть туда. Но так бывает не всегда. Частная жизнь, особенно публичных фигур, знаменитостей и авторитетных людей, очень притягивает, завораживает. Немало людей наслаждается, читая чужие письма, заглядывая в замочную скважину соседа, рассматривая пикантные фотографии известных лиц, снятые папарацци. В связи с этим частная жизнь нередко оказывается зоной, требующей ограждения и защиты.

В данном случае речь, конечно, идет о защите собственной частной жизни. Люди не хотят, чтобы другие «совали свой нос» в их частную жизнь, но, как уже было сказано, многие не прочь сделать это по отношению к другим. Убежденность в праве на неприкосновенность своей частной жизни уживается в людях с потребностью быть в курсе личной жизни других. Любое вмешательство в чужую частную жизнь, даже продиктованное собственными частными соображениями, — это попытка оказать на нее влияние, а значит, попытка определенного контроля над ней. Целенаправленно действуя друг на друга, частные лица вступают в сферу частной политики.

Среди всего разнообразия индивидуального поведения человека мы можем выделить политическое поведение. Политические отношения — это тип социальных отношений, а политическое поведение является типом социального поведения индивида. Политическое поведение, как уже отмечено, касается отношений власти, влияния и контроля, устанавливающихся между людьми. Поскольку всякое социальное поведение индивида может оказать влияние на других лиц, оно по большому счету всегда является политическим поведением. Можно сказать и по-другому: в любом социальном поведении человека есть политический аспект. Но в более узком плане, в собственном значении этого понятия, под политическим поведением индивида мы подразумеваем такое поведение, которое, будучи осознанным и целенаправленным, обращено на обладание властью (на ее укрепление, расширение, распределение), а тем самым — на влияние и контроль над людьми и ситуацией. Невзначай произнесенное слово может обрадовать или обидеть другого человека. Но поскольку это не осознанное и не целенаправленное поведение, то оно не является политическим в собственном смысле этого слова. А если человек, преследуя свои цели, воздействует на другое лицо заранее обдуманным словом, то мы с полным основанием можем говорить, что он выступает как политик.

Обыденная жизнь человека насыщена политическими деяниями и событиями — не обязательно государственными, но частными. Частная политика одних будет затрагивать лишь отношения между отдельными индивидами, а у других эта сфера может охватить массы людей, интересы групп или даже целых стран. Скажем, была ли ситуация Карибского кризиса в октябре 1962 г., когда СССР и США чуть не начали ядерную войну, исключительно государственным делом для Никиты Хрущева и Джона Кеннеди? Нет, конечно, эта ситуация была для них и глубоко личной. Оба выступали не только как лидеры сверхдержав, вовлеченные в политическое и чуть ли не активное военное противостояние, но и как личности, вынужденные решать свои сугубо индивидуальные, частные политические задачи. Карибский кризис мог укрепить их позиции в собственной стране и мире в целом, но мог и существенно их ослабить. Конечно, и Хрущев и Кеннеди тогда в первую очередь думали о судьбах своей страны и мира, то есть были вовлечены в государственную политику. Но, как показывают исследования, в той ситуации каждый из них был озабочен и тем, как сложится его собственная судьба в случае неэффективного руководства. Известно, что, выполняя свои задачи, Хрущев в Политбюро и Кеннеди в Исполкоме^[1] вели сложные маневры: для них политика на уровне государства и на уровне индивида сомкнулись, образовав единую политику. Как государственные политики оба лидера выдержали испытание, предотвратив ядерное столкновение между двумя державами, но как политики частные они тогда понесли урон, вызвав недовольство «ястребов» в своем окружении и воинствующих элементов в более широких кругах. Некоторые аналитики даже определенным образом связывают последующее смещение Хрущева и убийство Кеннеди с тем, как они вели себя в ходе Карибского кризиса. Вот вам и возможные последствия взаимовлияния государственной и частной политики.

А сколько людей используют свое служебное положение в личных интересах! Злоупотребление служебным положением и коррупция — это тоже проявления своего рода частной политики людей, наложивших лапу на политику государства или организации. Напротив, правитель, живущий в нищете, олицетворял бы собой крайнюю форму идеи бескорыстного служения народу. Но этого, как правило, не бывает. Такого не было даже у большевистских руководителей.

Политик, преследующий общественные цели, ведет себя как общественный политик. Но если при этом он действует и в личных интересах, то одновременно он выступает и как частный политик. А может ли он по-настоящему следовать общественным интересам, если не принимает их как личные? Вряд ли. В социальной жизни людей общественно значимые цели неэффективны, если они одновременно не являются и личностно значимыми, а личностно значимые цели особенно действенны, если они одновременно представляют и общественный интерес. Это, конечно, не исключает возможности несовпадения личных и общественных интересов и, соответственно, частной и общественной политики. Тут-то и возникает возможность злоупотребления властью.

Рассказ о стрелковом искусстве

В Анталии, вокруг главного бассейна туркомплекса, где мы отдыхали, ежедневно проводились различные игры и соревнования. Я лежал и загорал, когда ко мне подошел местный массовик-затейник и пригласил принять участие в соревнованиях по стрельбе из «воздушки», то есть пневматического ружья. Я согласился и оказался среди двадцати или тридцати отдыхающих, которых разбили на две команды.

Выстроившись в два ряда, мы по очереди начали стрелять по мишеням, расположенным метрах в десяти от нас. Один за другим все участники турнира делали по три выстрела. Максимальное число очков при каждом попадании — 10.

Не знаю, как получилось, но после трех выстрелов я набрал 30 очков и показал лучший результат. Честно говоря, и сам был удивлен, поскольку последний раз «воздушку» держал в руках лет тридцать пять назад.

После того как соревнования закончились, ко мне подошел массовик.

— Вы солдат? — спросил он.

— Нет, — удивился я.

— Офицер, значит, — уверенно произнес он.

— Да нет же.

— Гхм, спецслужба? — понизил он голос и оглянулся по сторонам.

— Этого еще не хватало!

— Тогда инструктор по стрельбе? — не унимался массовик.

— Да хватит вам строить догадки. Профессор я, — говорю ему. — Преподаю в университете.

— Но вы же тридцать очков выбили! Исключительный результат.

— Так я же кружку пива до этого выпил, — попытался объяснить я.

Вечером, когда все собрались в амфитеатре в ожидании какого-то концерта, на сцену вышли массовики, чтобы рассказать об итогах дня и планах на завтра.

— Сегодняшний турнир стрелков с абсолютным результатом выиграл наш уважаемый профессор стрельбы из Ташкента! — вдруг слышу объявление. — Давайте похлопаем настоящему профессионалу, передающему свое боевое мастерство молодому поколению!

Вокруг все указывают на меня и аплодируют. Мне ничего не оставалось делать, кроме как поприветствовать народ.

На следующий день я сам записался на турнир стрелков, чтобы поверить, действительно ли могу хорошо стрелять. Люди оглядывались на меня, говорили «мастер», «чемпион» и «профессионал». Но как я ни старался, из трех выстрелов смог набрать всего девять очков: 4, 2, 3. После соревнования вновь подошел массовик.

— Я теперь по-настоящему поверил, что вы — профессионал. Вы же специально промахивались, чтобы дать возможность другим, а? Проверяли небось! — он восторженно смотрел на меня.

— Да, от вас ничего не скроешь! — воскликнул я, поняв, что спорить с ним бесполезно.

Я еще несколько дней участвовал в турнире стрелков и, несмотря на свои усилия, больше восемнадцати очков не набрал. Тем не менее все опасались меня как соперника и продолжали называть «мастером». А в последний день пребывания в туркомплексе администрация даже подарила мне игрушечную винтовку.

Ситуационное озарение: обществу легче поверить в очевидность невероятного, чем в вероятность неочевидного.

Примечания

1

Для решения проблем, связанных с Карибским кризисом, президент Джон Кеннеди создал Исполнительный комитет Совета по национальной безопасности (Executive Committee of the National Security Council) в составе 14 человек, куда входили высшие должностные лица правительства, руководители военных, разведывательных и дипломатических ведомств. Этот комитет получил известность как ExComm — Исполком.