В прощальном письме пятнадцать запятых

Алисса Хини, 2022

В седьмом классе в школу к Арьяне явился новичок по имени Герман. Заносчивый и самовлюбленный блондинчик, который бесил и раздражал девушку. Ровно до момента, пока эти двое не стали верными лучшими друзьями, которых, казалось, не могло разбить ничто. Они играли в «спорим», задавали друг другу сотни действий, а потом, прямо перед окончанием школы, Герман завершил их общение также внезапно, как когда-то начал. Казалось, что подружка может простить ему многое, но, узнав причину их расставания, она принимает решение, что здесь и лежит финал их дружбы и пора ставить точку. Но перед этим она напишет ему прощальное письмо. Прощальное письмо с пятнадцатью запятыми. Содержит нецензурную брань.

Запятая 2

Это была вторая неделя сентября, конкурс был совсем рядом, наша команда была собрана и во всю готовилась. Но.

— Что значит «сломал ногу»?! — злобно воскликнула я, когда Уля подошла ко мне с плохими известиями.

— У этой фразы лишь одно значение, — смущаясь ответила она.

Злоба и гнев бушевали внутри меня, сжигая напрочь всякую адекватность и добрые мысли. До конкурса меньше недели, а у нас нет одного из лидирующих танцоров. Моя дражайшая Мила осталась без партнера, а у меня совсем не было возможности найти кого-то другого.

Но, к моему горю, этот чудесный одуванчик сама предложила идею.

— Герман? — мягко спросила она, когда я лежала в полном отчаяние на парте.

На секунду подняв голову, я посмотрела в твою сторону. На этот куриный хохолок из золотистых локонов, на твое нежное и смазливое личико, и мигом отказалась от этой идеи.

— Но почему нет? — поинтересовалась она, словно за те недели, когда я всячески игнорировала все ее высказывания в твою сторону, она так и не сумела понять, что меня раздражаешь ты и всякий интерес с ее стороны к твоей персоне.

— Потому что цыпленка проще научить танцевать, чем этого самодовольного петуха!

Спойлер: действительно проще. Я сумела научить цыпленка двигаться в ритм, гораздо быстрее, чем тебя.

— Я все же пойду спрошу, — заявила Мила, вскочив с места и отправившись к тебе за парту.

Игнорировать мои слова и мою значимость, как видишь, для нее было нормальным действом еще в далеком начале нашей дружбы.

К ее большому счастью, ты сидел в одиночестве, что-то делая в своем телефоне. Она мило и кокетливо поинтересовалась у тебя какими-то бессмысленными вещами, о друзьях, о погоде, об учебе. Мягко искала почву, куда со всей силы вонзит лопату, а потом действительно совершила этот жесткий удар.

Но, что удивительно, ты не отказался. Отчего-то ты решился поучаствовать в этом странном мероприятии. Естественно, Мила потом преподнесла мне твое согласие, как момент ее абсолютного счастья. Ты согласился танцевать именно с ней, и тут тебя нельзя обругать или наказать. Девушкой она была и является невероятно красивой. В отличие от моих волос, ее черные локоны нежные и никогда не запутываются, мягкие черты лица, красивые зеленые глаза. Она действительно миловидна настолько, насколько это только возможно с ее ростом. Это моя любимая девочка полторашка, которой стоило бы существовать на обложке журнала. И, зачем я тебе это объясняю? Ты все видел сам.

Пусть к нам и добавился один член команды, я считала происходящее просто отвратительной идеей. Ты был певцом и выпендрежником. Оттого убеждённость в том, что ты будешь хотя бы неплохим танцором была крайне мала.

Что же сказать…

Я не ошиблась.

Оставшись после уроков, мы все прошли в спортзал, где с помощью телефона Ули включили музыку и повторили то, что уже выучили.

Стоило нам только завершить движения, и, увидев твое лицо, я невольно посмеялась. Казалось, что у тебя глаза сейчас вылезут из орбит, и ты не сможешь даже встать на свое место.

Я действительно была уверенна, что ты признаешь, что тебе попросту страхово пытаться повторить этот танец за нами, ведь у тебя было не так немого времени, чтобы выучить все детали. Но, к моему удивлению, вместо того, чтобы произнести именно это, ты сказал:

— Кто вам это поставил?!

Ты решил выпендриваться и строить из себя знающего и разбирающегося в подобном деле человека.

— Я, — гордо ответила я, скрестив руки на груди. — Что-то не устраивает?

— Слабовато, — сказал ты.

Мысленно я показал тебе не два фака, а с миллион, и послала на все буквы русского и португальского алфавита.

Как же сильно мне внезапно захотелось тебе вмазать и, судя по всему, почувствовав это, Мила встала пред о мной.

— Это очень сильный танец, — защищая меня, произнесла она. — В нем куча деталей, а еще мы все попадаем в движения. Это дорогого стоит.

— Хорошо, как скажешь, — молвил ты, поправляя свой куриный хохолок (да я буду про него шутить. Много и долго). — Куда мне вставать?

Буквально пальцем я указала тебе на позицию рядом с Милой, во втором ряду, но ты меня не заметил, зато моя подруга, по душевной доброте, тебя буквально за ручку привела к нужному месту.

— Так, еще раз.

Я начала показывать новое движение рук в продолжении нашего танца. Ребята повторяли за мной, и, чаще всего, у них все получалось прекрасно. Но ты был ограничен в этом. Тебе не давались изящно даже обычные подтягивания рук вверх. Будем честны, ты попросту был деревом, не умеющим делать что-то подобное.

— Прости, как там тебя? — обратился ты ко мне, когда в очередной раз у тебя что-то не получилось.

— Арьяна, — пояснила я за свое имя.

— Арьяна, — мягко произнес ты, стараясь подобрать слова, — Не могла бы ты объяснять все более понятно и толково? Чтобы всем людям было понятно?

Вдох — выдох.

— Всем людям всё понятно, — ответила я, вновь скрестив руки на груди. — А вот если ты не человек — это, абсолютно точно, твои проблемы.

— Арьяна! — прошипела злобно Уля.

Старосте явно было не очень приятно, что в коллективе, дружном и сильном до твоего прихода, произошел такой неприятный разлад. И пусть она прекрасно понимала, что ты тащишь нас вниз, ты также был тем самым человеком, против которого она бы никогда не пошла. Все же ей, как и Миле, очень хотелось тебе понравиться.

— Если тебе не нравится мое нахождение здесь, то я могу уйти, — произнес ты.

— Нет, — буквально вцепившись в твою руку пропищала Мила. — Она так шутит.

На меня посмотрела пара зеленых и злобных глаз, от которых я невольно развернулась и сжала губы.

Все же, твой ной на меня немного подействовал, и я начала объяснять все гораздо медленнее. Танцующий рядом Сергей старательно прятал свою сердитость, но, увы, его злобный оскал можно было заметить даже невооруженным глазом. Уже со второго раза он повторял все мои движения идеально, но ему приходилось делать их снова и снова, лишь бы ты сумел все понять. Оттого, естественно, его несдерживаемая, сочившаяся из всех мест злоба к концу занятия была мне понятна.

— Может быть с ним Мила отдельно позанимается? — выпалил он, забирая свою сумку.

— Она занята, — сообщила я. — У нее курсы английского и немецкого.

— Я так понимаю, он сейчас на них ее проводит? — спросил он, указав на идущую впереди нас парочку, тебя и моей лучшей подруги.

— Наверное, — ответила я.

Я прекрасно знала расписание своей подруги и точно знала, что ее языковые курсы никак нельзя сдвинуть или отменить. У нее попросту не было возможности с тобой заниматься отдельно.

Оттого на следующем занятии, спустя целый день злобных комментариев со стороны Милы, я пришла к самому неприятному для себя решению.

— Герман! — какое же ужасное имя. — Можешь остаться еще? — старалась я говорить, как можно спокойнее. Все уже покинули зал, и у нас была прекрасная возможность выучить все, пока школа не закрылась. — Чтобы мы с тобой смогли выучить все движения?

— По — твоему у меня действительно есть на это время? — нагло выдавил из себя ты и твой куриный хохолок. — В отличие от некоторых у меня дел много.

По твоему мнению, только ты был важен и только у тебя были задания к выполнению. В то время как мне нужно было к пяти часам забрать младшую сестренку из садика и приготовить ужин до прихода мамы. Но нет, в начале нашей дружбы ты действительно не зрел чужих деяний и не был способен разглядеть хоть что-то дальше своего собственного вздернутого наверх гордого носика.

— У меня тоже проблем хватает, знаешь ли, — гордо и раздраженно заявила я. — Но я готовила этот номер три недели, и мне совсем не хочется, чтобы из — за тебя все пошло под откос.

— Я не хотел в этом участвовать!

–тогда зачем согласился?

Мой вопрос откровенно застал тебя врасплох. Причина, конечно, была понятна, как пять пальцев. Мила. Но это не отменяло того факта, что, невзирая на то, кто привел тебя в это место, ты пришел в мою команду.

— Ты уже согласился! У нас нет времени ставить кого-то другого! — продолжила я. — Будь такая возможность, мы бы сменили твои кривые ноги на чьи-то, чьи умеют плясать…

— Кривые ноги?! — обиженно вымолвил ты.

— А как называется твоя абсолютная неспособность двигать ими адекватно? — начала я негативную тираду. — Ладно не под музыку! Просто как человек, а не как курица или неуклюжий аист!

— Ну я хотя бы не выгляжу, как пацан сзади!

Обидно, но точно никак не относится к причине нашей ссоры. Да, и тем более, кто только не пытался меня так обидеть.

— Это вообще к чему? — прикрыв глаза, непонимающее спросила я.

— К комментариям о твоей внешности! — выкрикнул ты, будто действительно посчитал эту фразу подходящей.

— Мы говорим не о внешности! Мы говорим о способностях! — выдавила из себя, сжимая руки на груди все сильнее и сильнее.

— Да ты что?! — раздраженно сказал ты, тряся своей челкой. — Готов поспорить, что ты не умеешь драться, к примеру, или петь! К слову о способностях!

— Не умею, но и ты не умеешь делать «мельницу»! — придумала я на ход самое тяжелое движение.

— А спорим научусь! За неделю!

В этот момент, ты буквально подкинул мне ниточку, за которую мне попросту было удобно ухватиться. Ты сам подкинул мне решение задачи. И, очень странно признавать, но на том, на чем выползла я в тот момент, держалась наша дружба.

— Давай поспорим! — я сделала несколько шагов к тебе, так, что нас разделяло всего ничего.

Мне хотелось, чтобы ты видел мои решительные огоньки в глазах, которые, без сомнения, там были.

— Ты за неделю, по видео, которое мы сейчас отснимем, и по часу занятий во вторник и четверг, которые я проведу с тобой, выучишь два нужных танца!

— А что мне будет за это? — заинтригованно спросил ты.

— Что будет мне, ведь выиграю я! — произнесла я, полностью рассчитывая на свою победу. — Если ты не выучишь танец и опозоришь нас на конкурсе, то тогда с тебя десять плиток моего любимого шоколада!

К слову, его средняя стоимость достаточно велика для подростка. Покупали мне его только на новый год, ибо в остальное время поедать шоколад за двести рублей, сравнивалось с ежедневным поеданием запретного яблока эдемского сада.

— А если я все выучу, то ты при всем классе заявишь, что я восхитительный, чудесный, умный и просто самый лучший парень вашего класса, — надменно говорил ты, приблизившись вплотную ко мне.

— Тебе очень хочется этих дешевых пантов? — непонимающе поинтересовалась я.

— Мне просто нравятся такие кадры из фильмов.

Да, объяснение было неплохое. По крайней мере, подходящее твоей натуре. Смазливому парнишке.

На том и, пожав друг другу ладони, мы заключили наш самый первый спор.

— Начинаем? — произнесла я, подойдя к телефону и найдя нужную песню.

Первый раз танец был исполнен для того, чтобы ты запечатлел его на камеру для дальнейшего повторения дома. А потом началась адская нервотрепка. Порой мне приходилось самой двигать твои руки и ноги, а иногда даже поворачивать голову. В танцах ты был ужасен, как ни в чем другом. Откровенная доска с абсолютно неподвижным телом.

Иногда я специально ставила тебя или располагала твои руки в самых сложных и невозможных позах, чтобы ты мучился и страдал, но вскоре ты распознал мой обман, и в ответ начал при любом удобном случае ставить щелбаны.

Но, к моему удивлению, на следующем занятии ты двигался действительно гораздо лучше и даже, кажется, это начало выглядеть красиво. Стыдно признаться, но брал ты своим супер самоуверенным и супер подвижным лицом. На нем, наверное, двигалась каждая мышца, а еще у тебя была поразительная, притягивающая к себе улыбка. Это спасало большинство твоих движений, и оттого я надеялась, что нам хотя бы дадут утешительный приз за актерское мастерство.

В день назначенного конкурса, я была уверенна в том, что мы победим. Последняя репетиция показала, что ты на славу постарался, чтобы курица, сидящая в тебе, была изгнана.

Надев белые футболки, кроссовки и джинсы мы направились в спортзал для проведения соревнований.

— Кто выбрал эту форму? — недовольно хмыкнул ты, сглаживая свою белую футболку.

Она выводила на внимательное рассмотрение твои красивые плечи, сложенное тело, но абсолютно не сочеталась с твоими волосами. Этот немного желтоватый оттенок будто портил ее.

— Я, — сказала я в ответ, встав также, как и на первой репетиции, скрестив руки.

— Просто ужасно, — выдавил ты. — Почему ты выбрала это?

— Это стандартный образ, — добавила я и направила взгляд на площадку, где уже заиграла музыка и начались соревнования.

— Тебе не идут стандартные образы. С твоим лицом такое не смотрится.

Мне никогда не хотелось знать, к чему была сказана эта фраза. Оскорбление какой-то детали моей внешности меня никогда особо не обижало, особенно учитывая то, что меня до сих пор каждый второй парень старается назвать «Арий». Для них я никак не девчонка, а скорее мужик с длинными волосиками. Да и, будем честны, если бы я попросту надела толстовку и капюшон, то никто бы однозначно не смог назвать меня слабым полом.

К твоему счастью, то соревнование мы выиграли. Наш первый спор был проигран мной. Так, как абсолютно никто не знал о нашей договоренности, в том числе и моя лучшая подруга, которая практически со мной не разговаривала с момента моего наезда на тебя, абсолютно для всех стало шоком мои публичное выступление в классе.

На перемене я встала у доски и громко, ораторским тоном, начала говорить:

— Прошу внимания! — кричала я. — Я сейчас стою здесь, потому что хочу сказать, что вот он, — указала пальцем в твою сторону, — Этот суперкрасивый и горячий парнишка по имени Герман — самый восхитительный, чудесный, умный и просто самый лучший парень нашего класса!

Моя интонация была красивой, похожей на твою, когда ты заключал спор. Условие, поставленное тобой, я выполнила, поэтому дальнейшее действие попросту нельзя считать нечестным поступком или поступком, выходящим за границы спора.

— С самой ужасной прической на свете! — выдавила я, и в классе послышались смешки. — Этот куриный хохолок просто ужасен!

Ты тогда впервые засмеялся над моими словами, и именно тогда началась наша дружба.

Со слова «спорим».