Душа. Никто, кроме тебя

Алиса Селезнёва, 2023

Светлану так сильно тянет к Роману, что втихомолку она называет свою любовь болезнью. Он слишком вспыльчив, слишком упрям и давно перешагнул возрастной рубеж в тридцать пять. Но это совершенно её не смущает, потому что в глубине души Света знает: любовь, победившую смерть, не испугать одной лишь разницей в возрасте…

Глава пятая

Вернувшись домой, я сразу легла спать, но сон никак не хотел принимать меня в свои объятия. Ворочаясь с боку на бок, я снова и снова возвращалась мыслями к женщине со светлыми волосами и Роману, обнимающему её за плечи. Мне было не по себе. Более того, мне было неуютно и в какой-то степени даже больно, хотя я и не понимала причину этой боли. В конце концов, с Романом меня абсолютно ничего не связывало, он был просто человеком, который четыре месяца назад сбил меня на машине, оказал первую помощь и отвёз в травмпункт. Обычный человек из толпы. Абсолютно обычный, но отчего-то волновавший больше других.

Задремать мне удалось только под утро, но, проснувшись, я не выглядела ни бодрой, ни отдохнувшей. Мне снилось, будто я бегаю по лесу, а за спиной у меня развеваются белые, как лён, волосы.

Похлопав себя по щекам, я поплелась в ванную и хорошенько сполоснула лицо ледяной водой. Холод привёл меня в чувства. На третьей паре нам обещали устроить зачёт по алгебре, и я с остервенением начала учить теорию по n-мерным пространствам. Снова и снова пробегала глазами по написанному, пока пила утренний чай, стояла на остановке и ехала в университет в автобусе.

У дверей в корпус я почти нос к носу столкнулась с Машей, но та, к счастью, меня не узнала, либо не заметила, потому что слишком бурно выясняла отношения с Лёшей. Я не стала прислушиваться к их диалогу и как можно быстрее прошла сначала к турникету, а затем к нужной аудитории.

Вид у Веры, которая уже сидела за первой партой, был ещё более сонным, чем у меня. Кое-как затянув медного цвета волосы в небрежный узел на затылке, она старательно стучала пальцами по экрану своего смартфона.

— А я вчера с парнем познакомилась, — широко улыбнувшись, заявила она, когда я опустилась с ней рядом за парту.

— Где?

— А интернете. Он лайкнул мою аватарку, так и начали переписку. Это ещё в субботу было, а вчера по-настоящему познакомились. Он такой классный.

— Поздравляю, — сухо произнесла я и открыла тетрадь по алгебре на этот раз уже с практикой.

— У него, кстати, есть не менее классный друг и, если ты не против, в выходные мы могли бы устроить свидание на четверых.

— Я против. — Вера приподняла дугообразные брови и выпятила губы так, словно собиралась их подкрасить.

— Почему? — искренне удивилась она. — Неужели кто-то на прицеле появился?

Больше всего на свете мне хотелось кивнуть и сказать: «Да», но я вовремя прикусила язык. «Он забудет твоё имя, как только ты съедешь от Николая Андреевича», — напомнила себе я и отрицательно покачала головой.

— Нет у меня никого, кроме учёбы, а сегодня день оплаты. Если за контрольные деньги не отдадут, не представляю, как буду смотреть хозяину квартиры в глаза.

Вера зевнула и проследила за огромной мухой, ползущей по краю столешницы.

— Да принесут тебе сегодня всё. Не переживай ты так.

Я вздохнула и опустила плечи, внезапно почувствовав на них тяжесть всего мира.

— Твои слова бы да Богу в уши.

Однако Вера оказалась права. К концу четвёртой пары все деньги за выполненные контрольные мне перечислили, а потому я возвращалась домой вполне счастливая и довольная жизнью.

Подумать только, я заработала на жильё сама! Без мамы и без бабушки. Вообще без посторонней помощи! От осознания этого факта меня буквально распирало от гордости. «Папину пенсию, — решила я, аккуратно обходя большую лужу, — припрячу на чёрный день. Всё-таки есть мне тоже что-то надо».

Телефонный звонок в эту минуту прозвучал особенно неожиданно. Вышагивая на высоченных каблуках, я едва не врезалась в бордюр и в сердцах уже была готова обругать звонившего, но вовремя успела прочитать его имя. Звонил хозяин квартиры.

С того самого утра, когда мы заключили устный договор об аренде, Николай Андреевич не набирал мне ни разу, а потому я поспешно схватилась за телефон, боясь, что случилось что-то плохое.

— Света? — начал он, и я тут же почувствовала всю высоту каблуков и немедленно захотела разуться. — Ты домой едешь?

— Подхожу к автобусной остановке.

— Ты не могла бы купить мотилак? Желудок что-то разболелся, а лекарства дома совсем никакого нет.

— Хорошо, куплю, — произнесла я и прыгнула в автобус.

Вечерний «час пик» ещё не наступил, и я доехала вполне быстро, а потом стремглав, почти не разбирая дороги, бросилась в ближайшую аптеку, слишком поздно сообразив, что буквально вчера именно здесь видела Романа с той самой женщиной.

И эта самая женщина стояла сейчас за кассой и обслуживала какого-то старика, покупающего сироп от кашля.

Я узнала её сразу по длинным светлым, как вблизи оказалось, крашенным волосам, собранным в высокий густой «хвост» на затылке. Выглядела она хорошо. Ухоженная, эффектная, на вид не больше тридцати, но уже с глубокими морщинками вокруг ярко-голубых глаз.

— Будьте добры мотилак, — произнесла я, едва старик забрал свою покупку, и удивилась тому, как грубо прозвучал мой голос.

— Триста один пятьдесят, — ответила она, не поднимая головы от компьютера.

Я выложила триста два рубля и потянулась за таблетками. Женщина сунула мне чек и взяла в руки телефон. Характерный сигнал WhatsApp заставил меня поёжиться.

«А вдруг это он пишет?» — напряглась я и заметила на её губах лёгкую улыбку.

Отчего-то мне захотелось сделать ей так же больно, как в этот момент было мне.

— С Вас пятьдесят копеек, — произнесла я, в упор глядя на неё.

— Что? — она подняла свои перманентные брови, и я с трудом не скривилась, почувствовав в её голосе кокетливые нотки.

«Как кошка мурлычет, — подумалось мне, — небось для него репетирует!».

— Копейка рубль бережёт, — не разжимая зубов, пробубнила я любимую поговорку своей бабушки, — а Вы меня на целых пятьдесят обманули.

Не сказав ни слова, женщина выложила злосчастную сдачу и вернулась к своим делам. Мне пришлось сделать то же самое.

Николай Андреевич ждал в меня на кухне. Не бледный, но попивающий воду и гладивший кожу под рёбрами. На другом конце стола, прямо перед ним, белела целая батарея лекарств.

— Спасибо, — произнёс он, забирая пакет с мотилаком. — Поел маринованных огурцов, вот и пошли спазмы.

— Может, врача вызвать?

— Да зачем попусту людей беспокоить, у них и без меня работы выше крыши.

— Или Вашего зятя.

Старик изменился в лице.

— Нет, Романа точно не надо. Выпью таблетку, и пройдёт. А Рома приедет, ругаться будет. Мне ведь ни солёное, ни жирное, ни маринованное нельзя, а я страсть как огурцы с помидорами люблю и горчицу.

— Понятно. — Присев рядом, я провела рукой по волосам. За предыдущий месяц они заметно потускнели и стали болезненно тонкими. Наверное, сказывались недостаток витаминов и редкое пребывание на свежем воздухе. ‒ Кстати, сегодня у нас день оплаты.

Я положила деньги рядом с принесённым из аптеки пакетом. Старик молча отсчитал мне положенную сдачу за мотилак и убрал остальное в нагрудный карман рубашки.

— Таблеток много пью. От давления, от сердца и ещё бог знает от чего. Немудрено, что желудок поварчивает.

Поглядев на нижнюю дверцу шкафа, я кивнула. Та была прикрыта не до конца, и зелёный кусок пакета из-под мусора тут же перетянул моё внимание на себя.

— Полный уже. Схожу, вынесу, — сказала, берясь за полиэтиленовые ручки.

Николай Андреевич посмотрел в окно: возле мусорных баков опять копошилась вчерашняя старушка в сиреневом берете.

— Отдай ей. — Дойдя до прихожей, он достал из куртки старое портмоне, развернул его, убрал деньги за аренду, а затем протянул мне купюру в двести рублей. — Пусть хоть хлеба и каких-нибудь консервов купит. Пить она не пьёт и курить не курит — это я точно знаю.

Забрав деньги, я вышла на улицу. Бывшая медсестра, одетая в бессменный жёлтый плащ, усердно ковыряла в мусорном баке чем-то железным, напоминающим деревенскую клюку. Подойдя ближе, я негромко окликнула её и поставила пакет с отходами на землю.

— Возьмите. — Я протянула ей выданную купюру, добавив ещё сотню от себя, — это Николай Андреевич Белов передал.

Старушка заплакала, но милостыню приняла. Скрупулёзно стянула с правой руки грязную перчатку и только тогда убрала подаренное в карман.

— Вот ведь, забыла выбросить пакет в урну, — забеспокоилась я, когда вернулась в квартиру. — Нехорошо, наверное, надо вернуться.

— Не надо.

Николай Андреевич остановил меня поднятой вверх ладонью. Он по-прежнему смотрел в окно, прислонившись животом к подоконнику, а его старая знакомая в это время проводила ревизию нашего мусора.

— Как желудок?

— Лучше.

— Может, Вам полежать? Я с удовольствием провожу Вас до комнаты.

— Ну, если проводишь да ещё и с удовольствием. — По-мальчишески подмигнул Николай Андреевич, растянув губы в улыбке, — тогда можно.

— Вот, — рассмеявшись, я подхватила его под руку и легко довела до дивана в спальне. — Хотите телевизор посмотреть?

И, дождавшись его кивка, принялась переключать каналы.

— Оставь, — тихо проговорил он, когда я дошла до фильма, где стройная темноволосая женщина, ругаясь с тучной негритянкой, сдёргивала с окон зелёные портьеры. — Это же «Унесённые ветром» — классика американского кино. Смотрела когда-нибудь?

— Нет. — Странное чувство дежавю заставило меня тут же засомневаться в истинности сказанных слов. Уж слишком знакомой показалась картинка, где эта же темноволосая женщина, уже одетая в платье из штор, отправилась в тюрьму к какому-то Ретту Батлеру.

— Перемотай, пожалуйста, на начало и, если хочешь, оставайся со мной. Посмотрим вместе. Даю слово: тебе понравится.

И мне действительно понравилось. Как заворожённая, я смотрела на широкие кринолины, туго затянутые корсеты, лошадей, повозки, танцы в траурном платье и… встречу Мелани и Эшли после войны. Она навела меня на мысль о птице, которая после долгого заточения взлетела в небо.

— Как считаешь, чем всё закончится? — спросил Николай Андреевич во время очередной рекламы после того, как Скарлетт упала с лестницы.

— Она выживет, — не задумываясь, ответила я. — А вот Мелани умрёт.

— Почему?

— Потому что первыми умирают хорошие люди.

Николай Андреевич потёр подбородок и внимательно посмотрел на меня.

— Тебе стоит прочитать книгу. Фильм снят очень достойно, но и он не смог уместить в себе всё. Например, у Скарлетт, кроме Бонни, были ещё дети от первых двух браков, а Мелани помогла ей не только с затиранием крови убитого янки.

И, когда Николай Андреевич, подойдя к шкафу, протянул мне роман Маргарет Митчелл, я не стала отказываться.

***

«Унесённых» мне посчастливилось прочитать за шесть дней. Читала я за завтраком, за обедом, на автобусной остановке, в автобусе и, конечно, ночами. Николай Андреевич смеялся, но книгу не отбирал. Порой казалось, что я не листаю страницы, а снова и снова пересматриваю фильм, но уже в более подробной режиссёрской версии.

Роман в выходные приехать не смог. Я караулила его всё воскресенье и даже уселась читать на подоконник, оправдывая свою несдержанность недостатком света. Когда же я вернула книгу на место, Николай Андреевич устроил мне настоящий экзамен. Удивительно даже, что не заготовил специальных билетов.

— И кто тебе понравился больше всего?

— Мелани, — без обиняков ответила я.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Он словно ждал именно этого ответа.

— Но ведь, если бы не Скарлетт, Мелани и Бо ни за что бы не выбрались из горящей Атланты.

— Если бы не Мелани, после слухов, что пустила Индия, репутация Скарлетт была бы уничтожена навсегда. И именно она выволокла Скарлетт из горящей Тары, жаль этого не показали в фильме. Так что, думаю, они квиты.

— Мда. — Николай Андреевич прищурил глаза и подозвал Пса. — Очень интересно. Ты удивляешь меня всё больше и больше.

Но чем именно удивляю, он так и не сказал, и я, стряхнув с книжной полки пыль, долго-долго рассматривала фотографию его дочери, сидящей на лавочке возле дома.

***

Роман пришёл только в среду. Когда я вернулась после занятий, он вместе с тестем пил на кухне чай. Пёс лежал на полу, но, едва завидев меня, встал и облизал мои пальцы.

— А Света «Унесённых ветром» прочла. Меньше, чем за неделю, — зачем-то сказал Николай Андреевич, и я почувствовала, как краснеют щёки.

Роман на эти слова никак не отреагировал, но обернулся, когда я, сняв сапоги, прошагала в свою комнату.

Они проговорили больше часа, тихо, размеренно и без лишних эмоций, а потом, всё также сидя на подоконнике, я увидела, как Роман вышел из подъезда и направился к своей машине. К моему облегчению, в аптеку ему не понадобилось.

Спустя несколько дней я встретила ту самую женщину со светлыми волосами на остановке. Она старательно пудрила лицо и вытирала размазавшуюся возле изрядно покрасневших глаз тушь. В глубине души я чувствовала, что причина её слёз как-то связана с ним, но не стала злорадствовать.

Я давно взяла за правило не радоваться горю даже самых неприятных мне людей.