Наследник Йотунхейма

Алиса Клёцкина, 2021

Не стоило Локи, Богу Коварства и наследному Принцу Йотунхейма, в очередной раз злить ВсеОтца – конунга Азгардских богов. Разгневанный Один может не только бросить в темницу! У него есть наказания для смутьяна Локи и пострашнее! Например: женитьба. И на ком! Каково заполучить в жёны дочь правителя Мира Пламени и Огненных Великанов? Как будто мало у Локи проблем! Наместник трона Йотунхейма только и говорит, что о бедах в королевстве! Брат Тор женится на предводительнице валькирий, а её преемница уж слишком яро интересуется старой азгардской тайной, о которой и говорить-то вслух не принято! Новые заклинания сами себя не изобретут, дочь Хель требует немедленного внимания к общим делам… Хватает у Локи поводов для головной боли! Но с решением Одина ВсеОтца не спорят. Так и придётся наследнику Йотунхейма исполнять супружеский долг. Книга представляет собой художественное переосмысление германо-скандинавских мифов.

Глава №3

Неведение

Вопросит и ответит

умный всегда,

коль слыть хочет сведущим;

должен один

знать, а не двое, —

у трех все проведают.

Старшая Эдда. Речи Высокого

Дворец правящего ванахеймского семейства Ноатун содрогался от ударов в стены каменных глыб и бронебойных заклинаний. Стены чертога скрипели, трещали, обрушивались мелкой каменной крошкой в бурлящее море, когда снаряды попадали в цель. Прекрасное здание, сотворенное из чистого, тщательно отшлифованного гранита и прозрачного хрусталя, превращалось в руины.

— Принцесса, — обратился к Фригг капитан дворцовой стражи. Юная девушка, до этого стоявшая в толпе женщин и детей в главном зале, самом укрепленном месте Ноатуна, обернулась и в который раз невольно содрогнулась от того, во что Один и его соратники превращали её подданных и родной дом. Щеку некогда красавца капитана теперь пересекал глубокий, рваный шрам — до самого удлиненного эльфийского уха. Доспехи воина в некоторых местах были пробиты насквозь, из плеча торчал обломок стрелы. Сам капитан всеми силами старался сфокусировать взгляд на прекрасной леди, которую ему было велено защищать до последнего.

Прекрасной леди, чье благородное упрямство и казавшийся невинным и остроумным отказ, стали причинами погрома, смертей и пожарищ в Альвхейме и Ванахейме. Кто же мог знать, что Один и его свита окажутся такими жестокими, фанатичными варварами?

— Вы очень страдаете, капитан? — отбросила Фригг косу, — может, вы позволите вам помочь?

— Сейчас не самое подходящее для этого время, госпожа, — ответил капитан, поморщившись, когда тонкие пальцы принцессы коснулись древка стрелы, — вы всем поможете, если сохраните свою жизнь. Я прошу вас выйти через черный вход в сады.

— Зачем? Стены залы неприступны, — Фригг обвела взглядом толпу придворных дам и притихшую, перепуганную кучку детей, которые уже устали кричать и только молча лили слёзы, когда очередной залп катапульты заставлял дворец с грохотом рассыпаться, — я не могу бросить твой народ. Вернись к своим солдатам, я останусь здесь.

— Принцесса, — опустился капитан на одно колено, скорее от бессилия, чем почтения. Рана в плече будто стягивала всю боль с тела и усталость на себя, постепенно погружая сознание в чёрную пелену, — если послушаете — хоть кого-нибудь спасёте. Вас зовёт дротнинг.

— Что Нертус забыла в саду в такое время? — взвилась Фригг. — Разве она не должна быть с детьми? С мужем?

— Дети в порядке, а конунг дерётся, как разъяренный кит. Миледи, прошу, вас ждут в саду. Идите и быстро! — завершив речь, капитан со стоном поднялся и прошёл на выход из зала, под взглядами растерянных дам. Эльфийки расступались перед ним, перешептывались и сочувственно переглядывались.

Фригг выдохнула, упрямо сжала губы и, воспользовавшись тем, что впервые за этот ужасный, кровавый день на неё никто не смотрел, осторожно пробралась в скрытую дверь за троном. Легким шагом принцесса сбежала по винтовой лестнице и, щелкнув потайным замком, отворила тяжелую, железную дверь в сад.

Фригг вышла из содрогающегося замка и вдохнула полной грудью. Прекрасный сад был совсем не тронут войной, пришедшей в Ванахейм. Морской ветер покачивал благоухающие, крупные цветы, шевелил листву на пышных кронах деревьев, волновал красиво подстриженные кусты и траву. Мирную картину портили грохот да запах дыма, доносившийся даже сюда. Если напрячь воображение, то можно и подумать, что это просто крестьяне, собравшись на шумный праздник, зажгли где-то поблизости слишком большой костёр.

Фригг подобрала юбки и быстро засеменила по дорожке.

Дротнинг Нертус, ванадис Альвхейма и Ванахейма, ждала её на краю обрыва над морем Ванасквиль. Она с любовью осматривала волнующиеся барашки пены, стелющееся разнотравье, среди которого особенно ясно проступали сизые цветы розмарина. Тонкие, белые пальцы Нертус судорожно сжимались в страхе, на мертвенно бледных щеках мерцали дорожки слёз. Однако тот, кто сейчас заглянул бы в её тёмно-серые, цвета грозовых облаков, глаза, прочёл бы в них непоколебимую решительность.

Заслышав шаги, дротнинг обернулась и увидела причину падения Ноатуна. Нертус горько и зло усмехнулась, не стесняясь своих чувств.

— Нертус, — принцесса подбежла и присела в реверансе, даже сейчас не забывая ооб этикете, который она ценила превыше жизней, — зачем ты меня звала? Вернись во дворец! Если воины Одина прорвутся в сад…

— Прорвутся обязательно, — кивнула Нертус и отвернулась к морю, — рано или поздно они это сделают.

— Ты, как и все эти идиотки, полагаешь¸ что у нас нет шанса отвоевать хотя бы Ванахейм? — фыркнула Фригг. — Твой муж сейчас на передовой, вместе с воинами.

— Мой муж сдаст замок, как только получит от меня сообщение.

— Что?! — ахнула Фригида, прикрыв рот рукой в ужасе. По телу принцессы пробежала крупная дрожь, а ноги подкосились. — Как вы можете?! Вы дадите ворваться в наш дом этим свиньям?!

— Фригга, здесь уже ничего не сделать, — выдохнула Нертус, грустно и певуче, будто отступающая волна отлива прошелестела по прибрежному песку, — только дурак не признает, что Альвхейм и Ванахейм обречены. Нужно сдаться. Мы и так слишком многих потеряли.

— Слабаков и трусов! — топнула ногой и всплеснула руками в мерцающих браслетах Фригг. Её красивое лицо перекосилось от гнева. Нертус зло сощурила глаза, — ничтожных тупиц, не способных удержать нашу честь, во главе с твоим мужем-тряпкой… Ай!

Громкий вскрик и звук пощёчины прервал эту пламенную речь. Нертус встряхнула зазвеневшей от удара ладонью, а Фригг рухнула на колени, горестно расплакавшись и держась за покрасневшую щёку.

— Дура. Надутая гусыня! — сквозь зубы прошипела Нертус, возвышаясь над сестрой. Полы её тёмно-синего платья развевались, хлопая по стройным ногам, вуаль полоскалась на поднявшемся ветру, будто флаг. Руки дротнинг затряслись, и она сжала их в кулаки. — Из-за твоей так называемой чести теперь мой дом разрушен, мой народ сломлен! Мои дети станут заложниками Одина!

— Вам хорошо, — захныкала Фригг и вздрогнула, когда Нертус, в порыве чувств, сплюнула, почти попав на подол платья Фригг, — вы остались бы здесь! А меня хотели продать этому варвару! Меня и мою честь! Ты первая бы стала меня осуждать, если бы я согласилась на эту околесицу, которую он обозвал «сватовством»! Разве не ты и твой муж смеялись вместе со всеми над тем, как этот медведь пытался передо мной расшаркаться?

— Ты стала бы женой конунга-завоевателя. Самой почитаемой женщиной во всех мирах. Супругой прославленного воина. А твой народ был бы цел и признателен до смерти! Теперь Один оставит здесь руины, как в Йотунхейме. Выкачает магию из наших миров. Твоя честь теперь имеет ценность не большую, чем дырявая лодка. — пропустила упрек мимо ушей Нертус.

— У меня есть обязанности. — Фригг поднялась, отряхнув резким движением перепачкавшееся в пыли платье и размазав грязной рукой слезы по лицу.

— У меня они тоже есть, дорогая сестрица, — усмехнулась Нертус, — и я, в отличие от тебя, принимаю со смирением то, что должна сделать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы вышли из искр, — ответила Нертус, ещё раз взглянув на море, которое волновалось всё сильнее от поднимающейся бури. Ещё утром ясное небо сейчас почти затянуло тучами, — Гиннунгакап и Иггдрасиль дали нам жизни, и я верну им долг, чтобы спасти мой народ.

— Вскроешь себе вены напоказ? — фыркнула принцесса. Старшая сестра посмотрела на неё со смесью презрения и жалости.

— А ты бы так и сделала, верно? Ведь это у тебя называется понятием о чести? Сберечь своё восхитительное тельце? Ну так послушай внимательно — мне не жалко себя, чтобы спасти наш народ.

— Как же твои дети? А твой муж? Что скажет Ньёрд? — до Фригг медленно доходило, на что же решалась её сестра так долго. Возможно, с тех самых пор, когда Одина, по велению Фригг, вытолкали за порог, предварительно унизив перед всеми. Принцесса хорошо помнила, как рассмеялась воину в лицо в ответ на просьбу её руки. Тогда Ньёрд и Нертус хохотали вместе с ней: этот варвар мог хотя бы поинтересоваться, как выглядит этикет в мире, где он собирался брать себе жену! Выйти замуж за этого разбойника и убийцу казалось страшнее смерти. Ничто так не запятнает честь, как муж, безжалостно убивающий все и вся на своем пути, не способный пощадить женщин и детей.

Ходили слухи, что Один и его соратники были чернокнижниками, что источники магии Йотунхейма и Мидгарда теперь безраздельно принадлежали им.

Настала очередь Ванахейма. Нертус поняла, что смеха им не спустят. Дротнинг не сомневалась: за своё унижение Один не только не оставит камня на камне, но и лишит её светлые, воздушные миры, пропитанные запахами цветов и бескрайнего моря, живительной магии и сил. Этого она допустить не могла.

— Я позвала тебя, чтобы попросить тебя о помощи. Теперь у тебя будет множество возможностей исполнить весь цикл придворного этикета, который ты так любишь, Фригга. — Нертус встала на край обрыва, спиной к бушующей воде. Она в последний раз смотрела на пышно цветущий, ухоженный сад и белокаменную громаду Ноатуна. Видит Великое Небо, как же сильно любила она свой мир и подданных! — Я подарю себя Гиннунгакап, чтобы Ванахейм и Альвхейм оставались под моей защитой. Я войду в источник нашей магии и останусь там, чтобы силы Одина не могли его разрушить.

— А что же делать мне? — охнула Фригг. Нертус горько ухмыльнулась.

— А тебе я советую быть покладистой. И когда тебя понесут в дом Одина — не брыкайся сильно, уронят в грязь — испачкаешься хуже, чем сейчас. Вытри лицо, оно у тебя в пыли.

— Я лучше умру. Ты сама сказала, что лучше умереть. Не делай вид, что ты меня не слышишь, Нертус! Не смей перекладывать всю вину на меня! — гордо вскинула подбородок Фригг. Нертус покачала головой.

— Ты слишком любишь себя, чтобы умереть, сестра. Кроме того, у тебя есть долг. Помни об этом…

— Мой долг сохранить мою честь!

— Заткнись, — устало прервала принцессу Нертус, — заткнись и слушай внимательно. У тебя руки теперь в крови твоих же людей. После того, как Один убил первого защитника Ванахейма, права голоса тут у тебя нет. Сейчас море несёт Ньёрду просьбу сдаться и мольбу Одину о милости. Из-за того, что ты не смогла переступить через свой титул, я не увижу любимого мужа. Не обниму его напоследок. И моих бесценных детей. Ньёрд позаботится о том, чтобы Фрейр и Фрейя были в безопасности.

— Один увезёт меня отсюда, — снова захныкала Фригг, глядя, как сестра раскидывает руки, поднимает бледное лицо к небу и глубоко вдыхает. Они подарили ей вину за разрушенные миры, за смерти сотен мужчин и женщин, а теперь ещё и оставляют её с этими чувствами наедине, — пожалуйста, Нертус, остановись! Не бросай меня!

— Увезёт и поделом. Тебе нечего делать в тех мирах, за которые я отдала своё тело и смертную жизнь. — Нертус открыла глаза, сверкнувшие яркими магическими искрами, прошептала заклинание. Ветер закружился вокруг неё, поднимая подолы одежд. Дротнинг взлетела в воздух, грациозно раскину руки, как ласточка. Фригг всегда заворожено наблюдала, как её старшая сестра колдует, однако сейчас больше всего на свете ей хотелось остановить Нертус.

— Что до тебя, сестрица, так запомни мои слова, — напоследок обратилась к ней дротнинг ванов и альвов. — За твою трусость и себялюбие я тебя проклинаю. Всякий, кто найдёт себе место в твоём бесконечно благородном и царственном сердце, будет проклят вместе с тобой! Он будет любить только себя, он станет центром собственного мира. Он позабудет о долге перед теми, кого обязан будет защищать. Те, кого полюбишь ты, будут любить себя больше всего на свете. Их тщеславие обагрит землю кровью невинных! — дротнинг закрыла покрасневшие от злости и слёз глаза и прошептала, — прими же мою жертву Гиннунгакап, и позволь мне спасти мои земли.

Фригг вскрикнула, как раненая птица, когда сестру подхватил порыв ветра, унёс от обрыва и, с громким плеском, ударил о воды моря Ванасквиля. Тонкое, изломанное тело Нертус скрыли потемневшие волны, и тут же небо посветлело, тучи рассеялись, а гладь моря стала безмятежной.

В сад Ванахейма с победными криками ворвались воины Одина. Фригг сразу узнала их — это были Бури, Вилли и Вё, главные в войске завоевателя миров и его бесконечно преданные слуги. Подхватив сопротивляющуюся и визжащую принцессу, мужчины, злорадно посмеиваясь и отпуская сальные шуточки, понесли её на встречу к будущему мужу.

* * *

— Ну, а дальше-то что? — Сигюн отбросила тонкие косицы назад и, обхватив руками колени, уставилась на Локи. Тот пожал плечами. Локи и сам не понял, как, начавшийся с недружелюбных переглядок, вечер благополучно перешёл сначала в обоюдные высказывания в духе «Погода в Азгарде нынче просто прелесть», а после и вовсе в практически разговор по душам. Локи удивлялся сам себе: обычно его собеседникам требовалась уйма времени со дня знакомства, чтобы Локи им хоть что-то внятно и не увиливая из стороны в сторону о себе рассказал. Сигюн исхитрилась завладеть его вниманием меньше, чем за пару дней настолько, что Локи только и делал, что одергивал себя: как бы не поведать лишнего!

История о том, как они с Фригг сдуру наняли ётунского каменщика-колдуна Брисира и его коня строить стену вокруг Азгарда, а потом не смогли толком расплатиться, лишней для обсуждения не показалась.

— Что дальше? Делать было нечего — надо как-то отвлекать! Я и рванул в лес… Да прекрати ты гоготать, я же еще не закончил!

— Извини-извини! — Сигюн хрюкнула в рукав, — просто такая яркая картинка представляется!

— Да уж, — Локи положил ногу на ногу и подпер рукой подбородок, — я думал, продержать этого дурацкого коня в лесу пару дней — все равно бы Брисир не успел без коня стену в срок закончить. А с опозданием…

— Помню. Опоздает — не видать оплаты и Фрейи в жёны, — закивала Сигюн.

— Именно. Убегался я так, что ноги не держали — несся, как угорелый, а потом… — и тут Локи подавился собственным рассказом и замолчал.

— Что? — Сигюн подергала мужа за тунику, — не тяни! Что дальше?

— Да почему тебе это так интересно меня пытать на эту тему? — Локи исподлобья покосился на Сигюн.

— Потому что я слышала столько вариантов этой истории — а тут рассказ очевидца!

— На второй день вечером я решил, что хорош — поиграл и будет, тем более Свадильфари меня догонять начал. Хватит смеяться! Если бы на тебя несется взмыленный конь с понятными целями, тебе бы не до смеха было!

— Наверное, я была бы в панике, — девушка задумчиво потерла подбородок.

— Нет, тогда я еще не паниковал. — Локи замолчал на несколько секунд, а потом выпалил. — Паниковать я начал, когда понял, что заклинание забыл! — и опустил лицо в ладони.

— К-какое заклинание? — вопрос был задан чисто из вежливости. До Сигюн поразительно быстро дошло, что именно сейчас скажет ее супруг.

Предчувствие ее не обмануло.

— Заклинание обратного превращения. Я. Его. Просто. Забыл. — Локи закрыл ладонью рот и постарался не выдать, как ему стыдно на самом-то деле — для мага его уровня это было грубейшей, непростительной ошибкой. — Я пытался его вспомнить, но у меня как из памяти его стерли! Я не мог принять нормальный облик и оставался КОБЫЛОЙ!

— И что было потом? — Сигюн даже вперед подалась, Локи же все больше наклонялся к собственным коленям.

— Потом конь меня догнал.

Сигюн искренне старалась не смеяться — кто его знает, может, Локи действительно расстроен, хотя зажатые во рту костяшки пальцев ее весомо выдавали. Локи поднял бровки домиком и, сжав губы, грустно посмотрел на Сигюн.

— И-и-и?

Локи посмотрел на нее так, будто впервые увидел. Принцесса физически ощутила, как по позвоночнику прокатывается волна облегчения — муж улыбался.

— Скажи мне, душа моя, ты вообще знаешь, откуда дети берутся?

— Знаю! Я читала! — Сигюн гордо выпрямила голову. Тут уже Локи засмеялся в голос. Богиня покраснела до корней медно-рыжих волос.

— Ч-читала! — фыркнул Локи. — Вот уж блаженны несведущие!

— Откуда бы мне знать наглядно? — надулась жена. — Я же принцесса! Меня держали в неведении, как и положено!

— Но, тем не менее, где-то ты вычитала? — Локи хитро посмотрел на девушку. Та смутилась ещё больше, но взгляда не отвела.

— Потому что я — любознательная. Оставим это — лучше расскажи, чем дело кончилось!

— Пришлось мне провести одиннадцать месяцев в конюшне, ибо в моем обычном обличие вынашивать жеребёнка как-то… Не особо удобно.

— Значит, это правда всё-таки… — Сигюн развалилась на подушках. — Ты умеешь рожать!

— Только сейчас дошло? Я же тебе не так и давно говорил, что у меня два пола. — Локи откинулся назад и упёрся на локти, с улыбкой глядя в полог кровати.

— Вот тебе не здорово, наверное, было! После царских покоев — стойло и овёс…

— Да уж, — хохотнул Локи. — Тор, сволочь, еще и издевался! Представляешь, каждое утро таскал мне сахарок и по животу гладил! Ну не сказочный ли дурак?

Сигюн накрылась одеялом с головой, не в силах сдержать слезы от смеха. Бедняжку трясло, как в припадке.

— Так… — выбралась она изпод кучи ткани спустя несколько минут. — Я снова могу тебя слушать. И что Тор?

— Разбесил меня страшно, и дело кончилось тем, что в один прекрасный день я его лягнул. Знаешь, — Локи проникновенно взглянул на собеседницу, — когда у тебя такие отменные задние ноги, пинать брата — одно удовольствие!

— Во всем стоит находить плюсы! — Сигюн фамильярно хлопнула мужа по плечу. — А потом что?

— А потом я родил коня. Конец истории. — произнес Локи с видом знатока. Жена закусила губу.

— И долго отходил?

— Дня два точно, — Локи потер подбородок, предаваясь воспоминаниям.

— Так мало? — подняла брови Сигюн. Её муж — маг фантастического уровня, если после такой длительной трансформации за два дня восстановился.

— Да мне больше и не дали, — зло фыркнул Локи и поведя взглядом в сторону, явно кого-то в мыслях костеря последними словами, — в первый день пришлось пройтись… Но я ещё… ну….

— Заживал, — подсказала жена. Ётун ухмыльнулся.

— Самое то слово. А на второй день начал с того, что лежал на кровати, смотрел в потолок и думал, как я теперь людям на глаза покажусь! Меня, как принца, не было целых одиннадцать месяцев, а вину за войну с Йотунхеймом всё равно на меня повесили!

— О-о, бедный! — грустно промолвила Сигюн, и тут же испортила момент, снова рассмеявшись до слез. У Локи уже и самого болели щеки от столь частого непривычного усилия улыбки на лице. Как странно — спустя столько лет рассказывать эту историю самому, а не слушать очередной пошленький пересказ, оказалось действительно забавно.

И как можно было быть таким идиотом?

— Неужели тебя никто не навещал?

— Ну, почему? Навещал. И еще как навещал. Один, чтобы сказать мне, что близко меня, идиота ослоухого, теперь к трону не подпустит. Фригг, чтобы спросить о моем самочувствии и дать мне очередное зелье."Друзья", которые у меня тогда вроде как были, чтобы посмеяться надо мной и дать дельных советов, мол, государственные проблемы не решаются сами собой, сношаешься ты с конями или нет…

— Грустно вообще-то, — Сигюн нахмурилась.

— Нет, на это мне было плевать. Хуже всего было, когда Тор приходил и рассказывал мне, какой я молодец, спас Азгард…"Брат!" — скорчив рожу, передразнил Локи бас Тора, — "Да об этом легенды сложат!"Если бы он знал, как окажется прав! Такая занимательная история…

— Ага. О Прекрасном Принце под белым конём! — Сигюн плюхнулась на кровать, корчась от смеха. Тут уже и Локи понял, что локти его не держат, и упал рядом с женой, захлёбываясь и хохоча до колик.

— А всё-таки? — спросил Локи, просмеявшись и, подперев голову ладонью, повернулся к жене, — Что же ты там читала?

— Ну-у, — Сигюн замялась и потеребила угол одеяла, — если смотреть на процесс с физической стороны…

— Ну-у-у, — поднял брови в ответ Локи. — И где же ты ухитрилась найти эту книгу?

— В закрытой секции библиотеки отца, — еле слышно пробубнила девушка, покраснев до корней волос.

— У вас в библиотеке есть закрытая секция? — искренне изумился Локи. Вот уж чего не делал Один — так это не ставил палок в колёса в получении знаний из книг — лишь бы дети не лезли к нему самому с вопросами.

— Есть. Когда мои родители узнали от служанки, что я читаю все книги подряд, то решили некоторые запереть, чтобы я… не узнала то, что не полагается знать дочери царя раньше времени.

— Скажем, информацию о процессе получения детей, ага! Принцессам размножаться не положено, — улыбнулся Локи. — И никак кроме книг ты с этим, хочешь сказать, не сталкивалась? Не обсуждала с подругами? Не слышала намеков, хотя… — Локи внимательно осмотрел жену с ног до головы, — уж кто-кто, а ты — вряд ли…

— Ты тактичен, как топор!

— Ты мне не ответила!

Сигюн посмотрела в потолок.

— Я…, я однажды застукала свою служанку с командиром личной гвардии отца… Хотя, не важно всё это!

Девушка попыталась отвернуться, но муж крепко удержал ее за руку.

— Мы вроде как женаты. Мне хотелось бы знать, насколько ты осведомлена в вопросе.

— Да зачем это тебе? Ты не собирался со мной ложиться! — спросила Сигюн.

— А просто так! — Локи закинул руки за голову и устроился на подушках поудобнее. — Будет, о чем поговорить!

— Есть тысяча других тем!

— А мне нравится эта!

— Развратник злоехидный!

— Как будто это что-то плохое! Итак, принцесса, мы подсматриваем за своими слугами, не так ли? — Локи хитро прищурился и покосился на жену с самым проницательным видом. — Это и есть то, что доставляет тебе удовольствие?

— Я не подсматривала! — оскорбилась Сигюн до глубины души и тряхнула косами. — Я просто гуляла по двору и услышала…м-м-м… шум. Потом просто заглянула за угол конюшни, а там были они и…

— Понятно, — Локи закрыл глаза, представляя себе искреннее удивление на лице юной всеми оберегаемой девственницы, когда она увидела подобную картину: округлившиеся глаза, покрасневшие щеки, приоткрытые губы… — И что?

— Я особенно ничего и не видела, нечего тут делать из меня развратницу! — Огрызнулась Сигюн. — Она ну… стояла в таком положении, что было не понятно — обнимаются они или он её душит! А еще она… она… — тут на лице Сигюн появилось искренне замешательство. — Она, вроде, кричала… Я, конечно, успела прочитать, что это…что-то вроде проникновения, но неужели это так мучительно? Что он такого мог с ней делать…

— Он ее пытал, — с серьезным лицом ответил Локи. — А потом она, как ни в чём ни бывало, отряхнула юбки…

— Нет юбок в Муспельхейме, — буркнула Сигюн, отведя глаза.

— Ещё и юбок нет! А я после этого — развратник. Ай, женщина! Зачем так больно локтем?! Хорошо, отряхнула… в чём вы там ходите? Впрочем, какая, разница… Так вот: она просто встала и пошла. И всё это определенно после нестерпимых мучений. Наверняка, у нее была улыбка до ушей. Гримаса боли именно так и выглядит, не сомневайся!

— Зачем ты издеваешься? — спросила принцесса.

— Я не издеваюсь, на самом деле. Ты никому больше об этом не говорила?

— Разумеется, нет! — нахмурила брови Сигюн. — Служанку выкинули бы из дворцовой прислуги, а капитана четвертовали или сожгли заживо! Но я её спросила потом.

— И?

— Сначала умоляла меня никому не говорить, а когда я стала её расспрашивать, сказала, что не пристало принцессе слушать о таких вещах от слуг. И что мне об этом должен рассказать муж. А до свадьбы мне стоит быть в неведении и хранить чистоту мыслей.

— Плохо же придется твоему мужу!

— Ты — мой муж!

— Так плохо быть мной! — заключил Локи. — А мать тебе разве ничего не говорила? Ты же выходила замуж! Разве вам не устраивают перед свадьбой"вечер напутствий"или что-то вроде этого?

— Да какая там свадьба?! Меня похлопали по плечу, велели"держаться", быть сильной, не посрамить род и весь Муспельхейм в целом, и швырнули в Радужный мост! На другом конце меня встретил Один — вот и вся церемония!

— И это правда всё? — усомнился Локи. Всякого он повидал, но чтобы знатная мамаша в Девяти Мирах, отправляя свою дочь в династический брак, не испортила перед отъездом настроение на целую жизнь — такого не бывало. Принц потянулся было за стоящим на прикроватном столике кубком с водой, как вдруг услышал за завешенным шторами окном шелест крыльев и цоканье вороновых когтей по карнизу. Похоже, Один сдержал своё обещание и впрямь следил за тем, чтобы вечера у Локи и Сигюн были переполнены взаимодействием.

— А вообще — говорила, — насупилась Сигюн, вспомнив ледяное выражение лица своей матери-драконши. Локи вновь обратил внимание к жене и удовлетворенно прищелкнул пальцами, всем видом показывая: «Я же говорил!», — сказала что удовольствие от этого получишь только ты, а мне, что бы я не чувствовала, надо сосредоточиться на молитве к Великому Небу.

— На чём?! — Локи так и сел. Каким же ужасным надо быть любовником, чтобы твоя партнёрша смогла сосредоточиться на молитве?!

— Мама сказала, что всегда так делает. А еще добавила, что мне придется это делать достаточно часто, потому что мужчины — грязные животные и только они этим наслаждаются. Если это нравится деве — значит она… мама назвала это"низкого пошиба дева". А вот служанка недовольной не выглядела. Так что поводов для головной боли, как ты понимаешь, предостаточно! — заключила Сигюн. — Потом я всё ждала, когда же у неё вырастет живот, но он всё не рос, и вообще никакого ребенка не было, значит, они вообще время впустую тратили — жаль их, они, видимо, так старались получить малыша — я часто не могла её дозваться….

— Б..б…б.б…ха-ха-ха-ха-ха-ха! — Локи затрясся от смеха, надул щёки, попытался взять себя в руки, ущипнул себя за запястье, но всё равно не мог себя пересилить и ржал только громче. Сигюн же кисла на глазах.

— Значит, так! — Локи сел на кровати, уставившись на жену. — Я сделаю вид, что поверил в твою неосведомленность и сейчас попробую устранить.

— Сделаю вид, что поверил? — тихо переспросила Сигюн, а Локи прижал палец к её губам, глазами показал в сторону окна и пальцем другой руки тихонько постучал по уху. Сигюн напрягла слух и тоже весьма явственно различила за шторой шелест крыльев и скрежет когтей по металлу. Принцесса удивленно подняла брови, а Локи, как ни в чём не бывало, продолжил говорить:

— Во-первых, — Локи для наглядности даже палец загнул, — от этого не всегда бывают дети. Скажу больше — чаще всего занимаются этим не для получения потомства, а для собственного удовольствия — но это уже во-вторых, — и снова загнул палец, — в-третьих — это нравится не только мужчинам, но и женщинам, и нет ничего постыдного в том, что у тебя есть вкус к жизни. Ты же любишь вкусную еду!

— Ну… да… — Сигюн изо всех сил старалась не менять тон и не коситься в сторону окна, где Хугин, или Мунин, а может, оба сразу, старательно впитывали каждое услышанное слово.

— А массаж?

— А кто его не любит!

— Это почти то же самое!

— Нет, не то же самое! — вскинулась Сигюн. — Одно дело, когда тебя гладят руками и совсем другое — когда в тебя какую-то нелепую конечность запихивают! Кроме того, от массажа только приятно, а… это… должно быть действительно больно!

— М-да-а-а-а…"Нелепая конечность"… — Локи подпер щеку рукой. — А я вот его своим достоинством называл… Потрясающе! Раз я — ётун, значит надо подложить мне глыбу льда в кровать… Девочка моя! — Локи осторожно взял жену за подбородок и, собрав всю свою проникновенность и способность сочувствовать — набралось меньше, чем на кулак, молвил, — у тебя абсолютный иммунитет — от силы помучаешься минуты две! И если тебе, — тут Локи уже и сам смутился, — попадется хороший партнёр, то тебе всё понравится. Учитывая твой нрав — скорее всего даже очень.

За окном снова заскрежетали когти, хлопнули крылья, поднимая тело птицы вверх. Видимо, Один решил, что услышанного на сегодня хватит и велел пернатому шпиону возвращаться. Локи и Сигюн переглянулись и рассмеялись с облегчением. Напряжение спало, как туманная пелена под лучами солнца. Сигюн смотрела на заулыбавшегося мужа и всё же решилась спросить, воспользовавшись слабиной:

— Попадется хороший партнер? А разве это будешь не ты?

— А почему бы вдруг я? — Локи снова лег. — Это не от меня зависит.

— У тебя когда-нибудь были девственницы? — напрямую спросила жена.

— Нет. Ни одной. Я понятия не имею, что с тобой делать. — Локи вздохнул.

— Но я же твоя жена, — тихо прошептала богиня. — Когда-нибудь все-таки случится.

— Если я захочу это сделать, я серьезно подготовлюсь, обещаю.

— Подготовишься?

— Ну да, — бог зевнул, — возьму с тебя пример — почитаю что-нибудь!

— Зараза! — ткнула Сигюн кулаком в бок мужа, — я теперь совсем не усну! Ни в одном глазу сна нет!

— Хочешь сонное заклятье? Быстро вырубишься… — Локи вплел пальцы одной руки в разметавшиеся по подушке кудри и блаженно закрыл глаза. Сигюн невольно залюбовалась пушистыми ресницами, лежащими на щеках, порозовевшими от смеха скулами и длинными тёмными локонами. Локи вытянулся на постели на всю длину своего худощавого тела, даже не подозревая, каким красивым он сейчас казался принцессе. Сигюн снова покраснела и робко коснулась упавшей на лоб пряди.

— М-м-м? — Локи открыл один глаз и посмотрел на жену. Та тут же отдернула руку.

— Я не сказал, что это было лишним. Можешь продолжать. Ётуны, вопреки разным слухам, не кусаются.

— Ах, посмотрите на него! Дозволил! Вот оно высочайшее разрешение! — Сигюн натянула одеяло и повернулась к мужу спиной.

— Ты засыпаешь? — спросил Локи через несколько минут звенящей тишины, нарушаемой только их дыханием и шелестом постели.

— Я честно пытаюсь. А твоё высочество может отправиться на балкон и… в общем, твоё высочество может сгинуть с глаз моих!

— Если ты вздумала злиться или обижаться — это очень глупо с твоей стороны! — предупредил Локи. — Лично я только порадуюсь. Смогу спокойно читать, пока ты засыпаешь, и не надо будет отвлекаться на разговоры и вообще…

— То есть, твоя воля — ты бы сидел, занимался своими делами и не обращал бы на меня внимания? — повернулась к супругу богиня.

— Да! — честно ответил Локи. Но, заметив, как потускнел взгляд Сигюн, добавил, — но мне в какой-то степени даже нравится разговаривать с тобой. Что у меня есть, кроме моих историй? Я не любимец Гиннунгакап, оно мне не дарит подарков.

— Судя по сегодняшнему рассказу, ты получил от Брисира и коня Свадильфари как минимум один подарок — возможность ощутить себя скаковой кобылой.

— Обычно те, кто так шутят, Сигюн, — Локи вытянул руку вперёд, сложив пальцы так, будто держался за какую-то палку. В руке принца, сверкнув искрой, пробежавшей от основания до острия, появилось странное оружие. Длинный клинок меча, соединенный со странным черным древком — в точности такой же длины, как лезвие, — те, кто так шутят, не могут отвертеться от второго их подарка. Говорят, Брисир сам его выковал, но, по-моему, это враньё. Клинок сильно старше.

— Это — тот самый посох Брисира? — Сигюн села, выпрямившись, и осторожно коснулась подушечкой пальца острия странного оружия. Сталь рубящей части засветилась голубыми искрами и ощутимо загудела, вызвав у мага неприятный зуд от ладони до плеча. Артефакту из мира льдов не нравилось присутствие потомка пламенного конунга.

Принцесса, наклоняя голову, внимательно осмотрела оружие от острия до конца древка: удивительная вещь! Никогда ещё Сигюн не видела ничего подобного, хотя о легендарном посохе Брисира была наслышана. Древко было слишком коротким и тонким для копья, но слишком длинным и толстым для стрелы. И кто догадался так варварски прикрепить к основанию самый обычный клинок, как от меча? Что делать в бою с такой штукой? Крутить? Кидать?

— Тор принёс его Одину сразу после того, как Брисир пал под ударом его молота. Но у отца уже был Гуннгнир. Наш конунг решил, что ему не нужно ещё одно магическое оружие, да ещё такой грубой работы. И велел отдать его мне. — Локи поднял посох и любовно погладил его второй рукой. Словно дурачащийся с деревянным мечом юный паж, Локи выбросил руку вперед, направив оружие на воображаемого противника, — а я с ним свыкся сразу же. Будто для меня сделан…

Принц перехватил красивым жестом черное гладкое древко, повернул кистью так, чтобы лезвие описало круг, а после вытянул руку, положив посох на подушечки двух пальцев, раскрыв ладонь. Ётунхемский артефакт, по праву считавшийся одним из самых опасных в Девяти Мирах и лишенный имени за прегрешения предыдущего и нынешнего владельцев, несколько раз качнувшись, замер. — Баланс выверен идеально. Гуннгнир, конечно, более покладист, но эта прелесть по большей части слушается меня, как третья рука.

При этих словах посох отозвался тёплыми волнами, дошедшими даже до Сигюн, и сверкнул, на сей раз, радужной искрой внутри кристалла на рукояти. Локи закрыл глаза и, повернув рукой, заставил своё оружие вновь раствориться в воздухе.

— Он так мощно направляет магию, что скажу, не стесняясь: я мог бы сдвинуть им луну с её пути.

— Делишься планами на ближайшее будущее? — принцесса вернулась в удобное положение на подушках.

— Я с тобой и так сегодня много чем поделился, — Локи щёлкнул пальцами, и свечи в люстре под потолком погасли. — Ты можешь собой гордиться.

— Скорее, это повод утопиться! — Сигюн закрыла глаза, верно истолковав сигнал и решительно вознамерившись заснуть. — Ты — злобная, завистливая, эгоистичная сволочь, и вот — я ухитрилась стать для тебя"интересным собеседником". До чего же низко я пала!

— Думай так, как тебе нравится! — обезоруживающе развел руками Локи и поднялся с кровати. Сигюн снова отвернулась, буркнув что-то себе под нос, вне всякого сомнения, гадостное. Локи подленько хихикнул, и, прошептав жене на ухо"Сладких снов!", подоткнул одеяло под её плечами и опустил тяжёлый полог кровати.

* * *

Богиня молодости Идунн уже собиралась было уютно устроиться в постели в своём шёлковом шатре рядом с пылающим переносным очагом, когда вдруг влетел Хугин. Такой поздний прилет ворона мог означать только одно — её вызывал Один. Идунн быстрым движением пригладила и так прямые, ровно обрезанные у самых плеч, каштановые волосы, набросила поверх длинной ночной рубашки тёплую и мягкую накидку. После положила в ярко-алые угли несколько листьев шалфея и лимонной мяты в маленький, круглый переносной очаг, чтобы наполнить их с Браги уютный мир домашним ароматом. Забрала у мужа, опять старчески уснувшего рядом в кресле, его лютню. Стараясь не колыхать звенящие амулеты, свисающие с потолка и обрамлявшие вход, прокралась мимо тлеющего очага и аккуратно положила лютню на один из больших кованых сундуков с утварью. Босиком на цыпочках вышла из шатра и плотно задвинула тканевые шторки, защищая покой супруга от ночного ветра и насекомых, без конца налетающих на свет.

Маленькая богиня пробежала по выложенной гравием дорожке, стараясь перемещаться как можно более быстро и бесшумно. В последнее время Один всё чаще вызывал её к себе и просил молодильных яблок больше, чем обычно. И всегда после захода солнца.

Каждый раз, срывая в потёмках плотные, наливные плоды, будто воровка, и пряча их в глубоких карманах ночного одеяния, Идунн начинала беспокоиться: почему коннунгу нужно так много яблок? Почему он всегда зовёт её среди ночи, после того, как прогорит закат, а Браги уснёт, будто околдованный ночным туманом? Почему Один хочет скрыться? Верховный бог никогда не делал тайны из своей потребности в сохранить силы в теле, и другие придворные следовали его примеру. Что с того, что теперь яблок нужно больше? Разве кому-то и интересна растущая немощность?

Или же Один стал тратить больше сил на что-то? От этих мыслей крошка Идунн ёжилась, нутром чуя что-то недоброе, будто к ней кто-то подкрадывался. Она испуганно, как мышка, оборачивалась, но не встречала взглядом ничего, кроме дружелюбно покачивающих ветвями родных деревьев. Вокруг стрекотали цикады, из пруда неподалеку был слышен плеск воды, да кваканье лягушек. Тихая, мирная картина, ночной сад, переполненный магией изнутри, и его маленькая хозяйка, без которой каждая травинка здесь потеряла бы душу.

Сорвав несколько яблок и надежно их упрятав, богиня пробежала к скрытой между кустами потайной калитке. Дева потерла нужную руну на ручке, потянула на себя дверь, магически открывшуюся сразу в кухню Вальхаллы — относительно новое колдовство Одина, позволяющее переходить из сада сразу во дворец, не пересекая Гласир — рощу, заполненную осинами и памятниками боевой славы. Хотя первое время Идунн вздрагивала, видя кухню вместо голубого неба и подстриженного газона. Она несколько раз то открывала, то затворяла калитку, обнаруживая то очаги, то листву, до тех пор, пока не прибежал волк конунга Фреки и чуть не испортил ей зубами подол ночного платья, поторапливая.

Большая комната с несколькими очагами, была безлюдна и темна. Только поблескивали натертые и развешенные по стенам сковородки да большие котлы в очаге. На Идунн пахнуло запахами остывающей еды: королевский повар Андхримнир давно закончил работу и отправился на заслуженный отдых, а вот она, Идунн, крадётся, как преступница, среди ночи, чтобы принести конунгу еды, пусть и волшебной.

Разве это справедливо?

Один велел ей держаться подальше от посторонних глаз и никому не рассказывать, что зовёт её поздними вечерами. Это было очень трудно, так как не один конунг не спал ночами в Вальхалле. Идунн без конца приходилось прятаться в полутёмных коридорах и за шторами, чтобы не попасться на глаза эйнхериям, не столкнуться с каким-нибудь полуночником-придворным и не оказаться в совсем уж неловкой ситуации, спугнув какую-нибудь бесстыдно прелюбодействующую парочку, уединившуюся от посторонних глаз в потайном алькове или за колонной.

Особенно страшно было встретиться с Локи. Идунн, после нескольких прямых взглядов, лишилась желания расспрашивать конунга о внезапно возросшей потребности в источниках силы и молодости, но вот принц не успокоился бы, пока не докопался до правды. Соврать ему она бы точно не смогла: ей слишком нравилось, что этот нелюдимый злыдень считал её другом. Богине совсем не хотелось бы потерять возможность довериться Локи, несмотря на бесконечные предостережения мужа.

Впрочем, к счастью Идунн, по ночам Локи предпочитал трудиться в башне, а с недавних пор и вовсе пропадал. Богиня думала, что это как-то связано с его вынужденной женитьбой. Идунн было почти стыдно: она так погрузилась в уход за своим садом, что совсем забыла про Локи, который, к слову, однажды не побоялся порицаний и спас её честь, подставив под удар свою.

Впрочем, у Локи и оставшейся части Азгарда понятия о чести сильно разнились.

«Навещу его. Мы не виделись уже сто лет!» — в очередной раз думала Идунн, пробегая по коридорам, шлёпая испачканными босыми ногами по мраморным плитам. От её быстрого движения на стенах колыхались фонари, заставляя резную мебель и лепнину на стенах отбрасывать беспокойные, причудливые тени. Полы накидки легонько хлопали по щиколоткам от каждого шага.

На королевском этаже эйнхерии сказали Идунн, что Один в своём кабинете. Богиня поблагодарила стражников и легкими шагами устремилась наверх по винтовой лестнице, слегка приподняв тяжело нагруженные яблоками подолы одеяния. Её шаги гулко отдавались в потемках коридора, когда босые ноги соприкасались с прохладными и твердыми ступенями. У тяжелых двойных дверей в кабинет Идунн немного отдышалась. Она не успела постучать, как створки приветственно распахнулись. Идунн осветило льющимся из кабинета светом, заставив её глаза, уже успевшие привыкнуть к полумраку, сощуриться. Идунн в два шага пересекла порог и привычно присела в полупоклоне, прежде чем выложить яблоки в чашу на столе Одина.

Обычно в это время конунг был погружен в чтение свитка, толстой книги или изучение очередного письма. Он коротко кивал Идунн, не переводя на неё взгляд здорового глаза, и жестом указывал богине отправляться тем же путём, каким пришла. За всё время, что Один вызывал её в неурочные часы, Идунн не видела никого в башне конунга — свою увеличившуюся потребность в яблоках Один, видимо, предпочитал скрывать.

Оказалось, не от всех.

Подняв глаза, Идунн увидела, что сегодня Один коротал вечер не в одиночестве. В кресле напротив стола удобно, несмотря обычные для её положения, доспехи, расположилась валькирия. Вальяжно положив одну длинную, удивительно ровную ногу на другую, она откинулась в кресло и ленивым взглядом просматривала длинный свиток, лежавший у неё на коленях. Конец свитка, шелестя, мирно покачивался, в такт движениям ноги. Начало трактата гостья крепко зажала в одной руке. Пальцами другой она поглаживала вычурный бокал в виде черепа. Судя по склонившемуся почти через весь стол ВсеОтцу и недовольному взгляду, которым валькирия одарила Идунн, та прервала весьма оживленную беседу. Не желая ни становиться ненужным свидетелем, ни вызывать недовольство, Идунн в два приема выложила яблоки в подготовленную чашу и, коротко кивнув Одину на прощание, выбежала из кабинета и закрыла за собой створки дверей. Потерев глаза, чтобы снова привыкли к полумраку, Идунн спустилась по ступенькам, отгоняя из головы подозрительные вопросы о присутствии валькирии у Одина среди ночи и доверии ей тайны о том, что яблок теперь нужно больше.

«Это вовсе не моё дело!» — решила Идунн, выйдя в жилой коридор королевского крыла и помахав эйнхериям, показывая, что уходит. ВсеОтец представлял собой образец кристальной верности жене, и сама мысль об этом была кощунственной. Идунн вспомнила, кем именно была та девушка: кажется, она станет следующей предводительницей валькирий после того, как Сиф выйдет замуж за Тора. Её звали вроде бы Брунгильда… А может, и Кримхильда… Идунн, несмотря на свой кроткий нрав и доброжелательность, казалось, ко всем на свете живым существам, совершенно не жаловала валькирий. Локи был прав на счет них — в большинстве своём заносчивые, наглые и частенько злоупотреблявшие своим положением элитных воинов. К тому же Идунн откровенно претила такая зацикленность на себе, коя у валькирий была в большом почёте.

Нечего даже минуты размышлений уделять этому! Скорее всего, Один просто обсуждал с ней новую стратегию. Оставалось только надеяться, что все эти усиленные поедания яблок и ночные беседы не приведут к новой войне с итак истерзанными мирами!

* * *

— М-м-м-м-ф-ф-ф… — потянулся Браги, скрипнув суставами и несколько раз со стариковским чмоканьем открыв и закрыв морщинистый рот. В это время Идунн как раз, вернувшись, снимала накидку одной рукой, стоя босыми ногами в тазу с золотыми ручками. Другой рукой девушка держала на весу подол расшитой цветами и листьями ночнушки. От воды поднимался ароматный пар. Жена опять добавила какие-то травяные настойки в воду и теперь, с наслаждением перебирала маленькими розовыми пальцами ног по дну таза. Её острый носик был поднят, губы растянула улыбка, а на по-детски опушенных персиковых щеках появились ямочки. Идунн несколько раз подпрыгнула, отчего вода мягко плеснула и даже немного вылилась на ковёр, устилавший шатёр изнутри. Низкорослая, крепенькая, как молодая яблоня, богиня рассмеялась, в воздухе будто зазвенели колокольчики.

— А ну не балуйся! — погрозил бог поэзии длинным шишковатым пальцем, и тут же испортил строгость нагоняя, улыбнувшись в длинную клочкастую бороду. Идунн лёгкой ланью выпрыгнула из таза и, счастливо хихикая, привычным жестом забралась на колени к своему супругу, упрятав округлое, наивное личико на его костлявой груди. Браги погладил возлюбленную по волосам и покрепче обхватил сухой рукой за плечи. — Куда ты опять выбегала среди ночи, моя канарейка?

— А-а, да.. Ну… — Идунн, не привыкшая к вранью, густо покраснела.

— По нужде что ли? — крякнул Браги. Идунн, шмыгнув носом, несколько раз кивнула, опустив глаза вниз.

* * *

Огромное, бугрящееся мышцами, темно-серое чудовище из Центрового Мира тыкало Бога Вранья кулаком в плечо и глупо хохотало.

— Уйди! — отмахивался Локи. Махи получались вялые, мышцы подчинялись с трудом, будто кто-то опустил его под воду.

— Гы-гы-гы! Ло-о-о-о-ки!

— А ну отвали, ты, нечисть! — Локи наугад махнул ногой и запутался в полах своего плаща. Монстр взял принца за тонкокостное предплечье и потряс.

— Лооооки! Вставай, Локи!

— Да куда вставать?! Пошел прочь! Сги-и-инь! — вот теперь и язык заплетаться начал. Бог злился, махал руками, но только больше запутывался. Тут чудовище положило свою толстую мягкую ладонь Локи на лицо. Тут даже поперхнулся негодованием от такой наглости и…

Глаза еле открылись. Сквозь щель между толстыми зелеными шторами просачивался утренний свет. На лицо упала пухлая подушка, ноги намертво закрутились в одеяле.

Над головой стояла Сигюн и улыбалась так широко, что, казалось, ещё немного, и голова девушки будет просто поделена на две половины одной силой улыбки. В ногах сидел Тор и тряс Локи за плечо.

— Доброе утро, муж мой!

— О, Гиннунгагап! — Локи взвыл и натянул одеяло на голову.

— Не угадал, это — я! — заулыбался Тор и сдернул одеяло с брата. Тот успел отвоевать край и, бурча, завернулся обратно, — вставай, ленивая задница! Нам пора!

— Это тебе пора, Тор! Давно пора провалиться в Хельхейм! И жену мою с собой захвати!

— Я-то что сделать успела?! — Сигюн скрестила руки на груди и надулась.

— Родиться! — Локи потер глаза. Сон упорно не хотел отходить, и перед глазами всё ещё стояла кривозубая улыбка серого чудища. Он перевел взгляд на жену: сегодня она оставила волосы распущенными, надев на голову только плетеную ленту. На Сигюн красовалось белое шелковое платье с глубоким, расшитым бисером, вырезом, красиво подчеркивавшим округлые плечи и полную упругую грудь.

— Брат! Вставай! — Тор небрежно ухватил Локи за колено. Наверняка останутся синяки.

Локи закрыл глаза и, перевернувшись на спинку, мученически сложил руки. Теперь его сознанием завладела грудь жены. Такие неожиданно притягательные полушария…

— Ты же обещал сходить со мной на охоту! — совершенно не по статусу почти ноющим голосом протянул Тор. — Вставай!

— Встал, — коротко ответил Локи, не открывая глаз. Тор бесцеремонно заглянул под одеяло и заключил.

— Нет, так не пойдет! Ты ВЕСЬ вставай! — Локи резко сел и закрыл подушкой промежность, чувствуя, как у него покраснели скулы. Сигюн деликатно отвернулась и нервно захихикала.

— Тор! — Локи взял себя в руки и резко выдохнул. — Ты — варвар! Тупое неразумное животное! Тут же моя жена!

— И что? Надо думать, ей известно, что у тебя… — начал Тор.

— Нет, я не считаю… — медленно повернулась Сигюн и тут же замолчала, приложив руки ко рту. Локи сбросил остатки сна и поднял брови.

— Сигюн! Эй, что не так? — Тор пощелкал пальцами у девушки перед лицом. Та хрюкнула и зажмурилась. Теперь уже и Локи начал беспокоиться. Он осторожно подполз к краю кровати и тут Сигюн согнулась почти напополам и, сдавленно хрюкая, затряслась.

— Ну вот! У нее поехала крыша! А я предупреждал — нечего рваться за тебя замуж!

— Это ты ее довёл, дикарь! Сигюн! Не стоит быть такой впечатлительной! Это просто утро!

— Да причем тут, — Сигюн отняла руки от покрасневшего лица и рассмеялась запрокинув голову. Братья недоуменно переглянулись. — Причем тут твой…… а-ха-ха-ха! Нет, я не могу! — Сигюн подбежала к кровати, схватила Локи за щеки и восторженно прошептала. — Ты такое солнышко! Такая прелесть сегодня! — И чмокнула мужа в нос. Локи застыл с открытым ртом. Сигюн села и, сложив руки на груди, произнесла самым сладким голосом:

— Почему ты мне не рассказывал, что ты такой кудрявый на самом деле?! Какая милашка!

Тут до Локи наконец-то дошел смысл: волосы, до этого державшиеся в порядке, за ночь потеряли всякий контроль и завились в бараньи кудряшки, которые принц каждое утро безжалостно атаковал мокрым гребнем и непристойными ругательствами. Голова Локи по утрам и впрямь походила на солнце — при условии, что лучи завивались в плотные спиральки. Локи схватился руками за голову.

— Прекрати этот кошачий концерт! Ты же меня уже столько времени будишь — что, раньше не заметила?!

— Ты же лежал! — Жена дернула за ближайшую непоседливую пружинку. — У тебя волосы были прижаты головой и подушками! Ой, ну оставь сегодня так, а?

— Ага, конечно, — ядовито буркнул Локи. — Чтобы надо мной весь Азгард смеялся?

— Да над тобой и так все смеются! — Тор развел руками.

— Отвали! И ты тоже можешь пойти на… Да оставь ты мои волосы! — Локи отпихнул руку жены и взмолился в потолок. — Я не могу так больше! Дайте мне другой мир!

— Чтоб тебя и там побили? — захлопал глазами брат. Локи зашипел сквозь зубы и, потирая бока, отправился в купальню, по дороге стягивая с себя донельзя развороченную черную шелковую пижаму.

— И что ты в нем нашла, а? Эй, Сигюн, — Тор ткнул пальцем девушку, которая, не моргая, откровенно пялилась на узкую фигуру мужа, высвобождающуюся из пижамы.

— Э-эй… Сигю-у-ун! У тебя слюна капает! — хихикнул Тор и тут же получил полный неодобрения взгляд: Сигюн могла так же быстро выходить из оцепенения, как и входить в него.

— На кого охотиться собираетесь? — Сигюн хлопнула в ладоши, вызывая горничных. Стайка девиц вбежала в комнату и принялась взбивать перины, открывать окна, впуская свет в спальню принца и собирать раскиданную по полу одежду, которой оказалось на удивление много — как будто вчера вечером здесь раздевался не один тощий принц, а целая орда.

— На рогатых гилистери! — гордо заулыбался Тор. — Это так здорово — они такие тупы-ые! Их долбить — одно удовольствие! Молотом их — ПЫЩЬ!! — Тор уже начал замахиваться, для наглядной демонстрации, Сигюн еле успела повиснуть у него на руке — ощутимо препятствий в любом другом случае не создала бы, разумеется. Но Тор хотя бы обернулся в ее сторону и, хмыкнув, опустил руку.

— А Локи тебе зачем? Он же вроде не по части спортивной травли?

— Как же без него?! Вечность с ним не виделся! Скоро забуду, как его кислая мина выглядит! У него талант этих жирных гилистери приманивать! Они на его голос так и сбегаются…

— Чистая правда, девочка моя! — Локи, закутанный в зеленый толстый халат до пят, распространяя привычный аромат эфирного масла, усиленно вытирал голову полотенцем. — Вон, смотри, один даже в мою спальню забрался!

— Где?! — завертел головой Тор. Сигюн захихикала.

— Там! — показал Локи в сторону зеркала в резной позолоченной раме. — Подойди уже, наконец, и познакомься! Кстати, если встретишь кого-то подобного — бей его по морде молотом, не задумывайся!

— Остряк драный! Посмотрим, кто сегодня больше завалит! — Тор попытался сдернуть с брата халат, тот ловко увернулся на ходу иподал знак горничным, чтобы те принесли ему костюм для охоты. Локи сел в кресло у туалетного столика и принялся с маниакальным рвением расчесывать мокрые каштановые пряди.

— Зря! — буркнула Сигюн. Локи посмотрел на неё из-под опущенных ресниц. Принц смерил взглядом расслабленную позу жены, небрежно закинутую ногу на ногу, веснушки на носу, так явственно заметные при солнечном свете. Затем поджал губы и, стянув на груди халат, крепко зажмурился. Локи заставил себя отвлечься и подумать о том, что ему сейчас скакать неведомо куда, метать копье в жирных, похожих на рогатые шары, чешуйчатых гилистери. Конечно же получать тычки от брата, увертываться от веток, одной из которых он, конечно же, как самое везучее во всех девяти мирах существо, получит по носу…

Какие бесы его вчера потянули за язык и заставили согласиться с Тором ни свет ни заря отправиться на эту, задери её ётуны…

БАЦ! Пухлая подушка врезалась в ухо Локи. Не больно, но из увлекательного пространства собственных мученических мыслей Локи вылетел, как пробка.

— Эй, ты чего замер, как истукан? Одеваться сегодня будешь или нет, дева-роза? — загоготал Тор.

— Буду! Лучше быть, как дева-роза, чем дикарем, вроде тебя! — Локи нахмурился, но одеваться, наконец, всё же начал.

— Мне нужен нормальный брат! — грустно вздохнул Тор.

— Можешь взять моего, — сказал Локи, натягивая высокие охотничьи сапоги, — но учти — он довольно-таки тупой, хотя и наследный принц, да и вообще не родной мне ни разу! — Локи застегнул ремень кожаного камзола на талии, внимательно осмотрел себя в зеркало, и, не найдя ни одного изъяна, вышел, не оборачиваясь. Сигюн посмотрела на Тора — тот пожал плечами и выбежал за младшим братом, бурча себе под нос какие-то ругательства о вздорных братьях и бесконечном терпении.

Сигюн проследила за тем, чтобы горничные закончили работу, вышла вслед за принцами навстречу утреннему яркому солнцу, заливающему круглую подъездную площадь перед парадными дверями замка, по дороге пообещав себе выяснить у кого-нибудь менее эмоционального, что же такое «гилистери». Локи уже устроился в седле, проверяя рукой подпруги своего вороного жеребца. Колесница Тора, запряженная неизменными козлами, стояла неподалеку. Тангниостр и Тангриснир задумчиво перебирали копытами и трясли бородками, пока их хозяин прикреплял молот к поясу. Локи выпрямил спину, подставив бледное лицо лучам, и мягко улыбнулся. Гордо сидящий в седле в своем костюме из тёмной кожи, с выглядывающими зелёными воротом и манжетами шёлковой длинной рубашки, забранными в низкий хвост волосами, держащий в узких, обтянутых перчатками, руках, стремена, Локи казался прекрасным как…

…как бог.

Локи, вне всякого сомнения, знал, как хорошо он смотрится верхом на вороных жеребцах.

Сигюн тряхнула головой, отбрасывая настойчивый ступор, и подошла вплотную к лошади Локи. Тот, заметив её, склонился к ее лицу.

— Что-то забыла? — спросил он и попытался сдунуть прядку, упавшую на лоб. Попытка прошла неудачно и Сигюн, хихикая, протянула руку и осторожно пригладила прядь к голове Локи.

— Хотела пожелать удачной охоты! Береги себя!

— Да уж, — буркнул Локи, глядя, как Тор резкими движениями подтягивает ремни колесницы так, что бедных козлов встряхивало. — Надеюсь, сегодня без травм обойдется!

— Боишься, что на тебя полетит разъяренный ги… гис… гили.. как их там?

— Гилистери. Кабаны, в общем, только рогатые. И в чешуе. И исключительно плотоядные. Меня куда больше беспокоит кинутый как попало молот! — Локи поцеловал жене руку и, выпрямившись, крикнул:

— Эй, брат! Кто последний до охотничьих угодий — тот… задница драконья! — и, пришпорив коня, помчался к главным воротам.

— Что?! Ах, ты, мелкий… — Тор, не договорив, рванул поводья, чуть не выдрав рогатым зубы, и, гремя колесами, пустился следом. Сигюн покачала головой и отправилась в библиотеку.

Для богини стало настоящим праздником, когда она, застав служанку за весьма увлекательным занятием, как плату за молчание потребовала добыть ключ от запретной секции в библиотеке отца. Она огромными кусками поглощала знания, бывшие для неё ранее недоступными. Там-то юной принцессе и попались свитки с древними рунами магии перевоплощений, которые трудно читались и столь же тяжело переводились — это был даже не язык и не наречие, это были письмена, существовавшие ДО самой сути. Сигюн разобрала далеко не всё, но кое-что ей всё же удалось.

Это и дало ей возможность оказаться в Азгарде.

Сигюн вздрогнула, когда подумала о том, что скажет Локи, если узнает все подробности своего бракосочетания. Достаточно было представить его вспышку гнева. Наверняка устроил бы Рагнарёк на месте, не дожидаясь срока, предоставленного норнами. Как же непрозорливы азгардцы! Держат рядом с собой и позволяют гулять, где придется, устроителю конца света! Ещё и призвали к себе принцессу из мира, который породит истинных разрушителей!

Сигюн, посвистывая, неспешно прогуливалась по дворцовой площади, предвкушая новый день за новой книгой. В этом плане Азгард и замужество превзошли все ожидания: тем, что она была полностью предоставлена самой себе. И излюбленному чтению.

— Моя дорогая… — позвал сзади мягкий голос и, следом за ним, кончики пальцев коснулись плеча принцессы.

— Ваше Величество! — улыбнулась Сигюн, обернувшись и увидев Фригг. Грациозная, как всегда, с идеально уложенной прической и в ниспадающем волнами серебристом с блеском, платье. Образец Жены, Матери и Её Величества Королевы. Сигюн не переставала ей восхищаться ни на минуту. — Как я рада вас видеть!

— Я, увидев тебя во дворе, решила… тоже прогуляться, — Фригг легкими движениями поправила ленту, чуть съехавшую со лба невестки, и убрала её волосы с плеч за спину. — По крайней мере, сможем побеседовать, а то все эти хохотушки-придворные, которые меня окружают… Всё чаще у меня от них болит голова. А у тебя?

— Мне нетрудно принимать окружающих, — пожалуй, слишком заученно ответила Сигюн, пересекая с дротнинг парадную площадь и проходя в Белый Сад. Ворота, которые эйнхерии, поклонившись, распахнули перед высокопоставленными дамами, тут же закрылись за их спинами.

— Проговори ты это чуть менее бесстрастно — я бы тебе поверила! — рассмеялась Фригг. — Впрочем, я не хочу ставить тебя в неудобное положение — думать о других ты можешь так, как тебе нравится. Однако здесь мы, наконец, одни.

Сигюн кивнула, осторожно ступая по дорожкам, усыпанным мелким белым гравием. Абсолютно все жители Вальхаллы обожали королевский сад, с его фонтанами, мраморными скамьями, изящными скульптурами и беспрерывно цветущими растениями, что, несомненно, было заслугой огромных магических трудов. В саду благоухали розы и лилии, деревья были усыпаны белыми и розовыми цветами, радуя глаз мерцанием, когда ветер легонько трепыхал ветки, заливались птицы, журчала вода, изредка слышался плеск крупных золотых рыбок — непременных жителей мраморной чаши каждого фонтана. На край одной из них и указала рукой Фригг, предлагая юной леди сесть. Сигюн присела рядом с королевой, на мгновение, подняла взгляд к восхитительно голубому небу, на котором не было ни единого облачка. День обещал быть ясным.

— Если ты хочешь о чём-то спросить, я всегда к твоим услугам, — Фригг проникновенно взглянула на Сигюн, давая понять, что ей и в самом деле интересны мысли принцессы, и коснулась её руки. Сигюн робко улыбнулась и, привычным движением, убрала прядку волос за ухо.

— Я признательна вам за готовность помочь мне и сочувствие, Ваше Величество, но… — и замялась, пристально посмотрев на носки своих туфель.

— Как дела у вас с Локи? — продолжила Фригг свою пытку.

— Н-нормально, — покраснела Сигюн. Интересно, удостоила бы её Фригг разговором, если бы не переданные вороном сведения об «устранении любовной безграмотности»?

— Он не составил тебе компанию потому, что снова занят каким-то поручением ВсеОтца?

— Нет, он уехал с Тором. Охотиться.

— С Тором? Что ж, это неплохо, им давно пора была побыть наедине, — Фригг довольно улыбнулась, сцепив руки замком на коленях.

— Это так не похоже на Локи — ради кого-то встать так рано, ехать куда-то.

— Как раз это то, чего следовало ожидать от моего сына в том случае, когда дело касается его брата, — Фригг посмотрела на Сигюн из-под ресниц, — эти двое пойдут друг за другом на край последнего из миров.

Сигюн не слишком сильно хотелось откровенничать с дротнинг, или ещё с кем-либо о своих отношениях с мужем. Однако за то время, что она во дворце, принцесса усвоила — никто лучше родни не поведает ей о том, что же представляет собой Локи в повседневности. И если уж Фригг столь благосклонна к ней — почему бы не воспользоваться моментом? В конце концов, они с Локи не так давно вместе и слишком много сведений она всё равно не сможет выложить.

— Со стороны не скажешь, что они близки.

— Ты здесь недавно, и мало что видела, — ответила Фригг, — к тому же, на людях они не слишком-то любезны друг с другом. А когда они вдвоём… Иногда мне кажется, — Фригг закрыла глаза, уходя мыслями в свои воспоминания, — что они смотрят друг на друга и разговаривают без слов.

— А я думала — им не о чем говорить!

— Как можно быть такой слепой? — Фригг изумлённо подняла брови. — У Тора и Локи очень мощная связь. Если когда-нибудь миры будут стоять на краю гибели, в первую очередь каждый из них будет спасать брата, а уж потом, если удастся, тебя, меня, Отца и остальных. С Бальдром ни тот, ни другой не дружны толком, однако же, стоит Тору и Локи надолго разлучиться, их будто кто-то подменяет.

— Невероятно. И, уж извините меня за прямоту, мало похоже на правду. Не верится, что Локи кому-то вот так запросто раздаёт свои чувства. Тем более — потенциальному сопернику!

— Милая Сигюн, они любят друг друга всем сердцем. Хотя скажи это Локи, — Фригг вздохнула, — тот будет протестовать, срываясь на крик. Советую привыкнуть к этой мысли. Знаю, непросто осознавать, что ты всегда будешь вторым номером, но для тебя же лучше принять эту связь, хотя её природы тебе не понять никогда!

— Вы считаете, что я — слишком глупа для этого? — погрустнела Сигюн. Фригг тепло улыбнулась и погладила девушку по щеке.

— Любой окажется слишком глупым, если решится на понимание причин и следствий того, что твой муж и его брат так близки. Они всегда держались вдвоём, с самого детства. Часто им никто не был нужен: они уходили рука об руку на недели, иногда на месяцы. Мы терзали вопросами Хеймдалля, но он не видел ровным счётом ничего, что могло вызвать опасения.

–Я слышала, Локи научился скрываться от взгляда Хеймдалля.

— Не так давно, и это умение всех очень тревожит. В то время у него этих способностей ещё не было. Хеймдалль передавал нам то, что видел, и мы знали, что Тор и Локи часами смотрят на звёзды и разговаривают, смеются около камина в нашей резиденции Фенсалир на Лунном Море и пьют вино, гуляют без охраны и оружия… Некоторые злопыхатели предсказывали, что эти двое, обнаружив, что нет им никого ближе, так и не найдут способа подпустить к себе кого-либо ещё. К счастью, оказались не правы — Локи женат, Тор помолвлен, осталось только уладить небольшие мелочи со свадьбой… Организация праздника такого масштаба, ох, — Фригг подняла брови, покачав головой, — так утомительно!

— Разве мой муж — не лучший церемонимейстер в Азгарде?

— Он весьма… отрицательно относится к идее союза Тора и Сиф, — улыбнулась дротнинг. — Мы предлагали, но он отказался в крайне резких словах и ничего не хотел слушать об этом.

— Перечить вам — разве не опасно? — рассмеялась Сигюн. Фригг в ответ, похлопала ту по колену.

— Для сыновей — не очень. Когда у Локи кончились ругательства, он сказал, что единственная его идея на счёт этой свадьбы — завести молодожёнов и гостей в дешёвую воинскую таверну и выкатить восемь бочек самого крепкого эля…

— Разве это — не в духе Тора?

–… а потом запереть таверну, подпереть чем-нибудь дверь и поджечь! — сухим тоном закончила Фригг.

— А вот это — в духе Локи, — буркнула Сигюн в ответ.

— В любом случае — общество братьев, наконец, хоть как-то разбавлено, так что должна сказать, присутствие тебя, Сиф и Нанны нас более чем радует.

— Локи никогда бы меня не выбрал, — вздохнулаСигюн.

— Если бы Локи не устраивала твоя кандидатура, ты бы давно снова сидела в башне замка своего отца и вышивала бы крестиком. Или я плохо знаю своего сына!

— Но ведь это же династический брак! Возможность мирных договоров с моим отцом, укрепления границ. Один лично нас поженил и не захочет расторгать этот брак, как бы Локи ни уговаривал, вы же знаете!

— А так же знаю, что Локи — очень изворотливый. Уж подластиться к Одину он умеет. Если бы надо было — давно бы гулял разведённым.

— Ужасно неудобно.

— Это удел сильных мира сего, моя дорогая, — строго посмотрела Фригг. — Думать сердцем могут позволить себе только те, от кого не зависят судьбы остальных. Они разрешают себе ссоры, дрязги, эгоизм и тщеславие, мы же — нет. Наша задача — быть опорой Девяти Мирам!

— Тор и Локи ругаются постоянно! Войной друг на друга ходят!

— За те тысячи лет, что народ их знает, все успели понять: как бы они не ссорились, в один прекрасный день их снова увидят в бою спина к спине. Радоваться очередной их стычке не стоит — она долгой не будет! Нам, мне и Отцу, очень хотелось бы, чтобы они не вкладывали в свои ссоры столько душевных сил и не выносили бы их в известность. Это мешает и им и нам, особенно Одину, которого тыкают тем, что он в собственном доме порядка навести не может, что говорить о Девяти Мирах. Но до сих пор мы справлялись.

— Что же мне делать? — прямо спросила Сигюн, поднимаясь вслед за королевой с насиженного места.

— Понять его у тебя не получится. Ни у кого не получается. Мой приёмный сын для всех — загадка. Минимум скептицизма, минимум критики, максимум фантазии и веры — тогда, может быть, у тебя не будет с мужем проблем.

— У Тора всё это есть? — изумлённо подняла брови Сигюн.

— У Тора всего этого нет. Но он — Тор. А ты — нет. Ему за грубость, бестактность и ложь будет прощение, тебе — ни за что. Почему ты сравниваешь себя с братом Локи? Не пытайся занять его место — найди себе своё. Поверь, Локи тебе за это будет больше благодарен.

— Он меня в упор не видит иногда. Я ему просто удобна.

— Девочка, ну чего же ты ждала? — изумилась Фригида таким речам. — Ты мечтала выйти замуж по любви?

— Нет, но я думала, мой муж будет относиться ко мне с честью…

— Локи делает даже слишком много для своего характера по отношению к тебе, — встала на защиту сына Фригг, — и смей требовать от него большего. Запасись терпением. Будет нужно, он сам тебя впустит. Просто открой мне тайну: он нравится тебе?

— Как маг? Как принц?

— Как мужчина. Он для тебя привлекателен? — прямо спросила Фригг. Сигюн покраснела.

— Да… я же видела его портреты, пока еще жила в Муспеле… Он очень…

— Вот и славно, — перебила Фригг, — ты хотя бы находишь его привлекательным. Не находи — было бы сложнее. И да, ещё кое-что: никогда, ни при ком, ни при каких обстоятельствах не сравнивай его с Тором. Даже если тебя будут пытать, можешь выдать все свои и чужие тайны что знаешь. Но никогда не начинай сравнения. Локи узнает об этом и взбесится. Он ненавидит, когда их с Тором сравнивают…

— Сравнивать нечего — они же разные!

–… а если вдруг сравнение хоть в чём-то окажется не в его пользу — твои останки мы сметём в кубок и с честью похороним. Если вообще будет, что хоронить.

— Смешно, — захихикала Сигюн, однако подавилась смехом, поймав взгляд Фригг, — или вы не шутите сейчас?

— Бывали уже случаи, — буркнула дротнинг.