Где ночуют голуби. Часть I

Алиса Зугрова

Если ты восемнадцатилетняя девушка, совершенно случайно оказывающаяся в другом мире, казалось бы, остаётся только радоваться. И вот не было б печалей, если бы Кэтрин-Софи Дойл, попавшая в магический мир, не оказалась совершенно невосприимчива к магии, а местный язык оказывается совершенно отличным от родного девушке английского. Так ведь ещё новые знакомые не устают прозрачно намекать, что этот чудесный мир совершенно не такой, каким хочет казаться.

© Алиса Зугрова, 2018

ISBN 978-5-4493-5434-1 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-5435-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

«Где ночуют голуби?» — мысль вспыхнула в мозгу девушки словно фейерверк — резко выстрелила, рассыпалась на миллионы ярких осколков и канула в темноту, когда пронёсшийся мимо старенький фольксваген обдал её облаком пыли, далее осевшей на дороге. На десятки километров, куда не посмотри, простиралась выжженная степь. Солнце, хоть и едва видное из-за застывшей в воздухе жёлтой пыли, выжигало все остатки жизни. Тонкая песчаная дорога змейкой тянулась к горизонту. Единственным пятном зеленого цвета среди этого блеклого выжженного солнцем пекла, была повидавшая жизнь бронзово-зелёная джинсовая куртка, потертой тряпкой висящая на руке девушки. Особь женского пола, отроду лет семнадцати, именуемая Кэтрин-Софи Дойл стояла у песчаной дороги и пыталась поймать попутку. Длинные брови изогнулись в немом недовольстве, образуя небольшую складочку. Глаза, прищуренные и смотрящие куда-то вдаль, отливали мусковадо. На лице цвета ячменного зерна выделялся орлиный нос и тонкие, почти бесцветные, губы. Волосы, отливающие всеми оттенками ржавчины, когда были не завязаны в короткий колючий хвостик, еле-еле достигали подбородка. Сухой ветер, передвигающий из стороны в сторону кучи песка, трепал выцветшую серую майку и раздувал тепло-серые широкие джинсы. Тряхнув бутылку с водой, Кэтрин вздохнула. Воды оставалось крайне мало, а впереди ещё были километры и километры дороги. Всего лишь с десятью долларами в кармане. Дойл в чувствах пнула булыжник, иступлено смотря как тот катится, поднимая пыль. Девушку пробивало на истерические смешки, но вместо этого она просто задрала голову к небу и пробормотала:

— И что мне теперь делать?

Как все пришло к этому? Пару суток назад она с помощью одного хорошего друга выехала из Полк Сити и по тридцать третьему шоссе направилась в аэропорт Лейкленда. Однако, почему-то, в данный момент она не сидела в самолёте, а стояла посреди выжженной солнцем степи, понятия не имея, где именно находится. В попытках поймать попутку она провела последние пол дня, ибо абсолютно все машины (которые, к слову, проезжают там не чаще одной машины в час), казалось полностью игнорировали её существование. Мобильный отказывался ловить связь. Она осталась одна без воды, еды, связи и денег.

Пожалуй, наиболее разумно было бы идти вдоль дороги, ведь как ни крути, а все дороги ведут куда-то, а следовательно, не стоит исключать возможность, что эта дорога сможет привести Кэтрин в место получше, чем это. Именно так девушка и думала, когда её выкинули из машины посреди степи. Кэтрин кричала, надрывалась, пыталась догнать машину, бесконечно долго шла вдоль дороги, задыхаясь от жары, но ландшафт оставался абсолютно неизменным. День близился к концу. Происходило то, чего Дойл боялась больше всего — наступала ночь. Ночь вступала в свои права, укутывая степь чёрным, звёздным покрывалом. Степь, казавшаяся безжизненной, со временем стала наполнятся звуками: стрекот сусликов, вой корсаков, вышедших на охоту, скачки сайгаков — все это слышалось вокруг. Кэтрин не смогла уловить момент, когда решила продолжить движение — она просто шла вперёд, не ощущая ни хода времени, ни усталости, ни себя. Её сознание полностью сосредоточилось на поднятии одной ноги и опускании другой. Время от времени девушка выплывала из этого болота, чтобы сполна хлебнуть страха и снова опустится на дно. Во время таких пробуждений, Дойл начинала сомневаться, взаправду ли всё это происходит и не просто ли это глупая шутка. При этом она не задумывалась, что все её существование — просто одна глупая шутка. В один момент, ей под ноги попала полевка. Споткнувшись об неё, девущка полетела на землю. Но перед тем как упасть и впасть в забытьё, она увидела отражение звёзд в глазах этого милого грызуна.

— Говорят, что пожар на мельнице устроил один из местных бродяг. Власти горят желанием скорее найти пройдоху и устроить ему жаркий допрос.

Приятная сонливость застилала всё сознание, в ушах звенела каша из звуков, а глаза слипались. Тело и не ощущалось вовсе. Тем не менее, сквозь эту ласковую дремоту пробивались переговаривающиеся между собой голоса:

— Фрэнк, думаешь это Медведи? — спросил монотонный, тягучий голос.

— Конечно! Кто ж ещё если не эти безмозглые громилы? — ответил ему шипящий, несколько удаленный, но при этом ужасно визгливый на гласных, второй голос, — а ты что думаешь, Салли?

— Вполне возможно. — устало ответил такой же шипящий третий голос.

Пахло затхлостью и бензином. Откуда-то дул плотный, сухой ветерок. Со всех сторон доносилось кряхтящее рычание мотора. «Я в машине?» — предположила девушка и приоткрыв один глаз, подтвердила своё предположение. Лёжа на продырявленном сиденье, Кэтрин-Софи могла видеть человека, сидящего за рулем. «Он один, — изумленно отметила девушка, — где же его собеседники?»

Тогда, будто в ответ на мысли девушки, таинственный голос снова зазвучал:

— В любом случае, кому какая разница! Та мельница не используется уже много лет. Перейдём к серьёзным новостям. — визгливо отбарабанил голос по имени Фрэнк.

— В Ден Андра подорожал синктюр, — пробормотал голос по имени Салли, — на полторы ванкоры.

«Радио?» — опять предположила Дойл.

Человек за рулём, все так же невыразительно, декламировал:

— Беспредел.

— И не говори! — воскликнул визгливый.

«Это радио ему отвечает!» — ошеломлённо поняла Кэтрин. Всю сонливость как рукой сняло. Мозг взбодрился и Кэтрин принялась судорожно обдумывать происходящее.

«И что мне теперь делать? — девушка старалась не то, что не шевелиться, даже не дышать, — куда меня везут?». Голоса на фоне продолжали беседу. Холодный пот покатился по спине Кэтрин, когда она задела рукой банку из-под газировки, в последствии с глухим звоном упавшей на пол. Отвлёкшись от дороги, человек успел окинуть девушку взглядом монотонно пробормотав: «О, очнулась» и вернуться к рулю. За те несколько мгновений, Кэтрин выяснила, что водитель был явно мужского пола и возможно, чуть-чуть старше её самой, да и тёмно-ореховые волосы топорщились во все стороны. Черты лица бессовестно ускользнули от её внимания.

Девушка пробормотала что-то похожее на «М..мм..ну..»

— Да?

«Главное задать правильный вопрос. Я должна получить максимум полезной информации посредством минимального вопроса. Правильный, важный вопрос.»

— Где ночуют голуби?

«Что я только что сказала? Какая глупость…»

Прошла примерно минута, прежде чем парень ответил:

— Шоссе тридцать три целых и пять десятых.

Машина погрузилась в напряженное молчание, прерываемое лишь рычанием мотора и шуршанием колёс.

— Я не знаю, где ночуют голуби, — пояснил незнакомец, — но если тебе вдруг интересно где мы сейчас едем, то по шоссе тридцать три целых пять десятых.

— Ясно. — ответила девушка, хотя ей было ни черта не ясно.

Пейзаж, мелькающий за окном, оставался все таким же пустынным.

Дойл нервно барабанила пальцами по обивке сиденья. Положение её ничуть не радовало. «Чем дальше, тем хуже» — подумалось ей. Хотелось верить, что она не мчит прямо в лапы смерти.

— И всё же, что за шоссе такое — тридцать три целых пять десятых? Впервые слышу. — спросила Кэтрин, дабы внести хоть какую-то ясность, — И куда мы собственно направляемся?

Незнакомец опять отвлёкся от дороги и быстро глянув на попутчицу, протянул:

— Так ты все-таки не местная.

Дойл между делом отметила, что опять не запомнила лицо парня.

— Я не понимаю. — пробормотала она, чувствуя себя так, будто ей три года и она достаёт отца вопросами по типу «А почему лампочка называется лампочка?»

Из «радио» донеслось многозначительное «Уууу…»

— Считай, что ты выиграла главный приз в лотереи, милочка! — радостно оповестил второй голос из радио, видимо тот, кого называли Фрэнком.

— Говоря в общих чертах, ты просто совершенно случайно перешла границу. — ответил водитель.

Понятнее не стало.

— Хотя, в данном случае, скорее совершенно неслучайно. — немного помолчав, прибавил, — Ну, это точно так же, как если бы ты перешла границу одной страны и попала в другую. В твоём случае, границей послужил переход от тридцать третьего шоссе на шоссе тридцать три целых пять десятых. Честно говоря, никто не пользовался этой границей уже лет сто. Хотя, вы уже так давно перестали у нас появляться, что припомнить трудно.

Кэтрин промолчала. Было четкое ощущение, что ей вешают лапшу на уши. Волна страха накатила на девушку, когда, дёрнув за ручку, она обнаружила, что дверь заперта. По спине прокатилась очередная струйка холодного пота. «Спокойно, — подумала Кэтрин, — делай вид, что все хорошо. Придумай причину, чтобы тебя выпустили. Не паникуй.»

— Извините, — стараясь говорить как можно спокойнее, начала девушка, — мне написала мама, она сказала, что встретит меня здесь. Не могли бы вы остановится?

— Боюсь, что вам придётся отложить встречу, — глуша мотор ответил парень, — ибо мы на месте.

Краем глаза Кэтрин увидела, что пейзаж за окном изменился. От степи не осталось и следа. На серо-голубом небе висела грузные тучи, почти цепляющиеся за кофейные крыши. На стенах домов, ютящихся на узких мощёных улочках, вились ярко-красные цветочки. Разносился мелодичный перезвон колоколов, а в воздухе пахло дождём.

— Добро пожаловать в Ваден.

— В общем то, видов синктюра существует столько же, сколько песчинок на всех пляжах Вадена, но в Ден Андра наиболее популярен синктюр из ягод халлона, камиала и травы ваттена.

— Угу… — выдавила Кэтрин. Пару часов назад, она каким-то образом очутилась в так называемом Вадене. Как ей удалось понять из слов нового знакомого, которого, как оказалось, зовут Деор, Ваден — другая реальность, настолько плотно переплетающаяся с нашей, что перейти из одной в другой — сущий пустяк, который, правда, по каким-то причинам, удаётся не всем. Конечно же, все было воспринято как слишком реалистичный сон. А раз это сон, то развлекайся пока можешь. Благо, что новый знакомый великодушно разместил девушку у себя на шее. Подумав, что терять такую возможность глупо, Кэтрин решила узнать про Ваден как можно больше. Естественно, посредством разговора с его коренным представителем. И все было бы хорошо, если б этот коренной представитель не начал рассказывать про то, какая музыка нынче в моде, где дома сдаются подешевле, и какие виды синктюра вкуснее (при этом не потрудившись объяснить, что это собственно такое).

— Чем больше ты знаешь о народе, тем больше ты знаешь о мире. — декламировал Деор.

Обреченно вздохнув, Дойл закатила глаза. «Ну, да, конечно, знания о напитах и музыке неизвестного мне народа очень понадобятся. Особенно, когда я проснусь.» — подумала девушка. Самым смешным было, что парень говорил всё совершенно серьёзно:

— Ты не сможешь жить в мире, обычаев которого не знаешь. Тебе бы следовало уже смириться с тем, что некоторые сны могут быть более реальны, чем твоя так называемая реальность.

— Окей, ладно, — взмахнув руками начала Кэтрин, — тогда будь добр, объясни, что ЭТО вообще, блин, такое?! Я каким-то образом очутилась в другой реальности, и по твоему должна сказать «Ой, как круто! Какая прелесть?»

— Разве нет? — пожав плечами, все так же монотонно, спросил Деор, — не потому ли ты сбежала от матери? Не потому ли, что не хотела проснуться утром в сорок лет с осознанием того, что твоя жизнь прожита бесцельно?

Кэтрин-Софи стушевалась. Ей было не приятно признавать, что её новый знакомый оказался прав. Возможно, если это все же не сон, то её попадание в Ваден — просто возможность на миллион, но вся её рациональность, все привычные ей мировые устои сопротивлялись этому. Она чувствовала себя одной из тех людей, что из-за груза привитых стереотипов, считают все новое и не обычное — неправильным. «И всё же, попала в другую реальность — ну, что за бред? Такого не бывает.»

— А вообще, — резко сменив тему, начал Деор, — тебе нужно срочно переодеться. Увидь тебя кто-то в такой одежде, сразу на руки лекарю сдаст.

— А что не так с моей одеждой? — Возмутилась Кэтрин и окинула паря взглядом-«Сам-то одет совершенно обычно: рубашка, да брюки. Чем ему не угодила моя то?»

— Видишь ли, наша одежда несколько отличается от вашей. — ткнув в свою руку, добавил, — А в этом я обычно наведываюсь к вам.

В ту же секунду, Деор запустил руку в коробку стоящую под низеньким столом и достав несколько стопок одежды, сказал:

— Также, надо придумать тебе биографию. Конечно, когда-то граничные были совершенно обычным явлением, да и считались они за точно таких же граждан, но это было ужасно давно. Сейчас же, проще сказать, что ты приехала из другого герцогства по поручению старенькой бабушки, чем пытаться объяснить как дела обстоят на самом деле.

— А врать не хорошо. — съехидничала девушка.

— Иногда правда бывает настолько громоздкой, что проще придумать легкое объяснение, нежели всё разъяснять. — заметил Деор, — К примеру, вряд ли ты поймёшь хоть слово, если я начну объяснять твоё появление здесь, теорией множественных вселенных.

Девушка повела плечами. В словах парня истина всё же была.

— Отлично, и кем же я буду? Безутешной вдовой, которая приехала к мужу, но обнаружила того мертвым? — спросила она.

— Почему бы и нет, — довольно кивнув головой, одобрил парень, — чисто из приличия, но к вдове никто не будет приставать с лишними вопросами. У нас тут, видите ли, все очень сочувственно относятся к чужому горю. Так, что плачь почаще и все будет отлично.

— Может мне ещё целиком в чёрное облачиться? — усмехнулась девушка. Это начинало становиться забавным.

— Не бывает горя хуже, чем горе на показ. Горе на показ — и не горе вовсе.-декламировал Деор, — траур — дело личное, незачем пихать им всем в нос.

— Если тут все так считают, то готова признать, что эта реальность лучше моей. — подняв руки вверх, не без сарказма ответила Дойл.

— Смирись с мыслью, что эта реальность уже стала твоей. — ответил парень и передал одну стопку собеседнице. Развернув её, девушка обнаружила платье: само по себе светло-серое в маленький, почти чёрный цветочек. Две полоски красной каемки на коротких, не доходящих до сгиба локтя, рукавов. Одна узкая бордовая полоса чуть ниже колен, отделяющая серую часть, от бардовой, тянущейся до конца платья и заканчивающаяся красной полосой. В дополнение ко всему этому, на платье был чёрный передник с красными и бардовыми вставками у шеи. На полу завалялись чёрные сапоги. Хоть наряд и крайне пришёлся девушке по вкусу, она так, чисто ради приличия, чтобы не казаться подкупной дурочкой, ворчливо спросила:

— А штаны у вас тут девушкам не полагается носить?

— Ну почему же, полагается. На длительных пеших прогулках и на работе, имеющей отношение к тем же длительным пешим прогулкам, путешествиям и аддендуму.

— Что? Аддендум? — непонимающе моргнув, переспросила девушка, — разве правка документов такое тяжёлое дело, что для него требуются штаны?

— Что? Причём тут правка документов? — в свою очередь переспросил Деор.

«Вот он, — подумалось Кэтрин, — языковой барьер в действии.»

Парень засмеялся. Дойл со смешанными чувствами отметила, что смеётся он так же как и говорит — монотонно, с расстановкой, из-за чего смех из его уст звучал как отрывистое «ха-ха» озвученное роботом.

— Нет, аддендум — это то, чего лишился ваш мир во имя технического прогресса. — ответил Деор, — Это магия.

Кэтрин удивленно присвистнула. Хоть и уверенная, что видит сон, девушка была крайне ошеломлена. Представьте: вы все детство верили в Санту, но потом вы узнали, что его попросту не существует, как вдруг, спустя много лет, вы берёте и видите настоящего Санту — с оленями, санями и всем прочим. Чтобы вы при этом чувствовали? Примерно так же себя и ощущала Кэтрин.

— То есть, вы можете просто…, — взмахнув руками, недоверчиво спросила девушка, — просто ПУФ и в воздухе появиться предмет?

— Если захотим, то мы можем созидать, — пояснил Деор, — правда, никто не хочет.

— Почему? Это же так удобно! Хочешь денег — создал денег, хочешь есть — создал еды! Не жизнь, а сказка!

— Сказка о крушении не только Вадена, но и многих других реальностей? Как минимум, создавай каждый себе столько ванкор, то представь как сильно обесценится валюта. Это уже не говоря про то, что настанет полное беззаконие. А про то, что создание чего-то из ничего — практически полное нарушение устоев мироздание, даже думать страшно.

Помолчав парень добавил:

— Именно по этому созидание на строжайшем запрете. Никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не должен созидать. Нельзя что-то взять и не отдать ничего взамен.

Повисла тишина. «Похоже, что это созидание — их местный Тот-кого-нельзя-называть» — про себя усмехнулась девушка, пытаясь отделаться от липкого, засевшего где-то на корке мозга, червячка страха. Кэтрин не хотелось признавать, но Деору удалось убедить её в том, что созидание — крайне опасная вещь. Дойл стиснула край платья, покоящегося у неё на руке.

— И какой же магией вы тут тогда занимаетесь, если не можете ничего создавать?

— Поправка: мы не можем создавать из ничего. Взяв за основу одно, мы можем создать из него что-то совершенное иное. Это мы и называем аддендумом. Вообще, в этом Ваден похож на твою прошлую реальность: люди ничего не создавали сами, все человеческие изобретения — лишь модернизированные создания природы.

— Да? — задумчиво протянула девушка, а затем, вспомнив что-то спросила, — Вы ведь путешествуете между реальностями, да? Как вы это делаете?

— Ровно как в вашей реальности люди разучились переходить границу, так и у нас стали вырождаться те, кто имеют способность к путешествиям между реальностями. Раньше, этой способностью обладали практически все, а сейчас человек тридцать на весь Ваден.

— Это ж, что получается, ты такая уникальная личность?

— Ещё какая. — усмехнулся Деор.

Кэтрин вздохнула. Мозг кипел. Когда страх и волнения стали сходить, на неё навалилась такая сонливость, что девушка задалась вопросом: «можно ли так устать во сне?»

Странно и не к месту хихикнув, парень проводил Дойл по узкому, обвешанному картинами со странными животными и освещённому голубыми кристаллами, коридору, выпроводил Кэтрин в опочивальню. Хоть в комнате и было темно, девушке удалось разглядеть, как по стенам тянулись какие-то узоры. Отбросив платье, что до сих пор держала в руках, в сторону, плюхнулась на кровать, которая к её удивлению, не отпружинила, а промялась под ней и слабо покачиваясь, начала выпрямляться.

— Как желейка. — глупо хихикнув, пробормотала девушка. Удивительно, но слабое покачивание кровати действовало на неё успокаивающе, медленно погружая в глубокий сон. Прежде чем её глаза закрылись, Дойл успела заметить два зелёных сверкающих кошачьих глаза на потолке.