Ян (не) для Янки

Алиса Гордеева, 2022

Он обещал быть всегда рядом, но с лёгкостью вычеркнул меня из своей жизни. Дал клятву оберегать, но сейчас первым готов втоптать в грязь. Жестокий, безжалостный, грубый, он ненавидит меня всем сердцем, вот только моё, глупое и доверчивое, продолжает его любить.

Глава 1. Даяна

За два месяца до событий, описанных в прологе.

Бегу по гранитной лестнице, перепрыгивая через ступеньки: мне никак нельзя опоздать. Первый учебный день в престижном университете, а я как самая настоящая ворона перепутала маршрутки. И стоило просыпаться на несколько часов раньше, чтобы в результате всё равно упасть в грязь лицом?

— Осторожнее, девушка! — хватаясь за перила и поправляя на переносице очки, бубнит какой-то старичок с очень важным видом, наверно, профессор. — Университет не место для бега!

— Простите, — виновато улыбаюсь, про себя передразнивая поучительный тон пострадавшего: я едва задела его плечом, так стоит ли раздувать трагедию? — В 311 аудиторию я правильно иду?

— Скорее летите! — с укором смотрит на меня пожилой мужчина, недовольно мотая головой. Что же, помощник из него никакой, увы.

Ещё раз бормочу невнятное «Извините» и, обогнав старичка, бегу дальше. Как бы нудно тот ни ворчал, опоздать на первую же лекцию — непростительно для новенькой.

С грехом пополам отыскав нужную аудиторию, замираю возле закрытой двери. Лекция началась минут десять назад, а значит, моё появление не останется незамеченным. Мало того что из-за проволочек с документами по моему переводу я начинаю учёбу на неделю позже всех нормальных студентов, так ещё и опаздываю.

— И какой смысл было так спешить, сшибая на своём пути добропорядочных граждан, если всё равно смелости зайти не хватает? — ехидный голос пострадавшего по моей невнимательности старичка заставляет вздрогнуть. — Новенькая, верно?

— Да, — обречённо вздыхаю и, подгоняемая недовольным взглядом преподавателя по внешнеэкономической деятельности, залетаю в огромную аудиторию, где тут же становлюсь центром внимания. Внутри всё каменеет, а по спине щедрой россыпью разбегаются мурашки. Потерянная и смущённая я глупо переминаюсь с ноги на ногу, не зная, куда себя деть.

— Талеева, кажется? — голос преподавателя заставляет вынырнуть из ступора. — Вам, похоже, таки не терпится сорвать лекцию. Что же, спешу вас огорчить: нарушители порядка обычно вылетают из стен нашего университета после первой же сессии.

— Простите! — уже по привычке бормочу в ответ и занимаю ближайшее свободное место, ощущая, как горят щёки от неуёмного интереса моих новых одногруппников.

— Мухомор всегда не в духе, не обращай внимания, — шепчет соседка по парте, слегка толкнув меня локтем.

— Мухомор? — переспрашиваю удивлённо, но, видимо, слишком громко, поскольку тут же по аудитории пробегают неловкие смешки, а преподаватель неожиданно закашливается.

— Студентка Талеева, — басит тот. — Я, конечно, понимаю, что победа в международном конкурсе застит глаза, но всё же толика уважения к нам, простым смертным, не помешает. Ещё одно слово и я забуду, почему вас перевели в наш университет.

«Мухомор» снова поправляет очки и, бросив на меня недовольный взгляд, приступает к лекции. Правда, все его слова в моей голове неминуемо превращаются в кашу: меньше всего в новую студенческую жизнь в престижном вузе страны мне хотелось ворваться с позором.

— Не волнуйся так, — снова нашёптывает соседка. — Но, если не планируешь сто раз пересдавать Мухомору экзамен, хотя бы сделай вид, что записываешь!

— Угу, — растерянно киваю и начинаю бегло скользить авторучкой по клеточкам тетрадного листа.

— Я Маша, — спустя пару минут, девчонка вновь толкает меня локтем.

— Даяна, — отвечаю как можно тише. — Но лучше просто Яна.

Последние четыре года я стараюсь не произносить своё полное имя: слишком много боли и ненужных воспоминаний приносит с собой его звучание.

— Даяна прикольнее! Словно ты американка, — хихикает Маша, но наткнувшись на мой ледяной взгляд тут же замолкает. Симпатичная, с русыми волнистыми волосами чуть ниже плеч и глазками-пуговками она кажется немного растерянной. Как и я, моя новая знакомая выглядит весьма скромно, а изгрызенный кончик простого карандаша, что она то и дело берёт в рот, с головой выдаёт её волнение. Наверно, мы могли бы подружиться, а потому немного смягчаю свой пыл и улыбаюсь в ответ.

— Так, значит, ты к нам учиться? — тут же возобновляет болтовню Маша.

— Угу, — киваю на глупый вопрос: можно подумать, есть иные варианты.

— Угу, — передразнивает в шутку. — Здесь таких, как мы, кто пришёл учиться, в разы меньше, чем тех, кого богатые папочки устроили для того, чтобы потешить своё самолюбие. Но я рада, что в полку нормальных студентов прибыло.

Снова улыбаюсь и на миг позволяю себе окинуть взглядом аудиторию. Просторная и светлая, оборудованная согласно всем современным требованиям, она сильно отличается от тех, где я училась до этого. В нашем маленьком городишке и единственном вузе всё было гораздо скромнее.

Веером уходящие ввысь парты заполнены студентами. Чуть ниже сидят явно бюджетники: серьёзные, сосредоточенные, и по сравнению с верхними рядами весьма просто одетые. Как бы сильно их ни утомляла монотонная речь пожилого профессора, они судорожно записывают за тем каждое слово, страшась упустить что-то важное. Но чем выше поднимаю взгляд, тем чаще встречаю более вальяжные позы, снисходительные выражения лиц и улыбки словно сошедших с обложек модных журналов девушек и под стать им парней с дерзко растрёпанными причёсками. И пока нижние ряды с азартом строчат конспекты, верхние — нагло копошатся в смартфонах или болтают, подобно Маше.

— Почему «Мухомор»? — наученная горьким опытом, спрашиваю тихо-тихо.

Старичок упоённо вещает о мировых проблемах экономики с безумно важным видом, даже не замечая, что бо́льшая часть студентов слушает его вполуха.

— Мухов Степан Леонидович — главная причина отчислений простых смертных с бюджета. Имей в виду: опаздывать нельзя, пропускать лекции тем более, а если на семинар придёшь без должной подготовки, то всё — собирай вещи и ищи место в новом вузе.

— Ого, — вздыхаю печально. И надо было так влипнуть в первый же день.

Маша пожимает плечами и хочет что-то добавить, но скрип открывающейся двери отвлекает, вынуждая перевести взгляд к входу в аудиторию.

— Степан Леонидович, добрый день! Можно?

На пороге, виновато потупив взор, замечаю миниатюрную блондинку с длиннющими, словно восковыми волосами и кукольной мордашкой. Огромные голубые глазища смущённо посматривают на старичка из-под шикарных ресниц, а ладошки с идеальным маникюром аккуратно придерживают дизайнерскую сумочку.

— Всё, что я сказала тебе про Мухомора, увы, относится только к простым смертным. Смотри, — Маша кивает в сторону старого преподавателя.

— Диана, конечно, проходите! — учтиво шаркает тот, расползаясь в широченной улыбке.

Блондинка звучно цокает каблучками, поднимаясь к дальним рядам, а Мухомор, не сказав больше и слова, вновь возвращается к лекции.

— Диана Бельская, — шепчет Маша, заметив моё негодующее выражение лица. — Внучка ректора и единственная дочь банкира Демида Бельского. Да-да, того самого! Ну и ещё первая красавица нашего вуза. Запомни, Яна, то, что разрешено там наверху, для нас равно отчислению.

Монотонная лекция тянется нескончаемо долго. Пытаюсь вникнуть, но глупое волнение постоянно сбивает с мыслей. Впрочем, не только оно. Маша без умолку болтает, что-то рассказывает и совершенно не следит за бурчанием Мухомора.

— Здесь свои порядки. И ничего с этим не поделаешь, — вздыхает она. — У мажоров своя жизнь, а у нас — своя. Мы после занятий бежим на подработку и ютимся в общаге, а они шопятся и закатывают грандиозные вечеринки в элитных коттеджах.

— Ну и ладно, — шепчу в ответ. Никогда меня не привлекала подобная трата времени, да и чужая жизнь тоже. — Пусть гуляют.

— Просто несправедливо, понимаешь? Мы и учимся, и пашем, а всё равно в хвосте. А тут, имя своё назвала, ресничками взмахнула и в шоколаде.

— Зайцева! — голос Мухомора внезапно взлетает на пару октав. — Доколе вы будете бубнить параллельно со мной?

Маша, видимо, Зайцева, тут же отсаживается подальше и, расправив плечи, начинает сосредоточенно писать.

— Вот! Это и обидно! — спустя минуту шепчет едва слышно. — Бельская — Диана, а я просто Зайцева. Хотя по уму, я прямо сейчас отвечу на любой вопрос по предмету, а она… Ай, ладно!

Остаток лекции проходит в тишине. А после Маша хватает меня за руку и тащит к остальным — знакомиться. Вокруг тут же собирается целая гурьба народа: кто-то выкрикивает своё имя, кто-то спрашивает, откуда я, многие недоумевают, почему меня перевели в их престижный вуз на втором курсе, а те, кого Маша назвала мажорами, и вовсе бросают равнодушный взгляд и проходят мимо.

— И всё-таки, как так получилось, что тебя к нам зачислили? Знаешь, какой здесь конкурс на место? На дочь очередного банкира или владельца заводов-пароходов ты, прости, не тянешь, — бурчит рыжеволосый парнишка, на лице которого веснушек больше, чем звёзд на небе. Худой, высокий и нескладный, он напоминает мне жирафа из мультика, но его недобрый, отчасти завистливый взгляд тут же заставляет занять оборону.

— Просто на умную тоже непохожа? — огрызаюсь в ответ. И почему я должна каждому встречному доказывать своё право здесь учиться?

— Зимняя сессия покажет, — угрюмо кивает рыжик, а затем острыми локтями прокладывает дорогу к отступлению.

— Не обращай внимания, — вступается с улыбкой розовощёкая девчонка с пухлыми формами. — Это Зюзя, наша местная звезда экономики. Он просто переживает, что придётся потесниться на Олимпе. А я Катя Фомина. Кстати, староста этой группы.

— Супер, — улыбаюсь в ответ.

Видимо, зря я волновалась по поводу своего перевода. Несмотря на холодный приём со стороны некоторых студентов, бо́льшая часть ребят всё же вполне дружелюбны и отзывчивы

Наверно, поэтому следующие лекции не кажутся настолько нудными и длинными, как первая, а время в компании с Машиной болтовнёй и вовсе пролетает незаметно.

— Яна, есть не хочешь? — после очередной пары интересуется девчонка.

— Хочу, — убедительно киваю. С этими нервами я и забыла, когда ела в последний раз.

Спустившись по центральной лестнице и немного поплутав по коридорам, Зайцева приводит меня в столовую.

— Яна, ты сиди здесь, а я возьму нам по кофе и чего-нибудь перекусить, а то пока стоим очередь, все места нормальные займут. Идёт?

— Идёт, — киваю, осматриваясь по сторонам. Даже самая обычная столовая сегодня для меня в диковинку.

— Новенькая? — за спиной раздаётся приторно-сладкий голосок, а в нос ударяет новомодный запах дорогого парфюма. — Я Диана.

Бельская без спроса отодвигает стул и садится напротив. На лице голливудская улыбка, а в глазах — пустота, местами разбавленная отвращением. Ещё бы! Характе́рный запах общественной столовой открыто спорит с утончённым образом девушки.

— Яна, — отвечаю без энтузиазма, скорее, чтобы не показаться грубой.

— Я знаю, — стучит ноготками по столешнице. — Дед мне все уши прожужжал, какая ты умница.

— Не сто́ит верить слухам.

— Даже так? — Бельская внаглую рассматривает меня, но уже через мгновение, не найдя ничего увлекательного в моей заурядной внешности, теряет интерес. — И всё же, предлагаю тебе, Яна, дружить. Поверь, для тебя это может быть очень выгодно.

— Как интересно! Дедушка попросил? — наигранно хлопаю глазками и придвигаюсь чуть ближе, бесстрашно глядя в лицо девицы. Её надменный вид и монотонный стук ноготков окончательно выводят из себя. — Кстати, а у нас дед кто?

— Зря ты ерепенишься, Талеева! От таких предложений не отказываются.

— Допустим, Бельская! — специально делаю акцент на фамилии девчонки. — Тебе от моей дружбы какой толк?

— Молодец! Соображаешь! Благотворительностью я не занимаюсь! С тебя по мелочи: рефераты, домашки, курсачи. Ну а я в долгу не останусь, поверь!

— Верю! Есть только одна проблема: моя дружба не продаётся, да и подачек с барского плеча мне не надо!

— Ну и дура, Яна! — блондинка как ни в чём не бывало встаёт из-за стола и, высоко задрав нос, семенит прочь.

— Чего от тебя Бельская хотела? — Маша ставит на стол поднос с ароматным кофе и тарелкой с пирожками.

— Дружбу предлагала по дешёвке, — внутри до сих пор всё клокочет.

— Шустрая. Ты, видимо, и правда талант, раз Бельская с ходу тебя оккупировала.

— О чём ты?

— А сама не понимаешь? У этой барби на уме одни салоны красоты, да дорогие бутики. Скажи, когда ей учиться? Вот и выискивает себе рабов, называя это дружбой. И всё же, мой тебе совет, с Бельской будь помягче: за ней не только дедушка и пресмыкание Мухомора.

— Но и целая армия пергидролевых красоток? — оторвав от сосиски в тесте кусочек, в удивлении вскидываю бровь.

— Скорее, красавцев, — вздыхает Маша, и мы обе начинаем смеяться.

Сентябрь в этом году выдался на удивление тёплым. Городские улицы залиты мягким золотом заходящего солнца, что, переливаясь разноцветными красками, радостными бликами играет в окнах домов. Под ногами шуршат опавшие листья. И пускай пока их совсем немного, а деревья все ещё утопают в зелени, в воздухе уже витает медовый запах приближающейся осени.

С рюкзаком наперевес неспешно возвращаюсь домой, разглядывая незнакомые улицы современного мегаполиса. Маленькая однушка на его окраине — это всё, что у меня есть. Точнее, всё, на что хватило денег после продажи родительской квартиры в областном центре и выплаты долгов по кредитам. И как бы я ни отговаривала тётю Свету, мамину сестру, от подобных трат, ссылаясь, что вполне могу обойтись студенческой общагой, сейчас неимоверно благодарна за небольшой, но свой угол в этом мире.

Ничем не примечательная серая пятиэтажка, деревянная лавочка у входа в подъезд и выкрашенные в зелёный стены вдоль лестницы, по которой лечу на третий этаж. Поворот ключа и я дома. Первым делом включаю свет: после аварии, что унесла жизни моих родителей, а меня на несколько лет приковала к больничной койке, я до дрожи боюсь темноты. А ещё одиночества. Оно, оказывается, умеет будить внутренних демонов ничуть не хуже. Правда, об этом я узнала совсем недавно, когда переехала от тётки в этот свой новый дом.

В маленькой прихожей скидываю обувь и бросаю рюкзак, доверху набитый учебниками, включаю телевизор, чтобы создать иллюзию жизни в квартире, и ставлю на плиту чайник. Меньше, чем через час, мне нужно бежать на работу, а, значит, раскисать некогда.