Храмовая бабочка. Рассказ о людях, о любви

Алиса Быковская

Это трогательное произведение, наполненное теплыми чувствами и невесомостью. Как бесшумный полет бабочки, плавно скользящей по потокам жизненных течений. Она аккуратно попадает в вашу жизнь, приносит частичку красоты и улетает дальше, оставляя в душе легкий трепет.

© Алиса Быковская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Поезд её мчался в неведомые дали, а она, тем временем, спокойно смотрела в окно своего купе. Она видела простирающиеся жёлтые поля, огромное палящее солнце, редкие столбы и стайки резвящихся на них птиц. С её длинными волосами играл ветер — он колыхал светлые пряди и тянул их за собой. Теплый воздух радостно приветствовал её в новых местах, а горячий в кружке чай, дополнял картину трепетного счастья.

Марта всегда была очень тонкой, чувствительной девушкой. Каждое колыхание веток было замечено её зорким глазом, каждый новый аромат был уловим ею, и каждое сказанное в её адрес слово оставалось в сердце навсегда. В двадцать лет она многому научилась, многое поняла, а также во многом разочаровалась. Она порвала почти все связи со своими друзьями, перестала верить в настоящую дружбу и презирала любые общественные мероприятия. Ей было чуждо общество, и она всегда старалась бежать от него как можно дальше, ближе к природе и уединению. И даже сейчас она шагала в абсолютную неизвестность, где её ждет настоящая встреча с жизнью и собой.

Она сошла с поезда около пяти часов вечера, в деревушке под названием Филлетино. Ее сопровождало легкое волнение и смятение, она никогда не оставалась так далеко от дома наедине с собой. Неуверенно прошагав по иссохшей от солнца дороге, она остановилась, чтобы оглядеться вокруг. Эта была настоящая деревня — просторная, зеленая, свежая и невероятно тихая. Здесь изредка проезжали машины. В основном, это были старые, шумно несущиеся грузовики. Марта наблюдала за уютными двориками маленьких домов, смотрела за местными жителями, которые возились на поле, а потом оборачивались, чтобы пристально посмотреть на юную, новенькую девушку. Здесь процветала спокойная, тихая и безмятежная жизнь.

Добравшись до нужного дома, девушка сверила всё по написанному в её блокноте адресу. Неуверенно подойдя к входной двери, она даже не успела поднять руку, чтобы постучать, как дверь распахнулась и перед глазами Марты предстала женщина. Лет тридцати пяти, среднего роста, с крашенными в рыжевато-бежевый цвет кучерявыми волосами. На её лице прослеживались следы толстого слоя макияжа, а сильная отечность говорила о том, что она позволяла себе выпивать.

— Здравствуйте милая дама, проходите! — эмоционально поприветствовала она Марту, — вижу, вы устали с дороги, не желаете немного вина? Меня зовут Патриция, мы с мужем здесь гостим у моей матери. Проходите-проходите, не стесняйтесь! Как вы говорите, вас зовут? — Патриция засуетилась на кухне, разбирая остатки чистой посуды.

— Я Марта и мне бы лучше просто чая, я хоть и коренная итальянка, но не пью вина, — проговорила Марта, разглядывая дом.

Потолки были высокими, а комнаты очень просторными. Из всех деревенских домов, этот выделялся своей богатой обстановкой и выдержанным вкусом. В нем было очень уютно, и каждая мелочь приковывала в нём взгляд. Белые стены покрывали редкие доски из состаренного дерева. Просторная кухня вмещала в себе огромный винный шкаф, а через круглые арки прослеживались другие, не менее красивые комнаты. Марте было невероятно любопытно разглядеть дом внимательнее, но её внимание отвлекла Патриция.

— Вот чай, а вот очень вкусное печенье. Попробуй Мартичка, тебе понравится! Давай присядем за стол на террасе, я хочу покурить.

Они прошли на летнюю, открытую террасу, покрытую как мхом цветами. Марта подумала, что такое место — мечта для писателя. Они присели за круглый белый столик и Патриция продолжила.

— Мари ушла к соседке за ванильным сахаром, хотела приготовить пирог к твоему приезду, но как всегда проспала…, — затем она закурила сигарету и задумалась, — не пьёшь вина?! Ты что, сектантка?

— Нет, нисколько. Просто не переношу этого томного состояния головы.

— Хм… Видимо, ты просто не привыкшая. Вообще, у каждого свои убеждения и всё такое.…Но, я бы сейчас с удовольствием выпила бокальчик вчерашнего портвейна!

Патриция потушила сигарету и подлила себе чай. На этом разговор закончился и настала неловкая тишина, но вскоре раздался громкий скрип открывающейся калитки.

— Кто там к нам заглянул? — крикнула радостным, звонким голосов Мари, — оо, неужели это Марта! Какая ты красотка! Боже, не налюбуешься! Вы уже пьете чай? Как здорово, Патриция, детка, налей мне, пожалуйста, тоже. Я ходила к соседке и она как раз дала мне яблочного пирога! Марта, детка, присаживайся, рассказывай, что там у тебя?

Эмоции Мари долго не стихали. Это была полная, светлая женщина с каре, в простоватой одежде. На ней были бриджи цвета хаки, розовая футболка с коротким рукавом и большие розовые клипсы на ушах. Она пыталась выглядеть просто среди местного населения, чтобы, по её словам, не вызывать у них зависть, но поведение и манеры говорили сами за себя и соседкам, волей не волей, приходилось завидовать этой женщине. Хотя, несмотря на это, отношение к Мари в деревне было хорошим, она старалась со всеми налаживать связи, а жители Филлетино отвечали ей взаимностью. В основном, здесь жили люди начиная от сорока лет, и из-за такого маленького количества жителей здесь не хватало коммуникаций и признаков цивилизации, но, несмотря на это, людям приходилась в радость жизнь в этом месте. Летом они все выбирались на свои огороды, выращивали для своих семей запасы на зиму, заводили животных и открывали совместные фермы, обустраивали свои домики и подкрашивали облупившиеся рамы окон новенькой краской, строили большие шатры и собирались в них всей деревней на праздники и громко-громко смеялись, поедая фирменные, Филлетинские пироги…

— Я разговаривала с твоей матерью сегодня по телефону, она спрашивала, как ты добралась и все ли у тебя нормально. Оказалось, даже я знаю лучше, во сколько приезжает твой поезд, — сказала Мари и сразу же засмеялась.

— Она сейчас очень занята, последние два года у них с отцом появились проблемы на работе и они то и дело, что пытаются всеми силами удержать свой бизнес.

— Они всё работают на того злобного мужика, который всегда ходит в одном пальто?

— Нет, они давно ушли от Фрида. Сейчас у них свой цветочный магазин. Он в центре города, и поначалу дела шли хорошо, но потом налоги совсем задавили их возможность развиваться.

Они долго ещё разговаривали за ужином. Мари постоянно задавала вопросы и словно пыталась выманить всю возможную информацию. В какой-то момент Марта так устала от пустой болтовни, что у неё стали закрываться глаза, усталость резко отхватила её и заманивала в чёрные мотивы мыслей. Спустя полчаса Мари попросила Патрицию показать комнату Марты, пока та уберет со стола.

Патриция и Марта поднялись по широкой лестнице и прошли в тёмный коридор, на стенках которого висели старые фотографии. Пока Патриция ковырялась с дверным замком комнаты, Марта разглядывала фотографии и людей на них. Черно-белые снимки словно отображали всю жизнь этой семьи, особенности людей и самые счастливые моменты их жизни. На одной из фотографий Марта заметила свою мать, совсем ещё маленькой, играющей с маленькой Мари в мяч. В этот момент сердце Марты сжалось, а потом, потоками любви к родной маме, снова наполнилось спокойствием. Она ещё долго рассматривала мельчайшие детали и всматривалась в каждый пиксель. Из глубины этого погружения, девушку выманила Патриция, наконец открывшая дверь комнаты.

— Ну вот, наконец-то она открылась, хвала небесам! — воскликнула уставшая Патриция, — проходи, свет включается вот здесь.

Это была очень уютная, маленькая комнатка, явно отличающаяся своей скромностью от других мест в доме. Посередине стояла большая кровать с заправленным светлым бельем, напротив неё был высокий шкаф и напольный старый торшер. Возле кровати красовалась тумбочка, на которой был городской телефон, пара книг и полуженная свеча. Полы покрывали старые, деревянные доски, кажется, даже ничем не обработанные. Стены разбавляли желтые, потемневшие в углах обои и двухстворчатое широкое окно, с таким большим подоконником, что его вполне можно было использовать как стол. Марта мгновенно почувствовала близость с этим местом и улыбалась как ребенок, потому что понимала, что здесь начнется новое для неё время. Она мечтала проводить здесь кучу времени сидя перед окном, со своими тетрадками, разбросанными по всему подоконнику, записывать в них свои мысли…

— Ну вот, это самая лучшая свободная комната, которая осталась в этом доме. Я помню с самого моего детства лишь её внешнюю сторону, с закрытой дверью. Почему-то она никогда не требовалась и почти не тронута.

— Отличная комната, мне очень нравится!

— Сейчас принесу тебе полотенце, а ты посмотри пока ванну.

— Ванну?..

Чуть пройдя, Марта обнаружила узкую дверь и с легким удивлением и интересом, прошла в другую комнату. Это было светлое, крохотное помещение, в котором толстые слои светло-желтой штукатурки сыпались со стен на старую, треснувшую плитку, а из узенького окна дул тёплый, летний ветерок, разносивший белые занавески по всей ванной. В целом, всё смотрелось невероятно уютно и романтично. Здесь были лишь раковина, тумбочка, туалет и старая, чугунная ванна, покрытая небольшим слоем ржавчины и кусочками разноцветной мозаики по низу. Юная Марта долго впитывала красоту этой комнаты, ей она казалась невозможной и сказочной.

Марта спустилась вниз и не успела она выпить чаю, как Мари успела вынести мозг. Уже вечерело, было время сна и девушке не терпелось поскорее отправиться в свою комнату и записать в маленький блокнот, который ей подарила ее подруга Лиа, все свои впечатления о прошедшем дне. А пока, они сидели на веранде и пили крепкий чёрный чай. Патриция выкуривала одну сигарету за другой, а Мари вечно что-то говорила. Казалось, её даже никто не слушает, но ради собственного удовольствия она не умолкая трещит. Такая обстановка то и дело наводила сон на Марту, но она держалась, чтобы окончательно не закрыть глаза и не задремать, иногда отвечала на вопросы Мари, которая посреди своих монологов расспрашивала ее о жизни в Барии.

Наконец, на улице совсем стемнело, и подул прохладный, ночной воздух. Время намекало на сон, и хозяйка особняка предложила всем отправиться по своим комнатам.

— О, Марта, дорогуша, там ужасная ванна, в неё даже заходить страшно! Так что если тебе нужно помыться, то выбирай любую другую, — спеша проговорила Мари.

— А что в ней не так? Нет горячей воды?

— Есть, конечно, есть! Но такой внешний вид, что там скорее испачкаешься, нежели отмоешься! — Мари захохотала, а затем сама же прервала свой смех, — о, совсем забыла! Там нет света, мой покойный муж предпочитал свечи, я хотела их выбросить, но забыла. В общем, если захочешь нормально помыться, не стесняйся!

— Спасибо, если будут неудобства, то не постесняюсь. А так, меня вполне устраивает эта ванна, спасибо, Мари.

— Ну, тогда желаю тебе спокойной ночи, детка!

— Спокойной ночи!

Все обменялись друг с другом любезностями и разошлись по своим делам. Марта бегом поднялась в свою комнату и с трепетом распахнула дверь. Во второй раз это помещение казалось ей ещё более романтичным и тонким, она плюхнулась на кровать и начала быстренько переписывать свежие мысли в блокнот. Она писала о своей дороге в поезде, о деревне, о сандалиях, которые всю дорогу натирали ей ноги, о Мари с Патрицией, о доме и в частности о комнате, в которой поселилась. Она старалась записать всё, не упуская даже вибраций в воздухе. Затем, бурный и, казалось, нескончаемый поток мыслей, прервала одна единственная — мысль о семье. Быстро сообразив, Марта дотянулась до телефона и набрала номер матери. Они немного говорили, расспросили друг друга о делах и пожелали доброй ночи.

Окна были открыты нараспашку, из них доносились громкие песни ночных птиц и сверчков, это было словно начало таинственного обряда. В комнате было много старых свечей, Марта расставила их по всей комнате и потушила лампочку. Нежный свет разносился в пространстве и наполнял все теплом и уютом, словно этот момент — отражение внутреннего мира, спокойного и глубокого. Марта зашла в ванну, закрыла тонкое окно и поставила на подоконник подсвечник, который перед этим стоял на полу. Появились проблески видимости и, каждая свеча усиливало это, тон становился всё светлее и светлее. Переодевшись в мягкую пижаму, Марта откинула одеяло на кровати, чтобы после ванны можно было смело в неё запрыгнуть и сладко-сладко уснуть. Ещё немного побродив по комнате — то подходя к окну и дыша свежим воздухом, то снова заходя в ванную и проверяя уровень набравшейся воды, она много мечтала и думала о том, чем может заняться в этих местах. Она решила исходить все самые красивые места и написать о них строки, а также делать как можно больше снимков, чтобы потом, по возвращению, можно было всё совместить и опубликовать в местной газете родного города.

Сон покинул Марту, и она принялась что-то писать и, еле оторвавшись от дела, отправилась мыться. Выключив кран с шумящей водой, она скинула одежду на пол. Долгое время она любила проводить напротив зеркала. Не для того, чтобы полюбоваться собой или наоборот покритиковать, в эти минуты она просто смотрела на человека, стоящего напротив, на эту девушку, Марту из Италии. Одинокую, но абсолютно полную и счастливую. И сейчас перед ней, в полный рост зеркала, предстала молодая высокая девушка, со светлыми волосами до поясницы. Её лицо — прекрасные рельефы. Её нос выразителен и упрям как сокол, а светло-березовые глаза проницательны и опасны, как холодное оружие в руках мастера. Узкие, длинные губы напоминают о черте её характера — воинственность и спокойствие. Скулы — могущественный воин в поле. Её тело — соблазн поэта и художника — женственные изгибы и природная худоба.

Она стояла так ещё около минуты, а потом пробралась в горячую воду. Погружение мгновенно расслабило девушку, тело растворилось и растерялось в воде, а она лишь медленно и глубоко дышала, полностью наслаждаясь моментом. Тусклый свет свечей создавал особую атмосферу и помогал чувствовать себя дамой из средних веков. Марта всегда интересовалась этим временем и находила время читать про это книги. Ей нравился образ женщин в средние века, деревни и образ жизни в них, нравились могущественные, храбрые войны и сражения. Вода стала остывать, и пришло время перебираться в кровать. Накинув на плечи халат, Марта погасила свечи и забралась в кровать. Холод моментально пробрался к ней, но постепенно тепло одеяла стало окутывать её, и прохлада отступила. Пришло время глубокого сна.