Сонный сад

Алиса Бодлер (2024)

Тринадцатилетняя Эльга Грэм больше не может поладить с родными, одноклассниками и соседями… Никто из них не понимает, что после пропажи брата-близнеца Лембита Элли живется тяжелее всех! Но хуже всех ведет себя мама. На Мартов день она приняла решение похоронить Лемми и забыть о нем навсегда, опустив в землю пустой гроб… Справится ли Эльга со страхом смерти? И сможет ли убедить маму в том, что Лембит жив, но просто не хочет возвращаться? Для широкого круга читателей.

Глава 5

Гроб

Возле входной двери на виллу Имедема толпились странные люди.

Их одежда была нестиранной и пахучей. А руки серели от старой, сухой и неотмываемой грязи.

Четверо незнакомых мужчин бегали туда-сюда и обратно, вытаскивая нераспознаваемые предметы из грузовика. Самый низкий из них кричал:

— Да не войдет он, чтоб тебя! Надо через окно.

Ему отвечал тот, что был куда крепче и почему-то хрипел:

— Я тебе говорю — зайдет: снимем с петель, и дело с концом.

Еще двое суетились молча.

— Здравствуйте, — без особого интереса бросила Элли и остановилась у крыльца. — А где бабушка?

— О, близняшка, — криво ухмыльнулся низкий и протянув руку, поворошил волосы Элли. Было неприятно. Не из-за жеста, а из-за потных подмышек. — На кухне Серафима, кофе кипятит.

Девочка решила, что про себя будет звать мужичка Гномом-Вонючкой.

— Зачем вам наш кофе? — нахмурилась Элли.

— Грубо как, — фыркнул Гном-Вонючка. — Мы делом заняты. Устали.

— А дело какое?

— Девочка, иди-ка внутрь и побыстрее! Мешаешься.

Громко цокнув, Элли перескочила через порог и застыла напротив двери. Нет уж, не увидев, что происходит, в свою комнату она не отправится!

Вскоре мужчины принесли шуруповерт и сняли входную дверь. Сначала девочка подумала, что на этом их так называемое дело закончится, но Гном-Вонючка раздал всем тканевые перчатки с резиновыми пупырышками и снова отправил в сторону машины.

Когда они вернулись, все стало ясно.

Распределив силы на двоих, мужчины тащили ко входу в дом Грэмов небольшой, но самый настоящий гроб.

Еще двое встали у двери и контролировали процесс.

Элли отшатнулась.

— Боком, боком его давай! — подначивал хриплый.

— Аккуратно переворачивай! — предостерегал Гном-Вонючка.

Девочка зажмурилась и распахнула глаза снова. Потом еще и еще. Но страшная, горькая картинка никуда не уходила.

Больше не в силах наблюдать за происходящим, Элли сорвалась с места и побежала на кухню.

— Бабушка! — кричала она по пути. — Бабушка!

Серафима разливала свежесваренный кофе по четырем гостевым кружкам. Увидев внучку, она испуганно отставила турку и поспешила поймать девочку в свои руки:

— Элли, детка, что такое? Кто тебя обидел?

— Бабушка, у них там!.. — часто дыша, запиналась девочка. — У них, это… Там!

Бабушка тяжело вздохнула.

— Я знаю, знаю, Эльга. Так положено.

Элли почувствовала, как кровь приливает к щекам. Лицо начинало гореть, а в глазах щипало.

— Что положено?! Туда некого положить! Некого! Зачем сюда?! Зачем домой?!

— Я знаю… — только и повторяла бабушка, поглаживая внучку по волосам. — Пойдем умоемся, Эльга, я тебя заплету.

— НЕТ! — крикнула девочка и оттолкнула Серафиму от себя. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! ИДИ И СМОТРИ, КАК ЕГО ЗАНОСЯТ! САМА СМОТРИ!

Еще давно, в раннем детстве, бабушка придумала ритуал. Когда маленькой Элли было плохо, она отводила ее в ванную и просила умыться холодной водой. И пока внучка плескала на лицо живительную влагу, Серафима гладила ее по самым нежным местам на голове: у висков, по лбу, по затылку. Расчесывала непослушные кудри, а затем заплетала их в тугую и толстую косу.

К концу процедуры Элли чувствовала себя значительно лучше.

Но это был не тот случай, совсем не тот!

Все это допустила бабушка, на все это она молча согласилась и теперь в их не самый уютный, не самый новый и слишком большой, но все же родной дом заносили деревянную конструкцию шестиугольной формы, в которой предполагалось лежать тому, кто даже не был найден.

Серафима покачала головой.

— Он будет в маминой комнате. Просто не заходи туда, Эльга. Не нужно.

Элли уже знала, как проходят некоторые похоронные ритуалы. Пять лет назад на вилле Коткасов — их дом было видно с набережной зимой и осенью, когда деревья лысели и не закрывали обзор листвой, — умерла Мария. Она работала у мамы на должности секретаря. Марию сбила машина, когда та возвращалась из Тарту, и как только новость о горе четы Коткас пронеслась по всему Ихасте, мама сразу сказала Элли и Лембиту:

— Мы пойдем все вместе.

Близнецы тогда мало что понимали и не грустили, но в день похорон то и дело мучили бабушку расспросами. Серафима рассказала, что по традиции гроб с проуа Коткас стоял несколько дней дома, прямо в гостиной. Сейчас же, когда все собрались для захоронения, его вынесут и повезут на кладбище, а все собравшиеся гости поедут за ним.

— А крышка почему закрыта? — спросил тогда Лембит. — Она точно там?

— Точно, — отвечала бабушка. — После аварии не всегда можно узнать человека, поэтому и закрыли.

— Ну и жуть, — улыбаясь, отвечал брат. — Но все равно интересно. Теперь она под нами, и, надеюсь, там хорошо!

Вспомнив слова Лемми, Элли потерла глаза. Ничего интересного в этом не было, равно как и хорошего тоже! Знал бы ты, Лембит, что происходит теперь… Был бы ты здесь… Ты бы понял.

— Эльга… — шепотом сказала бабушка. — Я отнесу кофе рабочим. Иди в свою комнату, мы поговорим позже.

— Не надо со мной говорить, — хрипло ответила Элли. — С мамой говори. И передай ей, что завтра ее вызывают школу под страхом смерти! Хоть она вот так и смеется над ней.

Бросив на Серафиму уничтожающий взгляд, Эльга зажмурилась и отправилась в свою комнату.

«Был бы ты здесь, Лембит… — вновь подумала про себя девочка. — Ты бы понял все и объяснил мне».

* * *

Мама не пришла к Элли в комнату, даже когда узнала про встречу с родителями Эйнике.

Бабушка заходила дважды: сначала принесла внучке обед, а затем ужин. Оповестила о том, что мама придет к директрисе на встречу. Но больше не сказала ни слова.

Элли лежала на своей кровати, сверлила взглядом спальное место брата и думала, что такое на самом деле смерть.

Сначала в голову пришла все та же Мария Коткас. Премилая женщина возраста мамы ходила на работу каждый день и печатала буквы на клавиатуре. Она была замужем, но не имела детей. Вставала каждое утро рано и наносила макияж. А еще ездила в Тарту к своим родителям по субботам. И вот один раз она собралась навестить стареньких маму и папу, наверняка взяла с собой много вкусного. Провела время с семьей и поехала назад.

Но не доехала. Пуф. Ее жизнь оборвалась из-за того, что кто-то плохо водит машину. И больше не стало у мамы секретаря. Никто не красился по утрам, никто не стучал по клавишам. Никто не приезжал к родителям Коткас по субботам в Тарту и не привозил ничего съестного.

Получилось так, что умерла Мария, а плохо было всем остальным.

Потом Элли вспомнила про Пипу. Кошечку-экзота, которую подарили близнецам на их шестой день рождения. У Пипы были большие милые глазки, круглая мордочка и теплый живот. С Пипой было приятно обниматься и весело играть на заднем дворе. Больше всего Пипа любила бегать за красной ленточкой. Лембит считал, что их кошка была особенной и самой способной, потому что умела высоко прыгать, любила сопровождать брата и сестру всегда и везде и мяукала совсем тихонечко, совсем никому этим не надоедая.

Но потом Пипа чем-то отравилась на улице и много болела. Она прожила в доме Грэмов всего год, а потом очень сильно страдала и в конце концов умерла. Памс. И больше не стало очаровательных глазок, смешной мордашки и пушистого живота. Никто не бегал за ленточкой, не в кого было уткнуться. Никто не мяукал — ни тихо, ни громко.

Получилось так, что Пипа не сделала никому ничего плохого — и все равно умерла.

Все это значило, что в смерти не существует никаких правил. Будь ты хоть обычным секретарем, хоть милой кошкой — умереть раньше времени можешь все равно. Тебя не пощадят за пушистость или заботу о родителях, не дадут второго шанса. Однажды тебя положат в деревянный ящик и закроют крышку, а ты даже не сможешь этому сопротивляться.

Полученный вывод прямо намекал на то, что и с Лембитом все это в действительности могло случиться.

Одна только мысль о том, что пропажа ее брата теперь заканчивалась тем, чем заканчивалась, приводила Элли в ужас. Отсутствие тела делало ситуацию лучше, но ровно до сегодняшнего дня. Теперь есть гроб. И это значит, что они просто могут закрыть его крышку. А если крышка закроется, поверить в то, что там есть Лембит, который просто не похож на себя, очень-очень легко.

Точно так же, как с проуа Коткас.

Когда громкость телевизора стала тише, Элли поняла, что бабушка пошла спать, а мама, скорее всего, как и всегда — засыпает на диване, укутавшись в клетчатый плед прямо за просмотром «мыла». Она редко ночевала в своей спальне, а теперь и вовсе туда не пойдет.

Ведь там уже стоит гроб.

Там уже спит несуществующий Лембит.

Можно ли теперь сказать, что мамина спальня стала новой комнатой Лемми?

Или там, в месте под нами, комната была ему уже не нужна?

Когда Элли перестала слышать шорохи в гостиной, она, наконец, поднялась. Но совсем не для того, чтобы переодеться в пижаму и готовиться ко сну. На девочке все еще было надето плохо просохшее школьное платье, а волосы от долгого лежания в одной позе скомкались небрежными вихрами. С неудовольствием осмотрев себя в зеркале на шкафу, Эльга дернула ручку двери.

Она собиралась пойти и проверить то, что занесли на виллу Гном-Вонючка и его команда.

Как самая тихая на свете мышка, девочка прошла мимо дремлющей Лауры, миновала коридор и подошла к ее спальне.

Дверь была плотно захлопнута, но не заперта.

Поджав губы, Элли постаралась отворить дверь бесшумно и отлично с этим справилась. Но когда путь в комнату был открыт, о тишине пришлось забыть.

Гроб стоял в углу комнаты, угрожающе впиваясь в сознание своей ровной, точеной формой. Его углы просматривались во тьме лишь благодаря лунному свету из окна. Видна была только верхняя часть, и на чем именно стоял деревянный ящик понять было невозможно.

Однако, к шоку Элли, совсем не это было самым страшным зрелищем.

Прямо на крышке, по центру, заняв вальяжную позу, расположился длинный мужской силуэт.

Элли закричала.

— Элли? — послышался сонный голос мамы из гостиной. — Элли, где ты?

Ткач приложил палец к губам. В темноте его лицо было плохо видно, но девочка была готова поспорить, что он улыбался.

Если он и был наваждением, то оно охватило сознание Элли снова.

Прямо здесь, у гроба, увидеть который она так боялась.

— Все хорошо, мама, — начиная злиться на незваного гостя, быстро проговорила Элли. — Я вышла в туалет и споткнулась.

— Ты как всегда, — ответила Лаура раздраженно. — Не мешай мне спать.

Девочка включила свет в маминой комнате и закрыла за собой дверь.

Ткач зажмурился и манерно-страдальчески замахал руками:

— Что же ты делаешь, Элли Грэм! Я сейчас ослепну!

— И поделом тебе! — зашептала Элли, чувствуя, как ее ладони все еще мелко подрагивают от страха. — Вон пошел! Так и знала, что ты бандит психованный!

— В чем же заключается мой бандитизм? — привычно захохотал Ткач. — Скажи бабушке, чтобы закрывала на ночь окна-с!

— ТИХО! — шикнула девочка. — Мне не нужны проблемы с мамой!

— Ты поразительна, деточка, — ночной гость продолжил издеваться над Элли, но все же перешел на шепот и теперь прикладывал огромные усилия для того, чтобы хихикать тихо. — Только что сказала, что я бандит, но продолжила со мной разговаривать и теперь боишься не меня, а свою маму!

— Нужен ты мне, бояться тебя еще. — Элли обняла себя руками и опустила взгляд на гроб.

— А… — Ткач ядовито улыбнулся. — Это.

Так же тихо и почти беззвучно, как в прошлый раз, Ткач спрыгнул вниз. Он отряхнул свой сюртук от невидимой пыли, а затем склонился в полупоклоне и жестом пригласил девочку к гробу.

— Прошу, — вновь обнажил зубы он.

Сжав ладони в кулаки, Элли проследовала к деревянной конструкции.

При свете люстры было видно, что гроб стоял на чем-то похожем на обеденный стол. Четыре металлические ножки выглядывали из-под черной бархатной ткани, упираясь своим основанием в половые доски.

Сам гроб был сколочен из дерева светлых оттенков и был почти крохотным. Глядя на него, Элли думала, что едва ли поместилась бы туда сама. Размер посмертного ящика делал общую картину какой-то совсем не страшной, а грустной и… жалкой.

— Откроем крышку, а, Элли Грэм? — начал пританцовывать на месте Ткач. — Вдруг там сюрприз?

— Какая тупая идея, — огрызнулась девочка.

— Тупая идея — закрывать пустой гроб, — почти серьезно отозвался гость, но в его лиловых глазах все еще плясали дикие огонечки. — Но что с вас взять. Любите вы драму на ровном месте.

— Мы — это кто?

— Живые люди.

— А ты, значит, разбираешься в мертвых?

— А то.

Ткач картинно развел руками, будто представляя самого себя.

— Все знаю, все понимаю. Спрашивай.

— Хорошо. — Элли отвернулась от гроба, чтобы не отвлекаться на странные эмоции, которые он вызывал, и в упор уставилась на Ткача. — Давай, расскажи мне, что ты знаешь про ристипуу, и почему его надо вырезать на кладбище.

— Хи-хи. — Гость отзеркалил позу девочки и сделал вид, что задумался. — Ну, скажем так. Это может понадобиться, если всерьез соберешься на другую сторону.

— Другую сторону?

— Ага. Но это не для тебя, Элли Грэм, даже не думай.

— Не тебе решать!

— Даже интересно, кого к тебе приставят.

— Что?

Ткач сел на мамину кровать, но тут же был согнан Элли и получил шлепок по спине. В ответ он лишь мученически застонал, и девочка треснула его еще раз.

— Драчливая какая, — буркнул гость. — Я про референта говорю. Это…

— Знаю я, кто такой референт! — перебила Элли. — Нашелся умник.

— Я знаю, что ты знаешь! — передразнил Ткач. — Просто я тебя проверял.

— Ну конечно, — закатила глаза Элли.

Гость поправил шляпу и снова вкрадчиво уточнил:

— Откроем крышку гроба, Элли Грэм?

Девочка посмотрела на черную ткань и торчащие ножки.

— Нет.

— Я так и думал.

Ткач подмигнул Элли.

А потом махом взобрался на подоконник и выскочил в окно.