Власть любви

Алина Углицкая, 2017

Он – волк-одиночка, альфа несуществующей стаи, истребленной охотниками. И он жаждет мести. Она – дочь охотника. Когда-то, лет двадцать назад, оборотни стали причиной гибели ее матери и сестры. И все эти годы ее отец уничтожает этих существ. Что будет, если эти двое однажды столкнутся и окажется, что они связаны навсегда? И что делать волку, когда он поймет, что его единственная – его злейший враг?"Волки Малгожаты-3". Каждую книгу можно читать отдельно.В оформлении обложки использовано фото с сайта shutterstock. Дизайнер Езерская В.

Глава 4

Ноги оборотня вязли в рыхлом снегу. Тело девушки, переброшенное через плечо, ограничивало движения и вынуждало соблюдать осторожность. Нестись по лесу с той скоростью, к которой привык, он не мог. Опасался навредить той, что была теперь для него дороже жизни.

Егор отфыркивался, втягивая ноздрями морозный воздух. Настороженно вслушивался в тишину, стараясь уловить враждебные звуки: лай собак, скрежет ружейных затворов, человеческие голоса. Он тщательно путал следы, радуясь, что снегопад усилился, а тучи закрыли луну. Собак он не боялся, с ними он легко справится, да и сами они не посмеют напасть на него, даже если будут превосходить количеством. А вот люди, да еще вооруженные до зубов и уверенные в своей безнаказанности… Люди были страшным противником, но и на них можно было найти управу.

Где-то в семи километрах от дома Ермиловых стояла заброшенная сторожка. Егор обнаружил ее две недели назад, когда искал место для ночлега. Два месяца он провел в образе волка, преодолел путь в четыре тысячи километров, выследил убийц, уничтоживших его стаю, но почти утратил человеческий облик. Грязный, небритый, не имеющий ни денег, ни куска ткани, чтобы прикрыть нагое тело, он не мог заявиться в город и найти там жилье. Сторожка подвернулась как нельзя кстати. И даже то, что ее давно никто не посещал, оказалось на руку одичавшему лугару.

И вот сейчас он рассчитывал перекантоваться там до утра.

Местность вокруг сторожки была укрыта нетоптаным снегом. Егор предусмотрительно старался не оставлять следов, когда наведывался сюда. Сейчас же надеялся на помощь снегопада.

Чтобы открыть тяжелую дубовую дверь, пришлось поднапрячься. Замка, как водится, не было, его заменял заржавевший железный засов. Но за два дня, что Егор отсутствовал, ветер намел снег к дверям и засыпал крыльцо.

Девушка на плече завозилась, приходя в себя. Застонала. Егор моментально напрягся, прислушиваясь к ее голосу. Сейчас она очнется, откроет глаза и увидит его — в боевой ипостаси, похожим на чудовище из дешевого фильма ужасов.

Нет, он рассчитывал на совершенно другую встречу.

Когтистая лапа ласково погладила девушку по затылку. Оборотень не сдержался и еле слышно рыкнул от удовольствия, когда его пальцы погрузились в густой шелк ее русых волос. А потом он нащупал нужную точку на ее шее и легонько нажал.

С тихим выдохом девушка отключилась.

Справившись с засовом, Егор дернул дверь на себя. Та нехотя приоткрылась, скрепя заржавевшими петлями, и в нос лугару ударил запах заброшенного жилья. Очень приятный запах на данный момент. Люди здесь если и были, то еще осенью, до того, как наступила зима.

Он внес девушку в домик, состоявший из одной комнаты, и бережно опустил ее на топчан. Замер, согнувшись над ней и судорожно втягивая ее запах. Ее аромат — чуть сладковатый, с фруктовой кислинкой, будто аромат спелой лесной ягоды — наполнил его легкие, вошел в кровь и заструился по венам, по всему телу разнося огонь возбуждения.

Стоять рядом с ней, видеть ее, обонять, иметь возможность потрогать… И при этом сдерживать свое звериное «Я», не давая ему поднять голову.

Зарычав, он отпрянул от девушки.

Она даже не шевельнулась. В полумраке, разгоняемом тусклым светом, лившимся из окна, ее лицо казалось необыкновенно бледным. Круглые щечки, мягкий маленький подбородок, чуть вздернутый нос… Темные полукружья теней, упавших от длинных ресниц.

Егор не мог назвать ее красавицей. На ум приходило другое слово — нежное, мягкое, теплое. Милая.

Да, именно милой и беззащитной она казалась в этот момент, когда лежала перед ним на старом топчане с растрепавшимися волосами, в распахнувшемся полушубке и задранном свитере, из-под которого виднелась узкая полоска оголенного живота.

Эта невинная бледная полоска заставила зверя заскулить, заскрести лапами, в отчаянной попытке уткнуться носом, вдохнуть запах кожи, лизнуть ее…

Егор усилием воли задушил это желание.

Не сейчас. Еще будет время.

Он заставил себя отвернуться. Заставил себя вспомнить о делах насущных и осмотреть сторожку. Единственная комната, совмещавшая в себе и спальню, и кухню, была оборудована каменным очагом, отдельно запиравшейся кладовкой и простой деревянной мебелью. Вполне достаточно для двух-трех человек, застигнутых ненастьем в лесу.

Обычно охотники и лесники, пользовавшиеся сторожками, всегда оставляли в них запас необходимых вещей. Очень скоро Егор нашел спички, дрова, сложенные в очаге, крупы, чай, кое-какую кухонную утварь, а так же одеяла и теплую одежду, которые были сейчас очень кстати. Разводить огонь он не решился. Дым, поднявшись над лесом, укажет охотниками его берлогу быстрее всякого маяка. Но сторожка давно вымерзла: в углах кое-где серебрился иней, единственное окно затянуло морозным узором. Сам лугару холода не ощущал, но вот с девушкой было сложнее. Легкое облачко морозного пара поднималось над ее ртом в такт дыханию.

Поколебавшись, Егор укрыл ее несколькими одеялами, потом взял с полки жестяную кружку, вышел на крыльцо и набрал в нее снега. Вернувшись в домик, поджег керогаз, стоявший на широком столе из нестроганых досок, и поставил кружку на огонь. Рядом положил пачку с чаем. Бросил на девушку хмурый взгляд.

А вдруг она не пьет черный чай? Вдруг, любит зеленый? Или кофе…

Внутренний волк опять заскулил. Теперь его переполняло отчаянное желание угодить своей паре. Понравиться ей. Все его мысли сейчас занимало только одно: не охотники, идущие по следу, не то, каким образом он уйдет от погони, не сложности, которые могут возникнуть в дальнейшем. Он думал лишь о том, что его пара скоро очнется. Он хотел, чтобы она его приняла, чтобы она впустила его в себя добровольно.

Он жаждал увидеть страсть в ее глазах.

Когда она будет лежать под ним и желать, чтобы он взял ее.

Егор стиснул зубы, возвращая себе хладнокровие. Последнее время он дал своему зверю слишком много воли, и тот все чаще стал брать верх над рассудком. Особенно теперь, когда голова кружилась от запаха истинной пары. Когда кровь горячей лавой неслась по венам, заставляя все тело дрожать от возбуждения.

И это возбуждение невозможно было унять.

Взрыкнув, лугару выскочил на крыльцо, в сердцах хлопнул дверями. Упал плашмя в рыхлый снег. Тело было настолько горячим, что снег тут же начал таять, несмотря на мороз. Особенно горячей была та часть тела, что отвечала за произведение потомства.

Горячей и твердой, как камень.

Набрав горсть снега, Егор приложил его к паху. Выругался сквозь зубы. Подобного с ним еще не случалось. Обычно он прекрасно контролировал и внутреннего волка, и инстинкты, и даже свои желания. За триста лет у него было много женщин, но все они были волчицами. В отличие от более лояльных собратьев, Егор, проживший почти полжизни в суровой сибирской тайге, видел в людях только врагов. И секс с человеческими женщинами был для него сродни извращению. Как для человека секс с обезьяной.

И вот теперь он попал в ловушку собственных принципов и убеждений. Говорят же, не зарекайся…

Столько лет он старался держаться подальше от людей и всего, что с ними связано, а теперь оказалось, что единственная женщина, способная принести ему потомство — человек. И, похоже, внутренний зверь не испытывал на этот счет никаких предубеждений. В отличие от самого Егора.

Где-то вдалеке, вспорхнув, застрекотала сорока.

Лугару тут же вскочил, отбрасывая ненужные терзания. Втянул носом колючий январский воздух.

Люди.

Еще далеко, за пять-шесть километров. Судя по всему, прочесывают лес. И с ними собаки. Не какие-то шавки, вроде овчарок. Нет, этими люди травили друг друга, Егор еще помнил те времена. А вот для охоты на крупную дичь — очень крупную дичь, такую, как лугару — они вывели особую породу — бладхаундов. Эти твари умудрялись учуять запах следов, оставленный несколько дней назад, и ни вода, ни табак, ни любые другие ухищрения не могли их обмануть. Но с ними он легко справится. Древняя кровь, струящаяся в его венах, давала ему особую власть.

Егор мельком взглянул на темное окно домика и опустился на четвереньки. Холодный снег тут же подтаял от жара, который источала кожа лугару. Легкий туман, искрящийся серебром, окутал мужское тело, помогая ему принять свой истинный облик. Облик зверя, томившегося внутри.

Через минуту возле заброшенной сторожки уже стоял огромный матерый хищник, способный в одиночку завалить буйвола. Поджарое, перевитое жилами тело, стальные мышцы, мощные смертоносные челюсти и пронзительный взгляд. Короткая колючая шерсть в свете луны казалась пепельно-серой, и только вокруг шеи она была светлее и немного длиннее. На загривке она топорщилась дыбом и мягким воротником спускалась к груди.

Луна, появившаяся из-за туч, осветила зверя, готового перегрызть горло любому. За его спиной, под ненадежными бревенчатыми стенами, спала его пара. И сейчас, в эту минуту, он готов был на любое безумство, лишь бы ее не нашли.

Задрав морду вверх, волк издал долгий, пронзительный вой, нарушивший покой спящего леса. Голос альфы разнесся на несколько километров, заставив испуганно задрожать мелких зверей, прятавшихся по норам. Где-то на окраине замерли люди, тревожно вслушиваясь в этот вой. Каждого из них охватил неосознанный страх и тревога, заставив покрепче сжать руками оружие. Очень скоро хваленые карабины превратятся в бесполезные палки. Очень скоро они окажутся беззащитны перед лицом смертоносного и безжалостного врага. Но сейчас они были уверены в том, что все делают правильно. Они же всегда так делали — и всегда побеждали. Только не в этот раз: слишком умным, слишком опасным был тот, на кого они рискнули охотиться.

Лугару застыл, слушая, как в морозном воздухе затихает лесное эхо. Но не успел растаять последний звук, как его подхватил приветственный волчий вой, донесшийся откуда-то издалека. К нему присоединился второй, потом третий, потом еще несколько голосов — и вскоре уже целая стая волков отвечала на брошенный клич.

Лесные волки ответили. Егор снисходительно усмехнулся. Он даже не сомневался в том, что они ему подчинятся. Теперь он мог спокойно вернуться в дом, а охотники пусть и дальше бродят по лесу, гоняясь за призраком.

Отряхнув упавший на холку снег, огромный волк вскочил на крыльцо, приоткрыл лапой дверь и проскользнул в образовавшуюся щель. Сторожка уже пропахла ароматом девушки, и лугару невольно задрожал, вдохнув его. На столе кипела вода, оставленная на керогазе. Через минуту обнаженный мускулистый мужчина привычным жестом заварил чай, а еще минуту спустя большой серый волк запрыгнул на топчан и вытянулся во весь рост. Он прижался к вожделенному женскому телу так, что между ними не осталось ни миллиметра свободного пространства. Где-то в горле зародилось глухое рычание, наполненное желанием и тоской.

Не сейчас. Еще рано. Сейчас нужно просто ее согреть…

***

Леся приходила в себя очень медленно. И так же медленно рассеивался туман, в котором она плыла все это время. Что-то странное просматривалось сквозь него. Что-то смутно знакомое, но в то же время чужое.

Моргнув, девушка уставилась в низкий потолок, обшитый некрашеной дранкой. Нахмурилась, пытаясь сообразить, что она видит. Но мысли продолжали блуждать в полусонной рассеянности, вялые и ленивые, будто мухи ранней весной.

Она потянулась, с удивлением понимая, что лежит не в своей постели. Но, несмотря на это, было очень тепло и даже уютно. Странное дело… У кого это она могла заночевать?

Тихий шорох привлек ее внимание. Леся еще не проснулась окончательно, и потому без всякой тревоги скользнула взглядом по бревенчатой стене в сторону источника шума.

И замерла, испуганно распахнув глаза.

Перед ней, держа в вытянутой руке жестяную кружку, от которой поднимался парок, стоял тот самый мужик, который залез к ней в дом. Его тяжелый пронзительный взгляд сверлил ее из-под густых бровей, на щеках, заросших щетиной, ходили желваки, а нахмуренный лоб испещрили недовольные морщины.

Но сейчас, в отличие от прошлой встречи, он был одет. В потертые синие джинсы, подвернутые внизу, и неопределенного цвета футболку с рукавом три четверти. Футболка так обтянула его могучие плечи, что казалось, вот-вот треснет по швам. Да и джинсы выглядели как-то странно.

Немного присмотревшись, Леся с удивлением поняла: одежда была ему очень мала.

А еще под футболкой на правом плече засохло пятно, подозрительно напоминавшее кровь.

— Я сделал чай, — он даже не скрывал недовольства в голосе. Видимо, ему не понравилось, что она так пялилась на него. — Пей.

Леся поспешно отвела взгляд. Кружка замерла у нее перед носом. Медленно опустив ресницы, девушка уставилась на янтарно-коричневую жидкость, от которой шел насыщенный запах черного чая. Сглотнула.

— Я… Ты меня похитил? — задала она резонный вопрос, надеясь, что голос не дрогнул.

Мужчина нахмурился еще больше. Его брови сошлись на переносице.

— Пей!

Кажется, этот тип начал терять терпение…

Леся поспешно села на своем ложе. Не стоит раздражать незнакомца, кто знает, что у него на уме. Девушка оперлась спиной на стену, попутно с облегчением отметив, что никто с нее даже полушубок не снял, и потянулась руками к кружке.

— Осторожно, горячее.

Слова повисли в воздухе. Словно он хотел сказать что-то еще, но в последний момент передумал.

Руки Леси начали мелко дрожать, сердце заколотилось быстрее, но она, глубоко вдохнув, приказала себе успокоиться. Нельзя показывать страх — это было первое правило, которое ее заставил усвоить отец. Хищник всегда нападает на тех, кто слабее, кто боится и кто сомневается. Сомнения — это верная смерть.

Она искоса глянула на мужчину.

Молодой. Однозначно молодой, лет тридцать, может быть тридцать пять. Но что-то с ним явно не то…

— Хорошо, — произнесла девушка успокаивающим тоном, каким обычно разговаривала с бездомными животными, — я буду осторожна.

Правда, она не добавила, что имела в виду его, а не чай.