Полуночная тень

Алина Сконкина, 2013

Обладая сильнейшей магией стихий, люди вообразили себя повелителями мира. Другим расы вынуждены подчиняться магам, если хотят сохранить свою жизнь. Юный оборотень Реми жил с дядей на окраине деревни и не знал, какой страшный, опасный и подлый мир окружал его, до тех пор пока стража не нашла их дом. Чудом мальчик укрылся от рыцарей и вышел живым из пепелища родного дома, оставшись сиротой. Потеряв за один вечер всё, что имел, Реми отныне вынужден взаимодействовать с людьми. Выжить в их мире не так-то просто, и каждый путь ведёт в ловушку. Размышлять некогда, жизнь научит всему по дороге, но куда приведёт эта дорога? И как самому не стать чудовищем в пути…

Пролог

На склоне горы расположилась небольшая деревенька, из неё в поросшую кривыми ивами седловину выходила одна усеянная колючками тропинка. Она вела к маленькому деревянному дому, наполовину сокрытому лесом, стелящимся вниз по склону и сливающимся с тёмным, хвойным лесом на соседнем холме. В доме жил нелюдимый лесник со своим маленьким племянником, поговаривали, что они не совсем люди — уж больно часто торговал тот лесник мясом диких оленей и кабанов. Никто не верил, что обычный человек в одиночку способен так удачно охотиться. Слухи множились, питаемые людской завистью и настороженностью к странному поведению лесника: у него не было друзей среди жителей, и племянника его в деревни никогда не видели, играющим с другими детьми; а уж как этот племянник появился в доме лесника, и вовсе тайна. Да и вызывало немало толков его одиночество, что за странные тёмные делишки, проворачивал он иной раз, принимая самых подозрительных гостей.

— Старайся не показываться людям, — взрослый мужчина, чьё лицо покрывали шрамы, наставлял мальчика лет шести. Оба носили простую одежду, местами грубо заштопанную, но чистую и удобную. Оба обладали яркими зелёными глазами и тёмными волосами с серыми прядями. — Если всё же встретишь, не обращайся при них.

— Да, дядя. Я помню, — мальчик кивнул и побежал в лес, окутанный таинственным полумраком. Подбежав к орешнику на опушке, он прыгнул в заросли и скрылся.

Дядя растил ребёнка самостоятельным, учил постоять за себя, рассказывал о мире и жизни, и заставлял того использовать ум, развивать смекалку. Лесник словно знал, что в любой момент они могли расстаться навсегда, и поэтому с первых дней вкладывал в племянника всё, что знал и умел сам.

В первой половине дня они занимались маленьким огородиком, разбитым в мягкой почве меж деревьями, либо садом на опушке, либо домом. После обеда они уходили в лес, где мужчина учил племянника охотиться, распознавать следы, улавливать тончайшие ароматы, слышать, чувствовать и реагировать, контролировать свою вторую сущность и пользоваться умениями, данными Персефоной, их светлоликой богиней, плывущей по небу наравне с солнцем. Но бывали дни, когда лесник оставался дома, а мальчика отпускал побегать в лесу, насладиться свободой, так необходимой любому ребёнку, и познать мир самому, учиться слушать лес и не бояться дикой природы.

Стволы ив и клёнов толстые, словно великаны высокие, искривлённые, пробиваясь в каменистой почве склона горы, окружали мальчика. Деревья выглядели особенно огромными в сравнении с ребёнком, бегающим по лесу и ловившим редкие солнечные лучики, проскальзывающие меж листвы.

Он прыгал по валунам, торчащим из земли, покрытой толстым ковром старой листвы, в мрачном и на вид опасном лесу, и чувствовал себя здесь, как дома. Поваленные ураганами ветки скользили по гравию под ногами мальчика, но тот удерживал равновесие, иногда помогая себе серым волчьим хвостом, словно по волшебству, появляющимся и исчезающим за спиной. Задорный детский смех разносился по округе, распугивая мелких зверьков и заставляя щебетать скворцов и соек. Перепрыгнув поднятые над землёй корни векового дуба, мальчик пригнулся и обернулся серым волчонком необычного пятнисто-серого окраса.

Спуск закончился, пришло время подниматься на соседний склон, окутанный мглою из-за хвойных деревьев. Зверёныш бегал по лесу и принюхивался к лисьим и кабаньим тропам, к воздуху, ловил подвижными ушами шорохи. Лес таил в себе тысячи загадок, все их хотел разгадать любопытный волчонок. Он валялся в листве и грыз мелкие веточки, почёсывая тем самым дёсны и острые зубки.

Зайдя глубже под сень лиственниц и елей, волчонок замедлил темп и осмотрелся, восхищаясь прелестью окружающего пейзажа, вдыхая сладковатый аромат хвои, шишек, гниющих стволов, земли и сырости. Лес его истинная стихия, ни деревня, ни огородик; ни тем более город, некогда построенный оборотнями, но впоследствии похищенный людьми; а дикий, неизведанный лес, со всеми его обитателями и опасностями, а также красотами и чудесами.

Тёмный лес настораживал людей и порождал о себе множество легенд. Люди старались обходить его стороной, боясь стать жертвами диких зверей. Изредка сюда забредали авантюристы-охотники, желая найти необыкновенный трофей. Здесь обитали существа гораздо интереснее, наплодившихся и заселивших все окрестности людей. Их, в особенности грифонов и единорогов, желал встретить волчонок, или наблюдать издали.

Ему, как и раньше, не повезло. Лишь один раз за все минувшие вылазки, ребёнок видел удаляющегося единорога, узнав его по хвосту с пушистой кисточкой и длинной шерсти возле копыт. Зверь пронёсся довольно далеко, так что рассмотреть его рог не удалось.

Тёмный пейзаж поросли хвойных деревьев, закрывающих своими кронами солнечные лучи, и наводящих мрак чёрными стволами, сменился более радушным, светлым лесом древних ив, юных берёзок и все ведающих ясеней. Они переговаривались между собой, шелестя листвой, приветствовали друг друга, наклоняя ветви, танцевали, качая стволами.

Волчонок знал, что если спуститься ниже, перейти ущелье, где в зарослях высокой осоки поселились бесята, а затем пересечь ещё один лес, можно выйти к весьма интересному месту. Но сейчас, эта дорога представлялась слишком далёкой, да и выбрался волчонок в лес с другой целью. Сегодня он хотел найти что-нибудь необычное в развалинах древних деревень, разрушенных около трёхсот лет назад. Дядя рассказывал, что сперва все эти земли принадлежали надгорцам, жителям Ханаэша — страны гор и магов воздуха. Но после мировой войны Ханаэш был уничтожен, а земли захвачены, поделены и превращены в колонии тремя другими странами — Муараком, Касмедолией и Земью. Надгорный край заселили чужеземцы, они жили здесь, пока однажды не явилась в мир одна женщина-маг воздуха. Разрушительница из пророчества. С помощью своих беспощадных слуг, она уничтожила все поселения захватчиков, и создала новую страну, окрестив её Аэфисом-на-Ханаэш — напоминая всем о трагедии народа прежнего Ханаэша и предостерегая от повторения истории с новым Аэфисом. С тех пор прошли три столетия, ещё одна мировая война, сражения, бури и ураганы не пощадили остатки древних деревень, превратив их в развалины, поросшие мхом, хмелем и вьюном, кустами и деревцами.

Добравшись до руин древних поселений захватчиков, волчонок принялся обнюхивать каждый камень. Из-за больших валунов, остатков кладки стен и мостовой здесь росло не так много деревьев, и свет хорошо освещал зелёные, ото мха и растений, камни. Лучи, пробившиеся через кроны нависающих деревьев, освещали поляну, превращая землю под ногами в лоскутное одеяло из светлых и тёмных пятен. Порой в столб света попадало ровное молодое деревце, проросшее меж камней. Словно избранное небом оно светилось каждым листочком.

Вокруг лучей кружилось море бабочек с крылышками чудесных цветов: синих с чёрным краем, белых с едва различимым салатовым узором, красных с чёрными и серыми линиями, зелёных с чёрной серединкой, фиолетовых с полосками жёлтого и чёрного, рыжих и полосатых — от маленьких с детский мизинчик до крупных с ладошку. В их танец включались пылинки, пушинки, маленькие мушки и пыльца поздних диких цветов. Волчонок залюбовался этим переплетением блёсток в столбе света. Крапивница села на влажный чёрный нос, зверёныш чихнул, заворожённое оцепенение сошло.

Волчонку нравилось лазить меж поросших мхом камней, слабо напоминающих былые сооружения, и искать в них что-то необычное. Он представлял себя исследователем, кладоискателем, воображал, как жили люди, или как их пришли прогонять. Волчонок крутился, прыгал по развалинам, или принимался усердно рыть яму, в поисках сокровищ, ничего не находил и вновь бегал по полянке, распугивая бабочек и оглашая лесную тишину писклявым лаем.

Рядом расположилась ещё одна полянка с руинами дома, здесь таких было несколько. Скорее всего, дома по большей части строили из дерева, а оно за триста лет истлело в прах.

Никто точно не знал, или позабыл, где располагались чужеземные деревни, только те, кто не боялся заходить в лесную чащобу, находил остатки тех времён. Волчонок отправился исследовать другие камни.

Он принюхался и прислушался — никаких посторонних звуков и запахов. Недавно здесь проходила медведица с детёнышем, волчонок едва уловил их дух и решил, что с тех пор прошло несколько часов. На лисий запах, постоянно снующих везде рыжих бестий, щенок не обращал внимания. Его больше волновали люди, дядя настрого запрещал оборачиваться волком в присутствии человека, и не раз повторял, что от людей оборотень добра не дождётся.

Не так давно вышел закон, объявляющий расу оборотней опасной для людей, Совет Поднебесного Правителя устроил охоту на хищников с двумя ипостасям, а потому любого оборотня приговаривали к смерти. Если распознавали.

Волчонок приподнялся на задних лапах и в мгновение ока стал обычным человеческим ребёнком. Он, перелезал с камня на камень, обследуя небольшие подкопы и ниши, путался в хмеле и вьюнах, сажая на одежду море репьёв, не заметил, как солнце стало клониться к горам на западе. Столбы света угасали, бабочки разлетелись и попрятались, на их смену, скоро прилетят мотыльки. Сумерки сменятся ночью и в белом свете Персефоны, руины приобретут загадочный оттенок таинственности, пропадёт аура дневной сказки.

Но задерживаться этим вечером и наблюдать через листву мерцание ночного светила, мальчик не мог, он обещал помочь дяде полить огород; а обещания нужно держать, во что бы то ни стало.

Обратившись зверёнышем, волчонок побежал через лес, на этот раз в противоположную сторону. Его поход к руинам не увенчался успехом, интересных находок под нос не подвернулось, но щенок не унывал, потому что сам поход сюда для него был приключением.

Войдя в тёмный хвойный лес на закате, волчонок слегка притормозил и принюхался — со стороны дома потянуло дымом. Возможно, дядя решил немного подтопить, хотя денёк выдался по-летнему тёплым; или он собрал листву вокруг дома и решил сжечь её, а заодно запечь несколько картофелин. Оборотень ускорился, он любил печёную в листьях картошку. Волчий нос вполне мог уловить запах дыма из ближайшей деревни, но что-то билось в голове, шевелилось в душе, он нутром чуял беду.

Щенок со всех лап кинулся в сторону дома, перепрыгивая корни, ставшие похожими на внутренности из-за кровавого цвета заходящего солнца, пробившегося с запада между стволами деревьев.

Остановившись у кромки леса, перед разбитым садом, щенок обратился мальчиком, юркнул в кусты малины и из своего импровизированного укрытия осмотрелся. Дым стоял коромыслом, обволакивая всё вокруг, нос заложило, а в горле поселилась сухая горечь.

Дядя учил всегда оценивать ситуацию, даже если пришёл домой, и прятаться, пока не поймёшь, что опасности нет. Мальчик сидел в кустах, вглядывался в дым и понял, что тот валит из окон дома. Пожар!

Кашлянув от гари в горле, оборотень принялся вылезать из кустов, но тут услышал голоса. Запах дыма забивал нос, почуять кого-то было невозможно. Мальчик закрыл рукой нос и рот и стал прислушиваться. Волчий слух не помог разобрать слова собеседников, только голоса нескольких взрослых мужчин.

Затаившись в своём укрытии, ребёнок ждал, когда незнакомцы уйдут. В дыму, он едва различал их фигуры — пятеро высоких сильных мужчин. Они не были похожи на деревенских жителей: из их голов торчали перья, а плечи в дыму выглядели слишком широкими. Дядя рассказывал об одежде стражников, по которой их отличали от обычных людей. Мальчик ещё больше напугался, поняв, что в дыму скрываются именно они — стража. В руках они держали длинные палки, отдалённо напоминающие лопаты, с лезвиями как у серпов и топоров на конце.

Пытаясь вспомнить все рассказы дяди о стражниках, маленький оборотень дрожал в кустах, глаза щипало от слёз и дыма. Он сжимал рукой рот чтобы не завыть от горя. Хотелось броситься к дяде, помочь ему потушить дом, но на пути стояли стражники.

Послышалось ржание лошади, хлопанье огромных крыльев, приглушенное дымом, после чего раздалось рявканье приказным тоном. Солдаты ещё какое-то время походили около дома и отправились обследовать сад и огородик, выискивая других жильцов. Мальчик в это время оцепенел от страха и замер; слёзы катились градом по щекам, а рукой он не давал себе возможности всхлипнуть. От дикого ужаса прекратилась дрожь в теле. Он вспомнил слова дяди «стражники и маги не пощадят никого, убьют даже детей». Двое стражников подошли вплотную к кустам, где прятался ребёнок, от страха сердце его перестало биться, а слёзы застыли в глазах. Он не мог дышать и плакать, думать и моргать. Один солдат пырнул куст катаной, второй ткнул алебардой, проверяя наличие в зарослях живых существ.

Стражник попытался раздвинуть оружием заросли малины, где ему почудилось чьё-то присутствие. Катана прошла выше и срезала прядь волос с головы ребёнка. Мальчик выпучил от ужаса глаза, крепче прижимая ладошку к лицу, зажимая рот, чтобы не пискнуть. Он сжался, став похожим на комочек, что вполне бы мог поместиться в небольшой корзине.

Второй стражник вытащил свою алебарду и снова ткнул ей. Лезвие порезало рукав и плечо маленького оборотня, тот стиснул зубы, одинокая слезинка скатилась по щеке. Стражники не нашли мальчика, цветом одежды, принесённых из леса листвой и веточек в волосах сливаясь с кустом малины. Дым стал гуще, мужчины закашлялись, выругались и пошли прочь, попутно тыча алебардой во все кусты, что попадались на пути.

Притормозив у густого куста шиповника и чёрной смородины, стражники удостоверились, что там никого нет, и пропали в густом дыму, заполонившем весь двор. Мальчик сидел в кустах, вдыхая через раз и боясь пошевелиться. Спустя некоторое время, он услышал стук, удаляющийся копыт, хлопанье огромных крыльев, ржание лошади и дробь оленьих скачков, вскоре затихших.

Отходя от ужаса, испытанного в кустах, ребёнок ещё некоторое время сидел, коленки дрожали, глаза щипало от дыма, в горле встал ком. Маленький оборотень прислушивался и ждал, когда сердце его перестанет колотиться так громко. Отдышавшись, он шевельнулся и сразу притих, но вскоре принялся оглядывать двор, он принюхался, но запах дыма и горящего дома перебивал все другие.

Дяди нигде не было. Мальчик запаниковал, он хотел, как можно скорее отыскать дядю. Юный оборотень пытался думать, звать он боялся, и в итоге побежал к дому. Покрутившись у входа и снова не найдя мужчину, мальчик заглянул в приоткрытую дверь. Внутри горели занавески и шкуры зверей. Вонь закладывала нос, чёрный дым выжигал глаза. Заходить внутрь мальчик боялся, он вновь осмотрелся вокруг дома и хриплым писклявым голоском позвал дядю, но никто не ответил. Из окон повалил чёрный дым, иногда в нём вспыхивало красные и рыжие языки пламени.

Отчаяние и страх наводнили разум маленького оборотня, он смотрел потерянными глазами на дом, на сад, на дым. Ему нужен дядя! Под давлением этой навязчивой мысли страх отступил. Мальчик рванул в дом на поиски дяди.

Прошло много времени, огонь пожирал все тряпки, какие попадались, шкуры, мех, горели деревянные доски, столы и стулья; пол то тлел, то разгорался огоньком. Мальчишку это не останавливало, возможно отчаянная храбрость наполнила его, но скорее желание во что бы то ни стало отыскать любимого дядю. Маленький оборотень пробирался вглубь дома, он искал, но никак не мог найти. В горле першило, мальчик кашлял, задыхаясь в густом дыму, огонь опалял, глаза резало болью, треск пламени оглушал. Сверху падали угольки, ребёнок боялся, что они свалятся ему на голову и сожгут. Но он шёл дальше, он не мог просто убежать, не узнав, где дядя.

Пот лился со лба, сразу же нагреваясь и обжигая кожу ещё сильнее. Лопнуло и осыпалось осколками стекло, языки пламени устремились к нему, словно желая сбежать из запертого дома. Загорелся пол, вверх по стенам тянулись гирлянды рыжих огней. Огонь разгорелся с новой всепожирающей силой, в доме жар мог поспорить с адским пламенем, находиться внутри было практически невозможно. Мальчик, сперва истекавший потом, сейчас чувствовал, что пот сразу же превращается в пар, но он не мог уйти, не найдя дядю. Запах дыма отступил под натиском палящего жара сгорающей утвари, на смену ему пришла вонь горящего человеческого мяса и палёных волос.

Ребёнок медленно шёл, натянув грязную футболку на нос и давился гарью и вонью. Кашель не прекращался, глаза болели и сами собой закрывались, но он упорно шёл вперёд, уже плохо понимая, что здесь делает и кого ищет. Посреди комнаты он спотыкнулся об истлевшую шкуру, в которую было что-то завёрнуто. От пушистой шкуры медведя, когда-то бывшей ковром у печи, остались лишь догорающие клоки, пол в этом месте стал чёрным и обжигающим ноги, сквозь подошву сандалий.

Истлевшая шкура оголила огромный кусок мяса, в котором лишь при долгом взгляде мальчик увидел человеческое тело. Кожа мужчины давно оплавилась, и теперь в углях пожарища горело и коптило мясо, поджариваясь, обгорая и обугливаясь, местами обнажая грязного цвета, перемешенной крови и пепла, кости.

Шестилетнего мальчика чуть не стошнило, от представшей взору картины. Волосы мужчины давно сгорели, на затылке уже зияла проплешина черепа, глаза расплавились и вытекли из глазниц, перед этим лопнув от жара.

Догорающий труп в бывшем ковре и был дядей маленького оборотня. Мальчик завыл зверем от горя, окутавшего его. Он выл, хрипел, стонал и пытался плакать, но жар за секунду превращал слёзы в пар, стеклом режущий глаза. Сгорающее тело ужасно воняло, этот запах наполнял ноздри и сушил глотку.

Ребёнок прибежал домой к ужину голодный и мечтающий о сочном мясе, но сейчас лишь тошнота владела желудком. Мальчик кашлял, не в силах остановится, его рвало слюной и кровью — так ему показалось. Отползая всё дальше от мёртвого тела, он пытался отдышаться, проснуться от страшного кошмара, но лишь больше обжигал руки и ноги.

Дядя мёртв! Он потерял единственного родного человека! Зачем он полез в этот дом? Как теперь выбраться? Смотреть на обгоревшее тело было невыносимо, мальчик отворачивался, затыкал нос, но всё равно смотрел и скулил. Увидев просвет в огненной стене, ребёнок направился туда; но горящий дом был иного мнения о судьбе пленника. Перекрывая спасительную сторону дома, перед мальчиком рухнула балка, озарив всё слепящим взрывом искр и нестерпимого пламени, посыпались угли сгоревшего чердака.

Ребёнок был заперт в углу — с одной стороны скала, к которой примыкал дом, построенный в лучших традициях надгорного края; с другой занимающаяся пламенем, стена из брёвен; с третьей пылающая балка и дождь горящего мусора и соломы с чердака. Мальчик вжался в слегка выпуклый шершавый камень скалы, рядом с ним лежал обгорелый труп дяди и источал тошнотворный, но в тоже время аппетитный запах мяса.

Юный оборотень проклял самого себя за подобные мысли. Как он мог считать сгоревшего дядю куском жареного мяса. Уткнувшись носом в скалу, мальчик скулил и всхлипывал, но ни слёз, ни соплей больше не осталось — всё сгорело. Деваться некуда, он оказался в ловушке, никаких окон в его углу, никаких щелей и дыр. Скала обожгла нос и ладони ребёнка, с визгом он отскочил и спиной ударился в бревенчатую стену, тут же отскочив от неё тоже. Мальчик затравлено смотрел вокруг, помня, как дядя учил не сдаваться и думать, искать выход, искать любую возможность, придумывать на ходу. Взгляд притянула дыра в потолке, но через крышу не вылезти — очаг пламени жрал потолочные балки, а от рухнувшего куска, высохший от жара, с новой силой полыхал пол. Оставалось лишь ждать чуда или когда огонь от крыши станет угасать, но до этого пламя, пожирающее пол, успеет доползти до маленького оборотня.

Мальчик не знал, что ему делать, слишком многое свалилось на него сегодня, он закрыл лицо руками от беспощадного жара пламени, спиной втиснувшись в горячий, но не обжигающий уголок между скалой и бревенчатой стеной, ноги, в импровизированных сандалиях из шкурок мелких зверей, подтянул под себя. Руки и колени беспощадно жгло, от вони горелого мяса, путались мысли, то вызывая тошноту, то чувство голода. Лёгкие наполнял дым, горло горело, словно он наелся песка, кашлять не было сил. Ребёнок ждал лишь конца этого кошмара, неважно смерть его принесёт или деревенские жители, почуявшие дым. К леснику они бы не пошли, люди подозревали его и не доверяли, чтобы спасать его племянника.

Пожар разгорался, озаряя ярким, неестественным и обжигающим светом окрестности. Не заметить такое зарево в деревне мог разве что ослепший, треск пылающего дерева разносился по округе, чистый ночной воздух провонял гарью, но к дому так никто не подошёл.

Огонь, сожрав кусок пола, принялся коптить мясо мёртвого дяди, от чего вонь стала непереносимой, но преграда замедлила продвижение огня. Мальчик вжался в угол, дышать было совсем нечем, он повернулся спиной к огню и ткнулся носом в стену. Щель между скалой и не плотно прилегавшими брёвнами в одну холодную зиму дядя заткнул глиной и патлами, используя всё что попадалось под руку. Щенок принялся выковыривать мусор, волчьими коготками царапая стены, но работа была сделана на совесть.

Зачем дядя, зачем ты так крепко всё заделал? Волчонок скулил, огонь опалял серую шёрстку.

Волчий нос уловил в дыму гнилостную нотку. Открыв высохшие глаза, щенок осматривал угол. Внизу, в полу оказалась махонькая дырочка, проделанная мышами. Это шанс, пролетела в голове зверёныша мысль о спасении. Щенок принялся ковырять половые доски волчьими коготками, увеличивая отверстие. Запахло паленой шерстью, хвост больно лизнул огонь. Поджав хвост и уши, сжавшись и терпя прикосновения палящего жара, что закручивал волоски в пружинки, волчонок старался проделать себе лаз. Медленно, но верно дело спорилось.

Стояла страшная вонь сгорающего человеческого мяса и палёной шерсти. Огонь не доставал до волчонка, но от жары, витавшей в воздухе, шерсть сама начинала тлеть. Дыра была всё ещё мала, чтобы в неё пролезть. Волчонок с периодичностью маятника, пытался пропихнуть в расковырянную дыру голову, но безрезультатно доставал нос из щели, радуясь глотку горячего, но всё же необжигающего, гнилого воздуха. Внизу воняло землёй, плесенью и дымом, что по сравнению с вонью горелого человеческого мяса и удушающего чёрного дыма показалось спасительным ароматом.

Голова волчонка протиснулась в лаз, чему он несказанно обрадовался, но к нескончаемым бедам добавилась ещё одна — он застрял. Дальше тело в лаз не пролезало, а голова не доставалась обратно. Начиная паниковать, что так и подохнет в шаге от спасения, волчонок стал исходить подобием пены, с остервенением пытаясь протиснуться в дыру или вытащить голову. Гнилая доска поддалась упорству юного оборотня и пропустила его в спасительное подполье.

Огонь в доме озарял подпол кровавым светом смерти, во многих местах зияли сквозные дыры, в других чёрные доски над головой тлели красными червяками, а между ними пробивалось зарево пожара. От земли исходила прохлада, совсем капельку остужая воздух, но этого хватило, чтобы немного оклематься. Дым и вонь пробивались сюда, но всё же перемешивались с затхлостью и становились не такими концентрированными и удушающими. Вот только воздуха здесь оставалось мало, щенок задыхался, он поймал себя на том, что как бы много не вдыхал, не мог надышаться. Новая волна паники поднялась в зверёныше — он залез не в спасительный подпол, а в свою могилу.

Угроза жизни заставила мозг работать активней. Волчонок ползал на брюхе, передвигаясь в узком пространстве подпола между прохладной землёй и неистово обжигающими досками, он искал выход, глоток воздуха, хоть что-то, что может спасти его. Если он не найдёт дыру, то задохнётся.

Найти дыру на улицу, когда кругом бушевал огонь, оказалось непосильной задачей. Щенок закрыл глаза, болевшие так, словно в них насыпали песка и стекла, он положился на нос, но тут раздался сверху грохот, словно небо упало на землю. Земля под ногами задрожала, волчонок сравнялся с землёй, высунув язык, он часто дышал, но не мог надышаться.

Через некоторое время грохот возобновился, часть пола, подточенная огнём, рухнула под тяжестью навалившейся крыши. Дым и жар наполнил подпол, вынудив щенка шевелиться. Почти теряя сознание от нехватки кислорода, ушедшего наверх кормить языки пламени, волчонок почувствовал лёгкое касание уличной, ночной прохлады. Дыра! Спасение! С новыми силами, взявшимися наверно по дарованию самой Персефоны, зверёныш добрался до источника воздуха, но снова угодил в ловушку.

Свобода была в одном шаге, волчонок мог дотронуться до неё, погладить лапой, но прыгнуть в свои объятия она не позволяла. Между булыжниками, на которых стояли стены дома, была щель, в которую мог пролезть лишь нос щенка. Сдвинуть валуны не смог бы и взрослый мужчина, волчонок даже не пытался. Он глотал воздух с улицы, положив голову на камень и пытаясь вжаться в узкую щель целиком. Лёжа животом на земле, щенок пытался рыть подкоп, но всё было тщетно. Раскопав небольшую лунку, он устроился в ней, засунув нос в щель между камней. Он бы не вырыл подкоп под валунами, слишком слаб и мал для этого. Оставалось только глотать воздух в щели и ждать конца.

Всё кругом горело: полыхали брёвна стен, от упавшей крыши, проломившей пол, в небо поднималось множество искр и тлеющего пепла, звёздами разукрашивая небеса, оставшиеся доски пола трещали, густой дым валил чёрным облаком. Какие-то мысли крутились в голове щенка, пока он лежал с закрытыми глазами и дышал воздухом с улицы, но потом его поглотил мрак и забытье.