Мы Люди

Алина Распопова, 2015

Что произойдёт, если люди утратят способность размножаться? 2114 год. Человечество стоит на пороге вымирания, всего через пару десятков лет Земля опустеет. Нас не станет! Встревожено всё мировое сообщество, созывается международный конгресс. Лидеры оставшихся государств выносят решение – нельзя допустить, чтобы человечество погибло, люди будут создаваться искусственным путём. Каждая семья получает в своё распоряжение автономное устройство для воспроизводства человека. Технология разработана, и радость появления на свет ребёнка приходит в каждый дом. Проблема, казалось бы, решена. Дети-бионики растут, они здоровы, умны, но что будет с обществом, в котором людей получают вне тела женщины? Унаследуют ли бионики человеческие качества? Пока они имеют лишь тело человека. Какими будут эмоции, чувства, разум, моральные принципы новых «людей»? Кроме того, на Земле у биоников появляются конкуренты. Кто из будущих, совершенно непривычных для нас существ, сможет сказать о себе: «Мы Люди»?

Глава 2

Шёл 2114 год.

— Мы ничем не можем вам помочь.

Сказав эту фразу, Кретов наморщил лоб и отвёл взгляд от сидящей перед ним семейной пары. Он устремил свой взор в окно. Там, за хрупкой поверхностью поляризационного стекла, защищающей комнату от ярких солнечных лучей, стояло лето — знойная пора, когда южный ветер приносит откуда-то издалека пряный запах травы и луговых цветов. То время года, при котором под тенью облаков плещется зелень деревьев. Кретов посмотрел на небо и подумал, что только оно-то и остаётся неизменным. Вот так же когда-то смотрели в эту бездонную синь его отец, и дед, и прадед, и каждый представитель своего поколения, жившего некогда на Земле.

— Мне очень жаль, — произнёс Кретов, а сам подумал, что, если так будет продолжаться, человечества скоро не станет. Мы исчезнем, подобно древним животным, и тогда некому будет любоваться ни небом, ни облаками, ни раскинувшейся под ними красотой. Города опустеют, стены зданий разрушит время. Земля останется. Она существовала прежде и, вероятно, будет существовать ещё миллиарды лет, но на ней уже не будет нас.

Численность людей планеты неумолимо сокращалась. Теперь уже было понятно, что это необратимый процесс. Люди утратили способность размножаться.

Кретов был врач. Он видел угасание собственной нации наяву. А ведь когда-то их было полмиллиарда, теперь же — только два миллиона. Раньше это был крепкий, многочисленный народ. Теперь же почти каждой паре, проходившей у него лечение, Кретов вынужден был говорить эту фразу: «Мы не можем вам помочь». Рождение детей, воспроизводство потомства, то, что было естественным раньше, стало ныне недостижимым.

Люди, сидевшие сейчас пред ним, давно смирились. Пары, приходившие в его кабинет, появлялись в этой комнате, уже утратив надежду. И даже оказавшись здесь, все они получали лишь шаткий шанс на совершение чуда.

— Мы провели полное обследование вас и вас, — Кретов поочерёдно указал на каждого из супругов. — Мы внедрили в ваше тело, Ольга, биомолекулярную оболочку, вмонтировали стимулирующие ликвидные чипы вам, Андрей, на протяжении семи лет каждый месяц мы проводили искусственное выращивание эмбрионов и при помощи наносеток поддерживали дальнейший процесс. Таким образом, были выполнены все стандартные процедуры, которые по статистике в одном случае из ста способны привести к рождению потомства.

Кретов вздохнул.

— Семь лет, — продолжил он. — Это предельный рекомендуемый срок для проведения процедур репродукции. Дальнейшее их продолжение по истечении семи лет считается нецелесообразным и опасным.

— Но как же так?!

Мужчина, сидящий перед Кретовым, встал. На вид ему было лет сорок, на самом же деле — ещё не исполнилось и тридцати. Невысокий, худощавый, он был из того поколения людей, в котором никто уже не имел родных братьев и сестёр. Как и все прочие, их с женой пара была образована в рамках проекта «Возрождение». Биологическая совместимость обоих партнёров являлась на сегодняшний день главным условием создания семьи. Находящиеся сейчас в кабинете Кретова Ольга и Андрей были идеальными друг для друга супругами. Совпадало всё, от генофактора крови до эмоциональной совместимости, однако, даже в этом случае шанс появления потомства был ничтожно мал.

— Вы же не можете вот так всё остановить, — продолжал мужчина. — Александр Сергеевич, мы можем и дальше каждый месяц приезжать на процедуры.

Кретов знал, почему так беспокоится этот человек. Государство обещало немыслимые деньги тем, кто будет способен оставить после себя потомство. Их детям достанется всё — опустевшие особняки, техника, средства, земля. Эти люди будут сказочно богаты.

— Нет, — решительно ответил Кретов. — Андрей, в вашем случае мы бессильны. Поймите, в тело вашей жены внедрена сложнейшая биологическая структура, которая в случае своей эффективности в принявшем её организме уже давно бы дала результаты.

— Нет, вы не можете так поступать с нами! Нет! Вы не имеете права отказывать нам в дальнейшем лечении. Вы обязаны поддерживать всех, кто хочет иметь детей! Вы же врач… — это вмешалась в разговор жена Андрея Ольга.

Кретов её понимал. Женщины всегда переживали эту проблему острее. По-прежнему рождение и воспитание детей для них оставалось, в какой-то мере, смыслом жизни.

— Ольга, скажу вам честно, это уже небезопасно, — продолжил Кретов. — Семь лет вы на стимуляторах. Семь лет! Уже сейчас мы наблюдаем нарушения работы всех систем вашего организма… Затронуто всё — сердце, лёгкие… Вы уже не сможете жить без наших лекарств. Ещё немного, и ваш организм начнёт давать такие сбои, за последствия которых отвечать я уже не берусь. Изношенность ваших органов соответствует состоянию пятидесятилетнего человека, а вам ведь всего двадцать восемь…

— Ну и пусть! Пусть! Вы не понимаете… Мы же надеялись… Мы взяли большие кредиты. У нас дом, вилла, автомобили, катер… На что нам это всё содержать? Мы столько отдали, чтобы попасть именно к вам…

Кретов только развёл руками.

— Вы ведь знаете, как общество относится к тем, от кого отказываются врачи, — твердил муж. — От нас многие отвернутся. Наши друзья… Пока мы лечимся, мы такие же, как они. С нами общаются, нас уважают. А вы хотите лишить нас последней возможности заиметь ребёнка.

Ольга рыдала.

— В чём тогда смысл жизни? В чём?!

— Нас же теперь сочтут неперспективными… — бормотал Андрей. — У меня будут проблемы. Доктор, вы должны продолжить процедуры. Вы слышите? Я требую! Нам нужен результат!

— Я вас понимаю, — Кретов провёл рукой, в воздухе возник экран. — Вот, вы сможете встать на очередь. Это новая технология должна появиться у нас примерно через год.

— Что это? — Андрей недоверчиво взглянул на развёрнутые изображения.

— Это то, что позволит вам получить ребёнка.

— Но как?

— Вне тела женщины.

— Это же невозможно… — пробормотал Андрей.

— Нет! — запротестовала Ольга. — Нет!

— Я слышал что-то об этом… Это клоны? Но их же запретили… — разглядывал Андрей фотографии.

— Скоро этими капсулами планируется оснастить каждый дом. Биологическое конструирование плода по программе ваших ДНК позволит за несколько месяцев вырастить в этом контейнере плод, аналогичный плоду человека.

— Биологический аналог человека? — продолжал переспрашивать Андрей.

Кретов отодвинул экран.

— Это не биологический аналог, это полноценный человек, — пояснил он. — Вы видите, что тело вашей жены оказалось неспособным воспроизводить потомство. Скоро мы перестанем зависеть от возможностей собственного организма. Это то, что спасёт человечество от вымирания. Очередь на подобные капсулы расписана на два года вперёд.

— Нет, это же клоны! — запротестовала Ольга.

— Нет! — твёрдо ответил Андрей.

Они засобирались, Кретов не протестовал. Он знал, что этим людям ничего не останется, как снова вернуться к нему. Врач посмотрел на «молодых». Паре Ольга-Андрей шёл девятый год. Как и все прочие, став участниками программы «Возрождение», они получили социальные дотации и были направлены в репродукционный центр. Кретов принял их. В его клинике использовались новейшие технологии, уникальные методики, опирающиеся на последние достижения науки, мощнейшее оборудование и всё это ради пяти новорождённых в год.

— Вы не можете с нами так поступать… — твердила со слезами на глазах Ольга. — Вам хорошо, у вас есть сын…

— Мы будем жаловаться вашему руководству!

Почему все они полагали, что он не хочет им помочь? Кретов вспомнил, сколько детей благодаря его стараниям появилось на свет. Он работал уже тридцать шестой год. Моложавый, подтянутый. Мало кто давал ему больше сорока пяти лет. Сейчас врач жил один. Каждый раз, идя на работу, повсюду видел он следы угасающей жизни. Шумные когда-то улицы давно опустели, то тут, то там виднелся очередной покосившийся дом. Дороги, по которым раньше ходили монорельсы, заросли травой. А ведь когда-то, Кретов помнил это время, он просыпался от шума первого утреннего вагона. Надо было спешить в школу, она находилась совсем неподалёку, за углом. В ней учились дети из близлежащих районов, классы были заполнены, на переменах галдели ученики. Теперь школа на все окрестности одна, в городе, да и в той тихо. Туда приходят немногие. Детей нынче мало, вряд ли где-то на улице можно услышать поднятый ими шум и гам. Каждый из современных детей — результат труда множества врачей и учёных, продукт передовых технологий, без применения которых давно уже не рождается ни один человек. Ещё будучи ребёнком, Кретов твёрдо решил, что будет помогать людям. Окончив школу, он даже не сомневался в том, что станет врачом. Природа естественным образом ограничила воспроизводство людей. «Репродукция» стало самым употребляемым в новостях словом. Население страны стремительно сокращалось, немногочисленное новое поколение уже не могло содержать дряхлеющих стариков. Медицина бросила все силы на решение проблемы. Кретов поступил в университет. Его научили всему — вживлять в тела женщин биологически активные субстанции, вводить гидроидные стимуляторы в тела мужчин, и всё это только для того, чтобы в одном случае из двухсот, искусственно-выращенный эмбрион с человеческой ДНК прижился в теле женщины…

Кретов узнал, с чего всё началось. В середине двадцать первого века прогремел тот самый взрыв. Нации, которая совершила его, давно уже нет. Пытаясь развязать войну, она первой же и погибла, но перед этим стёрла с лица земли многие города и даже страны. Такое испытание человечество выдержало, численно уменьшилось, но осталось жить. Однако выброшенная при взрыве радиация сделала своё дело. То, что больше не могут размножаться, люди заметили не сразу. А сначала, освобождённые от бремени ответственности за детей, все наслаждались нежданно полученной свободой. Настало время разгула. А между тем, уже всем парам, желающим завести ребёнка, требовалось в этом помощь врачей. Только через полсотни лет люди стали замечать, насколько их осталось мало. Проблема вымирания человечества вышла на первый план, когда опустевшие здания стали приходить в негодность, а дороги поросли травой. По официальной версии поводом грядущей катастрофы послужил тот самый взрыв. Кретов же, ещё учась в университете, провёл собственное исследование, он нашёл множество других причин. Своей деятельностью люди нарушили тот удивительный баланс, который существовал в природе. Они уничтожили многие виды живых организмов и повредили атмосферный слой. Информация об идущем извне на Землю излучении умалчивалась, а между тем его уровень повсеместно увеличивался из года в год. Кретов изучил все имеющиеся материалы. Каждые два года медицинский комитет повышал допустимые для здоровья людей нормы лучевого фона, и если прочие системы жизнедеятельности человеческого организма могли адаптироваться к новым условиям среды, то репродукционная система — нет. Она сворачивала свои функции при возникновении угрозы будущему потомству. Кроме того, начались непредсказуемые мутации. Продукты генной инженерии, как считалось, безопасные для взрослого организма, фатально влияли на вынашиваемый плод. Как врач, Кретов теперь уже точно знал, что все рождающиеся в последнее время люди появлялись на свет с нарушенными функциями выработки гормонов. Вероятнее всего, это было следствием качества употребляемой пищи. А где было взять «здоровую» еду? В тех реках, куда веками сливались промышленные отходы, из почвы, пропитанной химикатами? Даже искусственное синтезирование продуктов питания ни к чему не привело. Когда-то человечество исчислялось десятками миллиардов, теперь же людей осталось лишь несколько миллионов. Промышленность, войны, безудержная трата природных ресурсов… Казалось, наконец Земля решила сбросить со своей поверхности тех, кто так бездумно пытался её искалечить.

Кретов снова посмотрел в окно. Тёмный лесок, видневшийся неподалёку, был посажен тридцать лет назад. Деревья разрослись, зелёный массив стал всеобщей гордостью. Только сейчас люди стали задумываться о том, что натворили с планетой. Они попросту закатали всё вокруг себя в бетон. А теперь все хотят знать, почему человечество гибнет. Кретов нашёл для себя ответ на этот вопрос: «Мы повредили тонкую экосистему, частью которой, как оказалось, являлись сами».

Кретов ещё раз бросил взгляд на солнечный пейзаж за окном и сел за стол. Больше сотни больничных карт лежало сейчас перед ним. Каждая пара, которую медицинский комитет направлял к нему, нуждалась в сложном лечении. Для всех этих людей, входящих в его кабинет, Кретов был последней надеждой. Разработанная им методика искусственного зачатия давала наилучшие результаты, но, несмотря на это, процент удачных беременностей в его клинике был ничтожно мал. Кретов был автором запатентованной им наноликвидной оболочки. Созданная из мельчайших программируемых наночастиц, она самостоятельно осуществляла строительство в теле женщины плода. Управляемые наноструктруы полностью проводили тот процесс, который раньше проходил сам собой, силами природы. Когда к Кретову обратились из комитета за помощью в разработке биооболочки для автономной капсулы выращивания человека, он запротестовал. Ему претила идея конструирования плода вне тела женщины, а сам этот процесс виделся чрезвычайно сложным, но скоро, всё чаще наблюдая безуспешность собственных методов, Кретов согласился. Теперь, не прошло и пяти лет, а проект дошёл до своей финальной стадии. Пройдёт ещё год, и каждая семья получит в свой дом инструмент для автономного воспроизводства человека. «Биолюди» или «бионики», как их сокращённо будут называть — новая надежда человечества. Ничем не отличимые от обычных людей, несущие наш геном, они станут теми, кому мы передадим свои знания, опыт. Выращенные по схеме ДНК своих родителей, они станут их полноценными детьми. На их плечи в будущем ляжет забота о нас.

Всю жизнь Кретов добивался естественности в процессе воспроизводства, и вот теперь он был вынужден от неё отказаться. В университете он принимал участие в опытах по искусственному воссозданию людей, но потом их оставил, в жизни его свершилось особое событие — у него родился сын. Олег появился на свет ясным весенним утром. Кретов навсегда запомнил тот солнечный день и синие широко распахнутые глаза сына, его несмышлёный взгляд, Кретов держал тогда Олега на руках. С того момента жизнь молодого учёного стала резко меняться. Комитет, как единственному студенту их кафедры, у которого родился ребёнок, тут же предложил ему на выбор для работы сразу несколько престижнейших мест. Получив причитающуюся за рождение ребёнка премию и дом, молодой отец поселился с семьёй вдали от пыльных городских улиц. Здесь, в светлом чистом посёлке, располагалась самая известная клиника репродукции. Поработав в ней сначала простым врачом, уже через год Кретов её возглавил. То время, когда они жили здесь всей семьёй, стало для него самым успешным и счастливым. Работа ладилась, рядом подрастал Олег — надежда, будущая опора. Ради него рядом с клиникой и посадили тот самый лесок, который теперь виднелся за окном. Олегу нужен был воздух, много чистого, насыщенного кислородом воздуха. Сегодня сын Кретова — известный человек, председатель правления экономического совета, доктор наук, теперь он принадлежит обществу, а когда-то он был просто ребёнком Кретова, тем, кто приносил из школы четвёрки, забирался на деревья, с кем вместе они читали книжки по вечерам, а в выходные запускали в небо воздушного змея, кто жил рядом, гулял, подрастал, играл, даря радость лишь одним своим существованием. «Вам хорошо, у вас есть сын…» — как часто слышал Кретов эту фразу от своих пациентов. Знали бы они, через что ради этого им с женой пришлось пройти. Лидия умерла совсем молодой, Олежке тогда не исполнилось и восьмого года. Вот она, плата за успешный эксперимент… Чтобы родить сына Кретову пришлось вживить Лидии один из первых экземпляров своей наноликвидной оболочки, как оказалось, не самый удачный. Тот настолько успешно закрепился в теле жены, что после рождения ребёнка, вопреки задуманному, навсегда остался в ней. О том, что отработанные наночастицы для здоровья вредны, Кретов узнал лишь на седьмой год. До этого Лидия была жизнерадостна, полна счастья, воспитывая сына. А потом весь её организм стал буквально разваливаться по частям. Болезни следовали одна за другой. Нанооболочка распалась, её остатки распространились по всему телу. Настроенные на выполнение специфических задач наночастицы заставили каждый орган работать по «чужой» программе. Они пытались вырастить плод в тех частях тела, где ему было не место. Лидия угасла всего за несколько недель. Вспомнив прошлое, Кретов тяжело вздохнул. Теперь, каждый раз, с любым пациентом он опасался двигаться дальше определённой черты.

Низкорослый андроид бесшумно открыл дверь. По обыкновению, в двенадцать часов дня он доставил обед. Умная молчаливая машина, покрутив одним из четырёх глаз-камер своей сферической головы, осторожно подъехала к Кретову. Сам приготовил, сам принёс. Андроиды необычайно развились за последнее время. Их интеллект впечатлял. Когда-то этим металлическим машинам вживили нейронные цепи. С тех пор андроиды получили возможность самостоятельно прогрессировать. Кретов знал, что его механический слуга давно уже сам составляет кулинарные рецепты, изучая вкус хозяина. В том, что в голове этого малыша содержится вся библиотека знаний, накопленных человечеством, что он способен любого обыграть в шахматы, Кретов не сомневался. Он знал, что этот безмолвный робот способен сам ставить перед собой задачи, сам решать их и обучаться. Таковы были особенности мозга андроидов. Оставляющий возможность управлять им из вне, он давал обладающим им роботам поистине неограниченные возможности для саморазвития. С трудом давалось пока им только творчество. Однако прошедшие недавно первые выставки написанных андроидами картин, созданные ими музыкальные треки доказывали, что уже в ближайшем будущем эти малыши вполне смогут конкурировать со своими создателями. Вымирающее человечество позволило своим электронно-механическим слугам совершенствоваться, предусмотрительно ограничив их тремя законами робототехники:

«1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам».

Эти роботы всегда будут подвластны людям. Кретов посмотрел на металлического андроида. Став на четыре ноги, втянув в себя голову, он стал похож на обыкновенный стол. Покорные слуги, ничем в своём облике не напоминающие человека, неужели за ними будущее? А ведь они, в отличие от современных людей, уже сейчас с лёгкостью могут создавать себе подобных. Так неужели андроидам достанется весь оставшийся после людей мир? Кретов не хотел в это верить, он снова посмотрел в окно. Там, на лужайке перед зданием клиники, одиноко играл маленький Ваня. Мальчик был настолько слаб, что отдать его родителям Кретов не решался. Ребёнок рос под наблюдением врачей. Ваня был одним из восемнадцати детей, родившихся за последние пять лет в клинике.

Кретов не желал больше ждать. Он взялся за письмо. Всем пациентам полетели электронные послания, Кретов описывал в них технологию конструирования биоников, он рекомендовал семьям прибегнуть к ней для создания собственных детей. Он должен был подготовить людей к новому способу воспроизводства. Они привыкнут. Кретов был уверен, это был последний шанс для человечества.