Прихвостень

Алина Никольская, 2020

Когда я увидел ее, она не показалась мне красивой. Давно немытые спутанные волосы, грязная одежда и потухший взгляд… Но именно ее Хозяин навязал в спутницы мне для выполнения его задания! И на кой черт мне сдалась эта проклятая?

3. Неожиданное, но вполне ожидаемое предательство

Я больше не слышал голос Хозяина. Нет, голос Кощея, так теперь я мог называть его и вслух, и в мыслях. Детей я научился различать по именам, боль Агнии исчезла. А большую часть времени я проводил в беседах с магом Остином.

Он выстроил для нас целую каменную крепость, которая совершенно не понравилась, тем не менее, Агнии. Она захотела, а мир послушно выполнил, ее желание, и теперь мы жили в деревянном доме. Для нее, меня и каждого из детей она выделила отдельную комнату. А маг так и остался верен себе — он жил в крепости недалеко от нашего домика, и просто приходил к нам в гости.

Я рассказал ему о том, что это за мир, рассказывал о том, кто я сам. Особенно внимательно он слушал о других мирах. Ну, о тех, где был я сам — а это мир, где я встретил Агнию, и мой собственный. Он же говорил об устройстве мира своего и законах здешней магии.

Часто, эти разговоры слушали и Агния, и дети. Все вместе мы садились вокруг стола, «заказывали» у мироздания какую–либо еду, и разговаривали.

Я заметил, что, несмотря на наши с Остином откровения, Агния почти не говорила. Утром она просыпалась первой и будила детей, а вечером первая уходила спать. Она будто старалась избегать меня, всеми силами избегая встречи со мной наедине.

Удалось застать ее в одиночестве мне только через несколько дней пребывания здесь. Она стояла у окна и смотрела на видимый огрызок луны. Дети легли спать, Остин ушел в свою башню, а она все не уходила в свою комнату.

— Поговори со мной, — я прислонился спиной к стене рядом с окном и скрестил руки на груди.

— О чем? — она обернулась ко мне, и на ее глазах я заметил слезы.

— Не знаю, — ответил я ей, несмотря на то, что имел множество вопросов, которые хотел задать. — Например, почему ты плачешь?

— Я думаю, что это неважно, — она смахнула слезы, и снова от меня отвернулась. — Нам нужно двигаться дальше, верно?

— Нам? — переспросил ее я. — Ты ведь можешь остаться. Тебе не обязательно…

— Обязательно, — перебила она меня. — Ты же говорил, что жизнь этих всех людей зависит от Кощея.

— Ты считаешь, что они все же достойны жизни? — усмехнулся я.

— Они ведь принесли в жертву других пять детей после того, как мы спасли этих? — уточнила она, все также не глядя на меня.

— Скорее всего, — ответил я. Я повернулся и теперь стоял рядом с ней, глядя на уже полностью показавшуюся на небе луну.

— Я просто дура, — она тыльной стороной ладони стерла вновь появившиеся на глазах слезы.

— Дура, — подтвердил я и почему–то улыбнулся, глядя на нее.

— Тогда зачем помог? — Агния посмотрела на меня.

— Потому что и я дурак, — теперь и ее губы дрогнули в улыбке.

Немного мы постояли молча, а потом она нарушила молчание.

— Как думаешь, дети здесь будут в безопасности? — она посмотрела на меня, и я мотнул в головой в ответ.

— Нет, — сказал я, но Агния не отводила взгляда, явно ожидая пояснений, и я добавил: — Я никогда здесь не был. Этот мир дружелюбен, слишком дружелюбен. Я не знаю, скрывается ли за этим что–то. Тем более что и Остину не уверен, что можно доверять. Видишь ли, пару дней назад он сказал, что маги тут часто бывают, но видела ли ты хоть одного?

— Ты сам поставил ему условия, чтобы они тут не появлялись, — возразила мне Агния. — Тем более, может быть, нам просто повезло.

— Если так, то как быстро они найдут здесь детей, едва мы исчезнем?

— А если не исчезнем?

— Что, останемся и воспитаем их? — переспросил я.

— Мы могли бы…

— Да очнись! — я положил ей руки на плечи. — Мой мир может погибнуть в любой момент, едва велеты проснутся! — я тряхнул ее. — А ты то спасаешь первых попавшихся детишек, то хочешь остаться в потенциально опасном мире с ними же!

Она отшатнулась от меня, вырываясь. И снова в ее глазах слезы, она плакала.

— Только здесь, впервые за столько лет, — она всхлипнула. — Только здесь мне не больно, — она опустилась на пол, несмотря на то, что совсем рядом стоял диван. — Я понимаю, все понимаю, правда, — Агния не смотрела на меня, спрятав лицо в ладонях. — Но, знаешь, я бы так хотела, чтобы мы остались здесь. Я, ты, малышня… И, даже, наверное, Остин.

Я молчал, ее плечи вздрагивали от рыданий. Черт! Я не знал, что нужно сделать или сказать. А потому я подошел и опустился рядом с ней на колени, коснулся ладонью ее волос.

— Я снял твою боль, тогда, в моем родном мире, — сейчас я говорил тихо, едва касаясь, гладя ее по волосам, таким мягким. — Я могу сделать это снова.

— Тебе самому было больно, — сдавленно ответила она мне, — я видела, я не хочу, чтобы тебе снова было больно.

— Тогда останься здесь, а я пойду своей дорогой, — ответил ей я.

— Останься с нами, — она подняла голову, больше не стараясь дорожки слез. — Алатырь, здесь Кощей не властен…

— Не могу, — только и сказал я в ответ. — Все эти люди, они погибнут, а я не могу смотреть. Иметь возможность помочь, и не помочь. Помнишь, как сама говорила мне нечто подобное?

Конец ознакомительного фрагмента.