Через тернии – в загс!

Алина Кускова, 2007

Алла Хрусталева влюбилась в своего работодателя. Ну и что – таких влюбленных у нас миллионы. А потому шансов на взаимность было мало. Зато соперниц в борьбе за прекрасного Максима не счесть. И особенно опасна роскошная красавица Элла, генеральный директор фирмы. Сдаваться Алле не хотелось. Однако есть ли у простой приемщицы заказов хоть какие-то шансы разбить, собрать и использовать по назначению сердце шефа? Шанс небольшой – пустить в ход бронебойное чувство юмора…

Глава 3

У нас проблемы. Бабушка Веры Ивановны подожгла школу!

Каждое утро, несмотря на погоду, Павел Павлович Смоленский бегал по дорожкам близлежащего парка. Он вставал рано, с птицами, которые начинали петь под его окнами с первыми лучами солнца. Как ни странно, в проливной дождь они не пели, а где-то прятались. Но Смоленский бегал и в проливной дождь. Он любил, когда холодные капли воды били в лицо, придавая ему бодрость духа и ожесточение, так необходимое для общения со студентами. В парке рано утром никого не было, Смоленский наслаждался одиночеством и предавался мечтам. Да, и у немолодого мужчины, предпенсионного возраста, есть свои мечты. У Смоленского была одна, и она всегда представала перед ним в образе соседки по лестничной площадке Эммы Олеговны Королевой. Он «заболел» этой женщиной два года назад, когда купил новую квартиру, оставив старую бывшей жене. Открыл ключом свою дверь, поднял холостяцкий чемодан и услышал милое сердцу «Здравствуйте!».

Она стояла совсем близко, он вдыхал ее божественный аромат и терял последние остатки воли. Такое с ним случилось в первый раз. Увидел, услышал и полюбил. Как мальчишка, как неопытный юнец. Он, у которого было две жены и трое великовозрастных детей! Эмма жила рядом и не догадывалась, какая буря чувств бушует в груди ее соседа. Павел Павлович за два года ничем себя не выдал. С предметом своего обожания он был вежлив, предупредителен, внимателен, но не более. Погруженный полностью в топкое болото своей любви, он тем не менее трезво рассуждал, что такой женщине не нужен. Рядом с ней всегда находился один и тот же привлекательный мужчина средних лет, с которым ее, а это было видно невооруженным глазом, связывали нежные отношения. Мужчину звали Максим, у него была своя квартира, но он часто оставался ночевать у Эммы, и тогда сердце Смоленского разрывалось от ревности. Ему хотелось все бросить, кинуться к ее ногам и признаться в своих диких чувствах.

Павла сдерживал бег, холодный душ и сама Эмма, ни словом и ни взглядом не дававшая ему никакой надежды. Смоленский воспринимал этот удар судьбы как наказание за то, что он оставил свою вторую жену. Иначе поступить он не мог. Соня закрутила пылкую офисную любовь со своим молодым коллегой и забыла про приличия, мужа и детей. Те, хоть и жили отдельно от родителей, но развод отца и матери переживали остро. Как только молодой коллега, насытившись страстью, бросил Соню, та, неимоверно страдая, попыталась восстановить семью, но Смоленский не смог перешагнуть через измену и разъехался с ней. А тут пришла любовь. Восстанавливать что бы то ни было он не собирался.

— Доброе утро, Пал Палыч! — С ним всегда здоровались собачники, вынужденные ранним утром гулять со своими питомцами.

В отличие от профессора, они тащились на улицу следом за своими боксерами и терьерами заспанные и недовольные. Но по мере того как просыпались, начинали радоваться жизни и наслаждаться прогулкой. Смоленский всегда встречался им в приподнятом настроении с неизменной улыбкой и являл собой примету хорошего настроения и радости бытия. Среди собачников преимущественно были мужчины, но встречались и женщины, даже довольно хорошенькие. Они пытались заигрывать с бегуном, но натыкались на стену вежливого отказа и оставляли его в покое. Их собаки, привыкшие к Смоленскому как к неизбежности, уже игнорировали его и не пытались догонять, как в первые дни его пробежек. Одна из дам, правда, попыталась завладеть вниманием профессора, начав вместе с ним бегать по утрам, но это ни к чему не привело, и она смирилась. Смоленский обратил бы внимание только на одну бегунью — Эмму. Но та предпочитала салоны красоты и фитнес-клубы и бегать в проливной дождь не желала.

Павел Павлович, труся рысцой, поднял глаза на третий этаж. Там ее окна. Она еще спит и видит сны, в которых ему, к сожалению, места нет. Что ж, возможно, это к лучшему. В его годы обременять себя новой любовью слишком хлопотно. Скоро он станет дедом, у сына должна родиться дочь, и ему предстоят совершенно другие заботы. Да, скоро он станет дедом. Но любви, как сказал классик, покорны все возрасты. Он не будет в числе покоренных не потому, что не хочет сам, не хочет она, Эмма. Вон за той темной портьерой находится ее спальня. Вчера она привела с собой своего кавалера, к ним заявились гости, не дававшие Смоленскому своими разухабистыми песнями спокойно читать детектив. После того как все стихло и гости под утро отчалили, кавалер остался. Его машина, которую как раз обегал Смоленский, сиротливо поджидала хозяина у подъезда.

Такой красивой женщине, как Эмма, не нужен немолодой подтянутый профессор. Чем он может ее заинтересовать? Инвестиционной политикой в системе рыночных отношений? И что ему в голову пришел именно этот доклад? Его делал лучший студент курса Антон Медведев. Кстати, нужно будет сегодня с ним обсудить еще несколько постулатов экономической теории и поспорить. Дискутировать с ним чрезвычайно интересно, умный молодой человек. Да, с молодыми интересно всем. Смоленский последний раз кинул взгляд на окно Эммы и вбежал в подъезд. Никакого лифта! Только по лестнице, сейчас откроется второе дыхание, и он окажется у своих дверей. Вот она, заветная дверь Королевой. Совсем близко… и так далеко. Нужно заставить себя выбросить эту любовь из головы. Но чем дальше, тем глубже. Страшно себе представить, чем это все может закончиться. Что, если как у Сони?

Алла ворвалась в офис, как угорелая кошка, и бросилась в кабинет к Емельянову. Тот, естественно, уже восседал за своим рабочим столом, но угрызений совести по поводу того, что начальник пришел раньше своей подчиненной, Алла не испытывала.

— Доброе утро, — она изобразила на лице улыбку и суетливо оправдалась, — я заглянула узнать, не нужно ли чего? — Хотя цель была совсем другая. Алла собиралась застукать Емельянова с Эммой и позвать Машку, чтобы та наконец-то поняла, кто на самом деле является их соперницей.

— Спасибо, Алла Викторовна, — улыбнулся в ответ Емельянов, — пока ничего не нужно.

«Не попадаться на удочку его очаровательной улыбки! — говорила себе Алла. — Он так улыбается всем подряд, после чего всех подряд целует, бабник!»

— Вы никуда не собираетесь ехать? — нагло поинтересовалась она, как будто Емельянов мог ей честно ответить, что да, он собирается отправляться на встречу с Королевой и намеревается провести с ней весь день и всю ночь. — Это я тоже спросила так, на всякий случай.

— Спасибо за заботу, — ответил тот, неотрывно разглядывая ее, — вам, Алла Викторовна, без этого, — Емельянов покрутил у себя над головой рукой, изображая ее креативную укладку, — как-то лучше.

«Подлизывается, — сообразила она, — хочет затуманить мне мозги комплиментами. Не выйдет, дружочек!»

— Если вам нравится, — процедила она, — то я буду так ходить всегда. — Пусть думает, что рыбка попала в сети. Знал бы он, что сейчас устроит ему эта рыбка! Алла растянула рот до ушей и закрыла дверь с обратной стороны.

— Аллочка, — к ней пришла Вера Ивановна, — здравствуйте, дорогая. Что вы суетитесь? Неприятности?

— Еще какие, — призналась Алла. — Вера Ивановна! Вы должны мне помочь!

— Ради бога, милочка, если я вам действительно помогу, буду только рада. — Вера Ивановна была женщиной доброй, чуткой и отзывчивой. На это и рассчитывала Алла. К тому же приревновать ее к Емельянову было невозможно. Конечно, он ухлестывал за Эммой, которая была его старше, по крайней мере, на десяток лет, но Алла сомневалась, что он позарится на семидесятилетнюю старушку. Пусть еще даже бодрую и трудолюбивую.

— Вера Ивановна! — Алла схватила ее за руку, забрала швабру и отставила к стене. — Вы должны сказать Емельянову, что у вас заболела бабушка, и вам срочно нужно отвезти ей горячие макароны с котлетой. Их я захватила с собой, если что, разогреем в микроволновке.

Вера Ивановна закатила глаза к потолку и принялась что-то высчитывать.

— Вы же сами согласились мне помочь, — попыталась воззвать к ее состраданию Алла, — так что не прыгайте в кусты, а ступайте к Емельянову и говорите про бабушку! Он падок на бабушек и всем верит. — Алла нисколько не сомневалась, что уборщица разжалобит начальника грустной историей болезни родственницы.

— Аллочка, — Вера Ивановна перевела глаза на Хрусталеву, — у меня нет бабушки.

— Какие проблемы? Скажите, что есть. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

— Аллочка, — Вера Ивановна погладила ее по плечу, — успокойтесь и подумайте хорошенько, ну, какая у меня может быть бабушка?

— Больная, — утвердительно ответила та. — А еще лучше — при смерти, чтоб он быстрее согласился.

— Милочка, все мои бабушки давно скончались, — трагично произнесла Вера Ивановна, — а если бы хоть одна и задержалась на этом свете, то ей бы стукнуло лет сто десять, как минимум.

— Сто десять? — задумалась Алла. — А что? Это тоже вариант. Ну, хорошо. Пусть это будет не бабушка. Кто у вас есть? Внучка? Пусть у вас внучка попадет под автобус, и ей срочно понадобятся макароны.

— Аллочка, какие макароны под автобусом? К тому же врать про здоровье нехорошо, такое может приключиться на самом деле. Не дай бог. Хорошо, что внучки у меня нет. Максим Леонидович знает, что у меня два внука, — объясняла доверчивая старушка, не предполагавшая, что задумала Хрусталева.

— Пусть ваши внуки, нет, не попадут под автобус, а сделают что-нибудь другое. Что они обычно делают? — Алла взволнованно перевела взгляд на дверь Емельянова, где послышалась какая-то возня.

— Они-то? — Вера Ивановна обрадовалась возможности поделиться своими проблемами. — Они обычно школу поджигают или делают учителям мелкие пакости.

— Пусть сделают крупную! Не по-настоящему, а понарошку. Сейчас вы пойдете к Емельянову и скажете, что вас срочно нужно отвезти домой потому, что ваши внуки подожгли школу. Классная версия, заметьте, и от нее никто не пострадает.

— А как же школа? — недоумевала старушка. — Сгорит ведь.

— Пусть горит все синим пламенем, — махнула рукой Алла, — главное, что Емельянов довезет вас до дома на своей иномарке и… ну, что будет дальше, увидите сами.

— Емельянов меня на своей иномарке? — Вера Ивановна задумалась. — Никогда не ездила на «Мерседесах». Думаешь, Аллочка, можно прокатиться с ветерком?

— С ветерком, не знаю, но с начальником можно. Ничего же страшного не случится, если он вас довезет. Действительно, хоть прокатитесь.

Дверь кабинета Емельянова распахнулась, и на пороге возник он сам.

— Максим Леонидович! — кинулась к нему Алла. — У нас проблемы. Бабушка Веры Ивановны подожгла школу!

— Что вы говорите?! — опешил Емельянов, уставившись на уборщицу.

— Ах, Аллочка, снова вы перепутали. Не бабушка, а внуки. Максим Леонидович знает, что у меня два внука, а моей бабушке, была бы она жива, стукнуло бы сто десять лет, — разъяснила та.

— Конечно, — обрадовался Емельянов, — а то я подумал, при чем тут бабушка?

— Бабушка здесь совершенно ни при чем, — убедила его Алла, — внуки подожгли. Вере Ивановне нужно срочно поехать и затушить, а то в школу, если от нее что-то останется, вызовут родителей ее внуков.

— Какая запутанная история, — пожал плечами Емельянов и предложил Вере Ивановне свою помощь.

— Он оказался таким же чутким и отзывчивым, как и Вера Ивановна, — вздыхала Алла, глядя из окна кабинета, в котором работала Татьяна, как пожилая дама грузится в иномарку Емельянова. — Бедняжка, она не знает, что ее ожидает.

— А что ее ожидает? — не поняла Татьяна, выглядывая из-за плеча подруги в окно.

— Если он полезет к ней целоваться, то, значит, он бабник, — поделилась своим выводом Алла.

— С чего ты взяла, что он полезет целоваться к Вере Ивановне?! — изумилась Татьяна.

— Я же тебе говорила, — недовольно пояснила Алла, — у него поцелуи на уровне рефлекса.

— А, — припомнила та, — собачки Павлова. Странный выбор, могла бы проверить на Маше Галкиной.

— Сейчас, как же, побегу за Машкой. С Верой Ивановной мне будет спокойнее.

Зря она так сказала — после того как Емельянов отвез старушку домой и вернулся назад, Алла не находила себе места. Она посмотрела на его лицо, но никаких следов лобзаний на нем видно не было. К ее великому сожалению, Вера Ивановна помадой не пользовалась. Она вообще была дамой старой закалки и строгих норм морали. Алла знала, что та не допустит со стороны Емельянова никаких посягательств на свои честь и достоинство. Емельянов, не глядя на Аллу, пробежал к себе и скрылся за дверью. Алла схватила трубку и набрала номер Веры Ивановны. Если бы телефонные разговоры и впрямь прослушивались заинтересованными службами, то те бы подумали, что на данной линии развлекаются две сумасшедшие маньячки в юбках.

— Вера Ивановна? — Алла старалась говорить тихо, чтобы Емельянов не услышал через свою толстую дверь. — Вы на месте? Очень хорошо. Что делаете? Тушите школу, понятно. Что значит учительница по русскому и литературе получила страшные ожоги и переломы конечностей? А, она не любила ваших внуков и часто на них жаловалась. Я надеюсь, вы говорите о ней в прошедшем времени не потому, что она откинула свои переломанные конечности. Конечно, Вера Ивановна, мечтать никому не вредно. Что случилось с директором? — Алла выслушала все, что старушка думала про директора школы, и засомневалась в ее адекватности. Слишком близко та приняла к сердцу поездку с Емельяновым. Неужели он попытался над ней надругаться?! С него станет. Двуликий Янус! — Вера Ивановна, только между нами, признайтесь честно, не волнуйтесь, я никому не скажу. Вера Ивановна, вы целовались?!

Вопрос застал старую даму врасплох. Только она размечталась насчет внуков, как ей тут же напомнили о молодости. Хотя сегодня, сидя рядом с красавцем начальником, она вспомнила свою первую любовь. Он был так похож на Емельянова. Ах, как это было давно, ах, как они самозабвенно целовались на сеновале! Но почему этим интересуется Аллочка? Она впечатлительная женщина, видимо, ей хочется перебить свои неприятности приятными воспоминаниями других. Вера Ивановна подумала и рассказала той, что она вытворяла на сеновале, не упоминая всуе место и время прошедших событий.

Алла поджала губки и мужественно выслушала до конца. Вера Ивановна, по ее мнению, теперь могла дать определенную фору Машке Галкиной и научить ее совращать начальников. А она так надеялась на старую закалку и строгие нормы морали! Конечно, Алла понимала, что перед Емельяновым не сможет устоять ни одна нормальная женщина. Но Вера Ивановна, как она могла?

— Как вы могли, Вера Ивановна?! — повторила свою мысль вслух Алла. — Но я думаю, что Емельянов начал первый, когда полез к вам с прощальным поцелуем.

— При чем здесь Емельянов, — не поняла Вера Ивановна. — Никуда он не лез, просто довез меня до школы, я и пошла к директору.

— Так вы вытворяли этакое с директором?! — изумилась Алла, облегченно вздыхая, что Емельянов здесь совершенно ни при чем.

— Да не я вытворяла, а внуки, — Вера Ивановна подумала, что неприятности плохо отразились на психике Хрусталевой. — Они действительно чуть не сожгли школу. Пока мы ехали, мне позвонила дочь, сказала, что не может отпроситься с работы, я и пошла сама к директору. Спасибо, милочка, что вы организовали эту поездку, а то добираться мне до школы на трамвае целый час. А Максим Леонидович довез меня за пятнадцать минут. Передавайте ему от меня привет и огромную благодарность. И знаете что, Аллочка, плюньте на неприятности. Вы привлекательная женщина, вам еще обязательно повезет.

Но так думали далеко не все. Среди них первая была Маша Галкина. Утром она заявилась к Алле и обозвала ее стервой. За что?! За то, что она со своей подругой из отдела закупок организовала прибытие гуманоидов в их офис. Алла поначалу встрепенулась, решив, что приехал швед, но весть оказалась ложной, Машка имела в виду совсем другое.

— Это я-то стерва?! — возмутилась Алла. — Да по сравнению с тобой я просто ангел.

— Ангел?! Ха! Не забудь замочить свои крылья в отбеливателе, а то на них налипло много грязи, — не унималась специалистка по рекламе. Она бегала из угла в угол и заламывала руки. — Я все знаю, — кричала она на ходу, — он тебя подвозил! — Она сузила глаза и впилась взглядом в Аллу.

— Ты еще не все знаешь, — многозначительно ответила Хрусталева.

Галкину перекосило.

Неизвестно, чем бы завершилась эта сцена женского безумия, если бы в офис не приехала Эмма.

— Явилась, не запылилась, — пробурчала Алла и уткнулась в бумаги. Ей не хотелось видеть, как Емельянов бегает вокруг своей начальницы и лебезит перед ней. Но увидеть и не пришлось. Окинув Хрусталеву ненавидящим взором, Королева улыбнулась Галкиной и скрылась в кабинете Емельянова. Машка села на стул возле Аллы и не двигалась все время, пока в кабинете общались двое: Эмма и Максим.

— Как ты думаешь, — миролюбиво поинтересовалась она, — что они там делают?

— Уж точно не над бумагами корпят, — разочарованно ответила Алла.

— Да, — вздохнула Галкина, — после этого он ходит весь зацелованный. Я сейчас досижу и обязательно погляжу на его лицо. Ты заметила, какая у нее помада?

— Дорогущая, нам такая не по карману. Конечно, если и мы станем генеральными директоршами…

— Я о цвете говорю. Нужно запомнить ее цвет и сравнить. Вдруг, помимо Королевой, он целуется еще и с другими бабами. — Машка уставилась немигающим взглядом на дверь.

— А с тобой, — тихо спросила Алла, — с тобой он целовался?

— Когда?! — в сердцах вырвалось у Галкиной. — Первый раз, когда подвез, между нами ничего не могло быть. Будьте любезны, ах, спасибо большое. А второй раз вы мне с Татьяной все сорвали. — Она ехидно улыбнулась. — Зря старались, у него другая пассия. Слушай, Алла, давай заключим мировое соглашение. Как ты видишь, мы должны отныне действовать сообща против этой захватчицы. — Она кивнула в сторону двери. — Если нам удастся отбить у нее Емельянова, то поделим его по справедливости.

— Это как? — заинтересовалась Алла. — Ноги тебе, а голову мне?

— Фу, как банально, — надулась Машка. — Пусть он выберет одну из нас. Только чур, действовать открыто, без гуманоидов!

— Я-то не против, — пожала плечами Алла, — я полностью «за», но, сама видишь, миссия из разряда невыполнимых. Если он бросит Эмму, то она выгонит его с работы. Циклический процесс, замкнутый круг. Потому, мне кажется, он ее никогда не бросит, чтобы не лишиться такого ценного места.

— Но много чего можно предпринять. — Машка склонилась над столом бывшей соперницы. — К примеру, мы можем организовать Эмме встречу с обольстительным красавчиком, в которого она влюбится и потеряет голову. Емельянов станет свободным и сохранит свое место.

— Но где его взять, этого обольстительного красавчика? — задумалась Алла.

— Никто не говорит, что они валяются под ногами, как перезрелые яблоки. — Машка откинулась на спинку стула и тоже задумалась. — Я знаю одного! Нас спасет Виталик Семенов! А? Здорово я придумала?

— И чего в Семенове обольстительного? — недоумевала Алла.

— Во-первых, молодость, — подняла палец вверх Машка, — а Эмма любит молодых, судя по Емельянову. Во-вторых, определенная доля обаяния у Виталика есть. И в-третьих, если достать ему приличный прикид, то он может показаться некоторым дамам вполне привлекательным.

Алла представила вихрастого Виталика Семенова в залатанном свитере с ободранными по последней моде джинсами. Обаять Королеву он не сумеет точно, та не купится на его ободранную молодость.

— Ему нужно сделать нормальную стрижку, — подсказала Алла, — я знаю, кто сделает на его голове современный креатив.

— Точно, — согласилась с ней Машка. — Сделаем креатив, приоденем и бросим его под поезд, то есть под Эмму. Кто из нас им займется? Ты, конечно же, отказываешься. Все-таки, что ни говори, а возраст дает себя знать. Нет, я не спорю насчет креатива, но все остальное лучше сделаю я сама.

— Делай, — согласилась Алла, решительно кивнув головой. И нисколько не обиделась на замечание о возрасте. Что есть, то есть, от этого никуда не денешься.

Эмма выплыла из кабинета Емельянова чрезвычайно довольная собой и жизнью. Или Емельяновым, на лице которого вновь запечатлела свою помаду. На сидевших сотрудниц она не обратила никакого внимания, словно они были пустым местом.

— До вечера, Максик, — пролепетала она, нежно гладя его по лицу.

— До вечера, — ответил Емельянов, недовольно нахмурившись, и отвел ее руку от своего лица.

Галкина толкнула Хрусталеву в бок. Первые признаки того, что Эмма надоела Емельянову, были налицо.

Смоленский возвращался домой после напряженного рабочего дня, не разглядывая в окно своего автомобиля длинноногих барышень. У него не было такой привычки. К тому же девицы ему не нравились в принципе. Как показала многолетняя практика его преподавательской деятельности, они все как одна были довольно глупыми. Даже у Антона Медведева жена, или кем она ему приходилась, была недалекой особой. Сегодня он наконец-то поставил ей по курсовой работе четверку, и эта оценка по большей части принадлежала Антону, вернее, была данью уважения учителя к ученику. «Бедный парень, — думал профессор, — неужели ему придется прожить всю жизнь с этой Хрусталевой? Она же ничего не смыслит в экономической теории». Его обожаемая Эмма наверняка могла сказать пару умных вещей по этому поводу. Как-то раз они встретились в подъезде, и он от неожиданности уронил книги. Эмма помогла ему их поднять, при этом она заинтересовалась «Искусством торговать» Хопкинса и попросила дать книгу почитать. Смоленский сделал щедрый жест, он ей Хопкинса подарил. Эх, пожелала бы она еще что-либо, и он бы кинул к ее ногам всю свою библиотеку. Но до сегодняшнего дня соседка больше ничего не просила и обходилась своим Максимом.

Сердце екнуло при виде знакомой машины, заглохшей на соседней с домом улице и мигавшей огнями аварийной остановки. Смоленский пригляделся: так и есть — ее! Бывает в жизни справедливость! Он подрулил ближе, припарковался у обочины и направился к соседке.

Эмма, довольно опытная водительница, не понимала, в чем дело. Машина заглохла неожиданно, несколько раз крякнув о какой-то неисправности. А в салоне обещали, что ближайшие два года с ней не будет никаких проблем! Она лихорадочно крутила ключом в замке зажигания, но автомобиль не подавал признаков жизни. Эмма растерянно огляделась по сторонам. Водители, скопившиеся в заторе, постепенно начинали терять терпение. Сейчас они обнаружат, что за рулем не первой молодости блондинка, и пиши пропало: вызовут ГАИ, те кинутся проверять ее водительское удостоверение, обязательную страховку, которую она так и не успела оформить… Эмма полезла в сумочку за мобильным телефоном. Сейчас она позвонит Максиму, если он сразу поедет к ней, то будет здесь только через час, а то и через все два: в это время в городе страшные пробки. Сколько раз она говорила себе, что нужно взять водителя! Сейчас бы бросила на него машину и перехватила такси. Максим прав, ей нужно отдохнуть от руля. Эмма нажала на сотовом кнопку вызова, и тут словно из-под земли вырос ее сосед по лестничной клетке. Она даже не знала толком, как его зовут. Фамилия у него была довольно звучная. Эмма поднапрягла память и вспомнила — Смоленский. Но это ничуть не облегчало задачу общения. Она улыбнулась и развела руками.

Конец ознакомительного фрагмента.