Дом снов и представлений

Алина Земская, 2021

Люди из разных городов, гадание, Призраки и три девушки. Начиналось всё вполне мило. Только разбудив Силу, они стали осознавать, что люди, случаи, ситуации и реальности могут соединиться в один клубок. Банальная встреча перерастёт в преступление, прошлое с каждым разом всё ярче станет проявляться в людях, а сон превратится в другую картинку. Имена сменяют друг друга. И останется вопрос: сказок не (не) бывает?

Март

Пять тысяч километров. Голубые глаза. В голове, перебивая друг друга, разрозненно пролетали мысли. Они мешали сосредоточиться на самом главном. Нужно для начала открыть глаза. Нет, наивная идея — легче не стало.

Кромешная тьма. И где я? Птичек не слышно. Ветра тоже. Не улица. Уже хорошо. Надеюсь на это.

Пол холодный, шершавый, рукой осторожно потрогала. Пыль. Маленькие камушки. Только вот не могла я здесь оказаться! Да и здесь — это где?

А еще у меня восьмое марта, работа, шампанское. Точно, это алкоголь виноват, а сама я сейчас сплю. Ущипнуть, почувствовать собственное прикосновение. Нет, это не сон.

Провела ладонью сначала по телу — брючный костюм на мне (спасибо, что хоть мой, а не чужой). Пощупала ноги — туфли на высокой «шпильке» также на месте. Одно уже выяснила, значит, я всего лишь выпила лишнего и оказалась в подвале. Стоп!

В нашем здании архива нет деревянного пола, подвала тоже нет! Тогда где я?! Почему лежу на грязном настиле в непонятном помещении?! Да и где моя подруга и коллектив? Это такое оригинальное поздравление? Нет. На них не похоже. Мои коллеги адекватные люди.

Тогда что происходит?! И нужно, в конце концов, подняться с неизвестной гадости, позвонить Васёне и покинуть это нелицеприятное место.

Я нервно передернула плечами, оперлась на какой-то маленький шкафчик, который смогла нащупать, тяжко вздохнула и выпрямилась во весь рост. Порадовал тот факт, что головой ничего не зацепила, значит, высота помещения не менее двух метров.

Так, нужен свет или хотя бы его подобие. Похлопала по карманам брюк. Открытие не порадовало: телефона нет, зато пачка сигарет и зажигалка на месте. Странно.

Хотела зажечь огонек, а потом задумалась. Я не имею представления нигде нахожусь, ни что рядом, ни как отсюда выйти. И как бы ничего лишнего не повредить. Погибнуть, сгорев здесь заживо, не прельщало и в мои ближайшие планы не входило.

Вообще, как могло случиться так, что я ничего, вот совсем ничегошеньки, не помню? Нет, не так. Я прекрасно знаю, как меня зовут по паспорту, где работаю и так далее. Но! Как я здесь оказалась?!

Так, эти вопросы еще задать успею, сейчас нужно выбираться. Сделала пару осторожных шагов. Каблуки глухо отозвались по деревянному полу. Преград не было. Довольная собой продвинулась вперед. И тут уткнулась в какую-то мебель. Так, всё-таки это комната. Просто без света и в пыли, и с минимум одним шкафом и, хм, столом что ли. Щупать страшно. Стоял до меня, вот пусть и стоит дальше. Взяла «курс» левее. Путь свободен. Ан нет, снова такая же преграда. Да что за черт?! Замечательно, что могу застрять среди старой рухляди — это прелестное продолжение событий! Узнаю, кто сыграл со мной эту злую шутку — припомню надолго!

Я надеялась, что путь сквозь мебель окончится менее плачевно. Нет, сегодня видимо мне не везет. Сделав еще шаг, со всего маху уткнулась не просто в стену, а в грубую стеклянную то ли масштабную картину (хотя у кого могут быть стеклянные репродукции) то ли доску. Стекло одарило холодом, а на лбу почувствовала снова то ли песок, но очень мелкий, то ли муку, то ли ещё что-то такое. Я дёрнулась назад, оступилась и ощутила, что своей «пятой точкой» приземлилась на очередной стол, но уже больше чем предыдущие.

Я поняла, что выбраться отсюда мне будет совсем нелегко. То ли помещение бескрайнее (глупость), то ли что-то злое водит меня за руку. Уже не опасаясь и изучив кабинет (а это был именно он — вопрос где?), вернулась к большому столу и села на него, «шпильки» расстегнула, но снимать не стала (всякое может быть). Ноги ныли от усталости. Вопрос остаётся в подвешенном состоянии: где я и как здесь появилась?

Нужно вспомнить (знать бы ещё какой сейчас вообще день) последние события, но всё, что отозвалось в моей памяти, не утешало.

Праздничный концерт, посвященный восьмому марта. Подружка Васька психует, не выпуская из рук телефон. Она ждёт. И я жду. Только ждем мы разного.

Коллектив шустро перемещается в сторону кабинета, ласково прозванного «банкеткой» — странное помещение, которое смогли оборудовать для проведения различных мероприятий. На нас они не обращают внимания. И правильно делают. Я хмуро смотрю на свой телефон, зажатый в одной руке и пачку сигарет в другой.

— Он же поздравит?

Васёна зло притопнула ножкой, обутой в лаковые красные сапожки. Она, рожденная двадцать третьего февраля, относилась к женскому дню немного по-особенному — «ведь если бы я родилась лет так сто десять назад, то мой день рождения по новому стилю сейчас выпал бы на восьмое марта» — однажды выдала она. И это не считая, что в Женский день поздравляют всех женщин в принципе.

— Да, Васенька, он поздравит. Просто пока что он занят.

— Чем?! Сегодня выходной!

— Успокойся, поздравит он тебя! Пойдем покурим?

Я попыталась выдавить улыбку. На душе «скребли кошки» — не она одна ждала.

Мы резко сменили курс и направились в «курилку». Я прикурила сигарету, загрузила мессенджер, никаких новых сообщений. Мой Сибирский знакомый совсем не горел желанием продолжать со мной общение. По идее точка уже была поставлена две недели назад. Именно тогда в сети начали появляться фото с новой барышней. Именно тогда стало всё понятно. Только душа моя все равно была где-то не на месте.

Вот так и получалось, что переживали мы с Васёной параллельно и одновременно. И в тоже время понимали, что сами ситуации являются бредом и глупостью.

Я докурила и потом взяла в руки телефон и выключила.

— Отдашь мне его завтра. — подала подруге, убрала пачку сигарет в карман брюк. Всё, никаких звонков, сообщений и всего прочего! К черту!

— Договорились.

Мы собирались уже уходить, но Васька грубо дернула меня за рукав, молча протянула свой телефон.

— «В четырнадцать часов в понедельник, восьмого марта, тридцатидвухлетний водитель за рулем автомашины «BMW» превысив скорость, не учел дорожные и погодные условия, из-за чего автомобиль врезался в опору ЛЭП. Водитель и девушка-пассажир тридцати девяти лет скончались до прибытия медиков».

Я зажала рот рукой, чтобы не закричать. Так же молча прислонилась к стене и сползла на пол.

Всё. Темнота. Больше ничего не помню. Вот только легче не стало. Теперь я здесь в непонятном кабинете с множеством столов (или парт?) и не понимаю, как прибыла сюда.

Мои воспоминания и рассуждения прервало нечто. В дальнем углу появилось светлое пятно, которое секунда за секундой превращалось в очертания человека. Что это?! И что этому надо?!

Тихо и аккуратно насколько возможно сползаю со стола. Выглядываю. Оно всё там же, прям белеет. Ко мне не движется (спасибо!), просто как будто развевается на ветру, а у меня в голове уже звучит знакомый грубоватый, но почему-то приятный голос:

— Привет, дорогая! Вот и я.

И он не вне меня, а можно сказать внутри черепа. Прямо в мозгу. В каждом нейроне.

Наверное, схожу с ума. Не помню и не знаю, как оказалась здесь, слышу неизвестно что и вижу что-то. Клиника была б, наверное, рада такому клиенту. Но факт остается фактом: я в каком-то кабинете со столами, внешне похожими на школьные парты. Одета при этом совершенно неподобающе таким путешествиям.

Нервно сглотнув, я все же делаю волевое усилие и прячусь за стол от Призрака.

— Милая моя, боишься? — а теперь голос, будто сам по себе в воздухе.

— Нет.

— Узнала?

— Странный вопрос при данной ситуации.

— Так сама виновата.

— Я?! — даже забылась, что общаюсь с не живым, но и не мертвым.

— А ты вспомни.

— Сер…

— Ах, да, ты же забыла всё.

— Откуда ты знаешь?

— А я теперь многое знаю, девочка.

— И что же?

— Что ты в меня влюбилась, например, — не то смех, не то ветер по кабинету.

— Не говори ерунды. Когда же я успела по твоему? — отвечаю так, потому что он даже в призрачно-прозрачном состоянии остается самовлюбленным типом.

— Еще тогда на мойке.

— Хах, тебе показалось. Не поверишь — я не помню твоего лица. Зато ты не успел исчезнуть, как встретил новую. Кристи, кажется? — память начинает потихоньку возвращаться.

— Ермила! — нет, он говорит вполне живым голосом, но я его не вижу. Будто облако с очертаниями человека.

— Что?! — я выпрямилась во весь рост.

Больше не боюсь. Он мертв. Он погиб. Кристи погибла. Только почему-то он здесь. А она тогда где? Где его почти сорокалетняя спутница? Что же не соизволила почтить меня своим присутствием?

— Ты сразу же сошелся с ней. Хотя, знаешь, у меня есть подозрение, что это я случайно в вашей жизни возникла, а не она.

Я не обращала внимания ни на темноту, которая, кстати, за счёт некого свечения призрака стала не такой кромешной, ни на мебель, которую наконец-то смогла различить (это действительно кабинет похожий на школьный класс, только будто в миниатюре), ни на некое легкое скольжение каблуков-шпилек по деревянному полу. Проигнорировав все это, решительным шагом направилась в сторону «собеседника».

— Это ты сам поставил точку там, где не было даже предложения. Это ты не был даже заинтересован в минимальном хотя бы общении со мной.

— Ермила, ошибаешься. Это ты отказала мне, а потом решила поиграть, а сама даже не пришла тогда.

— Я не смогла!

— Истеричка!

Облако зашевелилось. Из него стреляли маленькие молнии.

Такого я точно не ожидала. Оступилась, приземлилась на очередную парту и уже совсем по-простому, совершенно спокойно ответила:

— Уж извини, знаю об этом. —

Секунда, две, пять. И вот передо мной в каком-то особом свете, будто вблизи прожектора, настоящий, живой, во плоти человек и его глаза смотрят мне прямо в душу. Мы снова сидим друг друга.

Да, чёрт возьми, я его вспомнила! Столько времени после нашей первой и единственной встречи пыталась понять какой он, а теперь сам стоит напротив меня. Но ведь я читала статью! И видела фото той «BMW», которую «намотало» на фонарный столб.

— Да, Ермила, это был я.

— А Кристи?

— Она погибла. Она умерла, спасая меня.

— А ты?

— Я не знаю.

Теперь над Призраком снова переливались язычки пламени. Они будто старались исполнить танец и сплетались в небольшое сердце.

— Я хотел автомобиль проверить, подрифтить. Кристина же просила не делать этого.

Я завороженно смотрела на пламенное сердце, боясь взглянуть в глаза — вдруг они… мёртвые.

— Глупышка, я о тебе вспоминал.

— Я не верю. И поэтому ты параллельно общался со мной и обещал неземное счастье ей?

— Я тебе сказал — приезжай. Ты отказала. А эти игры в “общение” мне не сильно интересны. Я уже не мальчик. Надеялся, что Кристина поможет тебя забыть.

— И как успехи?

— Посмотри на меня и подумай. Я уже чувствовал, что умираю, а потом будто кто-то прожег во мне дыру. Теперь я здесь. Не мертвый, но и не живой. А Кристина ушла. Навсегда. По-настоящему.

— А ты будто понарошку. — Ухмыльнулась я.

Ситуация становилась всё более туманной. Недостаточно мне было конкретного пробела в памяти и призрака, теперь ещё он признается, что думал обо мне. Мысли о безумстве всё сильнее атакуют. Чушь! Сон!

— К всеобщему огорчению, девочка, это самая настоящая явь.

Призрак грустно опустил голову. Он представлялся мне всё ещё в относительно материальном теле человека.

— И это здание?

— И оно тоже. Это заброшенная школа, закрытая по программе оптимизации еще много лет назад.

— И ты крутой призрак, что знаешь такие умные слова?

— Не ерничай.

— Так я могу идти?

— Не совсем. Там опасно, а здесь ты в относительной безопасности.

— Спасибо.

— Ермила, нужно время, и всё объясню.

— А кормить ты меня будешь?

— Знаешь, я б хотел что-нибудь другое.

— Серёж, — подхожу впритык к призрачному сгустку, напоминающему образ человека. — Секс с призраком это еще безумней секса в сети.

Страха нет. Он такой чужой и рядом. И пусть язычки пламени уже кружат над моей головой, но понимаю, что ведь знала тогда еще — мы увидимся вновь. Только немного не ожидала, что в таком варианте.

— Тогда хотя бы обниму.

Я будто чувствую мягкость его тела. Секунда, две, пять. Вспышка пламени. Боль в груди. Я смотрю в его полуживые глаза и понимаю, что теряю сознание. А в голове лишь шелест слов: «Привет, дорогая! Я же обещал, что встретимся».

Очнулась я всё там же, наивно надеясь, что нахожусь хотя бы в своем кабинете, а лучше сразу дома. Но нет, все те же парты (теперь вижу, что это точно они, просто сломанные), а в помещении относительно светло. В оба окна без стёкол пытается проникнуть грустный тусклый свет. Именно такой, пасмурный, без оптимистичного настроя. Тут же появляется осознание: нужно выбираться отсюда.

Пробираюсь в этот раз вполне шустро. Освещения хватает разглядеть преграды. Выхожу в непримечательный коридор. Кстати он выглядит сносно по сравнению с кабинетом. Да, понятно, что это школа заброшенная (как сказал призрак), но здесь нет мусора как в прошлом кабинете, рассыпанного мела и сломанных вещей. Можно сказать, относительный порядок.

Прохожу до конца коридора и вижу обыкновенную сломанную деревянную входную дверь, окрашенную когда-то в ядовито-голубой цвет. Сейчас кто-то гостеприимно оставил её нараспашку. Вот и выход. Ничего необычного, просто чуть ранее был вечер, или даже ночь, а сейчас день.

Выхожу на улицу. Воздух относительно свежий, но холодный. Конечно, ведь я в легком костюме и туфлях была на корпоративе.

Оборачиваюсь. Никого и ничего. Типовое здание сельской школы советской постройки, выбитые стекла в окнах, облупившийся кирпич, заросшие травой и мелкими кустарниками ступеньки. Растения знакомы и понятны, значит, меня далеко не могли увезти. То, что это совершил кто-то реальный из плоти и крови, я понимаю.

Вчера могла попросту испугаться темноты, вот фантазия и придумала призрака, диалог и объятия. Ох, с этим тоже надо бы разобраться. В действительности ли Сергей погиб вместе со своей дамой сердца. Но это потом. Сейчас следует спокойно провести перекур, обдумать то, как выбраться из этого заброшенного места, добраться до дома, наконец, сбросить с себя обувь и принять душ.

Я достала пачку, прикурила и повертела головой. Сквозь еще не проснувшиеся от зимнего периода заросли голубики, черники и непонятных кустиков просматривается вполне реальная тропа. Вот по ней и пойду. Затушила окурок, положила его обратно в пачку (не засорять же природу) и направилась в неизвестность. Минут через пятнадцать похода по лесу начала задумываться туда ли вообще иду.

Это был обыкновенный сосновый лес, как будто не имеющий конца и края, а также тропинка, петляющая между деревьями и овражками. Ладно уж, выбора нет, нужно продвигаться. Сделала еще пару шагов и почувствовала на себе взгляд. Повернула голову. В двух метрах от меня стоял волк или большой пёс. Не особо я поняла. Мурашки пронеслись по коже. Присмотрелась (давно хотела очки купить) — нет, лайка серой дымчатой расцветки. Стоит без движения и наблюдает за мной. Всё, это конец. Не убили до этого, не умерла от прикосновений призрака (о нем позже, он, наверное, пошёл в своей вселенной искать Кристи), так сейчас этот большой лохматый пёс употребит меня на обед. Это я еще давно запомнила — если не лает, то не значит, что не кинется. И что делать?!

Шаг один, второй, третий. Снова посмотрела на зверя. Тот в ответ сделал столько же шагов. Бежать нельзя категорично. Только медленные движения. Так и двигаемся отрывками — я вперед, пёс за мной. Молча, без единого шороха даже.

Бегу, спотыкаюсь, утопаю «шпильками» в сырой земле. Холодно. По ощущениям уже успела промерзнуть до костей. Теперь мне точно грозит смерть от переохлаждения или воспаления легких, а потому на ужин этому лохматому я попаду уже в формате охлажденного полуфабриката.

Всё. Сил больше нет. Снова цепляюсь за какую-то ветку и падаю. Плевать, что вся промокла, и тело не слушается, а лишь нервно дергается от холода. Жаль, конечно, что меня тут, скорее всего, попросту не найдут. Но это, если не придут волки и всё-таки не сожрут.

Есть, конечно, ложка мёда в этой бочке дёгтя. Может быть, если повезёт, то на том свете встречусь с призраком, выскажу ему всё. Хотя нет, он же здесь застрял. Кристи даже жалко стало. Но хоть умерла быстро, а мне тут замерзать.

Зато она смогла Сергею показать действительную жизнь. Теперь только, оказавшись на границе «предсмертия», понимаю, что изначально была не права, что еще тогда зимой нужно было и не начинать ничего. Тем более, не вызывать никаких духов (не в обиду будет графине). Призрак прав, это я виновата, что он застрял на «границе». Это тогда наша девичья компания побеседовала с духом графини. Это у нас огни свечей танцевали особый огненный танец, а блюдце крутилось как волчок. Только вот не знала я тогда последствий этого. Сейчас же вспоминаю и понимаю, что дух Евгении Александровны неспроста назвал определенные буквы. И ведь совсем не важно, что не я была Проводником, факт остается фактом — Шеллер встретил свою любовь (настоящую), а я его загнала в клетку недомёртых — прям как недосожженые в Нидерландах.

Пока пребывала в этих невеселых мыслях, мои своеобразные рассуждения кто-то резко прервал. Лицо лизнул большой слюнявый язык, а в щёку уткнулся теплый мокрый нос. Открываю глаза — надо мной нависла та самая собака. Теперь точно понимаю, что никакой не волк, а самая настоящая лайка, но больших размеров. Смотрит умными голубыми глазами. Съесть не планирует. Спасает что ли?

— Феликс, куда пропал, собака ты непослушная?! — мужской возмущенный голос.

Надо бы подняться, посмотреть, но сил нет. Холод проник во все-все косточки. Пёс прижимает к земле, сырая шерсть укрывает лицо и тело. Тепло. Разум старается не исчезать, хоть и воспринимается всё как в тумане.

— Сколько раз тебе повторять, сюда не убегать! — голос приближается. Возмущения в нём ещё больше. — Чему тебя только учит твоя нерадивая хозяйка?! Бери пример с Макса!

Голос резко обрывается.

— Что за чёрт, Фел?! Откуда ты нашел ЭТО?!

Теплого пса грубо оттаскивают, лапа с когтями проскальзывает по моему телу. Я тихо взвизгнула.

— Ты?!

Ох, лучше бы лежала на земельке спокойно. Жмурюсь. Не хочется открывать глаза. Вот совсем.

— Ты специально меня не оставляешь в покое?! — голос рычит и метает молнии.

— Я не знала, что это твоя собака.

Силы появляются постепенно. Злость всегда помогает выжить.

— Здесь всё моё! Лес, собака, земля!

— Барбос, мать твою, — я села, вытянув ноги. Подняла голову вверх.

— Совсем полоумной стала?! Откуда ты здесь?!

— Да пошёл ты, Орестов, честно. Помирать пришла на ТВОЮ землю, а ТВОЯ собака не даёт.

— Как была дурой, так ей и остаешься!

Голос как сталь. Разворачивается, шагает в том направлении, куда и я пыталась добраться. Пёс по приятному имени Феликс остаётся рядом со мной. Ласкается, пытается помочь встать. Обладатель злого голоса произносит не оборачиваясь:

— Фел, я тебе сказал — домой! Эту я не поведу в деревню!

— Гав! — у лайки другое мнение на решение хозяина.

— Придурок! — возвращается, снова подходит ко мне. — Встать можешь, чудовище?

— Отвали.

— Я б с радостью, но вот он, — показывает на собаку. — Категорически против. Да и если я вернусь один, то будет проблем больше. Поэтому еще раз спрашиваю: встать можешь?

— Наверное.

— Вперед!

— Спасибо!

Я одной рукой взялась за ошейник Феликса (кстати, габариты у собаки в разы больше, чем у любой другой лайки).

— Майкл, а где мы?

— На глупые вопросы тоже не отвечаю! Жду объяснений от тебя.

Мы шли по тропинке: впереди мой, можно сказать, спаситель, следом я с Феликсом. Спина Орестова заслоняла обзор, да и в принципе, было уже всё равно.

— Каких?

— Не тупи. Откуда ты здесь?

— Не знаю.

— Ермила! — резко остановился. Я уткнулась ему в спину. Он психанул, развернулся. — Что ты мне лапшу на уши вешаешь?!

— Честно, Майкл. У меня было восьмое марта, я немного выпила.

— Неудивительно.

— А потом очнулась тут. Точнее, в школе, что позади около леса.

— В школе?! — история с разворотом повторяется. — Да не трогай ты меня!

— Сам не тормози тогда. Да, именно там. Сегодня я вышла из неё и двинулась по тропинке. Вот и пришла сюда. Всё.

— Головой ты тронулась давно. И как же, чудище, попала в школу?

— Откуда я знаю?! Как-то!

— Кто еще там был?

— Никого. — Про призрака молчу. Это не его дело.

— Совсем?

— Да.

— И никаких звуков, голосов?

— Говорю же нет!

— И детей не было?

— Детей?! — кто из нас идиот?

— Да. В деревне дети по два-три человека куда-то исчезают временно?

— Это как? Тогда вам в полицию.

— Помолчи и послушай. Их то ли уводят, то ли сами, потом по дороге, что ты сейчас, возвращаются: чумазые, голодные, молчаливые. Где были, что делали и зачем — не отвечают. Потом снова по новому кругу. Пытались выследить — никак. Знаем свой лес, а тут рок злой водит за нос.

— Жутковато.

Я не совсем понимала, зачем, а главное, почему он мне это рассказывал, но старалась слушать со всем возможным вниманием.

— Не знаю, зачем ты к нам припёрлась, но теперь найдешь и детей и причину.

— Я?!

— Ты!

— Но?

— Заткнись, а? Ты единственная, кто из взрослых смог побывать в этой школе. Не пройти нам туда.

— Почему? Орестов, ты всё-таки здесь тронулся умом.

— Не твоё дело. Не пройти и точка. А ты там была, и вообще я тебя спас, так что будь добра отплатить.

— Лучше б сдохла, — тихо пробубнила я.

Мы вышли на край деревни. Аккуратные одноэтажные домики с небольшими заборчиками. Мило и тихо. Община крестьянская прям. Майкл с Феликсом привели меня к дому, который стоял слегка на отшибе, но все равно относился к деревне. Зеленая крыша, кирпичная кладка, обыкновенные ворота. На доме переливается табличка с цифрой «7».

— Вкусы не меняются.

Пробубнила я. Силы заканчивались, их уже еле хватало на то, чтобы просто переставлять ноги, а холод по ощущениям наоборот только усиливался.

— Отвали.

Пока он разбирался с замком, я подошла к забору и опустилась на землю. Всё. Пошел Орестов к чёрту со своими детьми, проблемами и выпендрежничеством. Умру у его дома. Баста.

— Нет, Коза, не дам я тебе помереть. Хватит с тебя мне неприятностей и так.

Он подошёл, грубо поднял меня и поволок на территорию своей «усадьбы». Я не сопротивлялась.

— Майк, Майк, что ты делаешь?! — быстро приближающийся женский очень молодой голос.

— Помоги с этой.

— Кто это, Майк?

— Давай без объяснений. Она нам живая нужна. Она в школе была.

— Ой! Давай на веранду. Да что ты её тащишь как мешок?!

Дальше темнота. Тихие голоса. Приятное тепло. Снова мокрый язык Феликса. Снова голоса. Я провалилась в беспамятство.

Находилась в небытие не так и долго. Очнулась, пощупала себя, удивленно вскинула бровь. На мне совсем другая одежда. Мягкий, приятный на ощупь домашний костюм, состоящий из футболки и шорт. А где брюки, которые наверняка даже не узнаю? Где я сама, черт возьми?!

— Тише-тише, не дергайся.

Всё тот же приятный женский голос. Поворачиваю голову. Рядом в кресле с пушистым пледом сидит молодая девушка лет восемнадцати. Тёмные волосы заплетены в тугую косу, пальцы теребят книгу, а на меня смотрят яркие голубые глаза. Ни капли ненависти, ни капли каких-либо негативных эмоций.

— Ты кто?

Хамить не хотелось, было понятно, что мне здесь зла не доставят. Нет, не так, она мне не желает, а вот враг мой старинный вполне.

— Неправильно. Скорее, ты кто?

Девушка, убрав книгу, серьезно смотрит на меня.

— Паспортные данные или имени хватит?

— Имени вполне.

— Ермила я. Тридцать лет, не замужем, детей нет, работаю в областном архиве.

— Алекса.

Девушка добродушно протянула ладонь. Я приподнялась и пожала.

— Где я?

— У нас дома.

— Орестов где?

— Майкл? А что?

— Алекса, знаешь, спасибо, но мне пора идти, — я даже смогла сесть на кровати.

— Ну, и куда ты пойдешь? Майк, конечно, с удовольствием тебя придушил бы. Не мои слова — его. Но не для этого я тебя спасала.

— Ты меня?!

— Да.

Девушка опустила глаза. Какая-то она своеобразная. Вроде и доброй хочет быть, а огрызаться так и лезет.

— Я не знаю, что между вами было, он крайне зол на тебя, но, когда ты уже «отключилась» сказал всеми способами спасти и не спускать глаз, чтобы не сбежала.

— Жуть.

Конечно, хотелось выругаться более сурово, но всё-таки не культурно как-то. Только я в шоке не от того, что видимо меня почти с Призрачного мира вернули, а то, что именно Орестов не дал помереть. Неожиданно.

— Ермила, зачем ты так? Он добрый на самом деле.

— Да знаю я, какой он.

— Майкл сказал, что ты там была.

— Где?

— В школе.

— Да. И что такого? Он не шутил про детей что ли?

— Нет. И мы не знаем, что с ними происходит.

— Алекса, — Я села более удобно на кровати, свесив ноги. Осматривать комнату желания даже не возникло. — Объясни, пожалуйста, где я, и что вообще происходит вокруг?

— Ты в нашей общинной деревне. Мы живем, обособившись от обыкновенного мира, но всё-таки некоторые блага цивилизации используем, — эта совсем молоденькая девушка говорила спокойно и серьезно. — Наши жители не пользуются средствами мобильной связи, компьютером, интернетом, автомобильным транспортом. Все, кроме Майкла. Хотя, конечно, обыкновенные бытовые вещи, например, примитивный строительный материал используем. Продукты питания тоже употребляем только те, что вырастили и приготовили сами. Медицина классическая неприемлема. Образование также построено по собственной системе. Дети в общине не ходят в школу, их обучает староста.

— А староста — это Орестов?!

— Нет, Ермила, Майкл не староста. И почему ты так фамильярничаешь по отношению к нему?

— Ладно, я поняла, у вас община, староста, Орестов, ой, прости, Майкл какой-то особенный. При чем здесь я?! При чем старое здание школы? Про уход детей уже слышала, но ведь они возвращаются, значит не маньяк.

— Не знаю. Мы пытались сами решить, выследить. Никак. Они уходят иногда в обед или утром и возвращаются уставшие, грязные, голодные. И молчат. Категорически не говорят ни со своими родителями, ни со старостой, ни со мной, ни даже с Майклом. Пытались запретить — всё равно тайно сбегают. Да и лес их охраняет. Единственные, кого кроме ребят лес принимают к себе — это Феликс и Макс, хотя он-то не любит пеших прогулок, тем более в лес.

— Ох, а Макс — это кто?

— Вот он.

Алекса махнула рукой на соседнее кресло, и тогда я увидела. Большой пушистый черно-белый кот развалился напротив меня и наблюдает строгим взглядом. Какие-то здесь странные звери: собака переросток с доброй душой, кот, который смог бы поспорить с мейн куном в габаритах. А смотрит-то как сурово, даже не по себе.

— А «нерадивая хозяйка» — это ты, получается? — вспомнились слова Орестова.

— Да. Так вот, один раз у нас всё же получилось, прикрепив камеры на Макса и Феликса, заснять, как дети подходят к школе. И всё. Мы не знаем, что происходило дальше, запись на камерах с этого момента просто стерта.

— И Майкл решил, что я вот так просто могу взять и всё «разрулить»?

— Да, он сказал, что ты юродивая, — она осеклась, — Прости. В общем, что ты сможешь помочь.

— Ух, спасибо тебе, Орестов, за такое премилое описание моей личности, — пробубнила я себе под нос. — А почему ты здесь? На душевнобольную не похожа. И почему мой спаситель переехал?

–Я давно живу в общине.

— Алекса!

В комнату ворвался еще один голос. Женский, тоже молодой, скрипучий и злой.

— Кто тебе разрешил с ней говорить?

Я удивленно изогнула бровь. Уж кого-кого, а эту девицу встретить точно не ожидала.

–Здравствуй, Ульяна, — Злорадно улыбаюсь. — Каким же чёртом тебя сюда занесло?

— Заткнись! — Васькина соперница готова была разорвать меня на куски. — Выметайся!

— Да я-то легко, только вот проблемка — Майкл не разрешает. Поможешь? — подмигнула ей. — Или тут и Тимушка спрятан? Хотя нет, ты ему ни в городе, ни в этой деревне не нужна.

Ох, кажется, перегнула сейчас палку, но уже поздно сожалеть. Ульяна подбежала ко мне, схватила за волосы (как по-бабьи) и попыталась повалить на пол. Конечно, сил у меня еще совсем немного, но какой-то замухрышке не позволю себя обижать. В ответ я с силой ткнула обидчицу левым локтем и попала. Ульяна завизжала, выпустила мои волосы и согнулась от боли. Правильно, я может и не худенькая, но локотки острые. Будет знать, как руки распускать.

— Ульяна! Ермила! — Алекса суетилась, встав между нами. — Зачем вы так?!

Даринова что-то завыла нечленораздельное. С психикой у неё всегда были проблемки, а теперь, видимо, совсем с «катушек» слетела. Другой вопрос: откуда она здесь?

— Алекса, прости, но эта дама сама виновата.

— Пошла вон! — процедила сквозь зубы Ульяна.

— Я-то пойду куда хочу, а ты, смотрю, ходишь только по чужим мужикам.

Я ухмыльнулась и подошла к коту. Тот в свою очередь заинтересованно посмотрел на меня.

— Я тебя уничтожу! — Закричала Ульяна и выбежала из комнаты.

— Ай-ай, нервы ни к черту, а еще медиком называется.

Уж кого-кого, а двух людей из своей жизни не ожидала увидеть. Нет, не так, если Орестов — это моё прошлое, то Улька — это ночной кошмар Василины.

Двадцать восьмого февраля Васька написала письмо, приложила фотографии, на которых изображены она с Тимуром и отправила Ульяне на электронную почту.

С того момента пошел новый этап их нeдоотношeний. Мы не знали, рассказала ли Улька про фото Тиму, но он неожиданно и определенно стал холоден к Ваське (даже на расстоянии), а точнее попросту игнорировать.

Вот тогда-то уже я рискнула и вызвала Тимушку на серьезный диалог, рассказала ему про Лизавету, объяснила, что если он не последняя сволочь, то теперь окончательно расстанется с девицей и вернется к Ваське. Аргумент был, несомненно, хорош, только ведь не сама Василина призналась.

Этот разговор состоялся шестого марта, седьмого мы узнали, что Тимур выгнал Ульяну, а восьмого Васёна ждала сообщения с поздравлением.

Теперь попала в неизвестную деревню-секту, где протекает какая-то общинная жизнь. Кроме того, я встретила здесь Ульяну, которая узнала меня. Когда-то давно мы с Васькой к ней приезжали на работу. Тогда подруга сдержалась и беззаботно что-то глупое говорила. Сейчас спустя столько времени Улька пытается меня оттаскать за волосы. И ещё остаётся вопрос: как она связана с Орестовым?

— Алекса? — я снова встаю с кровати. — Прости, а где моя одежда? Мне домой как бы надо, а в этом милом костюме далеко не уйду. Совсем без верхней одежды будет не тепло.

— Здесь. — Девушка с грустной улыбкой протягивает мой костюм (чистый кстати). — Ты нам не будешь помогать?

— Ты же видишь, ваша Ульяна не очень рада меня видеть.

— Не обращай внимания, я пожалуюсь Майклу, и он её успокоит.

— Жаловаться не хорошо, — Задумчиво протянула я. — А кем она ему приходится?

— Подруга.

Чувствуется, что Алекса её недолюбливает и побаивается.

— Ммм, ладно, давай я переоденусь, и мы подумаем, как и что происходит. Прости, у тебя можно какую-нибудь обувь и курточку попросить?

— Конечно!

Мне выдали вполне современные ботиночки и куртку с пушистым большим капюшоном. После чего еще и проводили до уборной, где я смогла нормально умыться и взглянуть на себя в зеркало. Отражение криво ухмыльнулось в ответ. Показала себе язык, вытерла лицо и снова ухмыльнулась. Нет, здесь, в деревне (не могу я назвать общиной, хотя и надо) определенно привычные вещи все равно имеются. Еще я заметила, что Алекса относится ко мне вполне добродушно. Получается, что Майкл не посвятил её в нюансы наших с ним отношений. А потом Алекса вернула мою зажигалку и пачку сигарет. Мелочь, а обрадовалась все равно.

Мы вышли с девушкой на улицу, где вовсю был вполне обыкновенный светлый день. Я приземлилась на ближайшую скамейку, достала сигарету, прикурила и задумалась. Если отбросить всю мистику, то получается так: детки с этой деревни каждую неделю сбегают в заброшенную школу. Возвращаются грязные. Можно решить, что они как всякая ребятня любят полазить в опасных местах. Но! Эти дети не ходят вообще в школу! Алекса дала понять — их община отвергает современный социум как таковой. Но ведь так было не всегда?

— Слушай, Алекса, — я глубоко затянулась и продолжила. — А когда школу закрыли?

— Восемь лет назад. Приехали тетка с мужиком, показали директору бумагу, выгнали всех учителей и учеников, повесили на дверь замок и сказали, что по программе оптимизации мы больше не будем учиться в этой школе, а должны ездить в райцентр.

— А вы? Сколько до райцентра?

— Двадцать километров. А нас стал учить староста. Родители больше не доверяют системе образования.

— Так, а откуда здесь взялся Орестов и Ульяна?

— Майкл однажды приехал и остался здесь жить. Купил этот дом, в котором жил директор, сделал здесь ремонт.

— А где сам директор?

— У отца случился инфаркт. Медики не успели.

— Прости.

Теперь понятно, почему они здесь и к медицине, и к образованию так относятся. И почему Алекса такая серьезная. По факту это её дом, а не Орестова.

— А Майкл?

— Он мой опекун, чтобы никто не смог забрать в интернат, хотя я его считаю братом. Майкл старый знакомый моего отца. Я не знаю, как у него получилось договориться с комиссией, но уже несколько лет он живет здесь в нашем доме. Сейчас мне уже восемнадцать и бояться нечего, а тогда реальная угроза была со стороны опеки.

— А Даринова?

— Ульяна приезжала и ранее, но в начале марта переехала в дом старосты.

— Она его любовница?

— Чья?

— Майкла.

— Нет, Ермила, она его подруга, а кем приходится старосте, я не знаю.

— Ладно, чёрт с ней, лишь бы в город не вернулась.

Я задумалась. Есть мысль. Странная, конечно, но все-таки была на днях в заброшенной школе.

— Алекса, а сбегают только те дети, которые успели на занятия походить до закрытия?

Девушка задумалась.

— Да, все они тоже учились.

— Тогда они уже не дети, а подростки как-никак, раз восемь лет прошло.

— Да, но и маленькие с ними вместе.

— Я, кажется, знаю, куда и зачем они уходят. Отведи, пожалуйста, меня к Орестову.

— Ермила?

— Всё объясню, а потом он отвезет меня домой. Точка.

Мы вернулись на участок, обошли дом. В центре грушевого сада стояла беседка, в которой за столом восседал Орестов, а напротив лайка по имени Феликс (и все-таки он не чистокровный, а помесь, уж слишком крупный). Пёс с умным видом наблюдал, как его хозяин играет сам с собой в шахматы.

— Ничего не меняется. — Тихо пробубнила я.

— Майкл, с тобой хотят поговорить.

Алекса указала на меня.

— Ууу, Чудовище, присаживайся тогда. Ты хоть и не умеешь играть, но можешь у моего друга поучиться.

— Ты издеваешься?!

— Нисколько. Хочешь домой — сначала партийку.

— Извращенец.

Снова тихо комментирую я, но слушаюсь, оказываюсь рядом с собакой. Алекса быстро ретировалась, оставив нас втроем с шахматной доской.

Конечно, я проиграла. Он всегда был успешен в этом увлечении, а теперь видимо достиг особых высот. Феликс громко вздохнул и положил свою лохматую голову мне на коленки. Майкл в ответ презрительно фыркнул, обозвал его «подкаблучником» и уставился на меня.

— Рассказывай, что успела выдумать?

— Ой, Орестов.

— Без фамильярностей!

— Хорошо-хорошо. Тогда не выпендривайся, — с этим человеком огрызаться никогда не боялась, всё равно мы уже давно слишком чужие люди. — Ваших детей никто не крадет, не уводит, не заставляет. Они ходят в школу, чтобы наводить там порядок. Ребята скучают по человеческому образованию и хотят восстановить её хотя бы внешне. И скорее всего, старшие занимаются там с младшими, так как все учебники и тетрадки остались там. В педагогический опыт и квалификацию старосты, уж извини, не верю. Я действительно была в здании. В том кабинете было грязно и убого, а вот в самом коридоре чистенько и аккуратно. Не заглядывала в другие кабинеты, но уверена, что в большинстве порядок и аккуратность. Поэтому они и грязные, что пытаются, как могут, убирать и отмывать. Потому и молчат, что понимают, какой будет реакция. А вам следует старосту на костре как еретика сжечь или хотя бы в прокуратуру обратиться.

— И это всё?

— Тебе мало? Вези меня в город.

— Сначала проедем в школу, а потом катись ты на все четыре стороны!

Он встал из-за стола, нервным шагом направился вглубь сада. Как бы не было обидно, но выглядит он хорошо. Высокий рост, широкие плечи, голубые глаза, дерзость в походке. Я засеменила следом. В конце сада оказался гараж, а возле него большой (снова зеленый) джип «Фольксваген». Выпендрежник.

— Не запачкай.

— Отвали.

Села на переднее сиденье и откинула голову. Ничего ни изучать, ни смотреть не хочу. Одно желание — вернуться домой.

Орестов завел автомобиль, выехал на проселочную дорогу. Стиль вождения всегда походил на «бешеную белку». Двигались мы долго, петляли, разворачивались, снова через лес, не сказав друг другу ни слова. Казалось, что он просто издевается. Но всё же подъехали к зданию школы. И он со всей мощи ударил по тормозам. Я от неожиданности больно ударилась носом об торпеду.

Школа продолжала смотреть пустыми окнами и дверью, выкрашенной в голубой цвет. Только вот сейчас она не казалась такой одинокой, как при первой нашей встречи.

Заходить вовнутрь не спешила. Сначала потребовалось перевести дух, достать пачку сигарет. Именно здесь я очнулась несколько дней назад, не понимая, как оказалась, именно здесь встретила призрака, именно отсюда начала путь, который привел меня к Орестову. Кстати, о нём: обернулась, искоса посмотрела. Поставив авто на сигнализацию, так же достал пачку сигарет, а заметив мой взгляд, прокомментировал:

— Что, всё никак не бросишь?

— Далеко от тебя не ушла, табакерка.

Показала язык и сделала несколько шагов в сторону.

Майкл выругался, докурил, затушил окурок и направился первым в школу. Резко остановился (что за дурацкая привычка?!), а я соответственно ткнулась ему в спину. Нервно передернул плечами. Сам виноват. Не мне нужно решать их проблемы. Я вообще не планировала здесь оказаться. Кстати, кто же отправил меня сюда?

— Веди, давай, Чудовище.

— Слушай, Орестов, а не слишком ли ты оборзел и хамишь?

— Заслужила. Отвали. Двигай туда, где они могут быть.

— Придурок.

Сквозь зубы пробубнила я, обошла своего врага и вошла в школу. Ничего не поменялось. Всё так же. Никого здесь за это время не было.

— Сейчас все по домам или кого-то не хватает?

— Вроде сегодня все по домам.

— Орестов, а что ты мне тут «лечишь»?! — Я начинала злиться, выдавая круги по, видимо, прошлой сцене в рекреации.

— Фу, какой грубый жаргон! — Майкл, сложив руки на груди, стоял между коридором и рекреацией. — Как была базарной девкой, так ею и осталась.

— Это ты как был сволочью, таким и остался!

— Я?! Пфф, беспричинное заявление! Доказательства в студию!

Он цинично надо мной издевался как обычно, точнее, как раньше. Мой личный враг. Нет, не мой, а я его. Это именно Майкл меня ненавидит, презирает и надеется, что я навсегда испарюсь из его жизни. Только вот ошибся в этот раз — не просила себя ни спасать, ни лечить, ни возвращать обратно! А может вообще это он сам всё придумал?!

— Это ты!

— Мда, переоценил твоё развитие.

— Я теперь поняла, это ты меня украл!

— Ахаха, долго думала? Зачем ты мне нужна, убогая?

— Ты хотел меня убить!

— Жаль, что не убил, надо это было давно сделать!

Майкл махнул рукой, а я от испуга оступаюсь. И тут деревянный пол начинает уходить из-под ног в прямом смысле. Старые гнилые доски и поеденные плесенью балки хрустят и трескаются и с огромным уханьем складываются как «Титаник». Я чувствую, что сейчас упаду в бездну. Пытаюсь схватиться за соседние доски, получается лишь одной рукой. Откуда в типовой одноэтажной школе подвал размером с военный бункер?! И сколько там еще вглубь?! Где земля, в конце концов?!

Неожиданно меня грубо по-мужски хватают за шиворот, отрывается капюшон, но уже параллельно другая рука держит в районе талии. Зло, крепко, а совсем рядом глаза голубые блестят, а смотрят даже не на меня, а в сторону. Тянет молча вверх, лишь тихо бубня нецензурную брань. Я, как могу, помогаю себя вытащить. Рычит, угрожает отправить обратно.

— Да не дергайся ты, Ерка!

Я резко перестаю шевелиться. Этот человек редко звал меня по имени. Что-то новое. И не должен был спасать. Но нет, вот мы уже лежим на грязном школьном полу (пока меня тащил, поскользнулся) и молча смотрим в потолок. Два человека, которые ненавидят друг друга. Мы больше никогда не должны были увидеться. Я его предала, предала некрасиво, мерзко. Он вычеркнул в ответ из своей жизни. Предательство нельзя прощать, а он сдавался. Но не в последний раз. Сам поставил точку. Правильно. Он сильнее и умнее. Только вот теперь мы играем не в шахматы, а в карты, которые раздал нам кто-то неведомый. И выхода не найти, так как нет входа.

Я поворачиваю голову. Майкл смотрит в потолок. Протягиваю руку, пальцы запутываются в волосах. Такой чужой и такой родной. Оказывается, вот те ощущения, когда что-то нужное потерял, а потом обнаруживаешь в непредсказуемом месте.

— Что ты делаешь?

Возмущается, поворачивает голову ко мне. Голубые глаза стреляют искрами. Как всегда не может прямо в глаза смотреть.

— Орестов, всё-таки ты придурок, — мягко отвечаю я.

— Да ладно? Это вместо «Спасибо, мой повелитель»? — пытается шутить в своем стиле, а взгляд серьезный.

— Спасибо.

— Зачем ты ко мне пристаешь, Чудовище?

— Хочу так.

Я переворачиваюсь на бок, оказываюсь совсем близко. Была, не была! Приподнимаюсь и целую. Серьезно, долго, в губы. Жадный, голодный ответ. Прижимает к полу, целует в шею. Тяжело дышу, не хватает воздуха. Обвиваю руками, цепляюсь ногтями за куртку. Скучала, ненавижу, хочу. Целует дерзко и зло. Мы не друзья. Мы — враги, которые готовы целоваться в заброшенном доме. Не отпускает, прижимает сильнее.

Понимаем оба: не миновать. Пол холодный, ветер по телу. Орестов горячий, прикосновения обжигают. Почему не отталкивает?! Он должен быть правильнее! Но нет!

Встает с пола, рывком поднимает меня. Молча ведет за руку на выход. На ходу снимает с сигналки автомобиль. Я даже не пытаюсь сопротивляться. Распахивает заднюю дверь, разворачивается ко мне и целует. Теперь он первый. Вот сейчас его не остановить. Чувствую его боль и грусть, время между нами. Знаю, что как была пропасть, так и останется, но в настоящий момент он мой и только мой! Ласкает, целует, рычит. Отвечаю взаимностью. С моей курткой справляется быстро. В машине тепло. Брючный костюм летит на переднее сиденье. Джинсы и рубашка туда же. Мы, наши тела помнят друг друга. Когда-то любили. Теперь это сказка. Только здесь и сейчас…

… Спустя время мы сидим на заднем сидении его зеленого «Фольксвагена» (зачем такой покупать надо было?), курим и молчим. Хотим спросить, как жили всё это время, но оба понимаем: смысла нет. Каждый жил своей жизнью, работал, любил, грустил, знакомился.

Вспомнился красноярский знакомый Сергей Шеллер. В эту мистику с призраком уже и не верится — обыкновенный кошмарный сон в странном месте. Мысли вернулись к происходящему. Есть отдельно я и есть он — Майкл Орестов, который являясь городским жителем к тридцати годам зачем-то перебрался в дикую деревню-общину и живет там относительным отшельником с собакой, котом, шахматами и чужой дочерью, являясь опекуном.

— Орестов?

Я повернула голову и дотронулась до его ладони. Шрам в виде ровного круга нервно запульсировал.

— Прости, Майкл. Скажи, зачем тебе это всё?

Он понял, даже шутить не стал.

— Её отец прислал мне письмо, что школу хотят закрыть, что у него проблемы со здоровьем, а Алекса ещё ребёнок. Когда-то он очень выручил меня, теперь была моя очередь.

— И ты не успел?

— Не перебивай! — глубоко затянулся сигаретным дымом. И все-таки он привычный, хоть и злится. — Да, не успел. Но он предупреждал о таком исходе и заранее составил дарственную на дом в мою пользу. У меня есть связи, поэтому удочерить девочку проблемы не возникло. Сейчас она совершеннолетняя и является официальным владельцем своего же дома. Приехал тогда в эту деревушку, а здесь управляет этот упырь.

— Староста?

— Да. Я в их секту не лезу, но Алексу в обиду не даю.

— А если это он и закрыл?

— Не моё это дело.

— Почему тогда про детей заставил выяснять?

— Не заставил, а попросил.

Я недовольно хмыкнула.

— Алекса и местные нервничают постоянно. К тому же действительно странная ситуация. Лес этот со своими загадками. Насколько я циник и атеист, но действительно был поражён, как можно столько здесь плутать. Кстати, не зря тебя с собой взял, чудище ты моё Лох-несское. Смогли всё-таки ж подъехать.

Наглая улыбка сбила меня с пути, а большая лапища легла на моё бедро.

— Времени у нас еще много.

— Ага, вся жизнь прям. — Я ухмыльнулась, а сама поворачиваюсь всем корпусом к своему несостоявшемуся врагу. Мы должны друг друга ненавидеть, а, вместо этого, занимаемся сексом в его авто. Снова горячие дерзкие поцелуи, покусывания и рычание.

— Ты скучала.

— Отвали.

— Успею.

Больше мы не тратим время впустую. Оба хотим. Оба голодные. Всё как раньше, только по-другому…

… Всё-таки ближе к вечеру мы с Орестовым соизволили выйти из автомобиля и вопросительно смотрели на пустые окна школы.

— Ты как хочешь, — я передернула плечами. — А у меня нет желания ночевать там.

— А что был опыт? Хотя да, что ты только не делала, с кем и где не ночевала.

— Придурок!

Я психанула и уверенным шагом вошла в здание.

— Дура, стой уже!

— Догонишь, не сломаешься.

Я не знаю, что хочу найти, но настырно иду по школьному коридору. Конечно, в памяти фатальное падение в проломленный пол, но ведь в первый-то раз, когда одна здесь ходила, мне повезло. Синяки об парты не в счёт. Следом, включив фонарик, идёт Майкл. Не догоняет. Правильно. Использовал меня, теперь самолюбие снова в тонусе. Нет, стоп! Нельзя опасную тему. И вообще-то это я первой начала.

Итак, о насущных проблемах. Вроде всё в порядке, дети дома, здесь никого нет. А на душе кошки скребут. Почему я оказалась именно здесь? Кто меня привёз? Для чего? Неспроста всё же. Кто-то очень зол на меня. Он ожидал, что умерла здесь от холода и голода или свернула шею. Конечно, вариант Майкла в роли злодея меня устроил бы, но это лишь эгоизм и самодурство. Виноват кто-то расчетливый и желающий моей смерти или хотя бы проблем. И кому я мешала в городе?

На всю школу зазвонил мобильный моего спутника.

— Да. — Майкл вполне был рад номеру на экране. — Я скоро буду. Где? Хм, не так далеко. Да, хорошо, договорились.

Я знала, что это совсем не Алекса. И, кажется, начала понимать, кто позвонил.

— Это Ульяна?

Темнело в помещении быстро, мы друг друга почти не видели.

— Эй, чудовище, тебе какое дело?! Ты её вообще знать не знаешь.

— Ошибаешься, Орестов, я её знаю!

— Пфф, подтверди?

— Медичка она недоделанная, Ульяна Даринова двадцати восьми лет, родом из Оренбурга. Продолжать?!

— Как же ты достала! Сколько лет прошло, а ты всё не успокоишься! Сколько еще будешь меня контролировать?! — нервы Майкла оказались на исходе.

— Да зачем ты мне сдался?! — в ответ закричала я, помня, что топать здесь нельзя, можно уйти под пол. — Она любовница мужика моей подруги!

— Что?! — фонарик дергался из стороны в сторону.

— Что слышал, дурак! Эта девица пытается увести у Василины мужчину, а он как телок не может выбрать!

Я нецензурно выругалась и уставилась на Орестова. Он стоял в некоторой растерянности. По закону жанра мы должны или разругаться вдрызг, или снова заняться сексом. Но оба чувствуем присутствие кого-то третьего. Оборачиваемся. В дверях школы стоит человек. Кто — не разобрать. «Хоть не призрак» — промелькнуло в голове. Страха не было, скорее одни вопросы и осознание — именно этот человек виноват в моём исчезновении.

Незнакомец хлопает в ладоши. Орестов пытается подойти, но тут мы оба слышим голос:

— Стой уже, друг мой дорогой, на своем месте.

— Ульяна?!

— А ты кого хотел увидеть?

— Что ты здесь делаешь?! Ты же только что звонила.

— Так мне было интересно, эта тварь с тобой или нет.

— Ооо, как ты сурово. Хотя, — Орестов оборачивается ко мне. — В принципе я с тобой согласен.

— Довольно, Майк, я же знаю, как ты к ней относишься, что тогда красоваться?

— Дамы, пойдемте домой, уже поздно.

— Прости, но не все сегодня могут это сделать.

— Поясни.

— Да вот тут подружка её приехала, но немного устала и решила отдохнуть.

Ульяна отошла в сторону, включила фонарик и посветила около себя. На полу в школьном коридоре лежала без сознания Васька.

— Ах ты дрянь!

Я попыталась рвануть к ней, но перед моими ногами прогремел выстрел. Самый, как ни есть настоящий, из огнестрельного пистолета. Затрещал старый деревянный пол. Ульяна засмеялась, хотя больше напоминало карканье вороны, а потом продолжила:

— Ты, конечно, Майкл, умрешь, но не так быстро. И она тоже.

— Ульяна, — Орестов не понимает ситуации, стоит, можно сказать, между мной и ею. — Что ты творишь?! Отдай мне оружие! Это не бабская игрушка!

— Неужели проснулось чувство жалости? Ах, переоценила я тебя.

— Ты — урод, Уля, — Я поняла, что страха совсем не осталось.

— Нет, Ермила. Это ты сдохнешь здесь со своей подружкой и любовником! А я буду процветать и радоваться жизни с Тимуром.

— Не дождёшься! Значит, это всё ты?!

— Конечно, я. А вы обе думали, что сойдёт всё с рук? Она увела у меня мужчину.

— У Васёны дочь от него.

— А я не могу иметь детей. Тимур это знает. И он всё равно возвращается всегда ко мне!

— Ульяна, ты больна!

— Нисколько. Это вы сумасшедшие.

— Что ты с ними сделала? — вопрос Майкла.

— Да ничего особенного, снотворное сработало за меня, а там дело техники. Эту (указывает на Васёну) в подвал, благо они здесь знатные, а другую бросила в одном из кабинетов. Вообще не ожидала, что вторая выживет, сильная тварь. Поверь, Майк, произошло совпадение. Я же не знала сначала, что «чудовище» — это и есть Ерка.

— Что тебе нужно?

— А мне терять нечего. Раз уж вы тут втроём — так и останетесь. Навсегда!

Всё завертелось. Заброшенное здание школы. Новолуние. Мы будто кошки — видим в темноте. Четыре человека. Василина на полу без сознания, но живая. Рядом Ульяна с зажатым в руке пистолетом, направленным на Майкла. Орестов в недоумении. Я посреди рекреации. Начинаю понимать всю ситуацию, что сколько стоит. Ничего не изменить. Она убьёт. Для этого здесь. Вот и сказке конец.

— «Зачем ты так?» — Голос в голове. Поднимаю взгляд. Около Ульяны Сергей призрак. Всё такой же полупрозрачный, но похожий на человека.

— «Пришёл проститься, значит?»

— «Ермила, я помогу. Только и ты должна помочь мне».

— «Как?!»

— «Прости и её, и меня. Я не хочу быть призрачным, а она просто любит».

Вижу, как дергается рука Ульяны. Двигаюсь в стороны Майкла.

— Стоять!

— Да пошла ты.

Снова выстрел. События происходят за считанные секунды. Я кидаюсь в сторону Орестова. Призрак на Ульяну. Крик. Они превращаются в черно-рыжий огненный шар. Выкатываются на улицу. Сергей Шеллер всё-таки попытался спасти нас. Это он должен был простить меня. Надеюсь, теперь сможет вернуться в любой из своих миров.

Мою грудь пронзили тысячи острых горячих мизерных шипов. Мысли теряют смысл. Надеюсь, что спасла и смогла искупить свою вину перед человеком, который меня любил. Орестов не должен умереть. И Василина не должна. Призрак прав. И я простила. Всех. В этом мире.

Тело обмякает, ноги больше не слушаются. Плавно опускаюсь. Не дают упасть.

— Ера, Ермила! — кто-то крепко держит, не выпускает. — Ты только не умирай, прошу.

— Орестов, прости меня.

Голубые глаза светятся даже в темноте. Всё, главное сделала, сказала. Теперь меня должна ждать серебряная лесенка, но вдалеке лишь призрак.

— «Пойдем, да?»

— «Я передумал»