Миднайт Хилл

Алина Аффи, 2023

Мелисса Санлайт вынуждена на время переехать в туманный город среди гор на предпоследнем году учебы в школе. Только вот спокойно пожить не выходит: она становится жертвой травли за общение с тремя одноклассниками, которые оказываются наследниками графского рода. Неожиданно спокойную жизнь городка нарушает изувеченный труп медведя. Это вызывает у суеверных жителей волну слухов про оборотней. Теперь Мелиссе очень хочется во всем этом разобраться, особенно в компании братьев, которые точно знают больше, чем остальные. Получится ли у нее раскрыть мрачные секреты города и новых друзей?

Иллюстрации на обложке и в блоке Алины Аффи

Дизайн обложки Яны Половцевой

© Алина Аффи, 2023 текст и иллюстрации

В оформлении макета использованы материалы по лицензии @shutterstock.com

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

I

Сентябрь, 1898

Напольные часы мерно отбивали ритм. На пуфе посреди комнаты сидел господин лет тридцати пяти, его светлые глаза, которые виднелись за очками, были прикованы к окну. Там — голые ветки, похожие на скрюченные пальцы злой ведьмы, отбивали ритм по стеклу.

В комнату с высокими потолками вошла женщина с объемной прической из каштановых волос. Ее мужу не пристало сидеть на пуфе. Увитое узорчатой вышивкой зеленое кресло стояло в углу спальни.

— Альфред, что-то случилось?

Зрачки мужчины дернулись, но помутненный взгляд не поменял направления.

— Веришь в то, что говорят деревенские? — негромко и хрипло вопросил он, почти не шелохнувшись.

— Про что?

Женщина насторожилась. Возлюбленный пугал ее своим поведением уже многие месяцы.

— Про нечисть, что живет в Миднайт Хилле.

— Глупости, — отрезала она. — На то они и деревенские, чтобы пороть всякий вздор. Мы с тобой должны быть умнее и не принимать на веру крестьянские суеверия.

Мужчина поднялся с места, зрачки его забегали, брови, нос — все стало каким-то нервным.

— В нашем саду кто-то ходит, Дороти.

Шуршание платья и скрип паркета пытались заполнить пространство, в котором сгущалась тишина. Только когда фигура жены преградила окно, Альфред наконец моргнул, а затем вовсе зажмурился на какое-то время, потирая виски. Темные глаза женщины с недоверием и тревогой осматривали деревья, тропинки и резкий склон Черной горы в поисках человеческой или звериной фигуры.

— Никого чужого не может здесь быть, — резко произнесла она и, дернув тяжелые занавески, обернулась.

Ее муж смотрел куда-то в сторону, еле заметно мял край жилетки, что давно стала ему мала. Дороти сжала губы. Она устала видеть параноидальные силуэты в отражении зрачков Альфреда.

— Прости, любимая, — печально улыбнулся мужчина, и Дороти жалобно смягчила взгляд и расправила складку между бровями. — Я боюсь, они меня тоже убьют.

— Тебе нечего бояться, Альфред. Ты уже работаешь над тем, чтобы учредить городской совет. Ты не такой, — женщина взяла лицо мужа в руки и уверенно повторила, — ты не такой, как твой отец. И в нашем саду не будет никого, кто захочет причинить тебе вред.

Мужчина поцеловал жену в лоб, нежно отодвинул ее и сделал шаг к окну. Он отдернул шторы и осмотрел сад. С третьего этажа было видно и яблоневые аллеи, и беседки, и подножие горы за высоким сплошным забором. Никого не было.

Ночью супруги лежали в широкой постели с множеством перин. Дороти умиротворенно сопела, пока ее не разбудил лай собак. Она не размыкала глаз, стараясь укутаться в одеяла, пахнущие лавандой. Собаки часто шумели без причины и только мешали. Вдруг лай оборвался, псы заскулили. «Наверняка Джеймс приструнил», — вспомнила о дворецком женщина.

Однако заснуть больше не получалось. То волосы щекотали лицо, то ветки били по стеклу. Дороти развернулась, чтобы обнять мужа и расслабиться. Но он сидел на кровати, будто вот-вот отойдет в мир иной, и впился взглядом в окно.

— Пресвятые угодники, Альфред! Что ты так пугаешь!

— Там лицо в окне.

Женщина съежилась, но все же посмотрела в незашторенное окно. Лица не было.

— Никого нет.

В этот момент по стене снаружи раздался скрежет. Дороти схватила мужа за локоть. Затем удар и глухой звук, будто что-то упало на землю.

Дороти выскочила из кровати и помчалась к окну. Если кто-то и находился там, она должна увидеть сама, а еще лучше — опознать того, кто тревожит ее мужа. Силуэт мелькнул всего на мгновение и скрылся за углом.

— Видела, — непонятные эмоции отразились на ее лице.

— Дороти… — лицо мужа исказил непередаваемый ужас.

Женщина в мгновение взбодрилась.

— Пойдем ловить непрошеного гостя.

Она накинула ночной халат, собрала волосы, схватила лампу, зажгла ее и открыла дверь из комнаты.

— Дороти, Дороти, — твердил мужчина, мотая головой и не отрывая взгляда от того места, где в ночи на него смотрело белое лицо.

— А ну, отбрось страх! Может, именно теперь ты сможешь покончить с этим! — рявкнула жена. Альфред воззрился на нее, на лице читалось: «Ты безумная!» — Быстро, Альфред, черт тебя бери, поднимай задницу и иди защищать свой дом и свою жену!

Дороти прежде не сквернословила, и это придало мужчине уверенности. Не до конца отдавая отчет своим действиям, он нашел на полу тапочки, зацепил дужки очков за уши и, взяв со стула халат, направился за женой.

Тени от лампы скользили по зеленым стенам, раздавался торопливый топот. Сердца обоих колотились. Дороти полагала, что падение с третьего этажа не могло не повредить преступника, а значит, он не уйдет далеко. Супруги сбежали по скрипучей лестнице на первый этаж и помчались в северное крыло поместья к комнате дворецкого.

— Джеймс! — не слишком громко позвала Дороти, настойчиво постучав в дверь.

Приоткрылась соседняя, в щелке показалось взволнованное лицо служанки.

— Что случилось, госпожа?

Ее вопрос услышал только ссутулившийся Альфред, стоящий чуть позади. Его взгляд был бессознательным, а губы не произнесли ответа.

Вскоре появился Джеймс. Высокий мужчина загородил проход, но сзади виднелось беспокойное лицо его пухлощекой жены. Стоило дворецкому увидеть испуганные глаза хозяев, как по всему лицу углубились борозды морщин.

— В саду кто-то есть, бери оружие, нам тоже дай, спусти собак, — тараторила Дороти.

Дворецкий, слушая ее, торопливо одевался. Натягивая сапоги, уточнил:

— Мэм, это зверь?

— Не знаю.

— Нет, — одновременно с женой произнес Альфред.

Джеймс неуверенно кивнул, вышел и захлопнул дверь. Заметив девичье лицо слева от себя, он произнес:

— Слышала приказ госпожи? Беги за мужиками, скажи, чтобы быстро собирались и шли помогать.

Девушка вылетела из комнаты и в одной ночной рубашке побежала по темному коридору.

Широкими шагами Джеймс последовал к кладовке. Супруги еле успевали за ним. Лампа в руке Дороти качалась, а Альфред смотрел на тени, и сознание его мутнело. Дворецкий резким движением отворил дверь и зашел в небольшую комнату, освещенную единственной лампой, свисавшей с потолка. Отпер ключом массивные деревянные ящики, что там стояли, и, достав ружье, принялся его заряжать.

— Госпожа, — Джеймс передал его женщине, — господин, — протянул он следующее ружье Альфреду. Тот дышал ртом, сжался, обхватив тело руками. Мужчины смотрели друг другу в глаза.

Джеймс оставил ружье себе, засунул за пазуху револьвер и направился к выходу. Когда троица оказалась у высоких парадных дверей, все остановились немного перевести дух.

Рядом с рослым широкоплечим мужчиной Дороти стало намного спокойнее. Джеймс загладил длинные нерасчесанные волосы назад и уверенно произнес:

— Пойдемте.

Только Дороти и Джеймс шагнули вперед, глаза Альфреда расширились, и он вцепился в халат жены.

— Нет, это слишком опасно, — нездорово взвыл он.

Свет от лампы освещал веранду, часть влажной травы и три взволнованных лица. Джеймс нахмурил лохматые брови и ждал ответа Дороти.

— Можешь остаться здесь, — произнесла она.

— Прошу, не ходите туда, — вновь взмолился Альфред, и ноги его подкосились.

Дороти пошатнулась под весом мужа, сделала шаг в сторону, и тот неуклюже приземлился на колени. Лампа, стукнувшись о дубовый пол, задребезжала.

В коридоре послышался шум шагов, и вскоре наполовину вооруженные мужчины появились у выхода. Всего человек десять, среди них подросток и старики, не понимающие, что происходит, но готовые к свершениям, держали фонари, пистолеты и ножи. Глаза Дороти загорелись то ли от их вида, то ли от света ламп.

— Останься здесь, — решительно бросила она мужу и сделала шаг навстречу ночной темноте. Мужчины последовали за ней, обходя Альфреда, что в отчаянии стоял голыми коленями на холодных досках.

— Не беспокойтесь, господин, я не отойду от вашей жены ни на шаг, — заверил Джеймс. Он подал руку, чтобы Альфред встал, но тот даже не смотрел на него. Шмыгнув кривым носом, дворецкий нагнал нерешительную процессию.

Альфред поднялся, опираясь на колонны на крыльце. Он наблюдал, как огни в темноте разделились сначала на два потока, потом еще на два. Его жена держала ружье на взводе. Наверно, она дрожала от холода и страха этой ночью.

Когда все отошли слишком далеко и стали пропадать из поля зрения за углами поместья, мужчина задышал неровно, ладони его вспотели. Как он только мог отпустить нежную Дороти одну! Он же видел эти впалые чернеющие глаза на мраморном лице на высоте третьего этажа. Альфред вцепился в редкие волосы, впился ногтями в лысеющую макушку. Он сделал несколько шагов в темноту, ступил на скрипучую ступеньку и неожиданно побежал назад в дом. Выходить на улицу без оружия — полное сумасшествие.

Альфред запер высокие двери и неровной походкой отправился назад в кладовку. Лишь слабый лунный свет освещал коридор. Мужчина вернулся, отпер дверь, поднял лампу и вновь засеменил к кладовке. Он слюнявил губы, натыкался на углы. Открывал ящики, но в них оружия больше не было. Впрочем, оно вряд ли бы помогло. Он же видел, что они сделали с его отцом.

Альфред поскуливал от отчаяния. Его Дороти ходит в темноте, где и эта тварь. Он побежал в гостиную. Забрался с ногами на дорогой диван, что Дороти притащила из Франции, и отодрал со стены крест.

Он не слишком помнил, как оказался только с этим крестом посреди ночной темноты. Ноги были влажные, пяткой он вдавливал белый халат в рыхлую землю. Было слышно, как мужики перекрикивались между собой. Глаза метались, нижняя губа дрожала, а рука так крепко держала крест, что ногти до крови впились в ладонь.

Это было безумно даже для самого Альфреда.

Глава 1

Апрель, 2013

В коридоре слышались беготня и визги младшеклассников. По стеклам все еще бил дождь, начавшийся ночью. Джули-Лу подпиливала ногти, пока Бетт сидела на ее парте и играла в гонки на старенькой PSP. До начала первого урока оставалось почти пятнадцать минут. Хотелось завести какой-то разговор, отвлечься от мыслей о грядущей контрольной, но что нового можно услышать от Бетт? Все дежурные реплики Джули-Лу знала наизусть, а очередные истории про маразматичных родителей испортили бы настроение окончательно, прилипнув к мозгу, как вязкая грязь.

В классе было прохладно. Руководство школы считало, что в апреле необходимости в отоплении нет. Джули-Лу поежилась. Она скользнула взглядом по темной коже и мятой форме подруги, затем уставилась на черный ободок, приминавший буйные кудри, заплетенные в два колоска. Точно такой же был и у нее. Неплохая тема для болтовни: уличение в подражательстве.

Пилочка соскочила с ногтя и ткнула в ладонь, отчего Джули-Лу резко вдохнула. Она была словно в дне сурка, нервы к концу года стали планомерно сдавать. Хотелось столкнуть Бетт с парты, сказать, что эта привычка бесит ее с первого дня их дружбы, но сил хватило лишь на уничижительный взгляд, который остался никем не замечен.

В класс зашла Клэр. Эта улыбка и бодрое выражение лица утром понедельника всегда вызывали в Джули-Лу недоверие. Блондинка бросила сумку на первую парту и радостно подскочила к подругам.

— Доброе утро! — воскликнула она, и от громкости ее голоса Джули-Лу поморщилась. — У меня для вас новость месяца! Приготовьте свои самые удивленные лица!

— Мы все в нетерпении, — не отвлекаясь от своего занятия, пробубнила Джули-Лу.

— Тогда слушайте! — радостно взвизгнув, начала она. — Дом Гастов, ну этих, в Мглистом бору, не забросили и продавать не будут. На выходных туда переехала его семейка, в том числе внучка, наша ровесница, представляете?

— Откуда они переехали? — уточнила Джули-Лу, ювелирно выпиливая ноготь на мизинце и стараясь не подать виду, что сердце заколотилось от интереса.

— Из Нью-Дарши. Не исключено, что сегодня она придет в школу.

Джули-Лу подняла бровь. Нью-Дарши — столица, большой город. Там другая жизнь, другие люди. Она знала это из фильмов.

— Лучше бы бросили дом, — Джули-Лу убрала пилочку в пенал, откинула длинные черные волосы с плеч и наконец подняла взгляд на Клэр. — Не могу представить, что может заставить переехать из Нью-Дарши в такую дыру, как Миднайт Хилл.

— Не хватало нам городской цацы, — пренебрежительно фыркнула Бетт, обгоняя спорткары на экране.

Джули-Лу закатила глаза, а Клэр неуверенно сдвинула брови.

Дверь класса распахнулась. Миссис Флеминг в привычном серовато-коричневом балахоне стремительно подошла к преподавательскому столу, бросив на него стопку бумаг. Небрежный пучок с седыми прядями завалился набок, а бледно-зеленые глаза оживленно обводили взглядом присутствующих. Джули-Лу заметила в коридоре незнакомую девушку. Неужели и правда новенькая?

— Ребята, все собрались? — миссис Флеминг одернула длинную юбку с карманами и пригладила волосы.

Джули-Лу обернулась и быстро посчитала учеников.

— Нет только де Лордесов, миссис Флеминг.

— Будем их ждать — состаримся, — устало махнув рукой, ответила учительница и вдруг слегка улыбнулась. — Ребята, сядьте на места, пожалуйста, — после многочисленных передвижений, она продолжила. — Рада представить вам новую ученицу вашего класса — Мелиссу Санлайт.

Миссис Флеминг помахала, приглашая девушку зайти. Та немного сконфуженно подошла к доске. Ее изучали десятки глаз. Джули-Лу от волнения прикусила щеку. Вьющиеся волосы торчали пушистой метлой из высокого хвостика. Широкая клетчатая рубашка, заправленная в шорты на высокой талии, грубые бордовые ботинки, кожаный рюкзак — от нее буквально несло большим городом. На фоне безликих учеников в одинаковой школьной форме, потертой доски, старого паркета и низких потолков она смотрелась совершенно не к месту. Как она только додумалась заявиться в таком виде в школу?

Мелисса старалась улыбаться, скользя взглядом по лицам новых одноклассников. Их было около пятнадцати человек, большинство девочки. Она чувствовала, как одноклассники с неподдельным интересом разглядывают каждый сантиметр ее тела, словно ученые, которым привели для исследований самого настоящего инопланетянина.

— Расскажи о себе, — послышался голос миссис Флеминг.

Мелисса дернула головой в ее сторону, на лице на мгновение появилось недоумение, а потом снова неловкая улыбка.

— М-м-м, ну я-я-я… — девушка поправила на плечах рюкзак, — Мелисса. Санлайт. Из Нью-Дарши. Только на выходных приехала, еще не успела освоиться, — Мелисса задумчиво приоткрыла рот, размышляя над следующей репликой. — Я ненадолго тут, но надеюсь, мы поладим. Вот.

Она как-то неуклюже поклонилась. Поначалу класс молчал, не сводя глаз с новенькой, а потом зашептался.

— Щекастая, — тихо бросила Бетт за спиной Джули-Лу. Та присмотрелась, неосознанно коснувшись скул. Щеки и правда были довольно пухлые, и ямочки на них почти не исчезали.

— Думаю, можешь садиться, — сказала миссис Флеминг. — Свободные парты только в конце, так что…

Мелисса кивнула и проследовала в конец класса. От ее шагов пол поскрипывал. В кабинете было четыре ряда одноместных парт, девушка выбрала один из центральных. Некоторые ученики подспудно следили за ее передвижениями, другие открыто. Мелиссе было неловко перед ними за свой ухоженный вид, аксессуары, даже за интеллектуальные способности. Она полагала, что жители Миднайт Хилла не обладают теми благами цивилизации, в которых она счастливо росла. У Мелиссы не было шансов слиться с толпой. Девушка села за парту, повесила рюкзак на спинку стула и достала тетрадь.

— Ах да, Мелисса! — она взметнула брови на оклик учительницы. — Это Джули-Лу Притс, наша староста, — указав на ученицу с длинными волосами и точеными скулами, произнесла миссис Флеминг. Та, в свою очередь, помахала ей. — Если будут какие-то вопросы, можешь подходить к ней.

Во время урока алгебры Мелисса почти ничего не записывала. Она рассматривала спины в белых рубашках. Перед ней сидел невысокий парень, он все время ерзал. Слева девочка с двумя косичками постоянно косилась в сторону Мелиссы и пугливо отводила взгляд, когда та это замечала. Справа, в ряду у стены, длинный парень с квадратным лицом что-то нервно зачеркивал. Далеко впереди, за первой партой у окна, староста — осанистая, с приятным низким голосом. Кончики прямых шелковистых волос касались поверхности стула. Тетради, учебники и всякая канцелярия лежали на ее парте аккуратными стопками. Миссис Флеминг сверяла с ней результаты и вызвала к доске, чтобы разобрать сложный пример. Джули-Лу уверенно водила мелом, выписывая каллиграфические цифры и формулы, кажется, не замедлялась, чтобы подумать. Мелисса даже стала вникать в происходящее, чтобы сравнить, смогла бы она так быстро додуматься до решения, как это делала староста в захудалой местной школе.

Джули-Лу закинула ногу на ногу, заломила новый разворот тетради и поплотнее ухватила ручку в медном корпусе. Она старалась не отвлекаться на новенькую, хоть та и вытесняла мысли о математике. Внутри трепетало от предвкушения чего-то свежего в тягучих буднях. Джули-Лу знала, что после звонка новенькая сама подойдет к ней.

— Привет, — произнесла Мелисса, убрав за ухо маленькую вьющуюся прядку, что не продержалась там и нескольких секунд.

Джули-Лу довольно обернулась. Бетт и Клэр, обычно мгновенно оказывающиеся рядом после звонка, теперь настороженно держались на расстоянии от новенькой. Другие одноклассники не спешили расходиться, настроив уши-локаторы в сторону первой парты.

— Привет, — староста убирала в сумку тетради и старалась как можно незаметнее рассмотреть черты лица собеседницы. Нос картошкой, с горбинкой, кожа вся в каких-то пятнах: то ли веснушках, то ли прыщах.

Джули-Лу выпрямилась, оказавшись заметно выше Мелиссы. Юбка у старосты была короче, чем у других девочек, а гольфы, напротив, выше колена, в то время как у всех остальных — ниже.

— Покажешь, где следующий кабинет? — ямочки на щеках Мелиссы углубились от стеснительной улыбки.

— Соседний, — дружелюбно ответила Джули-Лу, накинув на плечо ручку сумки.

Мелисса потупилась. Густые брови Бетт недовольно сошлись на переносице. Если бы не заинтересованность учеников, которые будто ждали отмашки, чтобы накинуться на новенькую с вопросами, она бы уже грозным тоном предложила Мелиссе пошевеливаться.

Мелисса сжала губы и уже было дернулась в сторону выхода, как вдруг Джули-Лу произнесла:

— Но мы можем пообщаться о чем-то более информативном.

Одноклассники нестройной вереницей переместились в соседний кабинет физики, пряча от Мелиссы любопытные взгляды. Ей прекрасно было знакомо ощущение отсутствия интереса со стороны одноклассников, потому она разгадывала это притворство, как опытный детектив мелких воришек.

Вскоре, благодаря дружелюбию Джули-Лу, ученики перестали стесняться и облепили новенькую со всех сторон. По их взглядам Мелисса не понимала, была ли она медом для пчел или навозом для жуков.

— Бабушка и дедушка жили в этом доме. Я их почти не знала, иногда приезжала в детстве. Несколько лет назад бабушка умерла, а недавно ушел из жизни и дедушка. Нам остался дом. И… — Мелисса пару мгновений изучала потолок, — из-за проблем с деньгами мы переехали сюда.

— И надолго к нам?

— До конца лета. Надеюсь.

Вскоре парень, представившийся Микки, договорился поменяться с Мелиссой местами. Он сидел на третьей парте, не так далеко от Джули-Лу. В то время как ученики все шептались за спиной, боялись сказать Мелиссе слово и не могли перестать рассматривать на ней каждую деталь, староста смотрела открыто, участливо кивая под рассказ Мелиссы.

— У нас не так, как в большом городе, — забросив ногу на ногу, говорила Джули-Лу. — В классе человек по пятнадцать. В Миднайт Хилле осталось не так много детей, все стараются уехать. Особенно молодежь. Зато вроде как похоже на частное обуче…

— Че это у вас тут? — нагло перебил кто-то Джули-Лу. — Мухи слетелись на лепешку?

Долговязый парень с размаха бросил рюкзак на вторую парту ряда у стены, чуть не попав одной из девушек по голове. Когда та возмущенно вылупилась, он всего лишь пренебрежительно махнул рукой, прогоняя ее. Растрепанные короткие волосы небрежно свисали на лоб и в свете ламп казались почти белыми. Рубашка навыпуск, галстук кое-как болтался, брюки мятые — образ казался завершенным. Одноклассники попятились к соседним партам, искоса поглядывая на парня. За его спиной показался широкоплечий школьник с копной медно-рыжих волос почти до плеч, скрывавшей черты его лица. Он бережно положил вещи на первой парте, игнорируя происходящее.

Джули-Лу, не оборачиваясь на них, закатила глаза и негромко сказала Мелиссе:

— Наши местные… — повернутый у виска палец красноречиво закончил фразу за старосту.

Мелисса улыбнулась и осторожно посмотрела на белокурого юношу. Он уже вовсю на нее таращился. Светлые озорные глаза пробежались от макушки до носков ботинок.

— У нас новенькая? — с широкой улыбкой спросил он.

Джули-Лу резко развернулась, откинув волосы с плеч.

— Приперлись бы вовремя, все бы знали.

— Такими всезнайками, как ты, нам не стать.

— Ха-ха.

Звонок прервал их пререкания.

По физике была контрольная, которую Мелиссе разрешили не писать. Появился час на анализ того, как проходит ее первый день в школе. Кроме Джули-Лу, никто толком не говорил с ней, хотя все явно проявляли интерес. Она замечала, как одноклассники рассматривают ее обшарпанный черный маникюр, плетеный браслет, тетради, а кто-то вовсе не мог оторвать взгляда от оголенных бедер. Девушек они будто оскорбляли, а у парней подстегивали воображение, хотя школьная юбка была ненамного длиннее. Видимо, следовало надеть джинсы. Что еще стоило ожидать от полузабытого Миднайт Хилла? Старая школа наверняка раньше являлась церковно-приходской — на территории стояла часовня, а в главном здании, выложенном из красного кирпича, была башня с крестом на шпиле и колоколом, звон которого, как объяснила Джули-Лу, возвещал о начале первого урока, окончании последнего и обеденном времени.

В каждом классе три высоких узких окна. Свет почти не проходил через них, то ли из-за грязных занавесок, то ли из-за заляпанных стекол. Было темнее, чем в обычной школе, а парты оказались неудобные, узкие, покатые. Паркет с потертыми дощечками натужно скрипел сотнями разных звуков. Думалось, что можно создать мелодию, порхая по классу в утонченных па.

На следующем уроке Мелисса заносила что-то в тетрадь, но не видела в этом особого смысла. Через пару месяцев конец учебного года, школьные каникулы, и совсем скоро ее здесь уже не будет. Даже имена одноклассников она пропускала мимо ушей. Этот нелепый период жизни хотелось просто перемотать, не углубляясь в происходящее. Чуть-чуть подождать, и она снова сможет тусоваться с друзьями в Нью-Дарши. Нужно просто немного терпения.

Телефон почти не ловил сеть. Это произошло, как только они с мамой в пятницу проехали указатель «Добро пожаловать в Миднайт Хилл!». Мелиссе тогда показалось, что горы вдоль дороги словно потемнели, деревья обсохли и облезли, а дождь усилился, издевательски приветствуя старых знакомых. Безучастно листая меню смартфона туда-сюда, девушка жалела, что когда-то удалила игры.

Мелисса почти не выезжала за пределы Нью-Дарши, но вряд ли это была единственная причина, по которой местные казались такими странными. Никто не копался в телефонах, у девочек была какая-то странная мода на глупые заколки, а все парни выглядели обросшими и лохматыми. Преподавательница будто только явилась из столетней консервации и даже не успела расчесаться. Темное подкрученное каре, пристальный взгляд через стекла очков и белая блуза с пышным волнистым воротником, заправленная в юбку-карандаш: казалось, что хрупкая и низкая миссис Плом подражала своей первой учительнице. Материал, который она преподавала, ощущался чуть свежее, чем ее амплуа.

А потом один паренек сломал о доску мел, и кусочек укатился под учительский стол.

— Ох, покойник зайдет в гости, — произнесла миссис Плом, и никто не обратил на это внимания, в то время как Мелисса сморщилась от недоумения.

Девушка незаметно разблокировала телефон, вбила в поисковой строке: «примета покойник придет в гости мел», но сеть все также была недоступна. Подняв глаза от звука наигранного першения, Мелисса увидела на себе взгляд миссис Плом, полный такого же дикого недоумения, какое было несколько мгновений назад на ее собственном лице.

Одноклассники стали оборачиваться, а Мелисса медленно убрала телефон в карман.

— В школе принято учиться, а не звонить, не так ли?

— Извините, — Мелисса сжала губы, в мыслях возразив учительнице, что телефон уже давно не только для звонков. Незаметно для себя она стала сползать под парту от строгого взгляда.

Мелисса зыркнула в сторону Джули-Лу. Та невозмутимо наблюдала, подперев ладонью подбородок.

— Городская девчонка решила позвонить в Дом.

Фраза белокурого парня вызвала среди учеников непонятный для Мелиссы смех. Только Джули-Лу закатила глаза, повернувшись обратно. Парень сидел совсем рядом, в соседнем ряду, на парту ближе к доске. Озорные голубые глаза-прожекторы впились в Мелиссу. Очень яркие глаза. Понять бы еще, в чем заключалась шутка.

Следующей шла литература. Учительница несла сексистскую чушь, актуальность которой была под вопросом еще в прошлом веке. Пожилая женщина была очень мила, почти сюсюкала с новенькой, разрываясь от интереса. Полная, с крупным носом, седым высоким начесом и шаркающей походкой, миссис Окс почти не отходила от парты Мелиссы. Девушка старалась молчать в тряпочку, логично полагая, что, если начнет умничать, ее заклюют. С такими консервативными взглядами спорить не о чем. Мелисса просто кивала и улыбалась. Только подпрыгивающие брови выдавали в ней несогласие с тем, что блаженно лепетала миссис Окс. К счастью, вскоре она устала стоять, вернувшись за свой стол.

Мелисса стала наблюдать за блондином. Из-за высокого роста угловатые колени упирались в низкую парту, а ступни пролезали под стол спереди. По всей вероятности, его литература нисколько не интересовала. Он постоянно шептался с рыжим другом и играл с канцелярией, ловко вращая между пальцев с разбитыми костяшками карандаш. Это зрелище увлекало Мелиссу сильнее любых сентенций миссис Окс.

Юноша словно почувствовал, что его изучают, и обернулся с лукавым прищуром. Мелисса опустила глаза и услышала шепот:

— Соблазняешь меня, новенькая?

Мелисса тут же отдернула руку от кудрявой пряди, которую по привычке наматывала на палец, и резко перестала увлеченно кусать сухие губы. Ребята с соседних парт оглянулись на нее, хихикая. Второй раз за день этот обломок телевышки подшучивал над ней.

«Если этот дурачок — ваш местный шутник, то все очень плохо», — думала Мелисса.

Реакция его весьма позабавила. Голубые глаза пытались снова поймать взгляд Мелиссы, но она упорно пялилась в окно, подперев рукой щеку. Впрочем, это не остудило пыл парня. Он вошел в раж: стал постоянно отвлекать своего друга и смеяться. Их поведение выходило за рамки приличия, а потом и равновесия — блондин вдруг загоготал в полный голос и, откинувшись на стуле, чуть не упал.

— Так, все, довольно! — взревела миссис Окс, за долю секунды обратившись из божьего одуванчика в тюремного надсмотрщика, и, брызжа слюной, понеслась к его парте. — За последние несколько дней ты уже третий раз срываешь мне урок! Недоумок ты чертов! Бестолочь! Из тебя ничего путного не вырастет! Будешь мусор на свалках разбирать! Можешь прямо сейчас выходить и начинать!

Парень беззвучно трясся от смеха и не мог остановиться, словно ничего не слышал. Учительница резко вцепилась крючковатыми пальцами в его ухо и поволокла к двери. Мелисса вжала голову в плечи от грохота упавшего стула и скрежета парты по паркету.

— Глухой? Сказала — пошел вон из класса! Будешь драить школу неделю, хоть какая-то польза будет.

Сцена врезалась в сознание Мелиссы, как машина на краш-тесте, но жирным зарубком оказалась реакция юноши:

— Что ж вы меня перед новенькой так подставляете-то, миссис Окс! — и веселый взгляд.

Дверь захлопнулась.

— Ты будешь помогать ему! — яростно ткнула пальцем в рыжего женщина. — Ох, де Лордесы, бестолочи. Брали бы пример со старшего брата.

Ухмылка юноши не выходила из головы Мелиссы. Она прикрыла ладонью лицо, чтобы скрыть шокированный взгляд. Парень не в себе? Или тут такое часто случается? Оставалось надеяться, что горох и розги в Миднайт Хилле больше не в ходу.

Зазвонил колокол. Мелисса не ходила в церковь, поэтому непривычный звон словно омыл легкие. Пришло время идти на обед в столовую. Прохладными пальцами она схватила ручку рюкзака и поспешила за старостой. Та одобрительно кивнула и уступила место по правую руку, твердым жестом остановив Бетт. Черные глаза наполнились недоумением, а затем и враждебностью. Когда все вышли из класса, Бетт грубо влезла между подругами, вынудив Клэр поспевать слегка позади, ведь школьный коридор был слишком тесным для четверых. Мелисса вовсе не хотела рушить чьи-то отношения, но спокойствие и уверенность, излучаемые Джули-Лу, внушали, что все ровно так, как надо.

От событий дня у Мелиссы немного крутило живот. Без преувеличения каждый ученик останавливал на ней взгляд. Она была без формы. Словно пятно от кетчупа на парадной белой рубашке. Или… кристально белый клочок на форме шахтера. Сравнение более уместное, ведь откуда взялся кетчуп на рубашке — хотя бы можно объяснить.

За дверями в столовую располагался светлый просторный зал с высокими сводчатыми потолками и узкими окнами. Справа вдоль стены тянулась очередь из голодных школьников с подносами. Белые столы и стулья на тонких ножках, беспорядочно расставленные по столовой, то и дело скрипели от трения по плиточному полу. В плотном облаке запахов выбивался пряный аромат томатного соуса.

— Кто это?

— Смотри, она без формы.

— Я ее раньше не видел.

Шепоты навязчивыми помехами звучали в ушах Мелиссы. Неужели появление нового человека в этой школе считается таким ярким событием? В Нью-Дарши даже не все одноклассники обратили бы внимание на нового ученика.

Эмоции отдавались спазмами в животе все сильнее. Немного подташнивало. Столик, негласно закрепленный за компанией Джули-Лу, стоял у стены рядом с выходом. Бетт села напротив Мелиссы, изрядно испортив аппетит своим сверлящим взглядом. Мелисса рассматривала макароны с томатным соусом и миску с салатом, ингредиенты в котором были крупно нарезаны, будто повар с завязанными глазами махал над овощами топором. Она пыталась крутить вилку между пальцев, пока девушки обсуждали домашнее задание на следующий урок. Судя по всему, только Джули-Лу подошла к его выполнению ответственно. Мелисса изучала окружение, нехотя поднося еду ко рту. За столиком в дальнем углу белела знакомая макушка. Рядом с ней рыжела другая. А с ними за столом лицом к девочкам сидел еще один парень — фарфоровая кожа бледнела на фоне длинных черных волос, а взгляд был направлен точно на Мелиссу.

— Как их зовут? — вставила среди разговора она, когда незнакомец отвел беззастенчивый взгляд.

Клэр обернулась в направлении взгляда Мелиссы, а Бетт недовольно сморщилась, сжав в руке стакан с соком.

— Де Лордесы, — тем не менее низким голосом ответила староста. — Местные… изгои. Они братья. Белобрысого зовут Ламмерт, он самый младший. Полный идиот. Рыжего — Хьюго. А третий — старше их на год, учится в выпускном классе. Роланд. Крайне странный. Вроде мозгов столько, что они каждую бочку в школе затыкают, но вид и поведение у него… Видишь, галстук красный? Такие только отличникам в выпускном классе дают.

— Почему они изгои?

Джули-Лу оперлась подбородком о руку, и задумчивый взгляд устремился к сводам каменного потолка.

— Ну как тебе сказать… За ними тянется шлейф из странных историй с начальной школы. У них с головой что-то не так.

— Можно не портить мне аппетит разговорами об этих отбросах? — агрессивно фыркнула Бетт и с громким хлюпаньем выпила сок из стакана.

Клэр невольно дернулась, поправив светлые волосы. Мелисса пыталась выстоять под тяжелым взглядом Бетт, но, проиграв, замолчала, положила вилку и больше ее не трогала.

Джули-Лу наблюдала за ситуацией из-под полуприкрытых век. Разнообразие в рутине вызывало у нее восторг.

— Видишь, у него термос в руке, — наклонившись к Мелиссе, продолжила Джули-Лу. Та кивнула, внимательно рассматривая старшего из братьев. — Мы с девочками думаем, что у него какой-то успокоительный чаек там. Он в вечном астрале.

— Он такой бледный и жуткий! — подвывала Клэр. — Такой взгляд еще. Вообще с ним стоять рядом страшно. Он как зомби какой-то. Может, он наркоман.

— Да он в этом термосе себе дрянь какую-нибудь от нервов разводит, — подключилась Бетт. — Он же ничего больше не жрет. На антидепрессантах сидит, в такой-то семейке, вы только на лицо его посмотрите.

Лицо Роланда с кругами под глазами было направлено на их столик. Он говорил что-то, почти не раскрывая рта. Бетт и Клэр захохотали, а пухлые губы Джули-Лу растянулись в улыбке.

Роланд сделал последний глоток, встал из-за стола, оставив братьев, и нескорым шагом отправился к выходу. Он убрал черный термос в сумку. Девушки за столом высмеивали каждый его жест и делали это тем громче, чем ближе он подходил. Роланд не мог не слышать оскорблений, но от него веяло холодом и безразличием. Высокий и стройный, он прошел мимо с горделивой осанкой. Мелисса позавидовала его самообладанию. Он бросил в их сторону лишь один пронизывающий взгляд, от которого Джули-Лу осеклась. Когда Роланд скрылся из виду, она недовольно фыркнула.

— Ты чего не ешь? — спросила староста.

Мелисса не сразу поняла, что она обращается к ней, все еще удивленная такой резкой сменой в ее характере. Она опустила взгляд на почти полную тарелку.

— Не хочется.

— В нью-даршинских школах побогаче кормят?

— Лобстерами, — недовольно бросила Бетт и с шумом отодвинулась на стуле, чтобы уйти.

Бывшую школу Мелиссы не назовешь святой. Но эта, по иронии располагавшаяся под покровительством церкви, была мерзкой. Начало подташнивать сильнее.

Ламмерт де Лордес тоже считал эту школу мерзкой. Однако что-то необъяснимым образом изменилось, как только он заметил сегодня взгляд синих глаз новенькой. Поэтому, как только юноши увиделись на обеде, Ламмерт с нетерпением рассказал новости брату.

— Новенькая? — переспросил Роланд.

— Да, вон у того столика, видишь? С кудрявым хвостиком, глазами такими синющими. И ямочками, — подсказывал он, сам с интересом рассматривая Мелиссу Санлайт.

— Отсюда мне не видно глаз и ямочек, — скептически отозвался брат. — Зато видно, что она без формы.

— Ну и как тебе?

Роланд сделал глоток из термоса. Он пристально рассматривал девочку в клетчатой рубашке, которая вдруг и сама взглянула на него.

— Милая, правда? — не унимался Ламмерт. — Что думаешь?

— Успокойся, Лам, — со смешком сказал Хьюго, старательно накалывая макароны на вилку.

— Вот что я тебе скажу, — произнес Роланд спустя некоторое время. — Хочешь, я вправлю тебе мозги? — он ткнул пальцем в лоб брата. — Внимательно посмотри, с кем она сидит за столом, — Ламмерт обернулся. — Видишь, да? Она примкнула к компании Притс.

В этот момент Джули-Лу, Бетт и Клэр громко засмеялись.

— Даю руку на отсечение, что они смеются над нами. А теперь представь, какого мнения о нас твоя городская красавица, — Роланд залпом допил содержимое термоса. — Позволю себе дать совет: хочешь романтики, посмотри мелодраму, а к этим пираньям не лезь, а то что-нибудь откусят, — с пренебрежением закончил он.

— Да какая там… романтика, — угрюмо буркнул Ламмерт.

— Вот и отлично.

Роланд неспешно поднялся из-за стола. Подавленный Ламмерт отвел взгляд от чужого столика. До его ушей доносились мерзкие слова в адрес Роланда. Он опустил глаза и с досадой сжал вилку.

— Ну а ты? Что думаешь?

— Не знаю, — пожав плечами, ответил Хьюго. — Посмотрим.

Глава 2

— А потом они начали поливать его грязью, и мне стало так противно. Я разочаровалась в этих девчонках. Не представляю, с кем буду там общаться.

Грейс Санлайт вела машину и печально кивала на рассказ дочери о первом дне в новой школе. Худые пальцы в кольцах лишь слегка касались руля, а синие глаза устало щурились в поисках поворота.

— По поводу миссис Окс, — вспомнила она, сворачивая с широкой дороги. — Она еще мне преподавала литературу. Всегда была безумной бабулькой.

— Она всегда была бабулькой? Может быть, она оборотень?

Женщина усмехнулась.

— Не так много лет прошло, Лисса, с тех пор как я училась. Я видела только одного динозавра, и это миссис Окс.

Они выехали из центральной части города, и теперь за окном виднелись горы, окольцовывающие Миднайт Хилл, сухая осока вдоль узкой асфальтовой дороги да сосны чуть поодаль. В центре города невысокие каменные здания XIX века теснились друг к другу плотными шеренгами. Это однообразие разбавлялось единственным на всю округу стеклянным супермаркетом рядом с заправкой. А дальше, в бывшем пригороде, куда и мчалась машина семейства Санлайт, трехэтажные деревянные дома стояли одинокими развалюхами на многие километры вокруг.

Напротив их мрачного особняка с протекшей крышей виднелся такой же одинокий дом. Из него юноша и женщина наблюдали за тем, как пыльный красный седан остановился у соседнего дома, и оттуда, смеясь, вышли женщина и девочка.

— Они сюда жить приехали? — прозвучал хрипловатый тенор. — Я думал, так, на выходные, стариков помянуть.

— Может, хотят вещи увезти, — отозвалась женщина из-за плеча парня, вглядываясь в мутное стекло.

— Днем привозили коробки.

Женщина промолчала.

— Что будем с ними делать?

И вновь нет ответа.

Мелиссе показалось, что шторка в окнах соседнего дома пошевелилась.

— Мам, а соседи здесь все еще живут?

— Не знаю, — отозвалась та с крыльца. — Я их не видела, но дом не выглядит заброшенным.

Сегодня они разбирали коробки с вещами. Мелисса переносила одежду и творческие принадлежности в комнату наверху, которая раньше была гостевой. Посередине стояла широкая кровать с балдахином. Мелисса когда-то мечтала о такой, но эта была сырая, скрипучая и с затхлым запахом. Напольные часы, загораживающие дыру на обоях, громко тикали. Письменный стол, дубовый гардероб со скрипучими дверями и пыльными полками, заваленными постельным бельем, которым уже никто никогда не воспользуется, мутное окно с видом на соседский, не менее мрачный, дом — вот и вся обстановка. Мелиссе будет сложно привыкнуть. Кругом чувствовалась сырость, от старости все шумело и сквозило. Даже пушистые пледы и множество маленьких подушек не скрасили бы эту печальную картину.

Все казалось застывшим во времени: и эта комната, и этот дом, и сам этот чертов город. Мелисса приезжала сюда последний раз, когда ей было лет восемь. Она не могла ничего вспомнить, пока снова не увидела особняк. Все было неизменным, словно кадры из какого-то ретрофильма 50-х. Ковры, шторы, посуда, стеллажи, пыльные диваны, покосившаяся изгородь, оплетенная диким виноградом, узкая веранда с треснувшей доской — все на прежних местах, как в детстве. Самое жуткое, что жители словно тоже находились в этой консервации.

— Я нашла свой старый магнитофон! — воскликнула Грейс, появившись в проходе с убранными косынкой короткими волосами и в атласной пижаме.

— Вот это раритетище!

— Хватит старить свою мать, лучше пойдем на чердак и найдем мои кассеты.

Мамины ноги дрожали, взбираясь по чердачной лестнице. Сверху сразу же потянуло холодом и сыростью. Мелисса пожалела, что не накинула на себя что-нибудь. Одинокая люстра осветила желтым коробки и потертые стеллажи с ящиками и инструментами. Под покатой крышей умещались детская кроватка, велосипед и кресло, чья обшивка с восточным узором шла дырами, оголяя деревянный каркас. Стены сквозили, ветер призрачно завывал. Миссис Санлайт уперла руки в бока, осматриваясь, а затем с досадой заметила, что этой бесполезной коллекции предметов самое место на свалке. Чтобы не углубляться в исследование хлама, мама целенаправленно отправилась к каменному дымоходу, возле которого расположились ящики и свернутые ковры. Вскоре на первом этаже среди коробок с новыми вещами оказались пыльные — со старыми. Женщины семейства Санлайт зарылись среди них, перебирая музыку молодости Грейс.

Мелисса сделала какао, приготовила тосты, мама достала из запасов бутылку вина. С бокалом и сэндвичем женщина ходила по старому дому и напевала мимо нот давно забытые песни. Уборка обещала протекать крайне неспешно и спокойно.

На полу Мелисса разложила синий флисовый плед, посчитав, что не зря они с мамой в выходные начали свои хлопоты с упорного мытья полов. Размякшая от обстановки и звуков музыки, она нежно теребила ворсинки пледа и перебирала кассеты.

— А разве в то время еще не было дисков?

— Дорогая, не уверена, что в Миднайт Хилле сейчас появились диски.

— Очень мило.

Пальцы с облезлым лаком коснулись кассеты в упаковке с надписью «для Грейс», разрисованной сердечками.

— Ма-а-а-а-ма, я нашла кое-что очень занятное, — Мелисса постучала ногтем по имени. Ямочки появились на щеках от заговорщической улыбки.

Миссис Санлайт аккуратно положила последний кусочек сэндвича в рот, взяла кассету из рук дочери и вдруг замерла. Кончики губ дрогнули, брови расправились.

— Поставь ее, детка. Сейчас ты услышишь любимые песни своей мамы.

— Кто ее подарил? — поинтересовалась Мелисса, запихивая кассету в магнитофон.

В воспоминаниях Грейс за окном хищно заревел мотор. «Опять этот отпрыск Майлзов приехал за тобой, Грейс!» — словно услышала женщина недовольный голос матери, как двадцать лет назад, а сама произнесла:

— Один знакомый.

Под звуки рока из девяностых они вскрывали привезенные из Нью-Дарши коробки, рассовывая их содержимое по шкафам и полкам. Мелисса, пританцовывая, резала скотч на коробках — одну за другой — пока из очередной не достала стеганое пальто и беспокойно нахмурилась.

— Мам, а зачем ты привезла зимние вещи? Мы же здесь только до конца лета.

Женщина сделала глоток вина, задорные огоньки в глазах погасли.

— Боюсь, что нет.

— В смысле?

— Твой папа… — говорила она, опускаясь на диван, на котором почти не осталось свободного места из-за коробок, — не сможет заработать достаточно денег, чтобы выкупить из залога нашу квартиру.

Мелисса задышала чаще. Тонкие пальцы миссис Санлайт ухватили горлышко винной бутылки, выливая остатки в бокал.

— Но он же и так целыми днями работал, и сейчас дома не появляется. В итоге этого недостаточно, чтобы выкупить квартиру?

Грейс закрыла уставшие глаза.

— Жизнь сложнее, чем ты думаешь.

Мелисса вздохнула и, сидя на полу, откинулась на створки резного гардероба. Обе молчали какое-то время, музыка из магнитофона показалась чрезвычайно раздражающей в возникшей атмосфере. Грейс встала с дивана и вытащила кассету. Как только песня стихла, комнату наполнил барабанный стук дождя.

— Сколько нам здесь еще жить?

— Я не знаю, Лисса, вариантов переехать пока нет.

— Мы теперь жители этой дыры?

— Боюсь, что так.

— Мне надо будет оканчивать эту тупую школу?

— Придется.

— Я не увижусь с друзьями еще черт знает сколько, и мне придется общаться с этими… «этими»? Из школы?

— Уверена, там есть и хорошие ребята.

— Это же просто конец, — на глаза навернулись слезы. Мелисса сделала паузу, чтобы продолжить. — Папа нам этим жизнь сломал. Тем, что он вообще заложил квартиру.

Грейс держала в руках кассету, разрисованную сердечками, и незаметно для себя горестно кивала.

— Мы не можем судить твоего отца за это.

— Неужели? — Мелисса резко подскочила и вперилась в лицо матери. — А кто? Бог осудит?

Она показательно покинула гостиную и с громким топотом поднялась в свою новою комнату. От хлопка дверью слеза дрогнула в уголке глаза Грейс, после чего женщина залпом осушила бокал.

Мир Мелиссы гнил. Губы тряслись от злобы на отца. Его и так почти никогда не было рядом. Он работал для семьи, чтобы теперь эта самая семья жила в заброшенной дыре, из которой даже позвонить не всегда возможно? Неудачник. А мама — неудачница, потому что выбрала его.

Идиотские напольные часы долбили по мозгу. Мелисса распахнула стекло и схватила маятник. Гребаный Миднайт Хилл, гребаный дом, гребаная комната. Мелисса неуклюже шлепнула по резной подножке кровати, пытаясь выплеснуть злобу. Единственное, что было для нее как свет маяка, — мысль о возвращении в Нью-Дарши. Теперь она стояла в темноте совсем одна.

К концу недели Мелисса все же получила форму, а в маршрут школьного автобуса внесли ее адрес. Теперь все хоть перестанут завистливо пожирать ее взглядом, когда мама подвозит на машине.

Когда Мелисса первый раз облачилась в белую рубашку, юбку в складочку и гольфы и завязала на шее черный длинный галстук, она не узнала себя в зеркале. Мелиссы больше не было. Была крыса, загнанная в сырой холодный подвал. Это была Мелисса без будущего, угнетенная, с мерзкими пятнами на носу, круглым лицом. Мелисса из школы, где все друг друга поливают дерьмом. Мелисса из города, где каждой собаке интересно знать подноготную другой.

Ей было до ужаса обидно видеть на себе эту форму. Она стала такой, как «эти». По крайней мере, так выглядела. Хотя даже так ее не будут считать за свою.

Мелиссе пришлось учиться. Преимущество обучения в столичной школе почти не ощущалось. Приходилось общаться с Джули-Лу, потому что она все еще была самой цивилизованной и харизматичной, хоть и высокомерно перемывала всем косточки каждый чертов день. Бетт делала вид, что пепелит лазерами из глаз беззащитную «городскую цацу», и не упускала возможности ввернуть колкость, а Клэр раздражала глупостью и постоянными чересчур восклицательными интонациями.

Мелисса не знала, чего ждать от каждого нового дня. Джинсовка с меховой подложкой не защищала ноги в гольфах от холодного ветра, который был свойственен для любого времени года в этом городе, поэтому она переминалась с ноги на ногу, высматривая школьный автобус.

Вскоре он подъехал. Внутри пахло бензином, обшивка кресел облезала на швах. Мелисса поздоровалась с Бетт и Клэр и последовала вглубь салона. Она заняла свободное место ближе к окну и приткнулась к стеклу, словно воробушек. Несмотря на сильную тряску и шум, удалось слегка вздремнуть. Спустя время что-то заставило ее резко взглянуть в проход. Над ней нависла мрачная фигура Роланда де Лордеса.

Мелисса вздрогнула. Вблизи он казался еще выше, особенно в своем старомодном черном пальто. На его лице не было никаких эмоций, только глаза, серебристые, как лезвие ножа, пристально изучали Мелиссу. Белый оттенок кожи был не тем, что принято называть аристократическим, а скорее болезненным. Будто этот парень провел половину жизни в полной изоляции в психиатрической клинике. Это нарисовавшееся вдруг прошлое Роланда подходило к его внешности и усилило тревогу, которую и без того внушила компания Джули-Лу.

Мелисса заметила, что во всем салоне есть еще одно свободное место, но старший де Лордес по какой-то причине его не выбрал.

— Эй, парень, садись уже, и поедем, — рявкнул водитель, который сонными глазами разглядывал широкую спину в пальто через зеркало заднего вида.

Роланд легко опустился на соседнее кресло. Мелисса невольно задержала дыхание, будто сам запах юноши излучал что-то опасное. Она отвела взгляд, поправила волосы и выпрямила спину. В то время как все существо Мелиссы натянулось, словно струна, Роланд выглядел абсолютно спокойно. Его эмоции выдавали только пальцы, которые он размеренно мял и гнул. Длинные, худые, изящные пальцы.

Мелисса разглядывала его через отражение в стекле. Роланд не смотрел в ее сторону, специально предоставив для изучения острый профиль с прямым носом. Она старалась не шевелиться, будто каждое движение привлечет его внимание. Внимание хищника. Только зубы методично обкусывали нижнюю губу.

Роланд ненавязчиво изучал ее. Он прекрасно видел скованность ее позы. Братья сидели чуть спереди и с интересом наблюдали за всей картиной, но Роланд лишь снисходительно качал головой, глядя на них.

Наконец автобус, кряхтя и скрипя, добрался до школы, и Роланд молниеносно направился к выходу. Только теперь Мелисса смогла вздохнуть полной грудью, поморщившись от плотного запаха бензина. Школьники уже покидали автобус, пихая сиденье сзади. Мелисса все пыталась сбросить с себя оцепенение. Отчасти приятное.

— В форме тебя даже не узнать, — вместо приветствия произнесла Джули-Лу, перебиравшая пальцами цепочку браслета.

Она не ездила на автобусе, потому что жила где-то в центре Миднайт Хилла. Мелисса выгнулась, пытаясь удобнее уместить тело в плотной свободной рубашке.

— Сама себя не узнала.

На литературе миссис Окс вновь сюсюкала с Мелиссой. Она пыталась вытащить из нее мнение о «Ромео и Джульетте», по которому был заключительный урок. Видимо, школьная форма возбудила новую волну внимания. Мелисса устала юлить и решила высказаться:

— Честно, мне кажется, это произведение катастрофически устарело. Разве что вражда между семьями еще актуальна. В остальном это история двух детей, которые виделись пару дней, но решили, что любят друг друга до смерти, — все ученики обернулись, заинтересованные ее ответом. Мелисса заметила, что голубые глаза справа неотрывно следят за ней. — А сколько там бесполезных трупов? Ромео убил брата Джульетты! А она больше страдала из-за ссылки «возлюбленного». Считается, что это история о настоящей любви, но на деле никто никого там не любил вообще.

В классе повисла тишина. Мелисса бы вдохновенно продолжила свой ответ, если бы взгляд миссис Окс не становился страшнее с каждым предложением. Учительница начала свое превращение из милой старушки в грозного диктатора:

— Да уж, Санлайт, лучше бы вы так и молчали. Не ожидала я от столичной школы такого узколобого мышления. Исторического контекста в ваших словах ноль! Может, если бы сейчас умели так чисто любить, современное поколение, да-да, ВАШЕ, — брызнула слюной миссис Окс, — не было бы сплошь извращенцами.

— Не думаю, что предыдущие поколения были намного целомудреннее, — скрестив руки на груди, осторожно заметила Мелисса.

— Молчать! — миссис Окс шлепнула по столу, отчего девушка аж подпрыгнула на месте. — Ваш грязный недалекий склад ума мне ясен, мисс Санлайт, можете больше не открывать рот.

Мелисса закатила глаза и глубоко вздохнула. В Нью-Дарши таких учителей увольняли после первого семестра. Здесь эта женщина пыталась учить жизни одно поколение за другим. Даже если мнение Мелиссы показалось ей неверным, отвечать оскорблениями непедагогично. Она была готова аргументировать каждое свое слово, но, видимо, альтернативное мнение здесь не в почете. Мелисса взглянула направо. Она решила не отводить глаза от Ламмерта сразу, как делала всегда, когда он пялился на нее. Решила проучить его, отвадить таращиться. Но в этот раз он смотрел иначе. Восхищенно. Мелисса не отводила взгляд от голубых глаз секунд десять, но ей показалось, что за это время уже должен был наступить вечер.

Джули-Лу высказывалась о чистой любви и глубоких смыслах книги фразами из учебника, а миссис Окс млела от звука ее голоса.

— Не советую спорить с миссис Окс, — сказала Джули-Лу по пути в столовую. — У нее свой взгляд на вещи, ради хороших оценок нужно просто ей поддакивать.

— Не самое крутое качество для учителя литературы.

Джули-Лу на мгновение усмехнулась, а потом вновь стала серьезной.

— Учителя такие, какие есть. Их нужно уважать, Мелисса. Как старших. Они жизнь положили на то, чтобы дать детям знания. К тому же, — Джули-Лу смахнула волосы с плеч, — твое мнение никому не интересно.

В этот момент Мелисса подумала, что с Джули-Лу тоже лучше не спорить.

Вечером дома Мелисса пила какао и залипала в ноутбук. Она приютилась в ворохе диванных подушек на первом этаже. Здесь было приятнее и теплее, чем в ее комнате, и сюда не доносились зловещие звуки с чердака. Когда в коридоре послышались резкие хлопки дверями и недовольное ворчание, Мелисса сразу догадалась, что мама в плохом настроении. Это подтвердило и приветствие миссис Санлайт:

— Я ради того тебя воспитываю, чтобы ты меня так подводила?

Мама сложилась пополам, стягивая второй сапог. Голова с короткими темными волосами высунулась из-за угла.

— Привет, мам?

— Потрудись мне объяснить, почему меня вызывают в школу? Прошла только неделя, Мелисса! Что ты успела натворить?

Сапоги с шумом рухнули в прихожей, и миссис Санлайт, взмыленная и грозная, уперла руки в бока. Мелисса вытаращилась и прикрыла крышку ноутбука.

— А что тебе сказали? — недоуменно спросила она.

— Что ты хамишь учителям!

— И когда это было?

Миссис Санлайт возмущенно взмахнула руками.

— Сегодня, Мелисса!

— Миссис Окс, — догадалась та, закатив глаза. На удивление это имя подействовало на маму как укол успокоительного. Она глубоко вздохнула. — Если быть точнее, это она нахамила мне. За то, что я высказала мнение о книге, которое не совпадало с общепринятым.

Миссис Санлайт рассмеялась и рухнула в кресло.

— Ясно. Придется сходить. Сказать, что ты больше не будешь и что с тобой провели воспитательную беседу.

— Я смотрю, в детстве тебя научили говорить то, что от тебя хотят услышать? — шутливо спросила Мелисса, вызвав на лице мамы недовольную гримасу.

Утром Мелисса стояла у знака остановки автобуса и куталась в мягкий ворот джинсовой куртки. Она думала, как будет вести себя, если Роланд снова займет место рядом. Ехать с ним вчера было очень некомфортно, но в то же время его персона вызвала жуткий интерес. Умный, гордый и… довольно симпатичный, если не брать во внимание болезненный вид. К счастью или к сожалению, сегодня Роланд прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону.

Когда Мелисса пришла в класс, там уже сидели Джули-Лу и Бетт. Скинув вещи у парты, она поставила стул в проходе рядом со столом старосты. Сегодня на повестке дня был вызов мамы в школу, рассказ о котором Мелисса преподносила как крайнюю нелепость. Бетт улыбалась, не отрываясь от экрана PSP, а вот взгляд Джули-Лу показался Мелиссе снисходительным.

— Только не зачасти в кабинет директора, — прокомментировала она в конце, — а то руки провоняют средством для уборки. Как у де Лордесов.

— Привет! — послышался голос Ламмерта из-за спины спустя мгновение.

Мелисса обернулась и застала на себе его взгляд. Он улыбался. Из-за его плеча выглядывал Хьюго, застенчиво подняв руку в знак приветствия.

— П-привет, — сделав брови домиком, ответила Мелисса с несколько вопросительной интонацией.

Мальчишеская улыбка стала еще шире, а вот глаза Джули-Лу сузились. Взгляды старосты и Ламмерта сцепились, как агрессивные псы на поводках, и Джули-Лу не промедлила с репликой:

— Даже не думай, я с тобой здороваться не собираюсь.

— Я и не хочу лишний раз слышать твой мерзкий голос, — проходя мимо, парировал Ламмерт, и с шумом рухнул за парту.

— Я бы глаза себе выдавила, лишь бы больше не видеть этого глиста, — процедила Джули-Лу, массируя переносицу. Бетт недовольно сморщила нос, выражая согласие с подругой, а Клэр растерянно хлопала глазами, старательно отводя взгляд от Ламмерта.

Мелисса мельком обернулась. Ламмерт буквально выбросил на парту тетради, между бровями пролегли глубокие морщинки, но как только он заметил ее взгляд, уголок рта дернулся вверх. Мелисса отвернулась.

Во время занятий они все время косились друг на друга. Ламмерт сидел, ссутулившись, и вертел пальцами ручку — его обычное состояние на уроках. У него были мягкие черты лица, а глаза при удачном освещении светились сами собой. Кожа тоже была светлой. У Ламмерта из темного имелись только брюки с заляпанными штанинами, галстук и кеды, которые, к слову, вообще были запрещены в качестве элемента формы. Ах да, еще репутация.

Мелисса наблюдала и за Хьюго. Удивительно, как он видел сквозь свои волосы. Они приятно переливались на солнце от золотистого к медному. Хьюго был куда спокойнее и сосредоточеннее Ламмерта. В отличие от него, он старался все записывать и слушать. Никогда не вступал в перепалки и вообще разговаривал только с братом, во время чего часто улыбался. У Хьюго была очень приятная мальчишеская улыбка. Если бы Мелисса не услышала этого «изгои» в свой первый же день и если бы ей не напоминали об этом каждый последующий, она бы забыла, почему младших братьев де Лордесов все обходят стороной.

На переменах братья старались ретироваться из кабинета как можно скорее. Мелисса же была частью цветника, высаженного вокруг парты Джули-Лу.

Староста выиграла джекпот в генетической лотерее. Об этом Мелисса думала каждый раз, когда смотрела на ее изящный нос-кнопочку, лисьи глаза с длинными ресницами и пухлые симметричные губы. Никакой подростковой куцести. Безусловно, не только природа постаралась над внешностью Джули-Лу, но и она сама. Мягкая кожа, волосы и ногти были результатом методичного ухода. Это вызывало в Мелиссе уважение. Поставленная речь, глубокий голос, женственность в каждом движении — Джули-Лу обладала исключительными красотой и харизмой, но стоило вслушаться в смысл ее речей, и сердце неприятно выворачивалось. Она отчаянно старалась быть лучшей и словно убеждала себя в том, что это получится лишь обсуждением всех подряд, будь то отошедшая на минуту Клэр или случайная ученица в коридоре. Казалось, Бетт восхищало все это, и она была готова разорвать за свою подругу любого, словно разъяренная пантера. Клэр же, скорее всего, ощущала статусность от нахождения рядом с Джули-Лу. Ради этого она была готова терпеть все неприкрытое снисхождение к себе.

Статус Мелиссы в компании оставался неопределенным. Джули-Лу проверяла ее на прочность и пыталась прощупать уровень своей власти. Мелиссе все это было неинтересно. На самом деле под журчащий голос Джули-Лу она часто думала о том, смогла бы она подойти к де Лордесам, если бы на перемене они были где-то поблизости.

На одном из уроков у Мелиссы закончились чернила у ручки. Сначала она пыталась расписать ее, а потом услышала тихое «пс-с» справа. Ламмерт протягивал ей новую. Не отводя взгляда от его глаз, девушка приняла ручку и кивнула в качестве «спасибо», только после этого осознав, что у нее была запасная.

Довольный Ламмерт отвернулся и даже стал что-то списывать с доски. Карандашом.

Пока Мелисса разглядывала потертые надписи на ручке и сломанный колпачок, внутри все сжалось и потеплело. Она понимала, что все нелепые шутки в ее адрес, которые он периодически озвучивал, были совершенно незлые, в отличие от грубостей, которые Джули-Лу выдавала за дружелюбие. Не хватало только запасть на парня из-за ручки. И глаз. И волос. И роста. И широких ладоней, в которых он вертел карандаш.

По пути в столовую все снова разбились по компаниям. Голос Джули-Лу звучал в ушах Мелиссы привычным лейтмотивом. Впереди шли братья де Лордесы. Несмотря на довольно фамильярное поведение Ламмерта, походка у него была скорая и скомканная.

Мелисса старалась обедать едой из столовой, чтобы компания Джули-Лу не посчитала ее лишний раз брезгливой. Она подтянула гольфы, заправила рубашку получше в юбку. Кто вообще придумал такую неудобную форму?

— Почему Ламмерт поздоровался с тобой? — вдруг поинтересовалась Джули-Лу, разрезая кусочек отбивной.

— Потому что одноклассники обычно здороваются друг с другом, — заметила Мелисса.

— Де Лордесы ни с кем не здороваются.

— Может, потому что в ответ получают лишь оскорбления?

Мелисса только теперь подняла на Джули-Лу взгляд. Та замерла от услышанной реплики и, видимо, обдумывала ответ.

— Они не заслужили другого отношения. Если бы изначально вели себя нормально, все могло бы быть по-другому.

— Я не уверена, кто из вас первым начал лить на другого дерьмо.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, овца, — злостно бросила Бетт, так что соседние столики стали оборачиваться и прислушиваться к разговору. Джули-Лу остановила ее резким взмахом руки.

— Ты считаешь, это я первая начала? — голос старосты звучал спокойно, но взгляд вызывал в Мелиссе тревогу.

— Я же сказала, что не могу быть уверена, — тяжесть взора было сложно вынести, поэтому Мелисса уставилась на помидоры черри, что нелепо скакали по миске с салатом от попыток наколоть их на вилку.

— Ты думаешь, наши мальчики де Лордесы на самом деле хорошие?

— У меня нет причин думать иначе.

В столовой голоса притихли. Ученики с соседних столиков стали пялиться и ухмыляться.

— Ты думаешь, что за неделю увидела достаточно? Мы учимся с ними десять лет, Санлайт, — продолжала давить Джули-Лу, и голос ее становился выше и громче.

— Я не слышала ни одной вразумительной истории. Делают странные вещи — это, по-твоему, убедительно? — Мелисса осмелилась поднять взгляд, но расправить плечи не смогла. — А если они делали что-то в детстве, что ж, мы все делали в детстве странные вещи.

— Ты лицемерка, Санлайт, — вдруг выпалила Джули-Лу, и стало понятно, что теперь за перепалкой следит уже добрая половина столовой.

Бетт довольно ухмыльнулась. Пантера была готова наброситься на жертву, в которую целилась из ружья ее хозяйка.

— Почему? — возмутилась Мелисса.

— Ты говоришь, что они хорошие, но сама не общаешься с ними? Тебе же все равно будет слабо встать и сесть за их столик сейчас? Потому что ты просто хочешь показаться не такой как все, мол, смотрите, я никого не обижаю, кроме классиков мировой литературы.

Мелисса замерла, желание пережевывать пищу одномоментно пропало. Метафорический кинжал Джули-Лу воткнулся в спину после слова «литература». Мелисса аккуратно выплюнула еду в салфетку и обвела взглядом столовую. Все смотрели на нее, кроме братьев де Лордесов.

— Они не страннее всех вас.

Мелисса встала со стула. Она словно в тумане вышагивала между столов в зале, направляясь прямо к де Лордесам, сопровождаемая десятками взглядов и волнами шепота.

— Вот это да, Санлайт! — услышала она уже издали. — Хоть убедишься лично, что неправа, и не будешь больше нести чушь.

Мелисса молча взяла стул у соседнего столика, с шумом поставила его со свободной стороны и села, опустив взгляд. Потом резко вздохнула и подняла голову.

Хьюго и Ламмерт словно соревновались, чей взгляд будет более ошарашенным, в то время как серые глаза старшего брата сосредоточенно ее изучали. Губы с силой сжимались в форме улыбки, чтобы остановить подступающие слезы.

— Я посижу здесь, ладно?

— Вовсе не нужно делать нам одолжение и заступа…

— Рол, — перебил Хьюго холодную реплику брата и обратился уже к Мелиссе. — Все хорошо.

— Дурдом, — под нос бросил Роланд и встал из-за стола. Под неравномерный шепот толпы он ушел из столовой.

— Простите, — сказала Мелисса и оборвала слово, потому что к горлу подступил ком.

— Спасибо, — взгляд Ламмерта смягчился. — А Рол, он… Не обращай внимания.

Мелисса улыбнулась и закивала, не в силах ничего произнести. Она глубоко дышала и смотрела на гладкий белый стол.

— Санлайт, ты умница, конечно, но поднос мы за тобой убирать не собираемся! — послышался крик Джули-Лу.

Мелисса со злобой выдохнула и закрыла глаза. Если сейчас что-то скажет — точно расплачется.

— Заткнись, Притс, без тебя разберемся! — огрызнулся Ламмерт.

— Мелисса, посмотри-ка, у тебя уже песик появился. Одолжить намордник?

— Ладно, я правда пойду, — почти прошептала Мелисса. — Простите за это все.

— Да нет, что ты, — начал было Ламмерт, но девушка не стала его слушать и, с шумом отодвинувшись на стуле, быстро зашагала к выходу.

Стук ее ботинок смешался с шумом чужих шагов. Она подошла к столику Джули-Лу и схватила оранжевый поднос. Сок выплеснулся из стеклянного стакана, обливая гарнир и стол. Мелисса потянулась за салфеткой. Староста наблюдала за ее дергаными движениями.

— Ну что ты так разнервничалась, — Джули-Лу неуместно заботливо пыталась заглянуть Мелиссе в глаза. — Это всего лишь шутка.

Мелисса решила, что лучше промолчать, чем показать свои слезы, поэтому, даже не взглянув на Джули-Лу, вышла из столовой.

Ламмерт проводил ее взглядом, а потом уткнулся лбом в ладонь.

— Ну дела, — сказал Хьюго, доедая остатки с тарелки.

— Она правда считает нас нормальными, или… Джули-Лу права?

Хьюго задумался и широкой ладонью убрал волосы со лба.

— А мы правда нормальные или Джули-Лу права? — ответил он вопросом на вопрос. — Нельзя судить о человеке по словам Притс. Сами посмотрим, что будет дальше. Если, конечно, уже завтра Мелисса вновь не окажется за столиком Джули-Лу и не будет избегать нас старательнее.

На последнем уроке Мелисса не появилась. Она сидела в коридоре на подоконнике. Можно было бы уйти домой, но сегодня после уроков у нее воспитательная беседа в кабинете директора, на которую подъедет мама. Мелисса болтала ногами и смотрела, как сползают дурацкие гольфы. Никто никогда не травил Мелиссу прежде. Никогда родителей не вызывали в школу. Только сейчас стало понятно, что вся ее предыдущая жизнь была вполне спокойной.

Мелисса думала об аутсайдерах из ее предыдущего класса. Что им нужно было сделать, чтобы она начала с ними нормально общаться? Казалось, что ничего, они просто были такими скучными, необщительными, странными. Мелисса даже не догадывалась, что однажды попадет в общество, где странной может показаться она.

После звонка Мелисса переместилась к кабинету директора и рухнула в одно из кресел напротив двери. Здесь было тихо. В просторном закутке стояли кожаные кресла и горшки с монстерами. От жалости к себе Мелисса перешла к ободрению.

«Ничего страшного же не случилось, — думала она, — просто перепалка. Завтра приду, поздороваюсь с Джули-Лу, и все будет как прежде. Скажу, что… это просто мое мнение, оно может измениться. И вообще, может, расскажешь мне какую-нибудь шокирующую историю про де Лордесов?»

На самом деле, Мелисса не знала, как правильно поступить. Ей вообще само пребывание в Миднайт Хилле казалось неправильным. Этого просто не должно было произойти в ее жизни, и она не должна была ни под что подстраиваться. Это все не из ее жизни. Здесь нет правильных путей, они все лишние.

Голоса разбудили Мелиссу. Оказалось, что в своих мыслях она умудрилась задремать. Школа опустела, только еле слышный разговор эхом разносился по коридору.

— Долго еще Рола ждать? — спросил Ламмерт.

— Уже должен освободиться, — ответил Хьюго.

Мелисса прислушалась, но следующие реплики были неразличимы. Только какие-то бессвязные обрывки. Девушка наклонилась в сторону шума и сощурилась, будто это должно усилить ее слух. Братья были прямо за углом, когда она четко услышала:

–…Будто ее появление несет перемены. Понимаешь, о чем я? — восторженно спросил Ламмерт.

— Понимаю. Я тоже это чувствую, — прозвучал голос Хьюго совсем рядом с Мелиссой, и она зажмурилась от страха разоблачения.

Братья появились из-за угла. Пару мгновений они смотрели на Мелиссу. На чьих щеках отразилось больше смущения, было непонятно. Все застыли. Ламмерт первый пришел в себя и, засунув руки в карманы, произнес:

— Ты чего здесь делаешь?

Мелисса кивнула в сторону двери директора, за которой раздавался неравномерный шум. Братья проследили за ее взглядом. Ламмерт улыбнулся.

— О, понимаем, это за что тебя так? — спросил он.

— За мнение о «Ромео и Джульетте».

— Книга отстой.

— Ты ее не открывал, — шепотом заметил Хьюго.

Не обратив внимания на его реплику, Ламмерт шутливо произнес:

— Ты не переживай! Ничего такого не будет. Даже меня так и не отчислили, — с гордостью заметил он. — Тебе максимум доверят дежурство в классе.

Мелисса улыбнулась. Ей почему-то правда стало легче. Озорные глаза не переставали на нее смотреть. Пауза затянулась. Ламмерт переминался на месте, борясь с надобностью уйти.

— У вас тут всех за такие провинности к директору водят? — помогла ему с темой Мелисса.

Улыбка Ламмерта соскользнула с лица.

— Нет. Некоторым все сходит с рук, — Мелисса и Ламмерт снова долго смотрели друг на друга. — Таким как Притс, — закончил он.

«Что с ней не так? Почему она так с вами? А со мной?» — Мелиссе захотелось выплеснуть переживания, но ни один вопрос не сошел с губ.

— Ладно, нам пора! — снова улыбнувшись, воскликнул Ламмерт. — А тебе удачи! — он сделал три стремительных шага, потом резко остановился и обернулся. Придавив челку к макушке, он выпалил. — Если хочешь, можешь садиться за наш столик в столовой.

Хьюго покосился на брата. Мелисса удивленно распахнула глаза. Внутри все приятно сжалось, но впечатления от последнего раза были, мягко говоря, не очень.

— Спасибо, — неуверенно ответила она, но Ламмерт уже несся на длинных ногах вдаль по коридору, а Хьюго, махнув рукой на прощанье, бегом догонял его.

Как только Мелисса оказалась достаточно далеко, Хьюго схватил брата за рукав, заставив его затормозить.

— Я бы рекомендовал тебе сначала думать, потом говорить, — нервно выпалил он.

— Я тороплю перемены, — Ламмерт потряс локтем, желая смахнуть руку брата, а затем суетливо обернулся.

— А что мы скажем Ролу?

— Что-нибудь придумаем, — Ламмерт пронзительно посмотрел на Хьюго. — Она все равно с нами не сядет.

Перепалку прервал стук каблуков. Хрупкая невысокая женщина стремительно пронеслась мимо братьев. Воздушная ткань брюк переливалась оттенками синего, на очерченной ключице блестела серебром цепочка с камнем. Она спешила в кабинет директора, в котором не была уже больше двадцати лет.

Мелисса встала с кресла, завидев запыхавшуюся маму. Миссис Санлайт поправила короткие локоны и достала маленькое зеркальце. Она выглядела лучше, чем обычно, и Мелисса отметила это вслух.

— Когда-то в этом кабинете мне говорили, что из меня ничего не получится, — ответила она, а затем ехидно улыбнулась. — Из меня ничего не получилось, но по моему внешнему виду они этого не поймут.

Глава 3

Дома настроили интернет. Миссис Санлайт уже ложилась спать. Мелисса развалилась на диване, укутав ноги в бирюзовый плед, который мама не разрешала уносить из гостиной. Он был островком прошлой беззаботной жизни. На кофейном столике остывала огромная кружка с какао.

Экран ноутбука подсвечивал недовольную физиономию Мелиссы. Она зашла в социальные сети, чтобы ответить на скопившиеся сообщения от бывших одноклассников. Раньше она постоянно с кем-то переписывалась. Старый уклад жизни отрезали слишком резко, будто пуповину. Только вот то, что было в Нью-Дарши, стало постепенно рассыпаться вместе с настоящим.

С теми, кого Мелисса считала друзьями, сейчас не о чем было поговорить. Они бы не поняли, что у нее, такой позитивной и общительной, какие-то проблемы с одноклассниками. Не поняли бы, что она чувствует, когда внутренне трясется от раздражения при звуке голосов окружающих. Не поняли бы и ненависти в таком объеме. Она и сама не понимала.

В бывшем классе все было не так. Все казались сплоченными, по крайней мере, никого не унижали. Не было врагов, но сейчас кажется, что и друзей не было. Наверно, все думали только о себе. Почему-то сейчас Мелисса тоже думала только о себе. Какое значение имело, как дела в старой школе? Ей нужно пережить свои эмоции, обсудить свою жизнь. До чужой не было дела.

Мелисса потерялась. У нее не было цели, не было тропинки, были только бесконечно незнакомые чувства раздражения и неприятия действительности.

Стоило коснуться холодной подушки, сознание Мелиссы выключилось в один неуловимый миг, несмотря на нескончаемые мысли. Казалось, что оно так и не смогло включиться ни во время умывания утром, ни во время завтрака. Ни даже когда тело Мелиссы опустилось в пропахшее бензином кресло автобуса.

Из задумчивости ее выцепила толпа. Люди скопились на обочине дороги у перекрестка. Их было человек тридцать. Они не кучковались, не стояли в очереди, не смотрели в одну точку. Хмурые и испуганные лица, темное и громоздкое нечто между их ногами.

Дети в автобусе прильнули к окнам, стали шептаться.

— Это олень!

— Сам ты олень, у него же нет рогов, это оборотень!

— Оборотней больше нет в Миднайт Хилле!

Мелисса всмотрелась в чернеющую на обочине тушу. Она была угловатой, широкой. Будто мешки и коробки накрыли шкурой.

Сборище напоминало похороны, где никто не понимает, что за существо хоронят. Многие курили, дергано двигались, морщили носы. Одна старушка так визжала, дергая взметнувшейся рукой, что даже людям в салоне становилось не по себе.

Водитель будто нарочно притормозил на светофоре дольше нужного, сам окутанный тревогой и любопытством. Слово «оборотень» Мелисса услышала так много раз, что волосы на коже невольно вздыбились.

Автобус нерешительно тронулся, и Мелиссе открылась новая сцена. На дороге блестела огромная бордовая лужа, уже подсохшая и впитавшаяся в асфальт. Рядом с ней одиноко высился человек в свитере и длинном болотном тренче. Он смотрел прямо на Мелиссу. Так, словно она не может его увидеть. Даже когда автобус проезжал в паре шагов от него, он не дернулся и не отвел от Мелиссы жуткого сверлящего взгляда. Тело девушки беспокойно изгибалось, не желая терять из виду юношу, лужу и толпу, а потом рухнуло на сиденье.

Салон автобуса напоминал рой. Разговоры об увиденном жужжали будто у Мелиссы в голове. Они раздражали ее излишней суеверностью. Когда уловить смысл слов уже было невозможно, перед глазами вновь появилось вытянутое худощаво-скуластое лицо юноши в болотном тренче и не исчезало, пока дети не повскакивали со своих мест и не метнулись к школе.

Только теперь Мелисса заметила, как по проходу мимо пронеслась высокая фигура в черном пальто.

— Доброе утро, Санлайт. Подходи, забирай свой вариант теста! — встретила ее в классе миссис Плом. — И присаживайся.

Мелисса заторможенно взяла бумажку со стола. Тест на ней был написан вручную. Миссис Плом хлопала веками без ресниц, словно вопрошая, почему Мелисса не двигается.

Взгляд нашел Джули-Лу. Она покачивала ногой, бегая глазами по строчкам в тетради. Мелисса думала, что отпустила вчерашний конфликт, но от вида старосты воспоминания и обида накатили с новой силой. Выбора не было. Либо попытка примирения, либо потенциальное одиночество. У Мелиссы больше не было права относиться ко всему равнодушно, ведь Миднайт Хилл в ее жизни не до конца лета. Значит, надо адаптироваться.

— Привет.

Староста томно подняла глаза и перестала делать вид, будто не замечает присутствия Мелиссы.

— Привет. Если это для того, чтобы я помогла с контрольной, то не надейся.

— Я была отличницей в прошлой школе.

— О, — с наигранным удивлением произнесла староста.

Мелисса закатила глаза. Скрип пола под туфлями вежливо проводил ее до парты. Джули-Лу напоминала ей суккуба — статная, красивая, умная, но язык червивый.

Только со второго урока Мелиссу отвлекло от гнетущей рутины любопытное лицо Ламмерта. Он поздоровался, улыбнулся. Хьюго пояснил, что от прогула контрольной счастлив только Ламм, зато этого счастья хватит на всех.

Однако оно продлилось только до звонка на урок. Ламмерт выглядел угрюмо, ничего не записывал, хотя ручку из рук не выпускал — мастерски вертел ее между пальцев. Его холодные глаза были направлены на доску, хотя вряд ли он улавливал, что на ней происходит. Мелисса бросала короткие взгляды в его сторону, но он их будто не замечал, и взгляды становились более открытыми. Покатые плечи, длинные пальцы, ровный нос, пряди белесых волос на лбу, шея — Мелисса не без смущения для себя отметила, что ей нравилось то, что она изучала.

«Привет! Как жизнь?» — представила свою реплику Мелисса. Ламмерт же пригласил ее вчера за столик в столовой. Наверное, будет странно общаться только во время обеда.

Резкий звук звонка штормом прошел по коридорам. В классе началась неспешная возня. Мелисса старалась дышать ровно. Пальцы нервно мяли лямку рюкзака, давая ей время собраться с силами.

— Как жизнь? — неожиданно воскликнула Мелисса, отчего Ламмерт даже немного подскочил на месте.

Юноша обернулся. На лице заиграла неловкая улыбка, а глаза прищурились, скользнув по Мелиссе.

— Боже, Санлайт, даже меня напугала. Не возбуждайся так в его присутствии.

Глаза невольно нашли источник голоса. Тягучий, презрительный взгляд Джули-Лу выплыл из кабинета вместе с обладательницей.

Мелисса глубоко вздохнула.

— Какая же она невыносимая, — пробурчала она.

Фраза волшебным образом смыла остатки хмурости на лице Ламмерта, нарисовав на нем широкую улыбку. Он набросил на плечо рюкзак.

— Я тоже терпеть ее не могу, — радостно заявил он.

Мелисса с братьями вышли из класса. Ламмерт шел посередине, занимая все внимание своих спутников. Длинные ноги быстро несли юношу по коридору, только и подгоняя Мелиссу. Хьюго пытался тормозить брата, слегка потягивая за локоть его рубашки.

— Джульетта Лукреция Притс, — издевательски гнусавым голосом произнес Ламмерт. — Сложно придумать более идиотское имя.

— Джульетта Лукреция?

— Да. Отвратительно, правда? А знаешь, что она говорила про тебя в первую неделю?

На секунду Мелисса подумала, что не хочет этого знать, но потом кивнула.

— Сказала, что в таком виде приходить в школу могла додуматься только проститутка. Бред, правда? Я бы тоже не носил форму, если бы можно было, — тараторил Ламмерт. — Кто вообще придумал эти дурацкие рубашки? В фильмах все ходят в чем хотят, я считаю, это правильно. Но это же Джули-Лу. Она всех своих подружек за спиной обсуждает. А что, кстати, было вчера у директора?

— Дежурю на следующей неделе.

— Круто, значит, будем вместе, нам еще неделя осталась.

Почему-то неугомонный лепет Ламмерта успокаивал Мелиссу. Под него они перешли в соседний корпус и устроились у подоконника на лестничном пролете, не доходя пару десятков метров до кабинета. Мелисса присела на окно, закинув рюкзак рядом, и подтянула гольфы. От Ламмерта и любопытства сжимались внутренности, как от катания на американских горках. Казалось, она зря так долго боялась к ним подойти, хотя обуздать неловкость от общения никак не удавалось.

— Послушай, — начала Мелисса, с интересом разглядывая лицо Ламмерта вблизи. Даже ресницы у него были светлые, — ты случайно не альбинос?

— Альбинос? Кто это?

— Человек с нарушенной пигментацией, — подсказал Хьюго, снимая с плеч рюкзак и ставя его на окно. — Он не альбинос. Просто не любит загорать, — юноша бросил дружелюбный взгляд на брата.

— Ага, — подхватил Ламмерт. — С такой погодой в Миднайт Хилле загореть можно только на костре.

Мелисса посмеялась и, болтая ногами, перевела внимательный взгляд на Хьюго. Можно сказать, с ним она разговаривала впервые, потому голос Хьюго все еще казался незнакомым.

— А ты…

— Не альбинос? — отозвался он.

Мелисса улыбнулась, на веснушчатых щеках заиграли ямочки.

— Ты что-нибудь видишь за своими волосами?

Волнистые волосы завивались в спирали на концах, светясь на солнце огнем. Зрачки поблескивали за густыми прядями.

— Мне… нормально, — только и ответил он.

— Прости, если задела, — Мелисса села на замерзшие пальцы и наклонила голову набок. — Они мне нравятся.

Мелисса намеренно проигнорировала смущение Хьюго, которое только разожгло в ней желание наговорить больше приятного. Она подняла глаза к потолку.

— Я бы тоже хотела, чтобы мои волосы были такого красивого цвета.

— О-о-ой, началось, — протянул с улыбкой Ламмерт. — Я еще здесь, вообще-то.

— У тебя тоже красивые волосы, — подыграла Мелисса.

— Так-то лучше, — вздернув подбородок и поправив галстук, заключил он. Мелисса рассмеялась.

Хьюго улыбнулся, оголив зубы. Клыки немного торчали вперед, делая улыбку какой-то особенной.

Смеяться было хорошо. Пока смеешься, не нужно думать о том, как к тебе относятся другие. Не нужно вспоминать Джули-Лу. Не нужно решать контрольные и бояться темной шкуры на обочине.

На остальных переменах они тоже были вместе. Де Лордесы спрашивали Мелиссу про Нью-Дарши, про прошлую школу, про то, как ей переезд и каково это ходить без формы. На них оборачивались даже младшеклассники. Все знали де Лордесов, знали, что к ним лучше не подходить. И уж точно никто не видел, чтобы кто-то в их компании так самозабвенно смеялся. Мелисса подумала, все смотрят, потому что счастливые люди в этой дыре в диковинку.

Впервые в школе имени О’Коннелла Мелисса шла на обед в приподнятом настроении. Мимо пустого столика старосты она прошла с небывалым облегчением. Даже появился аппетит. На какое-то время.

Серые глаза внимательно изучали Мелиссу, пока она с братьями стояла в очереди за едой, а затем опустились на страницы небольшой книги в мягкой обложке. Другой рукой Роланд держал черный термос. На столе стоял нетронутый оранжевый поднос с обедом. Как только все приблизились к столу, Роланд, не поднимая взгляда, подвинул поднос в сторону Хьюго.

— Привет, — скромно поздоровалась Мелисса, получше заправляя рубашку в юбку. — Меня зовут Мелисса Санлайт.

— Я знаю.

Взгляд, что с этими словами впился в Мелиссу, можно было сравнить со взглядом ястреба, который уловил в траве слабый шелест будущей жертвы. В бесцветных глазах отражался багрянец галстука.

Тело Мелиссы напряглось. Она попыталась улыбнуться, но получилось сжато.

— Ламмерт предложил мне сидеть здесь.

— Это я тоже знаю.

Казалось, Роланд наслаждался скованностью Мелиссы и не собирался давать спуску.

— Тогда приятного аппетита, а? — вставил Ламмерт, буравя брата взглядом.

Все ели молча. Хьюго уминал за обе щеки две порции — за себя и за Роланда. Он только и успевал вытирать губы тыльной стороной ладони. Ламмерт поник, лениво ковыряя вилкой пюре. Роланд же попивал содержимое термоса, уткнувшись в книгу.

Красный галстук Роланда невольно цеплял внимание Мелиссы. Он был туго затянут, рубашка выглажена, заправлена. Он будто воспитывался другой семьей. Осанка, неторопливые выверенные движения. Только волосы небрежно лежали по обе стороны лица, не закрывая лба. Черты лица неуловимо напоминали Ламмерта: острый подбородок, прямой нос. Если лицо Ламмерта можно было назвать мягким, то Роланд был его грубой и острой версией.

Роланд залпом допил содержимое термоса, и Мелисса наблюдала, как движется его кадык.

— Хватит таращиться на меня.

Холодный голос пригвоздил взгляд Мелиссы к столу.

— Прости, я просто… — она закрыла глаза, стараясь подавить стыд. — Я просто задумалась. Можно вопрос?

— Попробуй.

— Как так вышло, что вы братья, но цвет глаз и волос у всех разный?

Роланд прищурился. Он был таким серьезным, будто сидел на экзамене. Точнее, будто принимал его у Мелиссы.

— Я имею в виду, с генетической точки зрения, — добавила девушка, будто пытаясь смягчить вопрос или сделать его менее глупым.

— С генетической, значит? — начал Роланд, оставляя закладку между страницами. — У нас разные матери.

Брови Мелиссы на миг взметнулись. Она наблюдала, как Роланд невозмутимо убирает в сумку книгу, а сама лишь старалась не разинуть от удивления рот. Ламмерт застыл, а Хьюго стал медленнее жевать, наклонившись к тарелке.

— П-простите. Я не знала.

— Приятно посидеть, — только и выдавил Роланд и почти беззвучно задвинул стул.

Уши Мелиссы заложило, разговоры в столовой и лязг посуды были будто укутаны пеленой. Только собственная вилка, неаккуратно упавшая на поднос, вытащила ее из оцепенения.

— Простите, я не думала…

— Все в порядке, — перебил Хьюго. — С этой информацией мы уже давно смирились.

Вопросы в голове Мелиссы множились как бактерии в благоприятной среде. Разные матери в такой короткий период? А с кем они живут? Как это вообще возможно? Как неудачно она сковырнула такой деликатный факт в первый же день общения. Нужно было срочно перевести тему.

— А вы ничего не слышали про оленя? — спросила Мелисса.

Тревожная толпа и шкура всплыли в памяти так явственно, будто находились в белых стенах просторной столовой. Юноши переглянулись.

— Не понял. Что за олень? — уточнил Ламмерт.

— Вообще-то, это скорее медведь. У него не было рогов, — недоумение на лицах братьев усиливалось. — Сегодня утром мы проезжали мимо толпы. Там было какое-то тело или типа того. Труп животного. Кто-то сбил медведя?

— Не знаю, мы не ехали сегодня в автобусе.

— Точно.

— А что такого? У нас периодически сбивают оленей, особенно в пригороде, — заметил Ламмерт.

Мелисса закусила губу и поерзала на стуле.

— Не знаю. Там такая толпа была, все выглядели напуганными. Подумала, вдруг вы что-то знаете.

— Ничего не знаем, — вдруг высоким голосом выдал Хьюго и закашлялся, поперхнувшись.

Ламмерт стал стучать ему по спине и подвинул свой стакан с недопитым яблочным соком.

Вечером за окном шелестел дождь, Мелисса подвинула маме кружку ароматного кофе.

— Спасибо, Лисса, — сказала миссис Санлайт, уткнувшись в телефон.

Мелисса сидела по другую сторону барного стола и грела руки о любимую кружку с альпакой. Только горячий какао и домашние пушистые тапочки согревали ее в продуваемом сквозняком доме. Капли все сильнее барабанили в окно. Звуки ветра жутко усиливались, пролезая в щели. Вечером резко потемнело. Эта тьма все еще не стала для Мелиссы привычной. В большом городе никогда не темнеет так сильно.

— Как дела в школе? — спросила женщина, не поднимая взгляда от экрана.

— Вроде стала общаться с мальчиками.

— Что за мальчики?

— Они братья. Ламмерт и Хьюго. И Роланд.

— Три брата?

— Вроде того.

— Тройняшки?

— Нет, Роланд старше. И вообще. У них матери разные.

Мама оторвалась от телефона и с недоверием взглянула на Мелиссу поверх тонких прямоугольных очков.

— Они нормальные?

— Что за вопрос? — возмутилась та.

— Ну, вдруг из неблагополучной семьи. Может, они сиротки.

— И что? Это как-то определяет их нормальность? Я, например, считаю за нормальных людей тех, кто не манипулирует общественным мнением и не унижает меня за каждое неправильно сказанное слово.

— Все, все! Успокойся, — осадила женщина. — Нормальные — значит, нормальные.

Ногти миссис Санлайт снова застучали по телефону. Мелисса положила щеку на стол. Розовая альпака в темных очках смотрела на нее с зеленой полянки. В узких стеклах маминых очков отражались переписки и какие-то сайты.

— Прости, что вспылила, мам.

— Прощаю.

Мама улыбнулась и потрепала дочь по голове. Она заблокировала телефон и положила его на стол. Сняла очки, сложила их и потерла переносицу, отчего на коже выступили косточки пальцев и запястья.

— Как дела на работе? Тебя взяли на ту должность?

— Вроде взяли, — вздохнула женщина, — но зарплата, конечно, смешная. У меня до работы дела более захватывающим образом шли.

— Что такое?

Мама глубоко вздохнула и, потуже затягивая на поясе атласный халат, осторожно глотнула кофе. Она нахмурилась, будто что-то вспоминая, пальцы бродили по рыжей кружке.

— Еду я, значит, на машине…

Утром еще стояла погожая погода. Солнце слепило через лобовое стекло. Было около семи утра, на дорогах никого. Когда я подъезжала к перекрестку у пекарни, еще издалека заметила стоящих на дороге людей и что-то темное, лежащее у их ног. Объехать их было нельзя, к тому же стало любопытно. Остановив машину неподалеку, я вышла и направилась к перекрестку.

С каждым шагом я все внимательнее всматривалась в тушу. Она была мохнатая, похожая на громадного медведя. Я поняла это по когтистым лапам. Они, наверное, были с мою голову. Тело лежало в луже крови, блестевшей багровым в свете утреннего солнца. Следы из крупных капель тянулись в сторону леса.

Вокруг трупа стояло четыре человека: бледная, испуганная старуха-пекарь, вцепившись в какую-то девушку, что-то зловеще причитала; другая пожилая дама грубо просила ее замолчать и не нести чушь; и, наконец, старик, ворча себе под нос, говорил, что медведя нужно скорее утащить с дороги.

Над тушей уже собирались мухи. Одна из них сидела на открытом глазу медведя. К горлу подступила тошнота.

— Что здесь произошло?

— ОБОРОТНИ!!! — накинулась на меня старуха-пекарь.

Она вцепилась в мой воротник руками и, тряся его, как завороженная, уставилась на меня маленькими, красными от лопнувших капилляров глазами.

— Оборотни! Я сама их видела, своими глазами! Ночью! Все видела! Двое их было. Не как волки, но и не как люди. Медведь заревел как на улице, я — раз — к окну подскочила, а они склонились над ним…

— Да замолчи ты уже! Хорош страсти-то рассказывать! Небось, напилась таблеток своих, да померещилось сослепу!

— Лже-е-ешь! — заверещала старуха. — Сама знаешь, что лжешь!

Пекарша отпустила меня и накинулась на пожилую даму. Она заговорила громким шепотом. Хозяйка пекарни, словно ведьма, рассказывала:

— Долго в Миднайт Хилле живешь, сама знаешь, стоит город на нечестивой земле. Полно здесь чертовщины. Даже церковь в лесу — и та оплот бесов… Говоришь, машина медведя сбила, а у самой поджилки трясутся, оттого что знаешь: правду я говорю. Оборотни это были, двое, вцепились в него — да давай! Глаза в темноте светятся, а плоть звериная трещит… Зря не веришь, не спасет это тебя от клыков дьявольских. Не дури, будто за жизнь свою ничего такого не видела и не знаешь. А воют они, воют на полную луну громче волков. Знаешь, что нет спасения в этом городе, так не клевещи на старуху. Перестали они их бояться, еще вернутся, помяните мое слово…

Старуха скакнула в центр дороги и обвела всех взглядом.

— Услышала медвежий рев в ночи, — рявкнула она, растопырив крючковатые пальцы. — В окно вижу их, жрут зверя, глаза светятся. Я — раз — ружье-то старика своего схватила с полки, да выскочу, — старуха жутко металась между слушателями. — Раз стрельнула по ним, да разбежались, как крысы поганые. У меня-то дом освящен, нечего мне бояться дьяволов.

Мужчина резко сплюнул чуть ли не мне под ноги.

— Да слышали мы это уже, одну шарманку завела да трещит!

Я быстро уехала после этого. По обочине, по крови. Сколько еще ждать пришлось бы, пока они оттащат его, неизвестно. Но вечером я домой возвращалась, а от этой сцены только размытое пятно на асфальте осталось.

Какао в кружке уже остыло, когда Мелисса вспомнила о его существовании и сделала глоток. Губы пересохли.

— Я видела медведя. И старуху видела. Из автобуса утром. Там толпа такая была, все на него смотрели.

Ветер обрушил на кухонные окна поток дождя, заставив Мелиссу поежиться.

— Ладно, сказки на ночь рассказаны, давай-ка будем расходиться по комнатам, — произнесла мама, конструируя на макушке небрежный хвостик. — У меня еще дела остались.

Женщина устало поднялась из-за стола.

— Знаешь, так раздражает, что у меня в автобусе все тоже про оборотней говорить стали. Это какое мышление нужно иметь, чтобы это был единственный вариант? Ладно еще старуха, она якобы видела кого-то, но просто дети в автобусе? Они медведя за оборотня приняли. Я в шоке, как можно жить с такими устаревшими взглядами. Про критическое мышление они вообще слышали?

Миссис Санлайт выслушала тираду дочери с печальной ухмылкой на лице. Мелисса добавила:

— Ты веришь в то, что видела старуха? Я думаю, она сама пристрелила медведя.

— Может быть.

Дождь разыгрался не на шутку. Капли выстроили стену, за которой не различались даже силуэты сосновых стволов.

Уличный фонарь освещал письменный стол у окна, двухъярусную кровать и диван под покатой крышей. Теплый свет с первого этажа пробивался в темную комнату, касаясь напряженных лиц братьев де Лордесов.

— Так что сваливайте все на меня. Просто скажите ей, что Роланд против, и дело с концом, — юноша оперся о дверной косяк, скрестив руки на груди. Его вытянутая тень рассекала комнату надвое.

— Меня, конечно, тоже напрягло, что пришлось рассказать про матерей, но это же не повод так вот ее отталкивать. Она же не знала, — Ламмерт сидел по-турецки на нижнем ярусе кровати и обнимал огромную подушку. Он примял челку к макушке и ждал реакции Хьюго. Тот тяжело вздохнул.

— Я согласен с Ролом.

— Что? Почему?

— Она любит задавать вопросы. Для нас это некстати.

— Какие еще вопросы она успела задать? — все сильнее возмущался Ламмерт.

— Про медведя.

Роланд прищурился и забарабанил пальцами по плечу ровный ритм. Ламмерт вскинул голову на братьев по очереди.

— Вы что-то знаете про медведя? — он нахмурился.

— Больше, чем хотелось бы, — вдруг вставил Роланд. Босые ноги сделали пару шагов до дивана. Юноша устало рухнул на него, запрокинув голову. — Он валялся там до утра. Я видел из автобуса. Эта бабка еще проповедовала для толпы. Про оборотней.

Ламмерт закрыл глаза и потер переносицу. Сердце набирало обороты и стало давить в груди. Он отложил подушку и сел поудобнее.

— Так, — произнес он на выдохе, — давайте-ка вы лучше расскажете все с самого начала.