Моя правда! Серия «Русская доля»

Алив Чепанов

Первая половина XX века. Вервь, как община называлась в древности, являлась органом местного крестьянского самоуправления. Всё решал деревенский сход. Круговая порука – ответственность всех членов общины за действия, в том числе уголовные преступления, и выполнение обязанностей каждым из её членов, просуществовала до коллективизации 30-х годов XX века… В основе произведения – письма и воспоминания современников. Имена и фамилии героев автором изменены. Любые совпадения считать случайными.

3. К царю за правдой

Образование всегда давало человеку возможность сформировать свое мировоззрение и отношение к существующему общественному порядку. В начале 20-го века образованные люди понимали: любое государство является орудием подавления и принуждения основной массы общества в интересах отдельной группы, находящейся у власти в тот или иной момент истории. Перед образованным человеком, вместе с полученными знаниями, представали все недостатки отживающего самодержавия и капиталистического строя, все несправедливости и искажения в распределении общественных материальных благ, преобладающие в России того времени. Рост благосостояния господствующей группы за счёт другой, несоизмеримо большей, но по воле судьбы угнетаемой и ограниченной в правах части общества, вызывал бурное и справедливое недовольство последней. Монархическая верхушка и приближенная к власти крупная буржуазия того времени осознавали хрупкость созданной ими системы и тщательно её оберегали от каких-либо существенных перемен. Находящихся у руля и так всё устраивало, так как они наблюдали постоянный рост своих капиталов, причём несмотря на все катаклизмы и кризисы, выпадающие на долю всего народа. Война, приносившая народу только горе, капиталистам приносила баснословные прибыли. Понимая, что чем образованней граждане, тем сложнее ими манипулировать, власть не старалась увеличить количество образованных подданных, скорее наоборот, её вполне устраивало тёмное безграмотное население. Капиталистическое государство во главе с царём, вело неустанную борьбу с интеллигенцией, привносившей в низшие общественные слои свет образования. Власти в свою очередь вели жестокую борьбу и с разного рода вольнодумцами, народниками и анархистами. Несмотря ни на что, в России активно действовали подпольные организации, которые существенно влияли на рост революционных настроений в обществе. Начиная с 90-х годов 19-го века запрещённые подпольные организации провели ряд громких покушений на царствующие особы, крупных государственных деятелей и полицейских чинов, что вызвало безусловное, хотя и молчаливое, одобрение простого народа. В тоже время кровавые акции вызвали жесткие ответные операции полиции и жандармерии против активных граждан по всей России. Государство дало старт отрытой борьбе со своим собственным народом.

…Запрещенные книги и листовки, которые так усердно искали, приехавшие из уезда жандармы, были надежно спрятаны четырнадцатилетним Андреем в дымоходе. Было уже тепло и одна из печек давно не топилась и не использовалась для приготовления пищи. В этой нерабочей печке и хранилась, недавно принесённая Андреем на хранение, запрещённая литература. После обыска Михаил Иванович расписался (приложил обмакнутый в чернила большой палец) в акте об отсутствии в его доме какой-либо запрещенной литературы, не ведая о её наличии на самом деле. В случае обнаружения жандармами спрятанной сыном литературы, вся семья могла быть выслана в Сибирь и уже не по собственной воле, а по приговору суда. Михаил Иванович не любил лжи ни в каком виде, а тут приложил собственный палец, как символ правды, на жандармской бумаге. Несмотря на то, что ничего похожего на запрещенную литературу в селе жандармы не обнаружили, учительниц, обучающих грамоте местных детишек, арестовали и увезли в уездный участок. А между тем, все ученики, в их числе и Андрей, слушавшие так называемые «вечерние чтения», за четыре года обучения уже достаточно успели глотнуть бунтарский дух свободы. Учившиеся с Андреем в сельской школе, в отличие от своих ровесников, не имеющих тяги к знаниям или не допускаемых до этих знаний родителями, уже имели кое-какое представление о справедливом обществе, всенародном счастье, свободе, равенстве и братстве. Передовая интеллигенция того времени старалась сблизиться с народными массами. Интеллигенты — «народники» несли в деревню просвещение и новые прогрессивные взгляды через бескорыстное преподавание в сельских школах в самых отдалённых уголках России. Это был выход в народ передовой интеллигенции того времени. Не дань моде, а вполне осознанный посильный личный вклад в дело строительства нового светлого будущего для всех.

Михаил Иванович начал постепенно забывать про Сибирь, от которой он, во время обыска, снова находился очень близко, сам того не ведая. Он неосознанно очень рисковал в тот момент и мог в два счёта поехать в Сибирь уже не в качестве добровольного работника на строительство железной дороги, а уже за казенный счёт в качестве политического арестанта. Там в каком-нибудь из сибирских многочисленных острогов могла закончиться его жизнь, а возможно и жизнь всей его семьи. Михаил Иванович тогда и представить себе не мог, что, скрывая у себя в доме запрещенную литературу, невольно сам участвует в политической борьбе против царского самодержавия и капитализма. В то время, всеми оппозиционными партиями, литературной печатной пропаганде и агитации предавалось очень большое значение. Других средств массовой информации в то время просто не было. Именно печатная продукция формировала в то время революционные настроения общества. В связи с безграмотностью большей части населения России того времени, печатному слову в крестьянской среде оказывалось довольно большое доверие и уважение.

В Тульской губернии, как и по всей центральной России стали, то тут, то там возникать разнообразные молодежные кружки и партии, появлялись первые местные организации социалистов-революционеров. В феврале 1904-го грянула война с Японией. Уже в возрасте тринадцати лет, Андрей через городских учительниц постепенно стал приобщаться к закрытым кружкам социал-демократов. Тайно, но активно, он принимал участие в местной подпольной организации социалистов-революционеров в качестве связного, курьера, разносчика и расклейщика агитационных листовок. Отец не препятствовал сыну и закрывал глаза на его частое отсутствие на хозяйстве, так как очень гордился его грамотностью и уважением к нему со стороны деревенского общества. Селяне шли к ним в дом всегда с подарками и поклонами, когда надо было что-нибудь прочитать или написать…

…Сразу после Рождества грянул гром народного бунта. Грянул прямо в столице России — в Санкт-Петербурге. Массовые увольнения на Путиловском оборонном заводе, где работал Александр — старший брат Андрея, спровоцировали ряд забастовок на промышленных предприятиях столицы, которые по началу не возымели никакого успеха. Тогда активом рабочих было принято решение провести массовую демонстрацию с официальным письменным обращением к самому государю. Петиция была подготовлена с участием лидеров забастовочного движения — подпольных социал-демократических партий и передового духовенства в лице действующего священника православной церкви Георгия Гапона. 9-го января 1905-го года, собрав все, накопившиеся за долгие годы страданий, донесения и прошения, народ, всем миром: и стар, и млад, двинулся к самой главной власти в стране — к государю, помазаннику божьему. По своей крайней безграмотности и традиционной уверенности в справедливого доброго царя-батюшку, большинство было убеждено, что Николаю Второму ничего не известно о страданиях народа, а виноваты во всех народных бедах царские чиновники, живущие на баснословные взятки, буржуи-эксплуататоры и помещики-кровососы на местах, дерущие с простых граждан по три шкуры и чинившие крайнее беззаконие по всей России, набивая свою личную мошну в ущерб государственной казне и всему народу. Простые люди считали, что стоит только донести всю информацию и все прошения до царя, как всё чудесным образом изменится и в стране восторжествует справедливость. С этой верой народные массы и двинулись к царскому дворцу. Это была абсолютно мирная демонстрация, основной костяк которой составляли рабочие различных заводских и фабричных предприятий города и предместий столицы, их жены и дети. Люди вели и несли с собой на руках и совсем малолетних детей с целью показать им батюшку-царя, освободителя и заступника всех униженных и оскорбленных. Над толпой повсюду возвышались портреты Николая Второго вместе с православными иконами. Заполнив центр города, демонстранты направились в сторону Зимнего дворца, распевая на ходу псалмы и патриотические гимны:

— Боже, царя храни! Сильный, державный, царствуй на славу, на славу нам! — доносилось ото всюду.

Царю несли прошения: об окончании войны с Японией, об организации профсоюзов, о 8-ми часовом рабочем дне, об отмене выплат для крестьян за освобождение, о наделении граждан личной неприкосновенностью и равенством перед законом. Народ был уверен, что царь на их стороне, он справедлив и всем поможет. Это была вполне законная демонстрация, соответствующая всем правовым нормам того времени.

Появление строя солдат на пути демонстрантов, еще никого из движущихся в передних шеренгах не смутило. К присутствию солдат на массовых мероприятиях городские жители уже давно привыкли и спокойно продолжали свое движение к Зимнему дворцу. Песнопения демонстрантов по мере приближения к дворцовой площади постепенно усиливались. Священнослужители, шествующие в передних рядах демонстрантов, подняли в верх православные кресты, иконы и портреты царя. Громче зазвучали молитвы, призывы и прославляющие царя гимны.

Вдруг, навстречу толпе, заглушив разом все звуки, прогремел оружейный залп тысяч винтовок. Передние шеренги демонстрантов сразу стихли. Прошли секунды, необходимые для перезарядки винтовок, уже почти в полной тишине. Ещё залп. Толпа, застонав и взвыв как общий живой организм, стала медленно сдавать назад, оставляя лежать за собой многочисленных убитых и раненых. Дикие крики и стоны вознеслись к серому пасмурному небу Санкт-Петербурга. Прогремели еще и еще несколько залпов, направленных в самую гущу толпы. Шествие развернулось как по команде и постепенно наращивая скорость бросилось назад, топча ногами, брошенные на землю портреты императора-заступника. Народ стал разбегаться по многочисленным кривым питерским улочкам, переулкам, и проходным дворам, оставляя за собой убитых и многочисленных, уже не способных передвигаться, раненых. Некоторые демонстранты возвращались за своими ранеными товарищами и помогали им подняться, но сами оказывались под оружейным огнём. Расстрел продолжался. В этот день царь Николай Второй окончательно оборвал всякую связь со своим народом, залив народной кровью улицы столицы империи. С этого дня народ полностью разуверился в доброго царя-батюшку, который сразу, после событий 9-го января, получил народное прозвище «Николай Кровавый».

Долго не стихали отголоски Кровавого воскресенья — народные волнения и мятежи в Москве, во всех крупных городах и в каждом промышленном центре по всей России. В скором времени в Писаревку пришло письмо от Александра из столицы, в котором он подробно описывал эти события. Письмо пришло с оказией с одним из деревенских мужиков, ездивших по делам в Питер, которого события 9-го января застали на одном из питерских рынков, там же, после расстрела мирной демонстрации и её разгона конной полицией, он и встретил Александра. Поскольку Андрей, после отъезда Александра в столицу, остался единственным грамотным в семье, а может быть и во всей деревне, то читать письмо Александра и озвучивать те страшные события пришлось именно ему. Александр писал о той последней надежде, еще жившей в народе до этого кровавого дня, и которую расстреляли 9-го января вместе с сотнями простых безоружных людей и детей.

Дочитав все подробности о Кровавом воскресении в письме от брата, участвующего лично вместе с товарищами — рабочими Путиловского завода в демонстрации, Андрей глубоко задумался. Он вдруг ощутил какую-то неведомую ранее, не физическую, а какую-то другую глубокую внутреннюю боль. Тяжелую, как камень на сердце, боль за простых, таких же как он, мирных людей, желающих только честно жить и работать на благо своей семьи и страны. Боль за царившую в большом мире такую же большую несправедливость, совсем не соответствующую бабушкиным и маминым сказкам с обязательным счастливым и справедливым концом, когда добро непременно побеждало зло. Андрею до слёз стало обидно за убитых простых безоружных людей, за несчастных Сашиных товарищей, вынужденных всю жизнь от восхода до заката вкалывать за копейки без выходных и проходных по 13—15-ть часов, чтобы только прокормить себя и свою семью, чтобы не дать умереть с голоду своим детям. Это была какая-то новая, неведомая раньше, обида и боль — боль не своя, а общая — народная, боль за всех униженных и оскорбленных.

Как бы в яркий контраст рабочим людям, время от времени в окрестностях писаревских поместий, Андрей встречал, по внешнему виду и поведению, достаточно материально обеспеченных мужчин и женщин. Казалось, что они вообще никогда не работают, только разъезжают туда-сюда на своих дорогих колясках и живут в полное своё удовольствие. Даже в то время, когда вокруг была война, голод, болезни и разные кризисы, они не меняли свой образ жизни, казалось, что они, в ответ на усилившиеся народные беды, еще больше кутили и развлекались, еще дороже покупали себе костюмы и коляски. Эти люди для Андрея были, как будто из другого, какого-то сказочного неземного мира. Глядя на них он постоянно задавал себе вопрос: «Почему, кто-то имеет все, а кто-то ничего. Кто-то работает в поте лица, а кто-то просто забирает себе от общего столько, сколько сам себе отмерил и живет себе в своё удовольствие за счет наработанного другими. Кто, так несправедливо разделил судьбы людей и все блага жизни? Почему так устроено, что большинству людей ничего не достается от общего блага? Нет. Так быть не должно. Он — Андрей Животов точно это знает!» — рассуждал про себя четырнадцатилетний Андрей…

…В конце декабря 1905-го года на своём съезде, социалисты-революционеры приняли программу, конечной целью которой объявлялось достижение социализма в России. Партия эсеров провозглашала обобществление собственности и хозяйства, уничтожение классов и эксплуатации, осуществление «планомерной организации всеобщего труда». Программа партии признавала, что российский капитализм имеет особенности, позволяющие вести с ним борьбу по частям, опираясь прежде всего на крестьянство. Первым ударом по капитализму, по мнению эсеров, должно было стать изъятие земли из товарного обращения и превращение ее в общенародное достояние (социализация земель). Дальше должно следовать уравнительное распределение земельных участков между крестьянами. Программа эсеров включала также требования установления парламентской республики, введения политических свобод, национального равноправия и всеобщего избирательного права. Обещание справедливого раздела земли подкупало среднее и особенно, беднейшее и безземельное крестьянство. Русское крестьянство повсеместно поддерживало партию социалистов-революционеров, помогало ей в трудные годы материально и поставляло в организацию надежные сельские кадры. Одним из таких подрастающих надежных кадров и был Андрей Михайлович Животов.