Грехи смертных

Алибек Таиров, 2021

Собрание увлекательных рассказов на тему смертных грехов: лень, алчность, похоть, гнев, чревоугодие, зависть, гордыня… и мечтательность. Сюжет каждого рассказа индивидуален и повествуется в соответствии с природой душевного недуга. События разворачиваются во вполне обычных, обыденных жизненных ситуациях исторической действительности или, к примеру, неординарной истории о похождениях блудного кобеля.

Алчность

ОНА ЖЕ ЖАДНОСТЬ… СКУПОСТЬ… КОРЫСТОЛЮБИЕ…

Пребывая вторую неделю в страшных мучениях от внебольничной пневмонии, кормилица и уже давно овдовевшая мать семейства Маршак — Сара Вениаминовна… Царство ей небесное и светлая память… скоропостижно скончалась в своём ложе⁶ в ночь на 23 февраля.

Заблаговременно, по просьбе старших сыновей, госпожа Маршак успела составить завещание на немалое, но при том дорогое для всех членов семьи имущество.

«…

И, наконец, наш фамильный дом, доставшийся в наследство от отца Вениамина — предмет гордости, терпения и одновременно восхищения… завещаю своему старшему: Авдею Михайловичу. Отчаянно надеюсь, что твоя ненасытная и вселяющая надежду любовь к знаниям воплотит в реальность мечтательные плоды, выступит Ренессансом⁷ семьи Маршак. Прошу не забывать, что успех нашей семьи неразрывно связан с этим домом!», — выразительно дочитав завещание, представитель государственного нотариуса по Петровскому району осмотрела окружающих людей и тихонько присела за стол.

Если не брать во внимание уход из жизни самого дорогого и близкого человека, то из присутствующих никто не остался в обиде: завещание распределено справедливо и мудро. Что касается Авдея, то на него всегда возлагались большие надежды, вдобавок теперь он старший и, отныне, глава семьи. Так, что решение относительно завещания ему общего дома, а значит и пекарни, вполне обоснованно.

Но, годы шли… один за другим… и сколь многообещающими казались надежды, столь пропорционально обратными оказались реалии.

Так, время, генетика и злой рок уготовили любопытный поворот в развитии событий.

Пятью годами позже, окончательно стало понятно, что Авдей помешался. Забавно, но, если посмотреть на него со стороны или, к примеру, заговори с ним незнакомый человек никто бы и предполагать не стал, что такой знатный и образованный мужчина, на самом деле умом тронулся.

— Авдей… нам нужно серьёзно с тобой поговорить, — находясь в полном составе семьи, предложили братья и сестра, — Мы очень надеемся, что хоть сейчас ты сможешь уделить нам внимание. Как никак собралась вся семья.

Мельком осмотрев окружающих, Авдей засерчал⁸. Его посмели потревожить в утреннее время — благодатная часть дня, озарённая светом и красотой восходящего Солнца. Именно в это время, по мнению нашего героя, ум и сознание максимально ясны, благодаря чему располагают к педантичному чтению непревзойдённого писателя.

В последнее время, в адрес Авдея всё чаще и чаще поступают предложения, назойливые советы, а то и непонятные требования так, что он, наконец, решил вступить в беседу и прояснить некоторые вопросы.

Положив истрёпанную книгу на стол, слегка наклонил голову вниз, из-за чего взгляд обретает высокомерный оттенок, и язвлено прогнусавил: — Хорошо-с. Давайте поговорим…

Недолго думая, Назар, — второй сын семьи Маршак, начал очевидно неприязненное наступление: — Мало того, что ты отстранил нас от участия в управлении общим делом, так ещё и, как выясняется, сам безучастен.

— Авдей, мы тебя любим и уважаем, но молю Бога — возвратись в реальность, — просительно добавила Анна.

Наскучили! Моментально!

Что не говори, а диалог, конечно, можно было начать по-другому. Тактика нападения, за счёт недовольства, зачастую, даёт определённые результаты: собеседник, волей-неволей, поддерживает разговор и начинает оправдываться, одначе, крайне неблагоприятно сказывается на реакции «закрытых» людей.

— Дальше, — хладнокровно выговорил Авдей.

— Что значит дальше?! — завопил Назар. — Мы что пришли к нему на приём? — вопросил у собратьев.

— Я всё не могу понять… чего вы от меня хотите, — разведя руками, моментом откликнулся Авдей. — Быть может вам нужно напомнить? Дом и пекарня завещаны мне. Я вправе самолично распоряжаться принадлежащим мне имуществом.

— Брат… да, не нужен нам этот треклятый дом! Как же ты не поймёшь? Мы о тебе заботимся, — набирая небольшую истерику, жалобно выпалил Назар, — Ты только взгляни на себя — осунулся⁹… исхудал… а ради чего?!

К сведению, алчность — это не только ненасытимое желание иметь, но и стяжание¹⁰ чего бы то ни было под видом пользы. По сути же лишь только для того, чтоб заявить: МОЁ!

Между прочим, ошибочно полагать, что духовным недугом страдают только богатые люди, уже располагающие состоянием и стремящиеся его преумножить. Наряду с высокообеспеченными и человек среднего достатка, и малоимущий, и совершенно нищий — словом сказать: все! подвержены этой страсти. Заключается же она в болезненном и непреодолимом желании обладать большим.

После смерти матери, неприступный, яростно-дремлющий характер Авдея возымел абсолютную силу — расцвёл словно букет чёрных роз. Немного ему понадобилось времени, дабы выказать свои приоритеты, в которых нет места сомнениям и жалости.

Не менее горестным было наблюдать и за тем, как фамильный дом, долгое время пребывавший в качестве пристанища суетливой, семейной жизни, в ногу развивающимся событиям стал походить на забытую Богом библиотеку.

Отец Вениамин, как и большинство состоятельных людей прошёл невероятно сложный, тернистый путь, дабы на старости лет получить возможность отстроить всё это своими руками… своим потом и кровью. Путь, до мозга костей пропитанный всевозможными проявлениями антисемитизма¹¹ и порой невообразимыми, да жуткими превратностями¹² судьбы.

Просторные комнаты, по задумке хозяина использовавшиеся для гостиного зала и спальных, ныне переоборудованы в сплошные стеллажи с множеством полок под книги. Те комнаты, что поменьше и предназначались для детей, теперь хаотичным образом увешаны различными научными журналами, выписками, непонятными и судя по всему зашифрованными записями, и прочей «важной» информацией. Заметной отличительной чертой является широкий стол со врезанной подставкой для чтения посередине. Расположены такие в каждой комнате, где есть окна.

Что до пекарни, то жадность Авдея и проистекающая из этого экономия на продуктах и оплате труда персонала низвела её до банкротного состояния.

А какой она была… не по слухам, а по фактам добросовестно снабжавшая выпечкой всю округу. Ближе к дому, из трубы которого неизменно завивался серый дымок, приятно пахло свежеиспечённым хлебом. Работающие здесь люди ходили с достоинством потому, что сознавали своё занятие благородным, порядочным.

На производстве категорически исключались досадные промахи и ошибки. Готовилось, собственно, всё причитающееся: хлеб, пироги, рогалики, печенье, пирожки.

Несмотря на большие объёмы выпекания Вениамин строго-настрого относился к дисциплине и порядку, благодаря чему сохранил и передал Саре доходное предприятие, преданных занятию работников, домашний способ выпекания, проверенные, традиционные рецепты.

Однако… всё это в прошлом…

— Не надо… со мной так разговаривать, — маниакально качая головой, проговорил Авдей.

Анна — добрая девушка и, разумеется, заботливая сестра. Ей невыносимо больно смотреть на то, как старшие братья не могут найти общий язык; на то унылое и мрачное место, в которое старший брат превратил животворящие дом и пекарню.

Вновь пытаясь достучаться до брата, жалобно предложила: — Авдей, ну ты хоть расскажи… чего хочешь… чего добиваешься?

К сожалению, жалобное отношение не имеет никакого эффекта на Авдея. Поначалу разговора он действительно хотел поговорить и прояснить некоторые моменты, но поскольку диалог не заладился, то лишь обременял его думу. А думается ему об одном, и всё том же: «Мешают… как же они мне надоели… со своими разговорами… а ведь это время можно было использовать с пользой… я могу… я должен знать… больше».

Не дождавшись ответа: — Авдей! — воскликнула Анна.

Брат как будто бы вернулся из небытия. Растерянно взглянув на окликнувшую, сочувствующую сестру, осмотрев явно недовольного Назара и поникших младших братьев, он вспоминает о своём кредо, о том убеждении, что укрепляет его веру. Намерение расставить все точки над «и» возвращается:

— Анна… сестричка моя. Назар… Давид, Матвей. Сами видите: дом, в котором мы выросли уже не тот; пекарня, что давала нам хлеб работает лишь для того, чтобы обеспечивать моё существование. А я… как и было завещано… стою на пороге Ренессанса, величественного самопознания и грандиозных открытий. Одиночество, созданное мною насильно, позволяет размышлять… в исполинских¹³ масштабах!

Заносчивая уверенность, соразмеримая с высотою орлиного полёта, преисполняет веру Авдея. Набрав в себя воздуха побольше… настолько, что грудную клетку и плечи распирает вплоть до его высокомерного Эго, продолжил ощутимо враждебнее, сквозь зубы:

— Ваши бытейские проблемы… опека — это вульгарная сентиментальность… жалкие… детские моленья — уб-божество!

Безысходно, но при этом внимательно слушая, у собравшихся возникают смешанные чувства: замешательство, гнев, обида, ненависть, огорчение. Разумеется, Авдея не волнует подобное и он беспрепятственно низвергает свою философию дальше:

— День за днём и зачастую при свете Солнца я читаю и размышляю о вещах, которые вам сознавать не под силу: мироздание, космос, астрономические объекты, явления, сложнейшие организмы… сама Жизнь, в конце концов! Дарованными мне умом и возможностями я сумею стать великим, достопочтенным… моя слава превзойдёт любые ожидания… и тогда… и тогда… быть может… я призову вас… на службу.

На том разговор и закончился. Родным стало понятно, что переубедить старшего брата и ворошить прошлое — занятие, лишённое смысла. С досадой уходя, каждый из них постановил для себя: никогда и ни при каких обстоятельствах не возвращаться!

Когда, наконец, все ушли Авдей спокойно, как ни в чём не бывало закрыл дверь, сел за стол, достал отложенную истрёпанную книгу и положил на подставку. На общем тёмном фоне замысловатой обложки написано название типичным для этого шрифтом «Байланыш».

«Больше…больше!», — одержимо думается.

Прочитав пару страниц, Авдей поймал себя на странной, чуждой мысли: «не понимаю смысла прочитанного». При этом в груди мало по малу начало проявляться доселе невиданное чувство… будто что-то защемило… будто что-то закололо.

«Что это со мной?», — отдаваясь эхом послышался внутренний голос.

Приложив левую руку к области груди, ощутил бушующее пламя и соразмерные душевные терзания. Ритмичное дыхание сменяется тяжёлыми вздохами и Авдей заорал, надрывая глотку: — Да что это со мной происходит?!

Резким поднятием он опрокинул стол и всё содержимое, чем в сущности усугубил злобу, хотя слегка приглушил душевную.

Не найдя себе места в доме, внезапно ставшим маленьким, вновь завопил… завопил по-настоящему: пронзительно и продолжительно.

Заслышав издали душераздирающий вопль, собратьям не составило труда догадаться откуда он исходит, и иронично заключить:

— Увы и ах… братец… но ты самолично выбрал себе путь!

А Л Ч Н О С Т Ь,

ОНА ЖЕ ЖАДНОСТЬ… СКУПОСТЬ… КОРЫСТОЛЮБИЕ…

Примечания

6

Ложе — то же, что постель

7

Ренессанс — альтернативное название эпохи Возрождения и архитектуры её времени

8

Засерчать — то же, что сердиться

9

Осунуться — То же, что похудеть (о лице)

10

Стяжание — накопление каких бы то ни было ценностей

11

Антисемитизм — одна из форм национальной нетерпимости, которая выражается во враждебном отношении к евреям

12

Превратность — злоключение, резкая перемена, поворот в событиях

13

Исполинский — необычайно большой