Подглядывающая

Алена Занковец, 2021

У Эммы проблемы с речью. Недостаток общения она компенсирует тем, что подглядывает за людьми. Но однажды ее ловит с поличным харизматичный и дерзкий фотограф, который знает о подглядывании куда больше, чем Эмма. Вместе им предстоит пройти сложный путь, полный опасностей, предательства и любви, чтобы провернуть главную аферу их жизни.

Глава 7

.

День 4

— Уз-знал, что… х-хотел? — я присаживаюсь на капот «Тойоты», крепко обнимаю себя руками.

Холод крадется по ногам, залезает под куртку, под юбку. Но я не сажусь в машину. Внутри столько эмоций, что, кажется, в закрытом пространстве я просто взорвусь.

— Узнал. Ты отлично целуешься.

Он присаживается рядом, я демонстративно отодвигаюсь. Теперь эти игры ни к чему. Они только раздражают.

— Л-лыс-с…

— Лысая женщина?

Киваю.

Не нравится мне эта пауза.

— Пришло время признаться, — полушутливым тоном произносит Эй. — Не было в клубе никакой лысой женщины. Мы просто развлекались с тобой — вот и все. А женщина будет завтра, она организует прием в загородном особняке, больше напоминающем дво…

— Т-ты… — цежу я сквозь зубы — и взрываюсь: — Т-ты… развлекался! Не я!

— Я обманным маневром затащил тебя в клуб, чтобы хорошо провести время. И почему я не чувствую себя негодяем?

Но я слышу по тону: Эю не по себе.

— З-зачем?! Ммы едва знакомы!

— Может, ты мне нравишься?

— Т-ты… об-бманул!

— Тебе было плохо со мной?

— Это… н-не мой выбор!

Я ухожу. Убегаю! Понятия не имею, в какой части города нахожусь, но мне все равно.

Границы только в голове. Все зависит от меня, а не от этого смазливого мерзавца. Я могу уйти. Могу поменять сим-карту в телефоне. Могу каждый раз, выходя из дома, делать крюк, но больше никогда в жизни не появляться возле арки. Я способна игнорировать бар и брюнетку — просто вычеркнуть их из памяти. А фото… Я не знаю наверняка. Возможно, Стропилов все же удалил их. Возможно, мне ничто не угрожает.

Эй догоняет меня через несколько секунд. Хватает за руку.

— Хорошо! Шутка хреновая. Сейчас я отчетливо это вижу по твоему лицу, — он говорит холодно, жестко, будто это я виновата. — Я больше не стану без твоего согласия тащить тебя в клуб. Вообще никуда. И как джентльмен теперь я обязан помочь тебе с фото просто так. Но есть два момента. Во-первых, я не джентльмен. А во-вторых, я не могу помочь тебе с фото в одиночку — слишком опасно. Особенно после того, как я ограбил Стропилова. Если я исчезну — никто даже знать об этом не будет. Так что это вопрос жизни или смерти. Снова. И поэтому завтра мне нужна ты.

— Это к-край, Эй! Т-ты… п-понимаешь?! Я не д-дура, я знаю, что ты мной… м-манипулируешь! З-знаю, что ты ис-спользуешь меня, р-решая свои вопросы!

Эй кивает на каждое слово, словно это отрезок длинного пути. Кивает снисходительно, поторапливает, насмехается. И меня вдруг несет. Я начинаю говорить все больше и быстрее, не заботясь о том, в какую звуковую кашу превращаются мысли:

— Т-ты ищешь в-выгоду — это н-нормально. Нен-нормально, что ты в-вовлекаешь в это м-меня! — Мы словно поменялись местами: теперь я насмехаюсь над ним, заставляя выслушивать то, что вырывается из моего рта. — Я п-пойду с тобой на этот прием. П-пойду! Из-за ф-фото, из-за т-того, что я так облажалась, п-пытаясь помочь мерзавцу! Но п-потом я уйду. И п-пусть меня раздерут собаки! П-пусть мои фото растиражируют в инете! Я б-больше никогда не буду иметь с тобой ничего общего!

— И что? Вернешься к своей обычной жизни?! — теперь кричит и он. — Будешь сидеть взаперти, представляя себя на чужом месте? Будешь наворачивать круги по кварталу, чтобы, не дай Бог, — он резко, театрально возносит ладони к небу, — никто не узнал, где ты живешь?! Не захотел прийти к тебе в гости! Поговорить с тобой!

— Да к-какое тебе дело д-до моей жизни?! И если уж на то п-пошло, я живу в свое удовольствие! П-просыпаюсь, когда хочу, засыпаю, когда хочу. Хочу — г-гуляю, хочу — нежусь в ванной. Всем моим временем распоряжаюсь т-только я одна! Любой н-нормальный человек умер бы от зависти, узнав, как я живу!

— О да! Многие люди хотели бы примерить твою жизнь. Дня на два-три, не больше. А потом они бы действительно умерли — от скуки! Одиночество уродливо!

Резко качаю головой.

— Н-нет! Ты… н-не знаешь!

— Только в человеке, изуродованном одиночеством, могла возникнуть идея развлекаться, подглядывая за людьми!

— То, что ты подглядываешь ради наживы, не делает тебя к-красавцем!

— А я никого и не призываю умереть от зависти ко мне!

— Я н-не одинока! У меня мама живет в Мюнхене со своим вторым мужем! Просто! Мы! Редко! Общаемся!

Мы стоим, прожигая друг друга взглядами, тяжело дышим, будто бегали наперегонки.

Постепенно нас отпускает.

— Ты сейчас говорила заметно лучше, заметила? — спрашивает Эй, и вид у него такой, словно я должна быть ему обязана.

Если отстраниться от той неприязни, что я к нему испытываю… возможно, я в самом деле произнесла это тираду лучше, чем говорю обычно.

— Не обольщайся, — тотчас же спускает меня на землю Эй. — Умение внятно орать — сомнительный бонус, особенно, если учесть, что я единственный человек, который терпит твое общество.

Я опускаю голову. Чувствую себя истощенной, выпитой, разбитой. Теперь мне совсем не хочется плестись домой по ночным улицам.

— Садись в машину, Эм. Завтра буду ждать тебя возле арки в половине седьмого. И надень что-нибудь поприличнее.

Сажусь на заднее сиденье. Меня все еще трясет после недавнего поединка.

Все, домой.

Войдя в квартиру, прислоняюсь к двери спиной. Некоторое время просто стою вот так, чувствуя, как темнота, тишина и одиночество наполняют меня, возвращают силы. Я снова в своей крепости. Все хорошо.

Стараясь не совершать лишних движений, подцепляю носком одного сапога задник другого. Стаскиваю сапог. Затем второй. Медленно расстегиваю куртку, вешаю на крючок. Чуть покачиваясь, будто пьяная, иду в темноте, на ощупь, в кабинет. Сажусь на стул и включаю настольную лампу.

А если и вправду пьяная?..

Касаюсь кончиками пальцев шеи, скулы, губ. Ведь в обычном состоянии ничего этого не произошло бы.

Проще переложить вину на бокал коктейля, чем признаться, что мной руководили инстинкты самки. Или что временами одиночество действительно уродливо.

Включаю компьютер. Сергея нет в сети, но меня ждет сообщение. Решаю сначала все же оставить пост, потом перейти к десерту.

Пишу: «День 4».

Убираю пальцы с клавиатуры.

Осталось четыре дня. Всего четыре дня.

Нельзя об этом думать.

Прикрываю глаза — словно захлопываю дверь, ведущую в подвал. Все хорошо.

Продолжаю стучать по клавишам.

«Реальность — это иллюзия».

Публикую пост и тотчас же открываю сообщение от Сергея.

Серый: Мне понравилось в стриптиз-клубе?))

Со стоном упираюсь лбом в ладони. Все время, проведенное в клубе, сконцентрировалось на поцелуе. Я помню ощущения так ярко, будто переживаю их снова. И снова. И снова.

Я целовалась с Эем. Зачем? Неужели я чувствую себя настолько одинокой? Меня оправдывает лишь одно: это было приятно. Очень. В его бы тело переместить дух Сергея…

Трясу головой.

Серый: Эмма, ваше молчание подозрительно. Я хоть прилично себя вел?

Беру себя в руки.

Never111: Давайте сперва очертим границы приличия)

Серый: Вам было неприятно от моих действий?

Я усмехаюсь. Полное ощущение того, что мы провели этот вечер вместе.

Never111: Какой у вас серьезный тон) Ваши действия были очень приятны.

Серый: То есть, действия были?..

Этими вопросами Сергей запустил в моей голове череду непривычных для нашего общения картинок. Его рука на моем колене. Сергей обнимает меня сзади. Потом становится передо мной, откидывает мои волосы за плечо — и я чувствую легкое прикосновение его кожаных браслетов к моей щеке…

Never111: Ну, это же стриптиз-клуб, а мы с вами мужчина и женщина. Немного флирта нас только сблизило)

Серый: Да, флирт в стриптиз-клубе очень сближает)

Never111: У вас очень игривое настроение этой ночью. Не спится?

Серый: На самом деле я жутко злой. Потому что голодный. Я только что закончил огромный кусок работы, еще не ужинал.

Прикидываю в уме, что лежит у меня в холодильнике.

Never111: А если я предложу вам свежесваренную сосиску, подобреете? Не просто сосиску, а с горчицей/хреном/кетчупом/майонезом. У меня выбор, как в лучшей закусочной на заправке!

Серый: Спасибо! Можно уже приступать?

Never111: Да. Вот салфетка.

Серый: Это самая вкусная свежесваренная сосиска в моей жизни!

Улыбаюсь.

Never111: А с чем вы ее едите?

Серый: Да с чем угодно! Лишь бы не с медом)) Не люблю мед. Я очень не люблю мед.

Never111: Да поняла я)) Сосиски с медом не предлагать))

Серый: Эмма.

Never111: Да?

Я вижу только буквы. Но все равно чувствую, как меняется интонация его голоса — в ней появляется серьезность. Выпрямляю спину. Жду.

Серый: У меня есть для вас новогодний подарок.

Never111: Очень любопытно. Фото, видео, музыка?

Серый: Настоящий подарок.

Чувствую холодок в сердце. Я не готова к настоящим подаркам. Мне хватило настоящего поцелуя.

Never111: Что за подарок?

Кажется, тон сообщения слишком очевиден, так что вдогонку я посылаю смайлик. Пускаю пыль в глаза.

Серый: Вспоминая начало знакомства, не думаю, что вы согласитесь принять подарок лично. И считаю не очень приличным спрашивать у вас адрес: этим я поставлю вас в неловкое положение, принуждая отказать человеку, с которым вам нравится общаться. А также посещать стриптиз-клубы) Но я наберусь смелости и спрошу ваше полное имя и название города, в котором вы живете, чтобы отправить на главпочтамт посылку до востребования. Итак, Эмма. Не могли бы назвать мне ваше имя и город. Обещаю, что информация останется строго конфиденциальной. Никакого спама!)

Never111:))

Но мне не смешно.

Так близко ко мне еще никто не подбирался.

Я не готова.

Совершенно не готова.

Но надо что-то ответить. Подобрать правильные слова отказа для единственного человека во Вселенной, который подготовил мне новогодний подарок.

Конец ознакомительного фрагмента.