Чайка с острова Мираколо

Алена Волгина, 2018

Джулия приезжает в Венетту для того, чтобы выйти замуж за сына графа Арсаго, брака с которым она на самом деле совсем не хочет. Это официальная версия. На самом же деле – вместо Джулии приехал совсем другой человек. Цель незнакомки, обладающей морской магией – найти того, кто некогда совершил тяжелое преступление. В Венетте все привыкли прятать истинные лица под масками, поэтому круговорот интриг, в котором оказывается героиня, опасен и коварен. Сложно понять кто друг, а кто враг, а море может быть очень коварным союзником.

Глава 6

С этим проклятущим подарком Совета Десяти возникла масса проблем. Рикардо с радостью утопил бы опасную тварь в канале Орфано, но это могли расценить как неуважение. Пришлось смириться. Держать паурозо в клетке было невозможно — тут уже воспротивилась я. Работники соорудили для неё логово из камней в дальнем конце террасы и склепали прочную цепь, крепившуюся к одной из колонн. Фабрицио со своей гондолой был, понятно, не в восторге от такого соседства, но только флегматично пожал плечами: мол, старому гондольеру в Венетте ещё и не такое приходилось видеть! На следующий день служанки подняли визг: оказывается, хищница ловко умела взбираться по стене дома, цепляясь за трещины и щели. Кухарку чуть удар не хватил, когда эта морда заглянула на рассвете к ней в окно. Рикардо насилу смог их успокоить, пообещав поставить на окна решетки. Вышедшая на крики Ассунта драматично заявила, что паурозо — это кара, посланная нам за грехи.

— Зато из неё получится отличный сторож — мигом прогонит любого вора! — пошутила я за завтраком.

— Боюсь, что в первую очередь этот сторож избавит нас от прислуги, — усмехнулся Рикардо.

Донна Ассунта молчала, поджав губы. В её представлении любые действия Совета были непогрешимы, и нам следовало смириться с оказанной честью. Хотя появляться на террасе она теперь избегала. Заметив это, я возрадовалась и немедленно приказала перенести туда кресло для отдыха. Несмотря на жутковатую нотку, которую вносило присутствие водяной хищницы, я всё-таки предпочитала её общество постоянному изматывающему контролю своей тётки. Я даже осмелилась вызвать сюда Пульчино, но тот, завидев перепончатые лапы высунувшейся горлодёрки, от страха свалился в воду, разорался, как подстреленный, и исчез. Тварь проводила его морозящим взглядом из-за камней, а затем перевела глаза на меня. Каким-то образом ей удалось переплавить вчерашнюю ослепительную ярость в медленно тлеющую ненависть. Она затаилась, выжидая. Ждала удобного момента, чтобы одним безошибочным броском вырваться, порвать нам всем глотки и обрести свободу. Это намерение крупными буквами было написано на её уродливом шишковатом лбу. Всякий раз, когда я пыталась прикоснуться к её разуму, мне становилось не по себе.

Зато я первой из домашних увидела просторную гондолу, спешившую к нашему причалу. В ней сидели три женщины в богатых расшитых мантильях. Все они были под масками, но я и так узнала пышную стать Джоанны Сакетти, золотые локоны её дочери и русалочий профиль зануды Бьянки. Похоже, после моего визита в дом Арсаго дамы решили, что наш траур не так уж строг и позволяет принимать гостей.

Позади меня на плиты террасы упала тёмная тень. Разумеется, это была Ассунта — моя бессменная надзирательница, как всегда, закутанная в чёрное одеяние от пяток до подбородка. Когда она заметила Джоанну Сакетти, её губы искривились, словно у воплощенной Добродетели при виде нераскаявшегося грешника.

— Ассунта, дорогая! — любезно распахнула объятья донна Сакетти, едва выбравшись из лодки при помощи гондольера и слуг. На строгую тёткину гримасу она не обратила никакого внимания, уверенная, что к ней это не относится. Наивная самовлюблённость Джоанны была поистине изумительной. — Ну, полно убиваться. Беатриса сейчас смотрит на нас с небес, и мы должны не скорбеть, а позаботиться о её дочери, хотя бы в память о ней. Ты так на неё похожа, милая, — улыбнулась она уже мне.

Беатриса Граначчи была маленькой энергичной дамой, белокурой и голубоглазой. Я же уродилась кареглазой и темноволосой, но у некоторых людей своеобразные представления о внешнем сходстве.

— Вы ведь навещали её в поместье? Какой она вам показалась? — спросила я у Джоанны, поддерживая её под руку. — Понимаете, её смерть была для нас словно гром среди ясного неба. Когда в монастырь вдруг пришло известие… — я замолчала, так как моё горло перехватило спазмом. И это было совсем не актёрство.

Донна Сакетти, шмыгнув носом, успокаивающе похлопала меня по плечу:

— Ах, девочка моя, никто не ожидал такого страшного и внезапного конца! Беатриса очень волновалась за тебя, только о тебе и говорила. Её мучили дурные предчувствия. Думаю, эти волнения оказались непосильными для её слабого сердца. Всё-таки нужно было уговорить её перебраться в Венетту! Нам не следовало оставлять её в одиночестве…

Однозначно не следовало. Меня мучило подозрение, что донна Граначчи умерла не от «слабого сердца», как гласил официальный диагноз, а, вероятно, от осложнения в виде бокала с ядом. Но попробуй-ка выясни это теперь, особенно сидя здесь взаперти! Очень уж вовремя подстерегла ее смерть. Беатриса Граначчи была единственной, кто яростно противился свадьбе Джулии с Энрике Арсаго, не считая самой невесты. Всхлипнув, я промокнула глаза платком, одновременно пытаясь запихнуть глубже в рукав сложенный свиток. Ещё в первые дни, пользуясь редкими отлучками Ассунты, я начала составлять список подозреваемых. Перечень вышел, прямо скажем, внушительный. После обеда в доме Арсаго некоторые имена из этого списка обрели лица. А сегодня одна из кандидаток заявилась к нам в гости — надо же, какая удача!

Под жгучим взглядом паурозо, следившей за нами из-за камней, мы все проследовали к дверям. Инес шла за матерью, молчаливая, как сомнамбула. Бьянка что-то замешкалась. Поднимаясь по ступеням, я вдруг поймала ее взгляд — она смотрела в угол, где находилось логово хищницы, и в глазах её была жалость.

* * *

Женское рукоделье в чем-то сродни медитации. Тянется и тянется белая нить, петелька за петелькой вьется орнамент, уютно постукивают коклюшки, шелестит шелк дамских платьев. От сквозняка колышутся лёгкие занавески, сквозь широкие проёмы балкона доносятся свежесть и весёлый шум Большого канала. Подобревшая Ассунта даже расщедрилась и приказала принести нам печенья со сладким вином — пусть потом не болтают, что в доме Граначчи не умеют привечать гостей! Любопытный солнечный луч, проникнув внутрь, неспешно обследует комнату: пересчитывает плитки, вспыхивает алым на фреске в углу, отражается от лакированного столика, рассыпается искрами на гранях стеклянной посуды.

Мы сидели в салоне вчетвером. Потихоньку, дюйм за дюймом, росло кружево на валике, и так же неспешно тянулась наша беседа. Я понимала, конечно, что блестящие дамы явились сюда не ради моего приятного общества. Все они были тесно связаны с семьей Арсаго, и всем было любопытно получше узнать девушку, которую граф предназначил для своего сына, а также подготовить почву для дружеских отношений, если брак всё-таки состоится.

Когда люди не знают, о чем завести разговор, обычно выручает присутствие детей или животных. Джоанна всюду таскала с собой собачку неведомой мне пушистой породы по кличке Пиколетто. Такой маленький шустрый комок шерсти, не обременённый мозгами. Эта собачонка немало нас позабавила: сначала облаяла кривоногий комод, стоявший в углу — и тут же трусливо спряталась под юбки хозяйки. Затем, убедившись в своей безопасности, Пиколетто вытянулась ковриком в полосе солнечного света на полу и задремала. В наступившей тишине Бьянка с Инес негромко обменивались мнениями насчет предстоящего праздника в День Изгнания. Обсуждался животрепещущий вопрос: какие наряды лучше всего надеть на церемонию?

Ленивое благодушие, царившее в комнате, вдруг прервал порыв ветра, взметнувший занавески. Показалось, что какой-то низкий звук, словно вздох, прокатился по улице, и отголоски его проникли в комнату, рассыпались, затаившись в темных углах. На один миг я остро, до покалывания в ладонях, ощутила чье-то чужое присутствие. Вторя этому звуку, словно эхо, с террасы откликнулась паурозо своим чарующим, нездешним голосом. Мы все вздрогнули и переглянулись.

Отложив валик с кружевом в сторону, я поднялась, чтобы закрыть стеклянные двери. Джоанна зябко повела полными красивыми плечами:

— Наверняка, задует сирокко. Я загодя чувствую этот ветер, вот здесь, — она легонько стукнула себя по груди, по бархатному лифу, на который стекало, переливаясь, жемчужное ожерелье. Вчера мне снова приснился тревожный сон…

— Мама, — укоризненно произнесла Инес.

— Какой сон? — встрепенулись мы с Бьянкой.

— Снилось мне, будто я пришла в сумерках на галерею Прокураций, чтобы встретиться с… ну, это не важно. На портике никого не было. Кругом было тихо, только светила луна и тревожно кричали чайки…

Джоанна помолчала — вероятно, заново переживая увиденное.

— А потом? — жадно спросила я. Странно, что сон выбрал Джоанну. Впрочем, они сами решают, кому присниться.

— Я хотела уйти. Мне стало страшно. Отовсюду слышался шелест, как бывает осенью, когда ветер кружит сухие листья. Но едва я сделала шаг, как в лицо мне бросилась чайка. Потом ещё одна, и ещё… их были сотни! Они метались между арками, словно летучие мыши. В них было что-то неправильное. Я отбивалась шалью, а потом побежала. Неслась так, что ног под собой не чуяла! Под ногами хрустело. Тут я поняла, что было не так с этими птицами, и откуда взялся этот странный шелест. Они все были мёртвые! Мёртвые чайки. Я бежала оттуда по их костям.

Все немного притихли, придавленные услышанным. Затем Бьянка снова невозмутимо взялась за пяльцы:

— Сочувствую вам, донна Джоанна. Знаете, такие сны, бывает, снятся после омаров на ужин. Я бы на вашем месте уволила повара. Или отправилась прогуляться, — она посмотрела в окно, за которым маняще искрился весенний день. — Хорошая прогулка может разогнать любые кошмары!

Джоанна Сакетти упрямо покачала головой:

— Дону Арсаго и Совету Десяти не следовало задевать живущих-под-волнами именно сейчас, — вдруг заявила она, намекая на мой «подарок», плавающий под террасой. — Конечно, синьор Арсаго всегда был немного одержим магией кьямата. Особенно с тех пор, как нашли ту проклятую фреску…

— Мама! — снова предостерегающе произнесла Инес, но её опять проигнорировали.

— Что за фреска? Давно ли её нашли? — невинно спросила я, стараясь не выдать своего острого интереса.

— Куда как давно, вы тогда еще пешком под стол ходили! Нашли её, когда Арсаго дом купили на Гранде. Старую-то штукатурку сняли, а под ней оказалась святая Виадора, прямо как живая! Стоит, словно королева в богатых одеждах, глаза щурит. Граф — молодой был, горячий — возгордился. Сказал тогда: видно нам, Арсаго, на роду написано магию возродить. Только дочери у них так и не народилось, а Энрике магия обошла.

В её тоне сквозь напускное сочувствие проскальзывало злорадство. Не любит она дона Арсаго — ох, как не любит! Недаром говорят, что нет ничего страшнее мести брошенной женщины. Мне вдруг вспомнилось хитренькое остроносое лицо синьора Сакетти. Интересно, как он пережил бывшее увлечение жены… Находил ли он утешение в дружбе, подобно истинному философу, или затаил злобу?

— При чем тут Энрике? Разве кто-нибудь вообще слышал о мужчине с даром кьямата? — пожала плечами Бьянка.

— Ну, вообще-то… слухи ходили.

— Мама! — в третий раз произнесла Инес, и на этот раз в её голосе было что-то такое, отчего Джоанна притихла.

— Да что я разболталась, в самом деле, — забормотала она. — Это всё сирокко. Сны… Налей мне лучше чаю, дочка.

Бьянка, отложив работу, потянулась грациозно, как кошка, и хмыкнула:

— Ой, Джули, ты, кажется, запуталась в узоре!

Вздрогнув, я перевела взгляд на валик. Действительно, во время рассказа Джоанны мне было не до кружев, и мои пальцы творили что хотели. Дурацкое занятие. Выброшу его к Хорро!

— У меня тоже от вышивки уже в глазах рябит, — продолжала Бьянка. — Может быть, возьмем гондолу, прогуляемся по каналам? День так хорош, что мне хочется слиться с его очарованием. Весна же!

Все с готовностью подхватили эту идею, радуясь случаю сменить тему. На правах хозяйки я позвонила служанке, чтобы она передала распоряжение Фабрицио. Мои новые подруги засобирались, складывая свои работы в корзинки. Инес значительно продвинулась в вышивке, а вот успехи её матери были такими же скромными, как мои: кусок кружева почти не увеличился. Зато я за один час узнала о семействе Арсаго больше, чем за целую неделю осторожных расспросов! Джоанна Сакетти была поистине бесценным кладезем информации — конечно, если вы умеете отделять правду от сплетен.