Волшебная палочка

Ален Грин, 2021

Имя автора – загадка, разгадав которую, можно приблизиться к великой силе мысли. Первая подсказка – чтобы продвинуться вперед, необходимо вернуться назад, приумножить то, что есть, и расставить все по местам. Вторая подсказка – в следующей книге.

Veemente^[9]

Ранним весенним утром, часов в десять, когда я ещё спала, в нашей небольшой, но уютной трёхкомнатной квартире раздался звонок. Я сонно потёрла глаза, слезла с дивана, прямо в пижаме прошла в коридор (родители уехали в деревню, готовить дом к бабушкиному приезду), открыла дверь и заспанными глазами воззрилась на нежданного гостя. На пороге стояла Соня. Подруга была нарядно одета, а её лицо светилось от счастья. Соня, не спрашивая дозволения, давняя дружба позволяла ей это, прошла в дом, удивлённо и придирчиво осмотрела меня и произнесла:

— Ну, ты и соня! Одиннадцатый час, а ты в пижаме? Как ты могла забыть, что у нас сегодня культурный выход — выставка юных талантов.

— Соня, — простонала я, — в данный момент лень — моё второе я.

— Как хочешь, — подруга пожала плечами и сделала ход конём: — Однако, надеюсь, ты помнишь, что в нашем Доме культуры часто включают редкую классическую музы…

— Иду! — Соня, по-видимому, была отменной шахматисткой.

Я кинулась в ванную: необходимо привести себя в порядок. Наскоро почистив зубы и причесав волосы, я надела белую блузку и двойку, состоящую из голубой юбки и жилетки. Отлично! Это то, что нужно для культурного выхода. Я выскочила в коридор и уже хотела бежать, но тут мне на глаза попалось любимое зеркало: толстое стекло обрамляла резная витиеватая деревянная рама. Её вырезал искусный мастер. Я нежно провела рукой по завиткам. Потом подняла глаза и посмотрела на отражение. Длинные прямые русые волосы, подстриженные лесенкой, свободно падали на плечи. Большой лоб прикрывала редкая прямая чёлка, от которой я давно мечтала избавиться, но всё никак не доходили руки. Брови вразлёт царственно восседали над зелёными глазами и напоминали о настойчивом характере. Аккуратный носик дышал ровно и размеренно. На слегка выпуклых губах застыла весёлая и довольная улыбка. «Не красавица, конечно, но симпатичная девушка, — отметила про себя. — Сойдёт». Я подскочила к вешалке, сдёрнула ветровку, засунула её под мышку и вприпрыжку обулась на ходу. Потом открыла дверь, выпихнула сменившую меня у зеркала Соню за порог, крикнула на всю квартиру: «Бабуль, я ухожу» и для пущей убедительности громко хлопнула дверью. Мы наперегонки помчались по ступенькам вниз, а потом, распугивая важно шествующих по асфальту голубей, к остановке. Запрыгнув в автобус, он подошёл как нельзя вовремя, прошли в конец салона и уселись рядом. Соня сладко потянулась.

— Скоро каникулы! Жду не дождусь, — подруга мечтательно закатила глаза.

— Да-а-а-а. Каникулы — незаменимая вещь! Как только начнутся, поедем с бабушкой в деревню. Первым делом побегу к дяде Толе, послушать, как он виртуозно играет на гармошке, а потом на речку. Уже сейчас чувствую живительную влагу на теле, — я провела по рукам, убирая высыпавшие мурашки.

— Ань, — неожиданно Соня сжала губы, — как же музыка? Ты окончательно решила бросить инструмент?

— Не знаю. Надо подумать, — я отвечала коротко и отрывисто: мне не хотелось затрагивать болезненную тему.

— Это из-за Кирилла? — уточнила подруга. — Не глупи! — вспылила она, так как не заметила моего отрицания. — Ты любишь музыку.

— Наша! — я схватила Соню за руку, и мы юркнули в заднюю дверь.

Как раз вовремя. Звучно скрипнули петли, и автобус поехал дальше. Соня оправила одежду и волосы. Взявшись за руки, мы не спеша пошли к Дому культуры. Подруга вспомнила смешную детскую песенку, заученную нами с детства. Слова припева мы передавали друг другу, как эстафету. Я была рада, что Соня забыла о нашем разговоре в автобусе: воспоминания о Кирилле были ещё болезненными.

Народу на выставке юных талантов было немного: две разновозрастные пары, студент с книжкой или блокнотом под мышкой, господин неопределённого возраста, представительная дама в дорогом синем костюме, оттенённом шейным платочком, и группа из четырёх старшеклассников. Посетители свободно распределились по залу. Никто никому не мешал. Пары долго, со знанием дела, рассматривали полотна и тихо о чём-то переговаривались. Мужчина неопределённого возраста задумчиво тёр бороду, неторопливо переходя от одной картины к другой. Школьники шушукались и весело улыбались, обсуждая серый фон с разноцветными вкраплениями и странными мазками. Представительная дама расспрашивала смотрительницу зала о полотне, которое пленило её. Студент, изучая картины, странно вытягивал шею и покусывал нижнюю губу. Я толкнула Соню в плечо и прошептала на ухо:

— Не понимаю, что они находят в этих каляках-маляках под названием абстракция? Нарисована полная ерунда, а они с умным видом рассуждают о мыслях художника. Мало ли о чём тот думал и думал ли вообще, — я указала на витиеватый рисунок из разноцветных лент. — Пойдём в другой зал. Здесь скучно и нет музыки.

— Ты чересчур категорична, — недовольно буркнула Соня, но пошла следом.

Мы медленно прошли в другой зал. Вот там, действительно, тихонько играла музыка. Звучал канон ре мажор Иогана Пахельбеля, который я однажды слышала по радио. Я застыла — выставка меня больше не интересовала. Потолок растворился, невзрачные стены отступили, пол ушёл вниз — мир музыкальных красок исходил из динамиков, подвешенных у потолка. Скачкообразные, волнистые, нежные, чарующие звуки раскрыли мне объятья — я обратилась в слух. Музыку я вдыхала кожей, мне казалось, каждый нерв тонко отзывается на её замысловатый рисунок. Соня обречённо вздохнула, мастерски пододвинула меня с прохода, а сама отправилась осматривать картины. Не знаю, как долго мир звуков владел мной, но вдруг я почувствовала, как кто-то дёргает меня за рукав. Я сердито фыркнула и повернулась. На меня требовательно смотрела Соня. Она странно хмурилась и явно что-то говорила. Я поняла это, потому что видела, как шевелятся её губы, но я её не слышала, я слышала только музыку. Для того чтобы услышать голос, мне необходимо было переключиться на обычный слух — тут же возникло её удивлённое подростковое сопрано.

— Пойдём, посмотришь, — она повторно потянула меня за рукав блузки. — Не знала, что подобное бывает. Не может же человек, не видя цветов, рисовать, — она подвела меня к картине, на которой была изображена берёза на берегу речки или пруда, освещённая лучами заходящего солнца.

Когда я увидела картину, внутри что-то дёрнулось, по телу пробежали мурашки. Там, на берегу, было хорошо, тепло, уютно. Я чувствовала лёгкий ветерок и вечернюю свежесть, вдыхала аромат душистых трав, ощущала мягкие прикосновения угасающего светила, наслаждалась состоянием умиротворения, слышала Пахельбеля. Флейта стала мягким лёгким июньским вечерним ветром. Виолончели и контрабасы — степенной, уже прогретой лучами матушкой-землёй. Скрипки — заходящим нежным солнцем. Арфа — прохладной освежающей водой. Музыка с пейзажем слились воедино. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. То была не эйфория, то была одухотворённость: моя душа пела от счастья. На лице застыла трогательная улыбка, а на глазах образовалась влага. Я подалась вперёд. То был не рывок, а сила притяжения — меня влекло к картине. Из состояния одухотворённости меня выдернуло прикосновение Сониной руки. Подруга подняла руку и ткнула пальцем в висевшую рядом надпись. Я прочла: «Георгий Палинов. Тысяча девятьсот восемьдесят второй год», — дата рождения указывала на то, что ему двадцать один год. Дальше шло описание картины. Я никак не могла взять в толк, зачем Соня, вырвав из кокона блаженства, указала на безжизненный белый лист, но тут я прочла то, что её заинтересовало. Надпись гласила: «Георгий с рождения не ощущает цветов». «Бред какой-то», — я недоуменно посмотрела на подругу.

— Разве так бывает? — рассуждала я вслух. — Как можно не видеть цветов? — перед глазами предстал экран чёрно-белого телевизора. Я попыталась представить окружающую меня действительность в серых тонах.

— Может, он дальтоник? — предположила подруга. — Это когда человек…

— Здесь написано: не путает, а не ощущает. Нельзя рисовать, не видя цветов! — меня снедали удивление и любопытство. — Ерунда какая-то!

— Может, спросим кого-нибудь? — Соня осмотрелась по сторонам.

— Надо спрашивать не кого-нибудь, а его, — я указала на картину, — Георгия Палинова, — лучше этого странного человека ситуацию вряд ли кто-то сможет здраво объяснить.

— Чтобы его спросить, надо его найти, — Соня бегло просмотрела лист с информацией, но кроме скудных сведений в начале страницы, об авторе ничего не говорилось.

— Значит, найдём, — заверила я её.

— Как? — Соня с сомнением покачала головой. — Мало ли откуда эта картина. Может, её с Северного полюса привезли, — у подруги разыгралось воображение. — Туда отправишься? — ожидая ответа, она с интересом наблюдала за мной.

— Сейчас узнаем, с какого полюса её привезли.

Я подошла к весёлой маленькой старушке в сером костюме. Весёлой она мне показалась оттого, что лукаво всем улыбалась. Создавалось ощущение, словно она знает что-то такое, что неведомо другим. Без лишних предисловий я спросила, как разыскать автора картины. Смотрительница ответила, что ничего об авторах не знает и подобную информацию можно уточнить только у руководителя Дома культуры. К счастью для нас, этот самый руководитель находился на этой самой выставке. Старушка сначала указала на него рукой, а потом сказала, что нам необычайно повезло: Федора Васильевича редко можно застать на месте. Я не стала долго раздумывать и направилась к высокому полному дядьке в строгом костюме, с залысинами и в очках. Он неторопливо плыл по залу под ручку с маленькой красиво одетой «карманной» дамой и, указывая на элементы картин, что-то тихо рассказывал и объяснял гостье. Та согласно кивала в ответ.

— Вы руководитель Дома культуры? — нарочито громко спросила я.

От неожиданности он вздрогнул и нехотя повернулся.

— Да, я. Зачем, позвольте узнать, я вам понадобился? — мужчина важно приподнял подбородок. Наверное, он думал, что это придаёт ему солидности, но на деле казалось, что он не к месту задирает нос.

— Мы с подругой наткнулись на одну картину…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Veemente — (итал. вээмэнтэ) — пылко, стремительно, порывисто.