Лесное безумие

Алексей Юрьевич Гергенов, 2018

Малая проза автора разноразмерная и разностилевая, но почти все произведения этого сборника объединяет тема Леса – это и символ непознанного, и обозначение места, где в будущем будут размещаться лишние люди. Общей же для всех четырех произведений является тема давления на человека ос стороны внешнего мира. Если в миниатюре "За нами следят" тема раскрывается простой констатацией факта этого давления, то герои прочих рассказов пытаются найти выход (путем необычных приключений), но выбор у героев каждый раз свой.

Тайна трех стихий (Герои завтрашнего дня)

Пролог

Вход в четырехэтажное бело-синее Здание. По дорожке к крыльцу направляется молодой человек. Откуда-то сбоку выходит плотный коротышка и жмет ему руку; они начинают разговаривать. Издали кажется, что второму собеседнику не менее сорока лет: грузная фигура, выдающийся живот, поникшие плечи. Но вблизи видно, что он еще совсем молод, даже заметно моложе первого. Слышен их разговор. Низенький человек выглядит растерянно:

— Клим, знаешь, что случилось? Меня сюда не пускают. Да есть, блин, есть документы, а все равно говорят, что нужен вызов любого сотрудника Дома Прессы. Охранник, дурак, придрался. А я здесь никого не знаю… Вот, разве ты пришёл… ты же здесь работаешь?

— Ты пройдёшь со мной.

Они открывают двойные стеклянные двери. В фойе Клим, наклонившись к окошечку дежурки, громко говорит охраннику:

— Климентий Перехвалов, тридцать два года, сотрудник Прибайкальского Института Лесного природопользования. А это Михаил Тухалов. Двадцать три года, временно безработный. Да нет, он не в ПИЛП, ему в редакцию.

Охранник медленно сличил фото на документах с оригиналами и нажал кнопку турникета.

Они проходят вглубь фойе, поднимаются по лестнице, Михаил говорит:

— А я не знал, что тебя Климентием зовут, думал ты Клим…

— А знаешь, Клеменс по-латински означает милосердие…

Клим и Михаил поднимаются на второй этаж.

— Тебе куда? В редакцию прямо по коридору, первая дверь налево. Но давай-ка сперва зайдём в конференц-зал на четвертый этаж. Третий этаж еще в ремонте, так что доступ здесь перекрыт. На другой стороне здания есть боковая лестница, придётся пройтись по периметру…

И они двинулись по длинному коридору, который вдали поворачивал под прямым углом. Михаил, едва поспевая за Климом, спросил:

— А что я там забыл?

— Видишь ли, после четвертый этаж полностью перестроили. Сделали всё как в библиотеке современного типа: внутренние стены теперь стеклянные — те, что отделяют кабинеты от коридора. Скоро и третий этаж станет таким же — открытым для взоров людей, идущих мимо по коридорам…

— Но здесь же офисы, а не библиотека! — возмутился Михаил.

— А вот пойми их. Заимствуют модное и даже не думают, что к чему подходит…

— А мне туда зачем? Клим, может мне сперва в редакцию?..

— Тебе в Институте пропуск могут дать — постоянный пропуск. Станешь почётным гостем, которого будут регулярно приглашать на мероприятия в конференц-зал…

— Почему так?

— Я представлю тебя как подающего надежды поэта.

— Но зачем пропуск для поэта? — возмутился Михаил. — Неужели, допустим, Маяковскому нужен документ, что он Маяковский?

— Маяковскому, пожалуй, и нет. А тебе нужен пропуск, пусть ты и пишешь под него… Кстати, знаешь? Маяковский ведь читал свои стихи негромким голосом — совсем не так как ты…

Михаил же отвечал игриво, как бы «представляясь»:

— А вдруг меня на задних рядах не услышат?!

— Но ведь ты явно кричал, некрасиво было, слушать неприятно!

Михаил же наигранно повторил свой вопрос:

— А вдруг меня на задних рядах не услышат?!!

— Тебя и на задних рядах хорошо слышно, я и так почти сзади сидел. Если в начале и середине рядов чересчур громко, то и сзади всё слышно…

Но Михаил лишь повторял как заведённый: «А вдруг меня на задних рядах не услышат?» Напрасно Клим пытался убедить Михаила, что рёв его голоса и на задних рядах хорошо слышен, но люди тяжело воспринимают чересчур громкое чтение стихов…

Наконец Михаил взревел:

— Нормально меня слышно!!

— Ты хочешь сказать, я вру?

— Да!!! У тебя со слухом не в порядке!

— Так ведь… любой скажет, громко было, — опешил Клим. — Ты почему такой упрямый?

Михаил насупился, чуть приотстал и начал размахивать кулаками за спиной Клима, имитируя тренировку боксёра. Клим заметил это боковым зрением, но не подал виду, так и не убавив шаг по длинному коридору. Но вскоре обратился к Мише:

— Михаил, послушай, пропуск нужен мне или тебе?.. Тогда иди смирно. — И тихо добавил. — Как дитё малое, ей богу!

Раздался шум, замигала лампочка у створок лифта.

— А вот, кстати… лифт ввели в строй. Прокатимся? — предложил Клим

— Дак тут… двумя этажами выше, пойдём уж…

— Не, давай на лифте! Подниматься долго, лестницы здесь крутые. А заодно опробуем лифт, узнаем, как отремонтировали. А то с восьмидесятых годов он не работал — с тех пор, как построили здание…

Они входят в двери лифта. Клим жмёт кнопку четвёртого этажа. Почти полминуты лифт скрипел, раскачивался и, казалось, хотел оборвать металлические тросы — словно все двадцать с лишним лет его нещадно эксплуатировали.

«Советские лифты что, с самого начала на заводах такими делали? Подозрительный шум, будто лифт давно заездили», — подумал Клим.

Но вот двери раскрываются…

Клим с Михаилом не успевают выйти, как в кабину врывается человек в коричневом пиджаке, с папкой прижатой к груди, и немедленно нажимает на кнопку без надписи — она находится выше кнопки четвёртого этажа. Вскоре двери открываются и все трое выходят.

Конец ознакомительного фрагмента.