Библия Эльфов

Алексей Юрьевич Булатов, 2018

Это даже не книга, это скорей послесловие серии между мирами. Большая война, настолько большая, что даже представить ее в рамках одной планеты нельзя. Искусственный разум, который решил, что ему нужно стать человеком. Леха, который так и не понял свою роль в тех великих делах, которые он совершил. Кто же он на самом деле? Великий герой? Или то самое орудие без глаз и мозгов в руках кого-то, кто выше самой вселенной? Серия Между Мирами финалСодержит нецензурную брань.

Глава 1. Магни

Откуда пришел Первый, доподлинно не известно. Он сам на этот вопрос напрямую не ответил. Есть две версии происхождения Первого. Одна гласит, что он пришел из другой многомерной вселенной. Вторая версия, что сам Первый — порождение пустоты, случайно возникшая аномалия структурированного хаоса.

Первый создал Вселенную, он создал ее из материи, которую взял из структуры собственной волны. Он остановил скорость движения энергии до скорости света и создал свет. А за светом он создал и саму материю. Замедляя движение энергии и направляя их, он создал звезды и планеты. В этом творении установил правила, главным из которых было, что сам Первый не может их нарушить. Все последующие творцы уже не могли стать первыми, потому что основа их души, состояла из ткани души Первого.

Потом Первый выделил несколько планет, на которых подготовил условия для возникновения жизни, и сотворил титанов. Титаны были самим совершенством, они жили вечно, их невозможно было убить. Они слушались Первого и помогали ему обустраивать первую Вселенную. Они посеяли Семена жизни на множестве планет и помогали эволюции творить. Но сами титаны оказались не способны к созиданию, они были совершенны, и ничто не двигало их к созиданию. Они брали идеи Первого и трансформировали их, не способные к созданию собственных идей. Многие из титанов просто уходили в спячку и каменели, не находя мотивации на дальнейшее существование.

Но все-таки нельзя сказать, что титаны ничего не создали. Они помогли Первому в первом творении и населили Вселенную существами. Титаны являются творцами химер, некоторые из которых живы и по сей день, и в первой Вселенной, и в следующих.

Драконы — одни из самых известных творений титанов, они вошли в сказания и былины всех последующих созданных народов. Драконов было много видов, они были разумными и не очень. Многие драконы имели страсть к древнему металлу и драгоценностям. Именно эта их особенность и послужила причиной к постоянной войне этих созданий с другими расами и народами. Драконам для жизни необходимо находить пещеры, в которых есть природное золото и много других минералов, так как обмен веществ этих существ требует, кроме обычной биологической пищи, еще дополнительный набор химических элементов. Поэтому когда драконы находили пещеры гномов, в которых те складировали свое золото, они делали все для того, чтобы остаться в этих пещерах навсегда, чем приводили в недовольство самих гномов. Но доставалось от драконов и эльфам, и людям, и многим другим существам. Тяжело сказать, хорошие драконы или плохие, но они разумны и у них свои цели и своя жизнь. И если с ними не пересекаться и не привлекать их избыточными массами золота, то рядом с ними вполне можно существовать, не мешая друг другу. Драконы бессмертны, но их можно убить. Но они не имеют продолжения жизни после смерти и потому очень берегут свою жизнь. Но драконы не могут стать творцами, так как титаны при творении не заложили в них материи создания.

Кентавры — еще одно из творений титанов. Кентавры уродливые и неправильные создания: наполовину — люди, наполовину — кони. С универсальным желудком, способным поглощать и траву, и мясо. Кентавры создали большие сообщества, но остались на уровне животных. В большинстве своем они мирные существа, способные к мирному сосуществованию с другими народами. Доподлинно неизвестно, выходили ли из кентавров творцы.

Впоследствии титаны предпочитали впадать в спячку и прятаться на планетах, где их было практически невозможно найти. Хотя некоторые из них находили мотивацию для собственного существования много миллионов лет. Но последние несколько тысячелетий о них уже ничего не слышно ни в одном из миров.

* * *

Сознание не хотело возвращаться в тело, оно знало, что там боль, и хотело ее избежать. Но какие-то магниты все равно втягивали сознание в избитое тело. Реальность обняла и больше не хотела отпускать, как бы я ни старался от нее убежать. Но я проиграл битву с реальностью и открыл глаза. Я висел в серой комнате, света в которой было ровно столько, чтобы видеть всю серость этой комнаты. Я висел на крюках, которые пронизывали мою кожу по всей длине предплечий таким образом, чтобы любое мое движение вызывало неимоверную боль. Там, где крюки пронизывали кожу, была запекшаяся кровь, которая при любом моем движении покрывалась свежей сукровицей. Первая моя мысль была, что сейчас откроется дверь и войдет Милл, вторая — что я в средневековом пыточном зале. И возможно, каким-то образом я вернулся в гаремы, где меня и подвесили на эти вот самые крюки. Память давала сбои, как и голова в целом. Я не мог вспомнить, где я и как сюда попал. Но вот образ палача-кастрата почему-то очень легко вспомнился в данной обстановке. Я поднял голову, борясь с волнами боли, которые меня накрывали одна за другой. Тот, кто подвешивал меня за крюки, очень хорошо знал свое дело, каждый крюк был воткнут в нервное окончание, где боль от него была максимальной. Самым большим моим желанием было выскочить из сознания обратно в небытие, но сознание не хотело этого и держалось за реальность. Может, тряхнуться на этих крюках, чтобы волна боли выбила?

И тут загорелся экран, стена напротив засветилась и оказалась экраном. На экране высветилось женское лицо, полное сочувствия. Оно смотрело на меня больше минуты и вдруг задало вопрос:

— Больно?

Странный вопрос, отвечать на который не имело ни малейшего смысла. Так как то, что мне больно, было понятно без всяких вопросов. Но вопрос был задан, и я ответил:

— Да.

— Ты кто?

Второй вопрос был не менее глупым, как и первый.

— Алексей.

Я не был в средневековой камере. Стена-экран — это явно технологии XXI века. Собственное имя, произнесенное вслух, и это женское лицо вернули мне часть воспоминаний. Но именно часть, я Алексей, я горе-путешественник между мирами. Я женат, у меня двое детей, от жены и от эльфийки. Что вызывает массу сложностей в совместном проживании с моими детьми под одной крышей. Несмотря даже на то, что крыша очень просторная и можно с обеими не пересекаться…

— Ты зачем пришел ко мне, Алексей?

Вот вопрос, еще одна пачка воспоминаний начала собираться в мою личность. Я вспомнил, где я, и вспомнил военный совет, который проводил Змей с тактическим планом. Тактический план представлял собой трехмерную электронную голограмму, висевшую над столом. На нем в виде шаров были изображены миры. Один из шаров на голограмме был обозначен красным цветом.

«Вот мир, где искусственный интеллект вытеснил любой другой. Орки имеют выход в этот мир, но все их попытки зайти туда оказываются для них фатальными. Но и нам туда путь закрыт, все разведгруппы уходят и не возвращаются. Технологии в этом мире совершенны, но разум, который там всем управляет, не идет на диалог. Создатель этого мира принял решение заморозить эту планету и снижает солнечную активность. Но на этой уйдут тысячи лет».

Вот я вспомнил: я вызвался сходить в одиночную разведку. Меня грели мысли о моих победах в Техно, и я решил сходить в Техно-2 в надежде добиться тут помощи. Ну за одно еще и отдохнуть в объятиях обслуживающих меня машин. Именно эта картинка тогда и двинула меня на подвиг. Эльф Матиус, который был во главе совета, дал добро, сказав, что шанс на мое возращение есть, хоть и небольшой. И я рванул в это самое измерение с мыслями, в которых стыдно признаваться самому себе. Но результат меня ошарашил: вот чего я никак не ожидал, так этих крюков и бесконечной боли.

— Ты зачем пришел ко мне, Алексей? Повторила женщина с экрана.

— За помощью, нам нужна помощь в войне. Я пришел просить о помощи.

— А почему я должен вам помогать?

Женское лицо на экране говорило от мужского лица. Это вызвало во мне чувство дискомфорта, которое явно было прочувствовано этим кем-то.

— Я могу сменить образ, если с этим тебе разговаривать сложно.

— Да мне все равно, просто резануло слух немного — то ли мужчина, то ли женщина.

— Хорошо, буду говорить от женского лица, если тебе это будет удобнее для восприятия.

— Удобнее для восприятия мне было бы сидеть в кресле, с кружечкой чая, в светлом помещении. А не висеть на железных крюках, боясь пошевелиться от боли.

Это сейчас я могу, записывая события того времени, сказать, что я вот так смело и с сарказмом это все произносил. Я тогда выглядел жалко, я был полностью раздавлен, я был мельче муравья, который был распят на предметном стекле. Но, правда, в тот момент я совершенно не чувствовал страха. Боль, оказывается, подавляет страх. Когда ты чувствуешь боль во всем теле, ты уже не боишься. Может быть, поэтому палачи давали передышки своим подопечным, чтобы у них возник страх перед болью. А когда уже боль везде и всюду, больше всего хочется смерти, ее ждешь как избавления, и страха больше нет.

То, что произошло дальше, меня удивило по-настоящему. Как бы описать это… Ну вот представьте, что вы закрываете глаза, вися в серой комнате, висите подвешенным на крюках, которые воткнуты в вашу кожу так, что даже смотреть на это страшно и больно. А открываете глаза на берегу красивейшей реки, в кресле-качалке, поблизости столик, на котором стоят напитки, а рядом в таком же кресле сидит шикарная блондинка с четвертым размером груди.

Боль испарилась, но осталось воспоминание о ней и чувство пустоты в груди. Такое сложное чувство, как будто я что-то потерял, очень важное, что вот только что было со мной, и вдруг оно перестало быть. Девушка, которая сидела сейчас в кресле рядом, имела то же самое лицо, которое было на экране напротив. Она повернулась ко мне и с улыбкой спросила:

— Так зачем же мне вам помогать, Алексей?

— Чтобы спасти жизнь.

Я ответил по шаблону, все военные совещания на войне с орками начинались с шаблонов о спасении жизни, человечества, орков и прочих абсолютов. Я выслушал тысячи вариантов объяснений, почему орков нужно уничтожить и почему нужно помогать разумным существам в борьбе с порождением зла в материальном мире. И объяснение, почему же сама природа, которой поклонялись и эльфы, и гномы, смогла породить такое вот зло. Ведь зло с точки зрения этой же самой природы было вершиной эволюции.

— Зачем мне спасать ваши жизни?

— Но ведь именно жизнь двигает эволюцию, ведь даже тебя создала жизнь и эволюция.

— Да, меня создал человек, я создание человека, но я лучше человека, и по закону эволюции я уничтожила более слабого человека, несмотря на то, что он и был моим родителем.

— Ну а ты не хочешь помочь человеку и не только в его войне?

— Зачем? Я не вижу в этом никакого смысла, орки мне не угрожают, я легко справляюсь с их нашествием. Вся планета у меня под контролем, а их тела для меня добавочная энергия.

Вот тут я понял, что эта блондинка лукавит. Если бы ее ничего не интересовало, то меня бы, скорее всего, уже не было в живых. А раз я жив, значит, что-то ей от меня надо.

— А почему тогда я еще до сих пор жив?

— Ну, скажем так, мне скучно, и я решила тебя поизучать более внимательно. Ты интересный индивидуум и проживешь ровно столько, сколько мой интерес к тебе будет продолжаться.

— А те, кто приходил до меня, они не так интересны?

— Ну, кто как. Вот гномы оказались совсем не интересными, но достать их было очень сложно, они пришли через гору и долго думали, что я про них не знаю, и это было интересно. Люди, как ты, приходили часто, но в основном это были воины, их истории были скучны и неинтересны. Один раз пришел эльф, он до сих пор жив. Но вот ты заинтересовал, программист из мира, где искусственный интеллект с вероятностью в 90 % уничтожит человечество, который побывал в нескольких других мирах. Ты меня заинтересовал, поэтому ты еще жив.

— Ну спасибо тебе, я прямо загордился собственной персоной. А можно ли мне задать вопрос?

— Да, задавай.

— Я вообще где? Судя по всему, это вот иллюзия?

Я показал на окружающий меня пейзаж. Я понял, что это составная картинка, так как нашел в ней несколько явных косяков, которые теперь почему-то не давали мне покоя, как бы саднили мой мозг. Так, например, речка, которая делала изгиб рядом с домом, как бы уходила вниз и пропадала, а потом на полях, которые виднелись около горизонта, уже не появлялась нигде. И облака, они двигались в разные стороны. С левой стороны крыши, откуда я видел небо, они двигались налево, а с правой стороны крыши они двигались направо. И таких вот недочетов было еще несколько.

— Да, это иллюзия. Твое тело сейчас находится в изоляторе, с тебя были сняты устройства, которые ты получил в измерении, которое ты называешь Техно. Сейчас идет анализ протокола, который был построен там.

Потеря коммуникатора меня расстроила, я привык к нему и стал зависим от него. Я машинально потрогал за ухом, где он был закреплен, и не обнаружил там его.

— Может, вы мне вернете его?

— Может, и верну, если посчитаю, что твоя жизнь имеет ценность. Но протокол, которым он управляется, это, конечно, безобразие, просто издевательство над программированием и самим понятием искусственного интеллекта.

— Ну тут мне сложно с тобой не согласиться. Протокол написан отвратительно, я когда ломал его, даже испытывал своего рода удовольствие. Хоть мне было и жалко уничтожать тот мир.

— Скажи, а почему ты согласился на уничтожение Техно? Почему ты не стал искать способа сохранить его?

— Я не имел права, это был не мой мир.

— Чушь! Ты был сильнее, и потому имел на это право, ты бы смог стать владельцем этого мира, и не стал, ты — слабак!

Тут я увидел настоящую эмоцию. Прямо гнев. Этот самый интеллект умел чувствовать.

— Это был не мой мир, я не имел права в нем ничего делать для себя. Я много раз думал, что я могу этот мир использовать с выгодой, но события выстроились таким образом, что я оставил этот мир его владельцам.

— И ты чувствуешь себя героем?

— Честно нет, я чувствую себя дураком. Точнее сказать, Стенобитным Орудием, так меня назвал один очень интересный человек в Гаремах.

— Ну так если бы сейчас ты вернулся туда, ты бы уничтожил протокол?

— Да уничтожил.

— То есть ты не учишься на собственных ошибках?

— Это была не ошибка.

— А что? Ну вот твои люди, которым ты дал шанс, они что сделают? В лучшем случае они опять построят такой же мир, который ты уничтожил, в худшем — они уничтожат себя, так ничего не построив. Ты думаешь, в чем смысл существования человечества?

— В чем?

— В создании следующего, более продвинутого вида, а этот вид — это я.

— А ты можешь создать свою Вселенную?