Новый Дом

Алексей Хома

Новый Дом – первая полноценная работа Алексея Хома, она повествует о колонизаторской экспедиции людей в дальний космос с надеждой обрести новую Землю. Во время полета экипаж сталкивается с психологическими проблемами, трудностями взаимоотношений и любовными перипетиями, от решения которых зависит исход их путешествия.Смогут ли они найти свой Новый Дом?Справятся ли они друг с другом?

Глава 2

Боль

1

3007 год. «Демократия-5».

В помещении тира стоял мерный гул техники — компьютеры визуализировали голографические мишени и летящие в них выстрелы лазерных винтовок. Каждый стреляющий был огражден от другого тонкой стальной стеной, предотвращающей нежелательные зрительные и телесные контакты. Убить кого-либо в тире невозможно, ведь весь процесс стрельбы напоминает и является чем-то вроде видеоигры, каких было полно на покинутой Земле. Раньше огромные залы развлекательных комплексов были заполнены «хваталками», «воздушными хоккеями» и другими денежными пылесосами, выдающими билетики за вовремя нажатые клавиши — легальное казино, еще и для детей! Но как бы ни было расточительно и глупо посещение этих мест, люди все равно приходили туда и получали удовольствие.

Роберт, бывалый стрелок как в играх, так и в жизни, выбивал в тире одну мишень за другой. Плывущая по воздуху симуляция «бычьего глаза», статичные и перебегающие с одного края в другой картинки вооруженных людей — нет никакой цели, какую не поразил бы вояка в самое яблочко. В наушниках звучали комплименты от смотрящего, а где-то из-за спины доносилось восхищенное перешептывание коллег.

В былые времена Роберт служил по контракту в армии. Когда он только вступил в вооруженные силы, то долгое время лишь сидел в запасе, ожидая своего часа на поле боя. Он посещал сборы и курсы, научился управляться с тяжелой артиллерией, вождению танков и другой специальной техники, но войны все не было. Однажды ночью звонок из воинской части сообщил ему о готовящейся интервенции в одно из соседних государств, которое тогда страдало от вдруг прогремевшей гражданской войны. Поцеловав жену будто в последний раз, Роберт собрал все необходимое и уже через час стоял на плацу в полной экипировке.

Долгие четыре года не позволяли ему вернуться домой. Почти каждый день он созванивался с оставленной в родных краях женой, почти каждый день он все больше убеждал себя, что любит ее до безумия. Он не лгал себе, ни в коем случае! Он чувствовал, пытался чувствовать больше и постоянно влюблялся вновь. Он слышал ее голос, видел присланные фотографии и видео, и каждый день его сердце все больше билось в любовных конвульсиях. Поначалу он чувствовал страх за свою жизнь, как его смерть воспримет любимая, как она отнесется к тяжелым последствиям войны в чужой стране. Но дикое желание любви и страсти оттенили всякие другие переживания и стремления. И поэтому когда после долгой боевой операции в горах, где он был руководителем, Роберт получил инвалидность и новое увольнение в запас, он с радостью воспринял свое положение.

— Роберт, цель на одиннадцать! — скомандовал голос в наушниках, и стрелок, ненадолго оторвавшись от своих воспоминаний, вновь попал в центр круглой мишени одним точным выстрелом.

Дома, в Германии, с войны его встречали родители, сестры и любимая жена. Отужинав со всеми в праздничной атмосфере и проводив до входной двери родственников, Роберт со всей возможной страстью зверя накинулся на такую же горящую желанием партнершу. Эта ночь вместила в себя все оргазмы, потерянные за четыре долгих года. Во тьме, словно в вечности, эти двое не расцеплялись, были одним целым, наслаждались собой и друг другом в одном долгом экстазе. Рассвет был встречен ими под тяжелые усталые вздохи.

— Я схожу в магазин, — супруга разбудила Роберта ближе к полудню сладким шепотом, — а то у нас даже яиц на завтрак нет. Скоро вернусь.

Она с нежностью поцеловала его в щетинистую щеку. Он почувствовал ее запах и сквозь сон пытался запомнить каждую его нотку, чтобы вновь увидеться с ней за закрытыми веками.

— Роберт Криг? Вас беспокоит отделение полиции №**, — телефонный звонок долго пытался воззвать к спящему, так что только спустя десять минут настойчивых звонков полицейскому удалось разбудить бывшего солдата.

— Да, с кем я говорю? — он положил телефон себе на ухо и закрыл глаза.

— Сержант Боте. Возможно, это не самые лучшие слова, чтобы слышать их утром в выходной, но мы вынуждены вам сообщить об этом. В общем, ваша жена попала в автокатастрофу. Мы нашли ее телефон, вынули сим-карту и позвонили вам по сохраненному номеру.

— Что произошло? Что с ней? — Роберт сел в кровати и попытался как можно быстрее прийти в себя.

— Водитель грузовика не справился с управлением на трассе и выехал на встречную полосу. Ваша жена не смогла вырулить, и как итог — передняя часть ее машины сильно смялась, разорвав водителя — вашу жену — и откинув само транспортное средство на обочину. Наряд полиции и скорой помощи прибыл на место так быстро, как было возможно, но результат аварии оказался слишком… тяжелым. Мне очень жаль.

— Этого не может быть… Этого не должно было случиться! — голос проснулся и стал громче.

— К сожалению, мы не управляем нашими судьбами и судьбами других людей, — наставническим тоном продолжал полицейский. — Мы еще выясняем все обстоятельства столкновения, но озвученная мною версия наиболее приближена к истине. Ваша жена не была виновата.

— Где она?

— Морг №**, вы сможете найти его сами?

— Да, сержант. Спасибо. — Роберт бросил трубку.

С самых первых слов по телефону и до последнего кома земли, брошенного в яму с гробом на похоронах, Роберт был не в состоянии думать. Он вдруг забыл, каково это — чувствовать. Словно что-то умерло в нем, словно он потерял часть себя тем злополучным утром, что следовало за прекраснейшей в его жизни ночью. В одиночестве стоя под луной, изучая неброскую надгробную плиту над невысоким холмиком среди сотен таких же искусственных бугров, Роберт вдруг вспомнил утренний запах своей погибшей любви.

Сколько бы ни было в нем чувств, сколько бы он ни испытывал их ранее: и в слезах, и в яркой радости, — в те дни он оказался неспособен осознать, что они вдруг оглохли, ослепли и перестали показываться на его лице и в его движениях. Он чувствовал грусть и скуку, но не мог как-либо это показать. Без слез, эмоции стали сжигать его изнутри, отчего он быстро пришел к алкоголю и наркотикам. Затянутая депрессия и ее дурные последствия сильно подкосили солдата. Друзья не смогли с ним справиться и просто ушли от него, родственники бились за его спасение до последнего. Но какой толк кого-то спасать, если он хочет обратного?

Именно поэтому он немедля согласился на рисковый эксперимент, предложенный ему его сослуживцем. Раз уж ему уже нечего терять и жизнь потеряла всякий смысл, то почему бы в итоге не погибнуть в космосе как член обширного экипажа. Подделать документы о психическом здоровье ничего не стоило, так что уже через полгода Роберт был готов лететь. В момент отлета, чувствуя мандраж перед грядущим, его сердце вдруг снова забилось и улыбка, не то ужаса предстоящего путешествия, не то радости, растянулась по его лицу в момент первого толчка двигателя.

Роберт отложил винтовку и снял наушники. Выйдя в командную комнату, где сидели модераторы и смотрители, его забросали комплиментами. С искренней улыбкой, стрелок удалился в свою каюту, где его ждал недописанный на компьютере детективный роман.

2

Комната отдыха мобильного отряда источала неестественные для мужского общества ароматы сандала и корицы. Теплый потолочный свет лился на игроков в шахматы и их зрителей, обсуждающих, помимо ходов ферзя, и более личные вопросы. В дальнем углу, за красиво накрытым чайным столиком, сидели еще двое, тихо смеющиеся от забавных историй из жизней друг друга. За письменными столами кто-то из солдат рисовал картинки или сочинял письма. На диване располагался гитарист, который безуспешно пытался настроить свой инструмент.

— Вот, мужики! — громко начал один из собеседников шахматистов, — Как вы думаете… Если у тебя групповуха с сестрами-близняшками, то насколько неловко девушкам в этот момент? То есть они же сестры, видят друг друга голыми, может быть, иногда даже вынуждены как-то контактировать друг с другом, целоваться, например.

— Андрей, ну хорошо же сидели!

— Нет, мне на самом деле интересно! У меня такого никогда не было и наверняка не будет, но, может, кто в курсе подобной ситуации?

— Давайте его проигнорируем и продолжим играть? — предложил лидер черных фигур, которых на доске было чуть ли не в два раза меньше, чем белых.

В комнату бесшумно вошел Роберт, взял с маленькой полки затертую бумажную книгу и сел за оставшийся незанятым письменный стол.

Гитарист взял аккорд.

— Лажаешь! — крикнул Андрей и посмеялся.

— Что ты брешешь, идеально я настроил!

— Да не слушай этого дебила, все нормально, — поддержал музыканта один из любителей чая.

Гитарист сыграл еще несколько аккордов боем, а затем перешел к плавному перебору, мыча себе под нос наполовину забытый текст песни. Путаница в словах и нотах заставила его сбиться с ритма.

— Холодный ветер с дождем усилился стократно, — тихо начали подпевать за игральным столом, — Все говорит об одном: что нет пути обратно…

Спустя пару мгновений вся комната отдыха разрывалась от басовитых голосов взрослых мужчин, поющих старую песню из их общего незабываемого прошлого (несмотря на то, что многие услышали эту песню впервые только на этом корабле). Французы, англичане, немцы, русские — никто не сидел молча и каждый дополнял общий хор. Даже Роберт отложил книгу, прикрыл глаза и тихо подпевал.

— Что ты не мой лопушок, а я не твой Андрейка, — кто-то весело хлопнул Андрея по плечу, — что у любви у нашей села батарейка!

Громкий сигнал тревоги резко оборвал песню прямо перед самым припевом. «Внимание! Угроза террористического акта! Просим экипаж корабля занять свои места согласно утвержденному протоколу АТС-ноль три!» Для мобильного отряда это был сигнал наизготовку, следующий — осуществление необходимых мероприятий. Люди не стали ждать следующего приказа и сразу вышли в оружейную, экипировочную и командный пункт. Роберт, будучи старшим стрелком, решил для начала отправиться в связной пункт, а не получать оружие, как следует по протоколу.

— Что случилось? — спросил он у женщины за монитором, на котором поочередно сменялись виды с камер наблюдения.

— Вот, посмотри, — она открыла ему изображение, на котором какой-то мужчина с самодельным ружьем ходил по секторам и отстреливал попадающихся на глаза людей.

— Он один?

— Выясняем. Возможно, что это — диверсия, теракт. Как узнаем наверняка, так командование даст следующую команду.

— Будем ждать, пока там умирают люди? Где это происходит?

— Биологи. Отсюда идти туда займет очень много времени и жертв будет слишком много, даже если начать движение прямо сейчас.

— АСК блокирует двери?

— Да, но это происходит слишком медленно. Если стрелок не один, или даже если он будет бежать — убийства могут накрыть слишком много секторов.

Роберт ушел в оружейную. Собрав небольшую группу ребят, он решил не медлить и не ждать программной команды, а идти сразу. Заранее подсоединившись к связному отделу, в дальнейшем он получал информацию о местонахождении преступника и небольшим отрядом шел туда кратчайшими путями. Но автоматическая система уже успела закрыть часть дверей.

— Вашу мать, и что теперь? — выругался Андрей, который тоже попал в этот отряд.

— Похоже, нам остается только ждать, когда командный пункт соизволит дать разрешение программе, — ответил кто-то из-за спины.

— Универсальный ключ не работает, — заметил Роберт Криг, когда в ответ на его манипуляции с замком загоралась красная подсветка.

Долгое ожидание угнетало. Мышцы сводило судорогой. Кричащие в панике голоса, раздающиеся из рации, подключенной к секторам смерти, не помогали сохранять спокойствие. Сигнал тревоги орал. Кто-то сидел на полу, кто-то ходил по коридору из стороны в сторону, унимая нервы: но при том все готовы рвануть вперед, когда дверь откроется.

Ставни начали движение, раздвигаясь в стороны.

— Отряд, держим строй! — скомандовал Роберт, после чего солдаты с ним во главе побежали к предполагаемому месту нахождения террориста.

Они окружили каюту, в которую лишь пару секунд назад забежал преступник. Криг открыл дверь универсальным ключом. Под прицелом у солдат оказался сидящий на койке безголовый мужчина, все еще крепко сжимающий ружье в своих напряженных руках. Дуло испускало легкий дымок перегрева где-то на уровне, где раньше была голова. Алые брызги, словно инсталляция художника-абстракциониста, рисовали на стенах и потолке картину грубой и своевольной госпожи-смерти.

— Угроза устранена, — тихо сказал Роберт и опустил винтовку. АСК прекратил звон сирены и запустил команду по уборке последствий.

Старший стрелок шел по коридорам секторов, стены которых грязнились кровью. Перешагивая багровые лужи и иногда изрешеченные тела, он открывал двери кают и кабинетов, чтобы найти там спрятавшихся от расправы членов экипажа. В одном из кабинетов, за заваленным набок стальным столом, лежала потерявшая сознание женщина. Ее состояние не удивительно, ведь кроме нее в кабинете были лишь мертвые тела. Роберт приподнял ее на руках и попытался разбудить. Она слабо шевельнулась, мышцы на лице хаотично заиграли мимикой. Женщина открыла свои большие голубые глаза и с трудом сфокусировала взгляд на лице солдата.

— Привет, — выдавил Роберт, ощущая, как сердце вдруг забилось быстрее. «Красивая», — раздалось у него в голове.

— Здравствуйте, — слабым голосом ответила женщина и чуть улыбнулась, но Роберту, скорее всего, это лишь показалось.

Криг привел ее в чувства, закрыл ей глаза непроницаемой тканью, чтобы избежать нового обморока, и под руку увел из этого страшного места.

3

На следующий день Роберт Криг намеревался навестить спасенную женщину. Ночью он не мог уснуть, пока не воспроизвел в памяти ее лицо в самых мельчайших подробностях, которые он успел заметить за ту короткую встречу. Красивые глаза, темные волосы, собранные в пучок, и белый докторский халат, даже сквозь свою бесформенность выдающий прелестную фигурку — образ летал перед глазами, говорил с ним все тем же слабеньким голоском как после потери сознания. Солдат даже решился почитать информацию о предмете своей бессонницы, попросив данные у знакомых в картотеке.

«Кайла Маккарти родилась в 2043 году в небольшом британском городке в семье преуспевающего дантиста и учительницы местной школы. Подрастая, она все больше проявляла интерес к врачеванию (чем был особенно горд отец), что впоследствии привело ее в дорогой медицинский колледж. На курсе она была одной из самых успешных студенток, однако под конец первого года обучения она решила резко сменить направление своей специализации, углубившись в чистую биологию — изучение микроорганизмов. Так, до самого отлета „Демократии-5“ она проработала в лаборатории того же университета, который закончила с наивысшими результатами. Помимо учебы и научной деятельности Кайла питала интерес и к более творческим формам самореализации: временами выступала в составе комедийной университетской команды, записывала музыкальные композиции с акустической гитарой, организовывала спортивные мероприятия, в которых сама же потом и выступала. Из-за своего ума, остроумия и огромных научных знаний она и попала в состав экипажа колонизаторского корабля».

Воссоздав в уме образ прекрасной умной женщины, разыграв с ней в голове диалог (в котором Роберт убедительно показал себя остроумным и романтичным), солдат, наконец, уснул.

Уже проходя по коридорам биологического отдела, Криг вдруг почувствовал свою нервозность. До этого все было хорошо, все шло так, как и должно быть. Спокойствие, расчет, полная готовность встретиться с понравившейся женщиной — все это испарилось, когда до двери ее кабинета осталось каких-то десять метров.

— Какой ты глупый, Робби, — внезапный голос вдруг остановил его. — Ты в самом деле на что-то надеешься?

Роберт оглянулся по сторонам, но никого не обнаружил — коридор был пуст. Он проверил, может, вдруг забыл снять наушники, но и тут ничего не оказалось.

— Робби, — откуда-то из глубины продолжил явно знакомый голос. — Ты уже не можешь, ты не способен на это! Счастье уже было у тебя в руках, разве ты этого не знаешь? Второй раз найти любовь всей жизни невозможно!

— Кто ты? — солдат возмутился в полный голос, затем оглянулся, но в коридоре было все так же пусто.

— Ты был счастлив там, на Земле. Но счастье ушло. Оно погибло в той аварии, Робби. Вспомни, как ты был несчастен потом, вспомни, как плохо тебе было! Только настоящие чувства способны на такой переполох в твоей глупенькой голове! Или ты надеешься, что сможешь снова испытать это горе? Может, ты надеешься хоть в этот раз довести себя до самоубийства? Вспомни тот пистолет в своей руке, вспомни, как часто ты прислонял его холодное дуло к своему виску, как часто ты ощущал металлический вкус крови на языке в те моменты. Любовь мертва, Криг. Не воскрешай то, чего не вернуть!

— Отстань от меня! — на крик Роберта из кабинетов повылезали озадаченные головы ученых. Кайлы среди них не было, это уже хорошо. — Простите! Не обращайте внимания, просто коллеги в наушнике, — он показал пальцем на пустую ушную раковину. — Бесят иногда.

Солдат нашел ближайшую уборную и ополоснул лицо холодной водой. Глядя на себя в зеркало, он вдруг увидел бледного, постепенно покрывающегося морщинами мужчину лет за тридцать. Страх перед знакомством и непонятный голос в голове обдали его глаза мутным блеском. Во рту пересохло, а в висках загудело. Он простоял еще минуту, упершись руками в серебристую раковину, затем снова посмотрев на себя громко рассмеялся. «Глупый Робби, в самом деле», — подумал он про себя. Высушив лицо и руки, Роберт решил продолжить начатое.

Уняв последнюю дрожь в руках, он постучался в кабинет.

— Войдите! — женский голос, словно спетый ангелами, отозвался из динамика. Сердце Крига забилось быстрее, возвращая страх.

— Здравствуйте, Кайла, — начал он, входя на опасную территорию женщины-мечты. Она сидела за письменным столом и что-то очень быстро набирала на компьютере. — Вы, может, меня не помните, но это я вчера вывел вас из… вы поняли.

— Да, конечно! — Она сняла очки, пару раз быстро сморгнула, встала со своего места и прошла навстречу Роберту. — Я вам так благодарна! Даже не знаю, как бы я вышла оттуда и вышла бы вообще. Мне повезло не видеть всех тех последствий, — она пожала ему руку и пригласила сесть на рядом стоящий диван лицом друг к другу. — Благодаря вам я избежала терапии, и работа над проектами не встала. Кстати, как вас зовут?

— Криг, Роберт Криг. Старший стрелок мобильного отряда, — второпях проговорил солдат, спотыкаясь почти на каждой букве, из-за чего неловкость внутри него возросла. Кайла улыбнулась, заметив его скованность. — Я просто хотел прийти и убедиться, что с вами все хорошо. Кажется, я свою миссию выполнил, — он испустил глупый смешок, затем снова испытал неловкость от своих слов и сильно покраснел.

— Да, со мной все хорошо, — широко улыбаясь, ответила Кайла. Ей забавно было смотреть на этого смущенного чудака. «Миленький», — подумала она. — А с вами все в порядке? Вы же все-таки сами были в гуще событий. Всякого увидели, наверное?

— Да, было на что посмотреть, — он запнулся. — Извините. Просто после службы в армии меня уже не так сильно пугают картины смерти, они просто кажутся любопытными.

— Вам в своем роде повезло, Роберт. А вот я сейчас пью специальные таблетки, чтобы не вспоминать о вчерашнем. Именно поэтому я сейчас не горюю, а даже улыбаюсь. Хотела бы я быть такой же бесстрашной.

— О, вам не пойдет, — он посмеялся. — Вы слишком хороши, чтобы быть такой черствой.

— А разве вы черствы? — улыбка не сползала с ее лица. Роберт решил, что это все из-за таблеток, равно как и желание Кайлы продолжать разговор — эти мысли соревновались в его голове с мыслями о том, что женщина на самом деле в нем заинтересовалась. Собравшись с духом, он решил, что терять уже нечего.

— Слушайте, Кайла. На самом деле я пришел сюда, потому что вы мне понравились. Да, ситуация с нашим знакомством странная, может, и время выбрано неудачное, но ждать я не мог. И я хотел спросить вас, хотите ли вы сходить со мной на свидание? — сердце бешено колотилось. Казалось, будто одежда на нем в области груди подергивается в безумном темпе. Как же давно он не чувствовал подобного!

— Хорошо, — все так же улыбалась Кайла. И вдруг Роберт успокоился, встал с дивана и решился попрощаться.

— Я напишу вам в чате о месте и времени, — второпях он пожал руку женщине и вышел из кабинета.

— Миленький, — вслух произнесла Кайла, когда дверь за ним закрылась. После она снова села за работу.

4

Роберт пытался уснуть. День был насыщен эмоциями, так что спокойно провалиться в сон ближайшие часы было почти невозможно. В каюте было темно. Небольшая щель в шторке иллюминатора мерцала огнями внешних датчиков и фонарей, однако этого света хватало лишь на то, чтобы видеть эту самую щель. Сон начинал постепенно сковывать тело и разум, погружая в свои безмерные пучины тьмы и ярких видений.

Криг заснул. Слегка беспокойная, но все же дремота одолела его. Он еще слышал слабый гул за стальными стенами, его мозг все еще пытался держаться в сознании, вообразить грядущую встречу с Кайлой. Но в миг все это стало частью сна.

Он сидел в казарме в далекой земной стране, где много лет назад ему пришлось проходить службу. Вертолеты беспрестанно кружили над базой. Ровный, почти марширующий бег военнослужащих толстыми подошвами выбивал пыль с расколотого техникой и снарядами асфальта. Он изучал фотографию своей жены, проводил грязными от пороха и земли пальцами по ее лицу, пытался вспомнить, каково это — гладить ее кожу.

— Робби, — раздался знакомый женский голос. — Глупенький.

Роберт резко поднялся с места, когда в казарму вошел командир.

— Криг! Ты почему сидишь, прохлаждаешься, когда твой взвод уже экипирован и ждет вылета? — глубокий прокуренный голос начальника во сне чуть не разбудил Роберта наяву.

— Товарищ полковник! Виноват!

Он быстрыми движениями спрятал в карман формы фотографию и выбежал к вертолету. По пути экипировка сама волшебным образом оказалась на нем, но во сне подобных вещей никто не замечает.

С вертолета открывался великолепный вид на леса и холмы, над которыми пролетал взвод. Еще тогда, во время службы, Роберт запомнил каждое растущее здесь деревце, каждый изгиб маленьких ручейков, каждую зеленую полянку, воспоминания о которых полностью отразились в его текущем сне.

Вертолет по волшебству сновидений приземлился рядом с домом Крига, в который он когда-то вернулся после ранения. Входя в дом, он уже был одет в повседневную городскую одежду. С кухни веяло свежими оладьями. В гостиной с большого плоского телевизора вещала утренняя музыкальная программа.

— Робби, — снова раздался женский голос. — Я на кухне.

— Привет, — выдавил он, когда перешагнул порог ароматной комнаты. Спиной к нему, слегка сгорбившись над плитой, стояла женщина, которая Роберту своими изгибами, своей стойкой очень сильно кого-то напоминала. Только когда она повернулась к нему, держа брызгающую маслом сковороду в руках, он все осознал. Внезапный приступ тревоги сжал сердце в колкие тиски, сдавил горло, к глазам почти подступили слезы — эмоции были иллюзорны, но чувствовались слишком реалистично. — Что ты здесь делаешь?

— Глупенький Робби, — она называла его так, как делала обычно, когда Роберт вдруг забавно глупил или вытворял что-то милое. — Я здесь живу, как и ты.

— Нет, не может быть! Этого места уже давно нет! Как нет и тебя!

Он подошел к ней ближе. Чувства грусти и тревоги ушли, уступив безосновательному гневу.

— Кто ты и зачем ты пришла?

— Робби, — она поставила сковородку на стол. — С тобой все хорошо? Или эта Кайла помутила тебе разум? Я так и знала, что она тебя не стоит! Ты только мой, Робби, и всегда будешь моим.

— Ты умерла!

— Разве это преграда? — она подошла к Роберту вплотную, нежной рукой скользнула по его груди и бицепсу. — Ведь я всегда с тобой. Просто вспомни меня, вспомни наши дни, как мы клялись друг другу в верности и вечной любви.

Она толкнула его в грудь, и Криг вдруг упал спиной на спальную кровать. Она залезла на него сверху и попыталась поцеловать.

— Нет! — Он оттолкнул ее и сел на край кровати, уперев лицо в ладони. — Ты погибла, я горевал по тебе, я страдал. Я думаю, я имею право тебя отпустить и жить дальше.

— Вспомни ту нашу ночь. Вспомни все ночи! Мы любили друг друга, как любим и сейчас. Неужели ты готов изменить мне? Ты мой, а я твоя — и здесь нет места никаким голубоглазым шлюхам!

— Закрой рот! Я не хочу тебя слушать! Тебя нет! Ты не остановишь меня! Я заслуживаю счастья!

— Я твое счастье! — кричала покойница в ответ. — Предатель, убийца, дурак, изменщик!

Картина снова сменилась. Теперь Роберт стоял на кладбище, под его ногами все еще вздымался холмик. На испачканном грязью маленьком надгробии была лишь одна надпись: «Убита неверным мужем».

— Прости меня. Мне очень жаль, что это произошло с тобой. Я долго тебя оплакивал, я потерял смысл жизни. Но из нас двоих я еще жив, и я заслуживаю продолжать жить. К сожалению, без тебя. Но если бы ты была рядом, ты бы поняла меня. Я бы понял тебя. Живые должны жить, а мертвые молчать.

В считанные мгновения могила зацвела тысячей цветов. Надгробная плита стала белоснежно-белой, и с нее стерлись всякие надписи. Какое-то ангельское сияние лилось на Роберта из-под земли.

Прозвенел будильник.

Все первые часы после пробуждения Роберт занимался тем, что прощался с прошлым, которое уже много лет должно быть забыто. Открыв коробку со старыми фотографиями, он вытащил снимки своей бывшей жены. Он даже нашел тот самый кадр, который видел ранее в своем кошмарном сне. Улыбаясь, пока вспоминал прошлое, Криг перекладывал по коробкам и их отделам старые вещи, решая, какие оставить, а какие лучше отложить подальше, чтобы призраки прошлого вновь не атаковали его.

— Мы были счастливы, — прошептал он, разглядывая свадебное фото. — Это был наш год, 2063. Я помню, как мы его провели, такое не забудешь, — он посмеялся. — Я пытался о тебе не думать, не замечая, как на самом деле просто спрятал тебя глубоко в своей голове. Неудивительно, что ты разозлилась, — он замолчал на секунду. — А я сошел с ума, раз разговариваю с призраком жены…

Он убрался в каюте, застелил постель и оделся. Теперь, при беглом осмотре помещения, его глаз перестал цепляться за развешанные повсюду символы давно ушедшего прошлого — все было закинуто в самую темную коробку в дальний угол шкафа. Остается лишь надеяться, что дурные сны и голоса в голове стихнут и перестанут его беспокоить.

«Стоит сходить к психиатру», — заключил Роберт, выходя из каюты.

5

— В общем, это все, что приключилось со мной за последние несколько циклов, — заканчивал свою историю Роберт. — Страхи, галлюцинации, новые знакомства… Даже дома у меня не была такая богатая на события жизнь. А что у тебя, Марк?

— Трудно объяснить, — Шефер отхлебнул из кружки чай. Друзья сидели в одной из общих столовых друг напротив друга за двухместным столом. — Приказы, рапорты, иски… Будто бы мой отдел виноват в том, что случилось. Скоро суд, там я все и опротестую.

— Каких-то тринадцать минут бесконтрольной мясорубки, и столько проблем. Мертвый персонал, обвинения. Но я не хочу об этом слушать, Марк, — он поморщился. — Мне больше интересно то, что ты собираешься делать с той юной особой из своего отдела. Или ты уже перестал думать о ней?

— Я не знаю, Роб. Если честно, то в моей голове эта ситуация представляется слишком сложной. Смотри, она в моем подчинении, у нас большая разница в возрасте, и, кажется, я ей неинтересен. Она умна, красива, заботлива. Помню момент, когда я сильно заболел. Она тогда вызвала врачей в мою каюту, хотя я не хотел. Она навещала меня каждый день. Но значит ли это хоть что-то? Когда она чуть не погибла, я был в ужасе. Будет ли она так же бояться за меня, если я окажусь в опасности? — лицо Шефера оставалось серьезным весь его монолог.

— Ты слишком много думаешь и мало делаешь, друг. Попробуй спросить ее прямо. Если у нее есть хоть что-то к тебе, помимо работы, то лучше узнать об этом.

— Мы сейчас сидим и разговариваем о чувствах прямо как маленькие девочки, — Шефер засмеялся, и Криг присоединился к нему. — Но кое в чем ты прав. Да, думаю, стоит просто признаться, и будь что будет.

— Так держать! Все-таки мы здесь ничего не теряем, наш корабль-город большой и в то же время маленький. Если откажет — не беда, найдешь другую среди тех пяти тысяч остальных женщин или сколько их вообще. Кроме Кайлы, конечно.

— Ты не опаздываешь на свидание? — Марк посмотрел на свои наручные часы.

— Твою мать, — сделал то же со своими часами Роберт. — Еще увидимся, друг.

Он встал с места и протянул руку Марку в знак прощания.

Капитан Шефер вернулся в свой отдел. Осмотрев кабинет и найдя в нем одного только Тумана, он спросил:

— А где вторая?

— Капитан, так обед же. Я уже пообедал, так что снова вернулся к работе, — он показал капитану на экран, на котором в тот же момент вылезло окно ошибки. — Простите, сейчас исправлю!

— Не торопись, а то совсем код попортишь, — он помолчал несколько секунд в нерешительности спросить. — Значит, Кама на обеде?

— Кама? Должна быть… Хотя я не помню, видел ли вообще ее сегодня. Если вспомнить, то я не видел ее уже несколько циклов, с того самого дня, как… Вы поняли какого.

Сердце Марка на мгновение остановилось. Он молча вышел из кабинета и, как только дверь за ним закрылась, побежал со всех ног к каюте Камы.

***

Вдали мерцали огни громадных космических тел. В окно иллюминатора они казались лишь пылинками, застарелой паутиной в углу потолка, обдаваемой новогодними огнями, но их размеры на самом деле превосходили не только Солнце, бывшее когда-то символом света для людей на корабле, но и всю его систему со всеми его планетами, кометами и астероидами целиком. Гигантские миры — как много они могли бы дать человечеству, если были бы пригодны для жизни! Но это лишь большие пустынные комки, обволакиваемые непроходимой металлической пылью и кислотой. Если забыть про эти нюансы и просто наслаждаться видами, то зрелище оказывается на самом деле волшебным и умиротворяющим. Где-то там, в иных галактиках, скрывается Новый Дом. Старый потерян навсегда. Через несколько лет, а может, и десятилетий «Демократия-5» наткнется на красивую, полную флоры и фауны планету. Она будет напоминать Землю, в ней будет тот же воздух, те же горы и реки. Но бывших там людей уже не вернуть. Знания о прошлом, темные как пасмурная ночь, будут преследовать новых поселенцев, напоминая им о том, что они имели когда-то. Однако новые поколения разрастутся, заселят новый мир во всех его уголках и впадинах, и забудут про страшное прошлое Земли окончательно, неся с собой лишь добрую память уже далекой и мертвой планеты. Как же приятно грезить о светлом будущем! И как скорбно вспоминать утраченное. Еще многое предстоит испытать людям на корабле: любовь, смерть, вина, помешательство — но они точно с этим справятся, ведь они истово в это верят. Если ты искренне веришь во что-то, если ты на самом деле чего-то желаешь, то ты обретешь это. Главное не искать преград, не спотыкаться о собственную неуверенность — просто иди вперед, весело перепрыгивая ямы и восходя на вершины. Мир всегда такой, каким ты его видишь, и он будет сильно благодарен тебе, если будет знать, что ты уверен в его чистоте и справедливости.

Большой многонациональный корабль летел сквозь холодную ночь, надеясь обрести свою долгожданную остановку. На горизонте не было ни единого пристанища, но корабль ждал и надеялся, что уже очень скоро он сможет остудить свои двигатели не химикатами и ужасным холодом безвременья, а ярким бушующим морем. Толстые стальные пластины обшивки уже много лет не испытывали на себе ярких солнечных дней. Корабль мечтал, что Новый Дом будет иметь два, а лучше три теплых солнца, чтобы вдоволь искупаться в их лучах. И для него будет большим счастьем, если в конце пути про него не забудут, не забросят как ненужный хлам, а приспособят под новые нужды, состроят из него новый город, где взрослые и дети будут весело проводить время и, глядя на поцарапанные астероидами стены, рассказывать друг другу невероятные истории о приключениях огромного ковчега-спасителя. Яркие солнца будут отражаться от него, а люди, стоящие за ослепленными окнами, будут дивиться этому великолепному чуду.