Люди и НЕлюди. Территория Творчества представляет…

Алексей Улитин

Вдох. Выдох. Снова вдох. Пора! Казалось бы, банальность, обыкновенный контроль дыхания, но при погружении в Бездну важна любая мелочь. Она не прощает ошибок. Готов ли я? Готов! Без всяких «кажется» готов! Я делаю свой первый шаг по лестнице. Раз! Всё то, что переполняло меня буквально полчаса назад: и шумный портовый город, и весело звучавшие шутки друзей, остаются в моём прошлом, уступая своё законное место новым ощущениям, пробирающим мое естество вплоть до появления мурашек.

Green Alert

Глава 1

Дорога, что пролегала не более чем в пятидесяти метрах от лесного массива, была обычно пустынна. Лишь изредка по ней лихо проносились междугородние электробусы, не сбавлявшие скорость на всём протяжении пути. Абсолютно бесшумные, предельно безопасные, лишенные влияния «человеческого фактора», управляемые электронным мозгом, считывавшим информацию сразу с десяти камер, они по праву считались королями дорог. Закон жизни: человеческая лень во все века была двигателем прогресса. Впрочем, королей играет свита и вот почему…

Вот почему, едва видеокамеры подобного автобуса зафиксировали приближение двух колонн из микроавтобусов и внедорожников как спереди, так и сзади, электронный мозг счёл за лучшее перестроить маршрут по второстепенной дороге, тем более, что в составе одной из колонн замаячил старый армейский «Урал»…

Вот внедорожники, ехавшие во главе колонн, одновременно замерли, остановившись лишь в нескольких метрах друг от друга. Из них, синхронно открыв дверцы, вылезли два совершенно непохожих внешне, но близких по духу человека. Высокая шатенка модельного телосложения, облачённая в деловой костюм, хранящая выражение вечного презрения к окружающим на лице, встала напротив крепко сложенного коротышки облаченного в натуральное «х-б б/у». Армейская униформа столь идеально сидела на нём, что у любого наблюдателя не осталось бы и сомнений в том, что перед ним находится самый настоящий бывший старший сержант, успевший выслужить свою законную пенсию. Свою собеседницу он прочитал мгновенно (как пить дать, стерва, да ещё, наверняка, обожающая над всеми доминировать) и неглубоко вздохнул. Некоторые малообъяснимые по телефону вещи стали для него абсолютно понятными.

— Мне от вас нужен результат, — властным голосом начала было распоряжаться она, но, не заметив привычной подобострастной реакции, перешла на другой тон. — Помогите, пожалуйста. Он мне и правда дорог, как и все остальные…

— Маргарита Александровна, — деловым тоном продолжил спускать с небес на землю возомнившую себя звездой «леди» сержант. — Мы сделаем все, что в наших силах. К тому же, у нас для вас хорошие новости.

— Это какие же? Вы его что, уже нашли? Тогда не тяните резину, время дорого.

— Эка, вы какая быстрая, — укоризненно покачал головой бывший сержант. — Но мы его найдём. Во всяком случае, мы на верном пути. К тому же, как я вижу, участников поисков будет больше, чем мы рассчитывали изначально. Отыщется ваш потеряшка.

Сергей, так звали старшего поисковой группы, с удовлетворением оглянулся назад, туда, где его бойкая жена Глаша, покинувшая кабину «Урала» уже суетилась у прицепленной к трехосному грузовику полевой кухне. Из кузова грузовика, покрытого тентом, выпрыгивали мужчины и парни крепкого телосложения, в костюмах «Лесник-3» с футлярами за плечами. В таком же обличии из «Соболя» вылез двухметровый гигант, меланхолично облокотившийся на борт своего микроавтобуса.

Какой командир допустит, чтобы на его глазах подчиненный страдал фигнёй?

— Андрей! А ну давай сюда! Одна нога уже здесь должна быть! И своего батана тащи. Зря что ли мы его кормим? Пусть отрабатывает своё!

— Вот что значит вышколенность, — с уважением заметила про себя Маргарита. — Мне бы такого же достичь.

Андрей моментально открыл боковую дверь «Соболя», просунул в салон руку и буквально выволок за шкирку из него тщедушного паренька со шлемом виртуальной реальности на голове. Едва тот был доставлен к начальству, как резким движением руки Сергей сдернул шлем с головы батана, который удивлённо захлопал глазами, глядя на резко изменивший краски окружающий его мир.

— Тёма, алло, ты с нами?

— С вами, Сергей Петрович, — аналитик группы лишь через десять секунд нашёлся что ответить. — Я это, сейчас…

Мало на что годный в лесу паренек вновь нацепил на своё лицо шлем и начал исполнять почти магические пассы в воздухе, будто бы он сейчас творил колдовство. Уступая ему место, Андрей сделал шаг назад в сторону, случайно задев прикладом «Сайги» не успевшую отодвинуться заказчицу.

— Оружие? Настоящее? — взвизгнула от неприятного открытия для себя Маргарита. — Я же сказала вам…

— Да ничего мы с вашим э-э-э… любимцем не сделаем. Голыми руками возьмём. В крайнем случае, вот, смотрите… (Сергей с гордостью продемонстрировал собеседнице свой шестизарядный «Gletcher», виртуозно вытащенный из кобуры) трех дротиков, я думаю, вполне хватит.

— Да, но «Сайга»…

— А вы думаете, по лесам один ваш потеряшка бегает?

Только теперь Маргарита осознала, на краю какой ямы она оказалась и чем именно несёт с её дна.

Во-первых, не смотря на лишь частичное финансирование от государства, любого подопечного ей официально передавали «в аренду». И если с четверть века назад спроса с неё не было бы никакого, то сейчас к ней вопросы появятся. И у общественности, обожающей совать нос в чужие дела, тоже. А во-вторых, Маргарита Александровна, сама принципиально своих детей не заводившая, (пелёнки-распашонки, детские поликлиники, школа, а далее по новому кругу) к своим сорока начала испытывать к каждому своему подопечному странные для себя симпатии. Те самые, которые в её детстве называли «щенячьи нежности». Немногословность с начальством, сухость в общении с людьми её круга, жёсткость в отношении подчинённых, она компенсировала гипертрофированной заботливостью к своим любимцам. Да-да, они все были её любимцами.

— Бедный Макс, — искренне ужаснулась «железная леди», с плохо скрываемыми страхом и ненавистью смотревшая на казавшийся ей непроходимым лесной массив. — Я найду тебя! Я спасу тебя! Я окружу тебя такой заботой, что ты снова излечишься от своей дикости. Да я…

Пока Маргарита предавалась мечтам, в которых она становилась супергероем блокбастера, окружающие её люди деловито готовились к поиску. Вот четверо мужчин, обнаружив твердую площадку, установили на неё генератор, дабы оперативно подзаряжать фонари и смартфоны. Андрей, придержавший за руку одного из присоединившихся к поиску добровольцев, предложил последнему несколько раз подпрыгнуть, а затем жестами и экспрессивными выражениями заставивший его подогнать все ремни и лямки «как полагается». Вот ещё одна женщина, приехавшая с мужем, подошла к Глаше и после непродолжительной беседы начала раскладывать походный столик.

Остальные, распаковав свои чехлы, ещё раз осматривали своё оружие, не важно, «Сайга» то была или «УВЫШ-651м», стреляющая (для тех, кто не в курсе) дротиками со снотворным. Единственным человеком, кто помимо Маргариты был «выключен из реальности», являлся полностью погрузившийся в «киберлайв» Артём. Впрочем, погрузившийся ненадолго. Сергей, выждав пять минут, вновь сорвал с его головы шлем и, полюбовавшись очередными десятью секундами растерянности подчиненного, строго спросил:

— Ну, и как обстоят наши дела?

— Обстановка… обнадеживающая, — едва подбирая правильные слова начал отчитываться Артём. — Поскольку… э-э-э… объект… был заранее помечен радиомаяком, то 18 циклов… тьфу-ты, 3 этих… часа назад, его сигнал был факси… то есть, зафиксирован, как её назвать… камерой, точно, камерой «ГК — 124». В конус фиксации «ГК — 125» он не попал. Короче, он где-то здесь, вот в этом лесу.

— А ты, я погляжу, умный, — с нескрываемым сарказмом в голосе заметил Сергей. — Прям как тот индюк, который в суп угодил. И без тебя это ясно! Отследить сможем?

— Так ведь радиомаяк стандартный, без спутниковой привязки, так ведь? — только теперь паренек догадался перевести взгляд на заказчицу.

— Так где же столько денег взять? Но обыкновенными маяками помечены все. Что скажете?

— Ну, болот, судя по карте, там нет, а в остальном… — Артём снова замялся. — Классная у вас ава. Почем создавали?

— Чего? — опешила от неожиданности Маргарита. — А-ва?

Зафыркавший Сергей, дабы избежать разгорания скандала, вновь опустил видеоматрицу шлема на глаза парня и дал ему легко пинка для скорости.

— Вы уж простите его, сам не ведает что говорит.

— Да всё хорошо, — примирительно махнула рукой заказчица. — В конце концов, лучше так…

— Вот ничем это не лучше, — вмешался в разговор подошедший к ним седовласый мужчина в камуфляже. — Он же общаться ни с кем не может и не сможет. Будь он хоть трижды читер в вирте, реальная жизнь его обломает на раз-два. Его и на улицу если выпускать, то, как собачку, на поводке. Иначе пропадет.

И Маргарита Александровна, и Сергей развернулись к новому собеседнику, который, кстати, шел к ним не один. Прямо за ним шагали двое подростков, в которых угадывались родственные черты. И если женщина смотрела на них, особенно на того, кто подросткам приходился по её мнению дедом, с явным неодобрением, то бывший старший сержант, вспомнив, не смог скрыть своего удивления.

— Капитан? Пётр Алексеевич, это вы?! Вы что же, на этот раз с нами? Вот приятная неожиданность. А они — ваши…

— Дети, Серёга, да, это — мои дети. И, снова да, на этот раз я с ними в деле, не смотря на разногласия между нами. А пока, построй собравшихся поисковиков, я выступлю перед ними. Чтобы каждый из них знал не только то, что он должен сделать, но и знал, зачем…

С этими словами капитан, которого звали Пётр (или Пётр, бывший когда-то капитаном) хлопнул дважды в ладоши, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Товарищи и сочувствующие, давайте в круг! Дело есть.

Как ни странно, но в первых рядах оказались две диаметрально противоположные категории людей. Либо не профессиональные добровольцы, для которых это был второй, а то и самый первый поиск, либо те, для кого «Green Alert» уже с десяток лет была смыслом существования на «гражданке», те, кто понимал необходимость спаянности разновозрастной компании в единый квазиорганизм, который называется поисковой группой. Всем же прочим, мнящим себя «профессионалами», настоящими поисковиками ещё предстояло стать. Дело наживное, пара-тройка поисков, и осознание придёт, особенно, если один из них будет не удачным. Только, чур, не в этот раз…

— Отлично, — продолжил свою речь бывший капитан, всматриваясь в лица присутствующих. — Сначала о диспозиции. Наша зона поиска — два прямоугольника лесного массива шириной в полтора и глубиной в три километра, отделённые друг о друга линией ЛЭП. Последний прямоугольник леса примыкает к береговой линии водохранилища, образуя небольшой обрыв. Макса засекли три часа назад. Это, конечно, не «брильянтовые» минуты, но поистине «золотые» для нашего поиска часы. Нас — тридцать два человека…

— Тридцать…

Это Маргарита постаралась поправить перехватившего лидерство в поисковой группе человека, но капитан, бросив в ее сторону неодобрительный взгляд, невозмутимо продолжил с того же, на чём и остановился:

— Нас тридцать два человека. Значит на каждого чуть менее 50 метров ответственности в цепи. Много, слишком много, так бы я сказал ещё лет десять назад. На наше счастье, портативные тепловизоры и радиомаяк, особенно радиомаяк, облегчат нам поиски. Сигнал радиомаяка по идее можно уловить метров за двести, но лес — не полигон! Его используем исключительно для точной идентификации. Вот тепловизор — другое дело! Он засекает любое теплокровное существо в конусе радиусом тридцать и высотой сорок метров. Их у нас — тридцать! Значит полное покрытие по ширине у нас, считайте, есть, причем с запасом. Честно скажу, что в своё время я об этом и мечтать не мог. Но! Не расслабляемся и помним: главное — держать линию! Разрывов в ней быть не должно. Если кто что засечёт, не орёт дурноматом на всю округу, а сначала метку проверит. На ежаков не отвлекаемся, потом полюбопытствуете. Вопросы есть?

— Какие могут возникнуть сложности? — спросил седовласый, как и Петр, доброволец, любовно гладивший ладонью ствол своей «Сайги».

— Главная проблема в том, что Макс сбежал не спонтанно, растерявшись, скажем, от испуга, поэтому сам к нам не выйдет, а то и спрячется. Он к нему готовился, — охотно ответил капитан и, увидев, что заказчица порывается что-то сказать, продолжил. — Сам побег, как и большинство подобных ему — дело случая, но (как там это формулируется в ваших официальных бумагах?) «Дикое прошлое способствует появлению склонности к побегу».

Маргарита поневоле проглотила эту «плюху». Бывший военный, как оказалось, хорошо разбирался и в том официальном словоблудии, которое окружало каждого из её любимцев. К тому же, от опытной интриганки не укрылись те саркастические нотки в его голосе, которыми Пётр оформил строчку из характеристики на Макса. Но вступать в пикировку сейчас она не желала. Сначала подопечного живым верните, а уж потом… Пока женский мозг обдумывал план будущей мести, с губ Маргариты слетели слова:

— Бедный Макс! Вот не понимаю, решительно не понимаю… кормим, поим, держим в тепле, уюте и в саду за забором в полной для него безопасности, а он на это так. Неужели и правда: «Как волка не корми…». Ненормальный…

— Отнюдь! Он-то как раз такой, каким быть и должен. Как в песне поётся: «Мне не хватает в закрытых садах Воздуха, рвущего плоть». Впрочем, этого вам точно не понять.

Последнюю фразу капитан прошептал так, что её услышали только его дети. Молчание было недолгим. Пётр ещё раз хлопнул в ладоши и начал отдавать распоряжения.

— Сколько у нас боевых стволов? Четыре? Плюс наши два. Серёг, проследи, чтобы с боевыми патронами шёл каждый седьмой в строю. Моя тройка идет в центре. Сколько на часах, девять утра? Тогда пятнадцать минут на построение, и вперёд!

Глава 2

Неизвестный автор мема про кошку, который по неведению приписывается то Ленину, то вообще Конфуцию, ещё не видел ту страду, что зовётся поиском. Для непривычного человека уже после первого часа безрезультатного рысканья по густому лесу (настоящий Сизифов труд!) аналогия с рекомой кошкой будет царапать сердце и разум подлым вопросом: «На фига всё это?». Через это проходят все. Кого-то преодоление только закаляет, а кому-то показывает, что поиск — просто не его. Как там пелось в старой песне? «Не всем волчатам стать волками…» Такова жизнь, и когда человек, не выдержав этого скрежета, уходит, дурного о нем не скажут. Тех же, кто выдерживает, и раз за разом снова идёт в зелёный и непривычный для городского человека мир, поджидает опасность пострашнее банальной неподготовленности к жизненным испытаниям. Здоровый цинизм — хороший механизм защиты психики, особенно если профессия подразумевает работу в условиях риска или связана со смертью, но когда он мутирует и становится нездоровым — жди беды.

Пётр Алексеевич прекрасно помнил, как всё начиналось много лет назад. Тогда, в те далёкие и безвозвратно ушедшие в небытие годы волонтёрские поиски были для него настоящей отдушиной, особенно если они завершались успешно. Видеть искреннюю радость на лицах людей, ощущать себя сопричастным к спасению другой жизни — чувства совершенно непередаваемые. Так продолжалось, чуть ли не десять лет, пока его внутреннее я не приказало остановиться и проанализировать два крайних поиска. Припомнить странные интонации в голосах координаторов, их оговорки, двусмысленности в брошенных ненароком фразах. То чутьё, которое хранит в бою по-настоящему удачливого солдата, сигнализировала об опасности. И стоило ему сделать первый набросок на бумаге всех известных ему связей на бумаге, как ему реально стало не по себе.

За благородным во всех отношениях делом он почти сразу обнаружил не особо скрываемое второе дно, от которого распространялся Запах. Запах даже не гуано, а серы и смолы, прорывающийся из Преисподней. Открытие столь сильно потрясло бывшего капитана, что он сначала его счел за плод своей разыгравшейся фантазии. Уж больно оно было созвучно тем страшилкам из его детства, которые привозил из пионерского лагеря и охотно делился с ним его двоюродный брат, старший Петра на целых десять лет…

К его сожалению, следующий же день подтвердил его самые наихудшие опасения. Сначала Сергей-сержант в телефонном разговоре обмолвился о грядущей коммерциализации волонтёрского движения и о том, каких бабок на этом можно будет нарубить. Оставшийся в своё время служить по контракту, чтобы не работать сторожем при птицефабрике, парень и в армии нет-нет, да показывал натуру не крестьянина, но куркуля, не страдающего от отсутствия морали. Слушать его излияния по дороге в школу (а капитан после отставки устроился учителем ОБЖ) было донельзя противно.

Буквально через два часа Пётр Алексеевич получил словесную оплеуху вместе с ещё одним доказательством своей правоты. На этот раз от своего непосредственного начальства, в лице директора школы. Диана Дмитриевна, чуть ли не певшая ему дифирамбы ещё неделю назад, ныне расчихвостила его как школяра, в пух и в прах. Из гневной речи капитан понял, что его планы районным начальством признаны не только нежелательными, но и вредными. И внеурочная работа в каникулы (чуть ли не грамоту первоначально сулили) и идея модернизации живого уголка (аквариум, в котором близ лимонника плавали две одинокие гупёшки) накрываются, скажем так, «ночным горшком».

А уж когда вечером в передаче «Голос Молоха» (сам бы он эту гадость и смотреть не стал, но звонок от не на шутку встревоженного друга заставил) ведущий Дмитрий Молох стал напоказ проливать крокодиловы слёзы о гибели сотен и тысяч несмышлёнышей в год, о том, что все мы ответственны перед ними и потому по примеру просвещенной в таких вещах Европы должны…

Даже сейчас, по прошествии почти десяти лет, Петр Алексеевич не мог без отвращения вспомнить о том злополучном дне. Едва во всеуслышание было объявлено о реорганизации движения в государственную структуру, смене названия (чтобы на Западе, помешанном на ми-ми-мишности, правильно поняли) и изменений в деятельности, капитан, сославшись на последствия ранений, предпочёл отойти от дел, сосредоточившись на учительской деятельности, и лишь изредка выезжал, как непрофессиональный доброволец. Но только тогда, когда был уверен, что это действительно необходимо. Как сейчас. И при этом гнул свою линию…

«Первую половину пути Никита прошагал со скоростью 5 километров в час». Именно такая формулировка задачи по математике вспомнилась мне, «НЕкиту» (так называет меня моя сестра, с ударением на первом слоге), когда вслед за своим отцом я вышел из лесного массива на просеку. Автор задачника или серьезно ошибался, или имел ввиду тот факт, что мальчик шёл по ровной городской дороге, не всматриваясь пристально в каждый встречный куст. Нам, к примеру, удалось за эти шесть десятков минут прочесать лишь три километра. Только сейчас, после отмашки рукой отца к привалу, я позволил себе, присев на рюкзак, посмотреть вверх, на удивительно голубое и безоблачное небо, на фоне которого были чётко видны три высоковольтных провода ЛЭП. Я улыбнулся безмятежности небосвода и с наслаждением прикрыл глаза. Они у меня устали гораздо сильнее, чем натренированные частыми походами ноги. Идти по пересечённой местности не трудно, а вот смотреть одним глазом прямо перед собой, а вторым в экран тепловизора — сложно. Вот уж действительно та ситуация, когда твои глаза разбегаются в прямом смысле этого выражения.

Почти одновременно со мной на просеку вышел и мой напарник слева, а левее его — уже его сосед. Через минуту, когда я осмотрелся по обе стороны от себя, то убедился, что разрывов в нашей линии не наблюдается, не смотря на пару эксцессов и понесенную нами «небоевую потерю». Дважды соблюдаемый режим радиомолчания нарушался сначала восторженным воплем: «Нашёл!», а через минуту, когда выяснялось, что усыплен ни в чем не повинный ёж, эфир сотрясался от лавин «признаний в любви», выпущенных из уст остальных поисковиков на сержантском диалекте великого и могучего (поистине могучего!) русского языка. Пять потраченных зазря дротиков просто списали. Дело житейское.

«Потерей» же стал личный бодигард «Королевы Морга». Такая ассоциация одновременно пришла на ум не только мне, но и моей сестре, едва мы взглянули на эту… это существо, мимикрирующееся под женщину. Да и охранника она выбрала себе под стать. Не дать, не взять — парочка рептилойдов из третьесортного фильма. В основную линию этого чудика, впервые (представьте себе, впервые!) увидевшего лес естественно, не поставили, но он и с должностью чаеносца, то есть человека, который должен был таскать наши термосы не справился. Мало того, что он зацепился носком ботинка за корень, так он ещё умудрился приложиться своим фейсом прямо в муравейник. Рыжие представители рода формика (да и я бы на их месте тоже) такой наглости не потерпели и моментально вцепились в него своими челюстями, чтобы жестоко покарать разорителя их города. Тот вопль, который он издал, был, наверное, услышан по обе стороны леса и распугал всех его обитателей. К счастью, это случилось в самом начале поиска и мы, оставив бедолагу на попечении тети Глаши, спокойно продолжили делать свое дело.

Вот отец снова дал команду рукой, на этот раз уже к окончанию привала, и я, предварительно помассировав крестообразные связки коленного сустава, встал на ноги и одновременно с остальными поисковиками вошел в прямоугольник леса, зеленевший прямо передо мной. Сосновый бор величав и красив, но мне сейчас было реально не до любования им. А трижды… трижды мне пришлось больно прикусывать свои губы, чтобы удержать себя от несвоевременных и недопустимых глупостей.

Дважды мой взгляд натыкался на участки, сплошь усеянные лисичками, а однажды пятью метрами левее себя я пропустил заросли поспевшей черники…

По окончании поиска я ещё вернусь сюда, но сейчас главное — это Макс, и желательно, чтобы его нашли именно мы…

Чем ближе мы подходили к другому краю леса, тем сильнее накалялась обстановка. Вот мои уши ясно уловили сначала приглушённый расстоянием щелчок, прозвучавший справа, а затем шепот сестры (умница! не на общей волне): «еж-ж-жак». Ничего страшного, это — рабочий момент.

Вскоре поисковики, что работали справа, начали один за другим отчитываться, что они вышли к ограде элитной турбазы, через которую и мышь не проскочит незамеченной. Вслед за ними стали поступать доклады и от тех, кто работал намного левее нас. Они сообщали, что вышли на песчаный пляж с нетронутым песком. Оставался лишь наш небольшой участок, шириной менее ста метров, врезающийся в водохранилище, оставался не исследованным.

Водная гладь открылась перед моим взором совершенно неожиданно. Я замер на обрыве и смотрел вперёд, туда, где в метрах пяти от береговой линии кружились лодка и сломанный вчерашней непогодой плакат. Неужели Макс… я спрыгнул вниз и сделал два шага вперёд. Хотел сделать третий, но тут же почувствовал на своей спине ЧУЖОЙ ВЗГЛЯД, полный испуга, отчаяния и ненависти. Резкий поворот влево, выстрел навскидку и фраза, которую я бросил в эфир на особой волне: «Цель поражена»…

Вы мне не поверите, но я это сделал снова, при первой же представившейся возможности. Попросту сбежал, не смотря на весь мой предыдущий печальный опыт. Три, ровно три неудачных попытки побега было у меня из тех заведений, что иные люди впрямую называли «питомниками». Если бы я появился на свет в чаще городских трущоб или в одном из «Питомников» (представьте себе, часто бывает и такое!), то для меня всё бы сложилось иначе. Регулярная кормежка и полная беззаботность внутри огороженной от остального мира территории, плюс то, что называется «НМОР-3д» (или в просторечии — «Намордник») быстро сделали бы меня похожим на прочих вышколенных обитателей этих страшных мест.

Но я появился на свет у своих родителей в лесу, в середине последнего месяца весны. С первых же минут своей жизни я дышал пьянящим воздухом свободы и хвои. И моя жизнь не отличалась от жизни моих сверстников на воле. Сначала я питался исключительно маминым молоком (что-что, а это я знаю прекрасно), затем осознал, что существуют ещё ягоды, садовые и дикие фрукты, яйца, грибы, и мясо. МЯСО — вот то, что мне нравилось больше всего! Признаюсь честно, то, что называли «мясом» на огороженной территории, им в моем представлении не являлось. Лосятина, которую добыв, давал мне отец, гораздо вкуснее…

Для меня всё изменилось на исходе последнего месяца осени, после обильного снегопада. Мне было уже шесть, когда неожиданно началась страшная стрельба. Помню короткий вскрик матери: «Беги» и то, как я, сделав отчаянный рывок, вскоре скатился на дно оврага и прижался к замерзшей земле. А дальше? Дальше я помню следующее…

Помню, как сильные мужские руки приподняли меня за шкирку и, встряхнув, выставили на обозрение женщине со строгим выражением лица.

— Хорош щенок? — спросил её мой мучитель.

— Да, он вполне милый, — согласилась она, оторвавшись от изучения своих бумаг и, заметив, что я оскалился, обидевшись на «щенка», добавила: — Только он вот дикий и безумный на вид.

— Безумный Макс, — зашёлся в смехе мужчина.

— Просто Макс, — поправила его женщина, сделав несколько касаний по экрану своего смартфона. — Под этим именем мы его и оформим…

Так и окончилось моё детство. Меня то и дело перебрасывали с места на место, и «передержав» (именно так эта процедура и называлась) вновь передавали по цепочке, казавшейся мне бесконечной. Но где бы я не оказывался, меня не оставляла мысль вернуться в родные места. И вскоре я решился.

Этот случай хорошо отложился в моей памяти. То ли потому, что стал первым, то ли потому, что я бежал не один. Со мной увязалась Ласка (придумают же иные люди имена!), чья судьба почти точь-в-точь повторяла мою судьбу. Наверное поэтому мы обособились от остальных обитателей того «Питомника», с которыми не нашли никакого взаимопонимания. Обнаруженная нами дыра в ограде послужила тем путём, которым мы рванулись на волю. Как же хорошо нам было вдвоём, особенно, когда ночью, мы прижимались друг другу, чтобы согреться. Увы, но «городские джунгли» для нас были столь непривычны, что мы чем-то себя выдали. Обнаружили нас очень быстро, на следующий же день, организовав облаву, а поймав, вернули и задали нам такую трёпку, что…

Мне было больно. Как от наказания, так и от того, что мне зачем-то прокололи ухо. Ласку я больше не видел. Во второй и в третий попытки, тоже для меня неудачные, меня и вовсе ловил персонал, не позволяя сделать даже единого вдоха на свободе.

После третьей попытки, а так же в связи с очередным перепрофилированием, никто не соглашался брать меня «на свой баланс», пока обо мне не узнала эта женщина из «Лесной сказки». И когда меня ей передали, то я понял, насколько всё может быть плохо. Нет, тут никого не били, даже кормили намного лучше, чем в иных «питомниках», но когда я осознал, что внешняя благопристойность достигается исключительно «намордниками», то решился бежать.

Конец ознакомительного фрагмента.