Время Ворона

Алексей Третьяков

«Время Ворона» повествует о судьбе молодого трансильванского сакса Мартина, ставшего наемным солдатом Черной армии венгерского короля Матиаша Корвина (Ворона) на фоне бурных событий в Восточной Европе второй половины пятнадцатого столетия. Это история жизни и смерти, любви и дружбы, стали и пороха, пепла и слез, судьбы и свободы выбора. Книга содержит нецензурную брань.

Tри ворона сидели в ряд —

И черен был у них наряд.

Спросил один неторопливо:

— Где нынче будет нам пожива?

— Вон там, на берегу крутом

Убитый рыцарь под щитом.

Да свора верная его

Не подпускает никого,

Да соколы его кружат

И тело зорко сторожат.

Приходит дева молодая.

Главу его приподнимая,

Целует тихо и светло

Окровавленное чело.

Над мертвым, прочитав молитвы,

Его уносит с поля битвы,

Дай, Бог, таких нам похорон,

И псов, и соколов, и жен!

Дизайнер обложки Дмитрий Лубяной

© Алексей Третьяков, 2023

© Дмитрий Лубяной, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4498-7294-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Дорога к Кенермёзо была живописна в любое время года, но осенью она приобретала особые краски. Лиственные тенистые леса еще не сбросили свои кроны полностью и украшали пейзаж красными, желто-оранжевыми и коричневыми красками в тон коричневато-бежевому цвету дороги. Хвойные леса дополняли пейзаж своим темно-зеленым оттенком. Выглянувшее из-под облаков солнце играло лучами на деревьях и придавало совершенно необыкновенный, сказочный вид трансильванским холмам, нередкие и чрезвычайно долгие туманы в этих местах почти рассеялись к полудню, но держались в долинах и лощинах очень долго.

Старый странствующий монах возвращался после паломничества в Коложвар, хотя, будучи саксом, он предпочитал название Клаузенбург для своего родного города. За долгую жизнь он странствовал по многим землям и странам, видел разных людей и пережил не мало превратностей судьбы. Теперь он стремился попасть домой и торопился, ведь на эти земли шла гроза с юга, пострашней холодов и дождей. Ему часто встречались по пути воины, конные и пешие, одиночки и целые отряды. Вдруг из-за поворота ему навстречу вынырнул еще один отряд, некрупный, но такой, что запомнился монаху.

Впереди ехали верховые — группа из нескольких всадников. Монах умел распознавать людей и понял, что эти военные люди, наверняка, наемники. Это он понял по недешевым нарядам, местами даже богатым, по обилию оружия на поясах, по взглядам и манере держаться. То, что среди них был один дворянин он понял по стягу с гербом — черный восстающий вервольф на желтом поле с когтями и клыками, а принадлежность к королевским наемникам выдавало знамя, данное королем своей армии — арпадские полосы, двухвостые львы и в центре черный ворон на синем щите с кольцом в клюве. Такое знамя наемные отряды носили на марше и только во период войны и походов. Это давало им преимущество во всех землях Священной короны — на передвижение по дорогам, на закупку фуража и припасов вне очереди и по королевским льготам, на приобретение, в том числе в долг, оружия и снаряжения. Знамя и королевский форинт магически открывали перед вчерашним отребьем множество дорог в венгерском обществе.

Монах давненько не видывал такой пестроты в отряде. Первым ехал темноволосый дворянин в костюме по последней южно-немецкой моде с золотой цепью, мечом и кинжалом-баллоком на поясе, его стальные серые глаза были пронзительны и холодны. Рядом ехал молодой сакс в суконном дублете с буфами до локтя и широким баселардом и коротким швейцарским мечом на поясе. Светлые, как солома, волосы были убраны в длинный хвост. Он смотрел насмешливыми синими глазами на дорогу и время от времени поддерживал беседус дворянином и третьим командиром. Им являлся куман в экзотичном смешении европейской и местной одежды — вполне европейский костюм из дублета и шосс с кавалерийскими сапогами, а сверху покрывал шаубе византийского стиля, отороченный бобром, вполне типичный тесак-корд соседствовал с композитным луком и колчаном, оформленном в восточном, куманском стиле. Всадник был куном, куманом, о чем говорили упряжь его коня, седло и длинная черная коса, свисавшая из под высокой шапки. За тройкой командиров ехало несколько легковооруженных всадников-кутилье и гусар в снаряжении попроще, а за ними несколько десятков пехотинцев с древковым вооружением и хэндганами на плечах. Между двумя группами пехотинцев ехало несколько телег со скарбом, припасами, щитами-павезами в промасленных холщевых чехлах, тяжелыми доспехами, которые на марше не надевали.

Монаха кавалькада всадников поприветствовала, он ответил тем же. Молодой сакс спросил:

— Доброго дня, святой отец! Это ли дорога к Брейденфельдским холмам?

— И вам хорошего дня, сын мой. Да, верно идете. Через день будете у Прихолмья, а там через полдня и до места дойдете.

— Благодарю, отче. С тех краев путь держишь? Турок тьма и вправду? — с улыбкой спросил саксонец.

— С тех краев, — согласился монах — Но Турка не видал, хотя бегут христиане оттуда, страшные вещи рассказывают. Турка значится бить идете, в войско Батори? Если да, то Драконьи Клыки третьего дня я встретил на юго-востоке от этих мест. Он лагерем там стал под деревенькой Белсенер.

— Спасибо, отец. Туда нам и нужно. С Богом и бывай!

— И вас пусть хранит, господин наш Иисус Христос, что могу то сделаю — буду молиться за победу воинства христианского над магометанскими полчищами.

На прощание, молчаливый дворянин бросил монету монаху — серебряный обол. Солдаты некоторые просили помолиться за них, а монах отдал им свою еду. Молодой загорелый солдат положил в дорожную суму кусок сыра и немного сухарей — путь был не близкий, а в период войны цены на еду сильно подскочат, да и постоянно солдат хочет есть.

Монах проводил взглядом отряд уходящий вдаль, подумал, что многие из них не вернутся, учитывая, какой враг пришел в эти земли. Придет время, сами все увидят. Он не очень любил солдат, но за этих он искренне готов был молиться. Просто потому, что они последний щит перед Полумесяцем, неудержимо рвущегося в сердце Европы, осознают они это сами или нет, но это было так.

В то лихое время на венгеро-турецком фронтире было неспокойно. Валахия, сопротивлявшаяся долго и упорно, являлась теперь проходным двором для турок. Их отряды пробовали на зуб оборону венгерского королевства, периодически вторгаясь в Трансильванию или Боснию. Тысячи солдат армии полководцев Пала Кинижи и Иштвана Батори — королевские наемники, трансильванские городские ополченцы, феодальные бандерии пограничья шли не в первый и не в последний раз проливать кровь за эту землю. Эта многострадальная земля Трансильвании с давних времен была лакомым куском для разных народов и завоевателей. Лихие времена сменялись другими лихими временами. Даки, кельты, римляне, гунны, секеи, авары, славяне, мадьяры, саксы, куманы, ясы, татары, валахи сменяли друг друга на этой земле, оставляя след, пускай не всегда видимый и ощутимый. Она как магнит притягивала к себе многих завоевателей. Может просто потому, что лежала за Карпатскими горами и представляла удобное место для расселения народов и племен.

Отряд уходил все дальше от мирных деревень и прочных крепостей навстречу битве, в неизвестность. А над солдатской колонной громко звенела походная песня.