Семь тоненьких ниточек

Алексей Тихонов

Помните ли Вы, уважаемый читатель, все семь добродетелей? Замечательно, что помните. И, вдвойне замечательно, что следуете им… Не всегда? Бывает… Герой этой повести тоже не хотел ничего усложнять и брал с собой «в дорогу» лишь что-то одно. Благое, конечно – кто же к злу осознанно стремиться будет? Только вот, как-то так оказывалось, что каждая из добродетелей в одиночку совсем не благо, а как раз наоборот… Причём, независимо ни от времени, в котором довелось родиться, ни от людей что его окружали.

Свет приближался. Восторг и благость наполняли душу, выплёскиваясь через край звоном весенних ручьёв. Счастье ласкало тёплыми мамиными руками. Любовь накатывала баюкающим океанским прибоем. Ближе, ещё ближе! Прими меня…

Снова стол и два стула. Как пробуждение с жестокого похмелья… На этот раз, комната для допросов из Бутырского каземата? Да, с фантазией у них напряжёнка… Хотя, в прошлый раз остроумно было — кабинет психиатра призывной комиссии райвоенкомата. Собеседник в видавшем виды сером костюме, несвежей рубашке. Ввалившиеся глаза буравят, выворачивая душу наизнанку. Хочется признаться немедленно и во всём. Ни дать, ни взять — тёртый опер, сцапавший, наконец-то, неуловимого домушника. Антураж однако… Суета всё… Паяцы! Кто бы мог подумать, что ЗДЕСЬ может цвести лицедейство?! Даже противно… Впрочем, всё равно.

— Ну, что, гражданин Сизиф? — «следак» гаденько улыбается. — Не устал свой камень таскать? Или как на этот раз? Господин Сизиф?

— Всё равно… — устало пожимаю плечами. Закуриваю. — Разрешите?

Разрешает. Еле заметный кивок головы — и снова пронизывающий взгляд.

— Неужели снова пойдёшь? — в глазах изумление. Хоть одна искренняя эмоция в этом шапито.

Киваю. Отворачиваюсь.

— Ты хоть определился, к чему ты идёшь?

Снова эти глаза. «Чёрт бы тебя побрал!» Ой…

— Да ладно… Тебе можно. Тебе уже многое можно… Ну так?

— Чего «ну так»?… Я тебе ещё в первый раз сказал, что к Свету! Просто, не сложилось пока…

— Не сложилось! — «следак» заливается смехом. Таким, от которого хочется схватить стул и что есть силы приложить им по блестящему черепу. Нельзя… — Не сложилось! А складывал? «ТипА не срАслоОсь»?

Оскорбительный жест пальчиками. Завожусь. Остываю. Он прав.

— Да ладно тебе… — уже почти по-дружески. Только что, по плечу не похлопал… — Хорош! Не дури! Давай я сам к Старику схожу. Минимум — Покой! Гарантирую!

Качаю головой. Затягиваюсь.

— Я хочу Свет!

— Тьфу ты! — «следак» вскакивает, оббегает вокруг стола. Что-то новенькое… — Ты ж пятый раз пришёл! Пятый! Сталкер хренов! Встречай тебя, описывай, оценивай, ходатайствуй! От «чёрных» отбивай-вымаливай! Да пошёл ты к чёрту!

Вот те раз! Вообще-то, не хотелось бы… Кто-то, только что, минимум, «покой» гарантировал…

— Разрешите память оставить! — иду ва-банк. Обалдеваю от собственной дерзости. Сейчас допрыгаюсь — так зашлют, что мало не покажется… Но, «следак» на удивление спокоен.

— Память? И что же ты помнить собрался? Может быть, Любовь? Машу, из третьего рейда?

А вот это уже слишком! Кулаки сжимаются, тело становится сжатой пружиной, готовой мгновенно распрямиться, вцепиться ему в глотку. Не успеваю. Волны памяти сбивают с ног и размазывают об стену.

Лучистые серые глаза. Пшеничная коса до пояса. Точёная фигурка. Лёгкий ситцевый сарафан в зелёный горох. Первая встреча.

— Девушка, я тут просрочил немножко… — слова застревают в горле, непослушный язык приклеился к нёбу. — Вот эти сдаю… А Блока мне бы продлить… Как?

Конец ознакомительного фрагмента.