Легенды о практике Чод. «Не погрязните в жалости к самим себе»

Алексей Тенчой

В этой книге вы познакомитесь с неустрашимым Тенгоном, практиком мистического учения Чод. Вместе с ним вы пройдете через тяжелые этапы обучения, чтобы стать настоящим мастером. Все эти качества пригодятся в тяжелых схватках с темными силами, где любая оплошность может стоить жизни. С ним вы будете спасать мирных жителей от черных чар колдуний и колдунов, побеждать мертвецов, восставших из могил, сражаться с оборотнями и кровожадными ракшасами. Вы узнаете, как укрощать жестоких ведьм и шаманов.

Юность тенгона

«Пет! Громко дую в ганлин из кости берцовой

И в танце кружусь в пустоте Дхармадхаты*!

Я, Тантры Владыка, бесстрашие ищу!

Сансара с Нирваной едины в сознании!»

Эта история — про славного монаха-йогина Тенгона, великого мастера практики Чод. Не сразу стал он практиком высокого уровня — путь к совершенству никогда не бывает легок, масса препятствий и опасностей подстерегают идущего. Хотя сейчас о подвигах знаменитого йогина Тенгона знает и стар, и млад, было время, когда никто не слышал о нем.

Тенгон был вторым сыном в семье пастуха в забайкальских степях Аги*. Когда он подрос, родители отдали его в ученики к мастеру Чод, сиятельному Чой-Гьялцену. Его Учитель во время практики крутил в руке двусторонний барабанчик-дамару, и когда грузила, подвязанные с двух сторон, бились о натянутую змеиную кожу, сыпались искры. Никто не мог объяснить это чудесное явление. Говорят, это было благословение лучезарного Гуру Ринпоче Падмасамбхавы. Такой чести он удостоился после тяжелого тридцатилетнего затворничества-ретрита.

Однажды Гуру-Учитель Чой-Гьялцен дал Тенгону задание. Это был специальный ретрит для проверки выносливости: нужно было трое суток просидеть неподвижно в полном одиночестве и читать молитвы. Так готовились к борьбе с вредоносными духами-демонами будущие воины Дхармы. Ни пить, ни есть, ни спать во время этого ретрита было нельзя, потому что злые духи легко могут воспользоваться человеческими слабостями и только того и ждут, чтобы навредить человеку во время сна или еды.

Молодой Тенгон приступил к своему заданию за трое суток до полнолуния. К моменту полнолуния он должен был набрать максимальную силу для уничтожения всего скверного внутри себя.

Место, выбранное Учителем для ретрита, находилось на берегу полноводной реки Аги. Чудесна сибирская река Ага — вода в ней изумрудно-чистая, а берега причудливо и плавно изгибаются, напоминая формой и изяществом станы небесных фей-дакинь.

Все предвещало удачу Тенгону. Гадальные кости предсказали успешное продвижение в практике, а день начала ретрита совпал в тибетском календаре с днем Пельги-ням, благоприятным для любых начинаний. Тенгон был молод и чувствовал в себе силу для свершения великих деяний. Он был полон решимости обрести мирские и наивысшие способности — сиддхи для помощи всем людям на земле.

Сидеть на крутом берегу, покрытом мягкой зеленью и цветами, было одно удовольствие. Никакому ковру самой искусной выделки не сравниться с этим благоухающим живым покрывалом. Легкий ветерок освежал лицо Тенгона, унося вдаль его мелодичную молитву. Солнце весело сияло в бездонно-синем небе, и миллионы лучей отражались золотыми бликами на поверхности воды.

Первые сутки ретрита прошли легко, и юному монаху даже подумалось, что на самом деле его задача — сущий пустяк. От гордости он стал раздувать щеки и задирать нос, словно петух перед курами. «Я такой грозный, что уже одно мое появление разогнало всех духов в округе», — воображал он, хмуря брови и обводя пространство вокруг себя надменным взглядом.

Воображение Тенгона разыгралось настолько, что даже земной шар представлялся ему маленькой тележкой, которую он попирает своими ногами. Одно лишь было досадно — Гуру, его Учитель, не мог видеть его, несравненного Тенгона, на вершине величия и могущества.

Однако к концу второго дня у Тенгона начался упадок сил. То хотелось пить, то есть, а то и вздремнуть. Он размышлял: зачем ему обременять себя какой-то практикой, ведь он и так могуч и непобедим? Только мысль, что нужно показать свои незаурядные способности Учителю, вновь и вновь пробуждала сознание Тенгона и заставляла его продолжать молитвы.

К концу второй ночи речь Тенгона стала невнятнее, а из глубин сознания начали появляться устрашающие образы. Ему стало чудиться, что все вредоносные духи земли объединились против него и окружают со всех сторон, чтобы растерзать. Он тряс головой, стараясь отогнать видения вместе с одолевающей дремотой.

Тенгон мечтал о том времени, когда, закончив этот ретрит, он выспится. Он будет беспробудно спать целые сутки, нет, целых трое суток. Доступная каждому возможность немного поспать казалась ему сейчас величайшим счастьем. Он начал считать часы, оставшиеся до конца ретрита. Но время, как назло, не желало бежать быстрее. Наоборот, оно как будто застыло, и казалось, что так будет продолжаться целую вечность.

Страхи и переживания истощали душевные силы Тенгона. В довершение всех бед, ужасный кровопийца-ракшас в виде комара уселся ему на нос. Комара было никак нельзя согнать, потому что руки по правилам ретрита не должны были совершать лишних движений. Юный йогин уже был готов отдать все на свете, лишь бы комар убрался с его носа. Он был на грани отчаяния. От прежней гордости не осталось и следа. Глубоко раскаиваясь в своей глупости, Тенгон ощутил, насколько он слаб и никчемен, если даже маленький комар может доставить ему ужасные страдания!

Но как только боль и раскаяние очистили его ум, лицо его прояснилось. Он вспомнил своего Гуру-Учителя, его доброту, мудрость и щедрость, и взмолился о помощи. В своей молитве Учителю он просил прощения за свою самонадеянность и обещал обязательно довести этот ретрит до конца, если сейчас же уменьшатся его муки.

Словно в ответ на его мольбу забрезжил рассвет, и вместе с восходом солнца в ослабленное тело Тенгона влилась живительная энергия. Даже комар оставил его в покое, и жизнь вновь показалась полной чудес и радости. Преисполнившись энтузиазма, Тенгон ревностно прочитал положенные молитвы, старательно исполнил практику и провел визуализацию Божеств.

После предутреннего покаяния ум Тенгона был чистым, было легко и спокойно. Неожиданно в его незамутненном желаниями плоти сознании появились сомнения. Достоин ли он быть учеником у своего Гуру-Учителя? На верном ли он пути? Может быть, у него совсем другое призвание? Тенгон уже не знал, правильно ли он выполняет практику, сможет ли он закончить ретрит.

Сомнения сделали голос Тенгона нерешительным, а движения — неловкими, в горле пересохло. Потом его бросило в жар, и как бы сквозь пелену, перед его внутренним взором стали появляться лица родителей, упрекающий взгляд Учителя и даже его собственный труп. От этого видения его сначала охватила тоска, а затем апатия ко всему вокруг. Она будто накрыла его лицо мягкой, не пропускающей воздух подушкой. Тенгон словно в трансе механически повторял слова молитвы.

С наступлением сумерек Тенгон снова начал клевать носом. Но стоило ему сделать паузу больше положенного, как он получил пощечину неимоверной силы. Колокольчик и ваджра выпрыгнули у него из рук, а его самого отбросило в сторону. От ужаса глаза его сделались круглыми, как тарелки. Тенгон начал подбирать свои вещи. Щека распухла и стала пунцовой.

Вокруг никого не было, но и времени удивляться у Тенгона тоже не оставалось. Он стал быстро продолжать чтение молитвы, втайне радуясь, что легко отделался. Он знал множество случаев, когда практики, которые пытались провести этот опасный ретрит, будучи не достаточно прилежными, засыпали, а потом не просыпались совсем или же лишались рассудка. Брат Гуру-Учителя по имени Жабун был также приверженцем практики Чод. Однажды он заснул во время ретрита на берегу озера Саган-Нур и получил подзатыльник такой магической силы, что катился по земле аж до самого дома, так что вся его одежда превратилась в лохмотья.

Тенгон подобрал дамару и колокольчик, но не смог обнаружить ваджру! Она была очень важной вещью в ретрите, своего рода громоотводом, оберегающим от последствий неизбежных ошибок. В сознание Тенгона вселилась паника. Он уже попрощался с жизнью, когда проходивший мимо старичок вежливо спросил его:

— О, досточтимый монах, что вы ищете?

— Я потерял свою твёрдость, свой алмаз — драгоценную ваджру!

— Да вот же она! Лежит прямо под вашими ногами! — удивился старик.

Но Тенгон ничего не смог разглядеть и, как беспомощный ребёнок или слепой старец, впустую шарил руками по затоптанной траве. Старику ничего не оставалось, как взять неразрушимую ваджру и вложить ее в руки отчаявшегося Тенгона. И только тогда сердце монаха, готовое от волнения выскочить из груди, стало постепенно успокаиваться.

Получив свой бесценный атрибут, Тенгон усердно продолжил прерванную практику. Он так сильно сжимал ваджру в ладони, что, соберись вместе все демоны, им ни за что было бы не отобрать у него эту драгоценность.

Так Тенгон сделал еще один шаг на пути к мудрости. Он осознал необходимость очищения и расширения сознания. Как путешественник, поднявшийся на вершину горы, видит новые прекрасные просторы, так и Тенгон, поднявшись благодаря ретриту над своим прежним опытом, увидел, сколь многому еще предстоит научиться, сколь многое постичь.

Успешно закончив ретрит, Тенгон скромно и в то же время величаво прошествовал к дому Гуру-Учителя и поклонился к лотосам его стоп, закрепив тем самым благословение, полученное в этом ретрите.

Буддизм утверждает, что все события не обладают независимой сущностью. Они — только следствие прежних действий. Старик был воплощением Белого Старца — духа-защитника, который одаривает людей долголетием и семейным благополучием. Еще ребенком Тенгон любил делать Белому Старцу подношение «белой пищи». Поэтому в трудную минуту Белый Старец пришел на помощь Тенгону.

Хотя дух-защитник оберегает всех живых существ, из-за отсутствия кармических связей не каждый может получить от него помощь. На помощь Белого Старца может рассчитывать только тот, кто, как Тенгон, оказывал Белому Старцу знаки уважения и почитания.

Пощечину Тенгону дала хозяйка реки Ага, разгневанная его минутной дремотой. Она принадлежала к семейству Нагов и обладала высокими йогическими достижениями. Поэтому она относилась ко всем другим с очень большой требовательностью. Обладая очень тонким уровнем сознания, она могла видеть все душевные переживания и духовные свершения Тенгона. Когда Тенгон благополучно закончил ретрит, она, несомненно, сорадовалась ему.

ТЯЖЕЛОЕ ИСПЫТАНИЕ

«Не погрязните в жалости к самим себе»

Атиша

Для практики Чод необходимо бесстрашие и полная отрешенность. В своей жизни йогин-аскет немало времени проводит в уединении — на пустынных кладбищах, в труднодоступных горах, в чащобах среди диких зверей. Поэтому для йогина очень важно уметь быстро сливаться с окружающей средой, иметь минимум потребностей и с безразличием относиться к комфорту. Для йогина даже использование простой постели служит признаком избалованности, горячая еда считается истощением добродетели, а мирские удовольствия — пустой тратой драгоценного времени. Каждый момент своей жизни йогин стремится посвятить поиску истины и обретению всеведения.

С виду йогины-аскеты суровы и могут даже показаться людьми черствыми. На самом же деле эти монахи эти каждый день практикуют сострадание, представляя, всех живых существ в образе — их любящих матерей.

Однако такими отважными адептами становятся не сразу. Путь йогина срывает в себе множество препятствий, кажущихся порою непреодолимыми.

Однажды Тенгон решил помочь землякам, проведя в их местности затворничество-ретрит. Если удачно провести ретрит, в округе ослабевает влияние Мары — Повелителя Зла, и наступает всеобщее благоденствие. Тенгон собрался заняться созерцанием и дать местным жителям возможность поддерживать себя. Дело в том, что, поддерживая монаха в ретрите подношением пищи и других необходимых вещей, люди совершали бы благое дело — даяние. Даяние позволяет обрести человеку его практикующему, сильную позитивную карму, а вслед за добродетелью приходят благополучие, достаток и здоровье.

Нужно было, чтобы как можно большее число людей смогло принять участие в даянии. Тогда все получили бы уникальную возможность для продвижения по пути Дхармы, Благого Закона.

И конечно, демону Маре, который стремится самое лучшее намерение обратить во зло, это было неугодно. Мара, скрывающий от людей истину мироздания пестрым покрывалом обмана, неустанно ищет слабые места человека с высокими помыслами, чтобы не дать ему разорвать оковы мирской суеты.

Для привлечения всех, кто стремиться накопить заслуги, Тенгон надев наплечные ремни, прицепил к ним сзади самодельную тележку. На эту тележку благие милостынедатели могли бы положить свои подношения: масло, сушеный творог, хворост или мешочек цампы — муки из обжаренного ячменя.

Тенгон обязался безостановочно читать молитвы и все время идти вперед, не оглядываясь, от восхода до заката солнца. Он поклялся, что позволит себе отдыхать и принимать пищу только в ночное время. Он собирался путешествовать по селениям и одиноким хуторам до тех пор, пока не соберет столько еды, сколько хватило бы, чтобы уйти в ретрит на несколько лет.

И вот по прошествии нескольких дней Тенгон посмотрел на дно своей тележки и увидел, что ему удалось собрать лишь маленький мешочек цампы да пару кусков масла. Этого не хватило бы ему даже для того, чтобы добраться до намеченного места затворничества!

Тенгон приказал себе не обращать внимания на скудность полученных подаяний и вновь пошел вперед.

Лето в тот год выдалось на удивление засушливым. Травы, столь необходимой для выпаса скота, выросло совсем немного. Поэтому многие пастухи не смогли поднести еды Тенгону, хотя и искренне поддерживали его стремление к духовному совершенствованию.

Погруженный в мысли о бедственном положении простых людей, Тенгон осторожно переходил устье высохшего ручья. Вдруг его тележка встала. Все попытки Тенгона сдвинуть ее с места были тщетны. Она словно приросла к земле.

В правой руке у Тенгона был дамару — барабанчик с ваджрой, а в левой — колокольчик. Отбивая ими ритм, он стоял на одном месте, не в силах идти дальше. Твердый обет не оборачиваться назад и вообще не совершать лишних движений до вечера не позволял ему повернуться и освободить колеса тележки.

Тенгон решил, что это подходящий случай для испытания терпения. Он в очередной раз поклялся, что, даже если ему придется стоять неподвижно, как статуя, до самого вечера, он ни в коем случае не прервется и не оглянется назад.

Поначалу стоять на месте было совсем нетрудно. Редких кровососущих мух-слепней, которые старались усесться ему на лицо, удавалось отгонять поворотом головы. Но с приближением сумерек безжалостных кровопийц становилось все больше и больше.

Со стороны могло показаться, что здесь проходит какое-то фантастическое состязание. Слепни, пользуясь неподвижностью монаха, вновь и вновь жалили его в открытые места. Лицо его опухло, веки отекли, закрыв собой глаза. Он не мог даже раскрыть рот — туда тут же залетали слепни. Но чем больнее было Тенгону, тем больше решимости выдержать это испытание у него появлялось.

Вскоре руки и лицо Тенгона стали напоминать висячий пчелиный улей, только вместо пчел были слепни. Крови в его теле оставалось все меньше и меньше. «Должно быть, я кармический* должник этих существ и могу расплатиться с ними только своей кровью», — думал Тенгон.

Как бы ни был Тенгон привязан к своему телу, все же он был готов полностью преподнести его в жертву: ведь именно так поступил Будда Шакьямуни в одном из своих рождений! Задолго до того, как родиться Драгоценным Учителем живых существ, в одной из своих прошлых жизней Будда из сострадания отдал свое тело на растерзание голодным тигрятам.

От миллиона ядовитых жал кожа Тенгона вздулась. Казалось, что её сняли с него живьем, а раны посыпали жгучим перцем. Но даже смерть не смогла бы заставить монаха нарушить клятву. Тело отчаянно боролось с ядом. Поднялась температура, чудилось, что кровь готова вскипеть. А на кровавое пиршество слетались все новые и новые слепни.

Раньше Тенгон считал, что силой духа способен обуздать свое тело, заставить его смириться с чем угодно, но тут он решил, что ошибался. Перед глазами Тенгона стали сужаться разноцветные круги. В какой-то момент ему померещилось, что врата, скрывающие мир иной от глаз живущих, тихо приоткрываются, чтобы впустить его. Теряя сознание, Тенгон уже приготовился перешагнуть порог неизведанного.

Братья Батор и Булат шли с покоса. Усталых путников приветствовала нежная вечерняя прохлада. Они негромко разговаривали. Вдруг их беседу прервал странный шум из ивовых кустов.

Привлеченные шумом, братья подошли ближе и сквозь ветви увидели силуэт, походивший на медведя. От этого таинственного существа исходили звуки, напоминающие гул растревоженного пчелиного улья. Затаив дыхание, изумленные мужики наблюдали за «медведем», который раскачивался вперед-назад на одном месте. Однако, приглядевшись, они поняли, что это вовсе не медведь: медведи не волочат за собой тележки.

— Давай пойдем отсюда, от греха подальше. Сдается мне, что это дьявольская сила желает сыграть с нами злую шутку, — прошептал оробевший Булат. Но любопытный Батор решил посмотреть, что за диковина появилась в родных краях. Братья затаились и стали наблюдать.

В это время солнце, подарив миру прощальные огненно-красные лучи, как огромный шар закатилось за гору. Густые ночные сумерки опустились на затихшее ущелье, поглотив остатки дня. Осторожно, чтобы не привлекать внимание чудовища, Батор стал приближаться. И только тут он расслышал почти неразличимый звон буддийского колокольчика.

Конец ознакомительного фрагмента.