Реванш колдуна

Алексей Соснин, 2016

«Ни для кого не секрет, что сегодня одним из самых популярных жанров в литературе является фэнтези. Сказки для взрослых обрели огромную популярность по всему миру и приносят своим создателям многомиллионные гонорары. В чем же кроется причина такого феноменального успеха? Уж не в том ли, что в каждом взрослом продолжает жить ребенок, который все еще верит в волшебство, мечтает о великих подвигах и не отказался бы на заднем дворе своего дома повстречать эльфа или гнома?..»

Глава 2. Побег из Пограничья трех ворот

В лагере Луча, во тьме, что стоит на острове Трех костей, северней цитадели Валета, в трех колоколах езды верхом начали беспокоиться из-за долгого отсутствия патрульной группы.

— Карл, у меня нехорошее предчувствие… Казаоира и его парней до сих пор нет. На него это непохоже, наверняка что-то случилось, нужно отправить вторую группу по их маршруту, — меряя шагами кабинет начальника лагеря, проговорил крепкий высокий воин, облаченный в добротные доспехи. По виду ему зим тридцать-тридцать пять отроду, лысая голова блестела от пота. Громила с голубыми чистыми глазами, грубым, гладко выбритым лицом и горбатым носом выглядел устрашающим. Но за холодной, обманчивой внешностью скрывалась душа и сердце доброго человека.

Карл — эльф зим сорока, может, больше. Этакий старый, тертый жизнью пес с внешностью аристократа. Волосы седые, до плеч, лишь редкие локоны сохранили черный цвет. Нос прямой, глаза карие. Он сидел в кресле за письменным столом, потирал бороду, покрывшуюся трехдневной щетиной, и наблюдал за метаниями друга по комнате.

— Мэтт, да сядь ты уже, в конце концов! — не выдержал хозяин лагеря.

Здоровый детина замер посреди просторной, небогато обставленной комнаты. Напротив входа — слегка закопченный камин, в котором потрескивал огонь. У правой стены от входа — покосившийся диван и пара потрепанных кресел. В центре левой стены, у окна, закрытого массивной ставней, стоял письменный стол и пара стульев со спинкой.

— Не сяду. Я беру парней и выдвигаюсь по маршруту патруля, — пыхтя, проговорил воин и вышел, хлопнув дверью.

Карл не стал останавливать разбушевавшегося друга, потому как Казаоиру и правда давно пора вернуться. Немного погодя за окном послышался громоподобный бас Мэтта — верный друг и правая рука Карла поднял лагерь на уши. Подобное тут не редкость, нести боевое дежурство на этой дрянной земле — просто ад. Крепкие парни, закаленные в боях, прошедшие огонь и воду, часто пропадают бесследно, а если кто возвращается живым после передряги, нередко подвигаются рассудком.

Через полколокола Мэтт с тремя десятками парней отправился по следам ушедшего патруля, надеясь, что кого-нибудь найдет еще живым. Карл мысленно пожелал другу и его бойцам удачи, глядя со стены лагеря, обнесенного мощным частоколом, как воины верхом на лошадях уносятся рысью в густую темноту ночи. Сердце старого рубаки чуяло недоброе…

* * *

Марко и Гримальдо в подземном храме готовили все для того, чтобы один из них отправился в Пограничье трех ворот. Вдруг за крепкими дверями послышался мощный удар, словно преграду кто-то бомбардировал заклятиями, но дверь стояла, не дрогнув, так как на ней лежали могучие защитные чары ордена. Чтобы открыть проход в подземный храм, непрошенным гостям придется изрядно попотеть.

В центре зала на полу красовался круг с разного рода символами, несущими определенные защитные функции. Он являлся надежным убежищем для того, кто встанет в этот магический круг.

— Вроде все готово, брат мой. Если ты уверен в своем решении, то самое время тебе отправляться.

— Да, Марко, тебе меня не отговорить.

Канонада, доносившаяся из-за двери, становилась все громче. Гримальдо бросил взгляд на дверь, стойко державшую удар.

— Не бойся, брат, я позабочусь о тех, кто рвется сюда. Будь уверен, я не позволю причинить врагам тебе вреда, отправляйся, возвращайся скорей и будь осторожен на той стороне.

Некромант молча кивнул, пожал брату руку, глядя в глаза близнеца, и попросил:

— Марко, если будет возможность, оставь кого-нибудь в живых из тех, кто рвется попасть в этот храм.

Ничего не пояснив, чернокнижник зашел в круг. Встав в центре, колдун сложил руки и стал что-то бормотать себе под нос. Постепенно символ за символом в круге загорался магический знак, источая свет того или иного цвета. Так продолжалось, пока все они не зажглись. Когда круг из символов замкнулся, Гримальдо вытянулся, замер, словно статуя, стоявшая в соседней комнате, тело его само изнутри начало источать яркий оранжевый свет.

Марко сделал второй круг вокруг фигуры брата, буркнул что-то себе под нос, и появился прозрачный непроницаемый купол, играющий роль дополнительного щита. Теперь оставалось только ждать, когда брат вернется.

Тем временем на дверях зала стали заметны первые признаки того, что противник скоро сюда прорвется. Марко не спешил облегчить гостям задачу, пусть маг, рвущийся сюда, вымотается. Потом не составит труда прикончить его и всех тех, кто с ним ворвется в зал.

* * *

Казаоир и его спутники, крадучись, спустились вниз и уперлись в золотую дверь с гербом ордена и отпечатком руки. Эльф, недолго думая, приложил ладонь. Никто из соратников не успел возразить. Десятника ударило неизвестной энергией и швырнуло назад. Только благодаря верным друзьям, среагировавшим мгновенно, парень отделался легким испугом.

— Дверь-то непростая, заколдованная. Придется повозиться, чтобы попасть в эту Балорову гробницу, — со знающим видом проговорил эльфийский маг, только пару зим назад окончивший обучение в братстве Посоха. Но несмотря на это, парень имел определенный авторитет, так как не раз вытаскивал всю группу из передряг.

— И что прикажешь делать, Алан? — тяжело дыша, спросил Арлен.

— Ломать, — грустно улыбнувшись, ответил лысый, длинный, худощавый парень зим двадцати с бледным лицом, впавшими карими глазами, прямым носом и острым подбородком. Черные кожаные доспехи, поверх которых наброшен не менее черный плащ, придавали ему зловещий образ чернокнижника, перешедшего на другую сторону.

— Тебе нужна моя помощь, друг? — поинтересовался Казаоир.

Маг повернул голову в сторону лидера отряда. Взгляды двух эльфов встретились, глаза Алана стали меняться. Карий цвет через пару ударов сердца исчез, казалось, глаза полностью стали зеркальными, даже зрачки будто растворились. Десятник видел только собственное отражение и поблескивание молний. Вдруг возник сквозняк, перерастающий в порыв ветра. Не своим, железным голосом колдун распорядился:

— Создай защитный купол, командир, чтобы мне не израсходовать весь запас сил на эту железку.

Алан знал, что Казаоир — единственный, кроме него, в отряде более или менее знаком с магией. Два эльфа-лучника имели магические перстни, но помочь они не могли. Десятник тотчас щелкнул пальцами правой руки. Вмиг едва заметный купол окружил патруль. Ветер тем временем перерос в настоящий ураган. Лишь благодаря защите воины Луча во тьме стояли и наблюдали, как не из чего рождается буря. Алан стоял и, словно в трансе, нараспев произносил магическую мантру. Если бы не мрачность ситуации и горечь в душе за павших друзей, Казаоир, стоя в эпи центре искусственной грозы, мог бы удивиться величию и красоте происходящего момента. Сейчас же кипящая кровь и растущая ярость рвались наружу, а сердце и душа требовали от мщения. Величественные молнии с сокрушительными раскатами били в двери из золота. Но те стояли, словно страж, не желавший сдаваться, стояли, принимая удар за ударом. Напряжение на лице Алана росло, и сила заклятия тоже. В конце концов, золотая дверь под нещадными ударами молний и ветра была сломлена. Кусок драгоценного металла выглядел так, словно невидимый великан наносил удар за ударом раскаленной кувалдой. Искореженную преграду вырвало штормовым порывом ветра.

* * *

Дух Гримальдо стоял на пустынной, очень широкой дороге, выложенной серым камнем. Перед некромантом — нескончаемая черная стена, за ней скрывается мир ада, который лучше не видеть никому. Позади — не менее высокая и длинная стена, только была больше похожа на сделанную из чистейшего хрусталя, через который можно наблюдать за жизнью живущих. Гримальдо повернул направо и двинулся по дороге. Своеобразный коридор, образованный стенами двух миров… Казалось, он поднимается вверх и упирается в белые стены величественного царства небес, где живут боги и те счастливчики, кто удостоился обитать в этих стенах после смерти. Сколько Гримальдо шел, сказать невозможно. В этом промежутке миров для обитателей данного места нет понятия времени как такового, за исключением наблюдателей, судей и исполнителей. Наблюдатели присматривают за миром живых, если нужно — направляют исполнителя, чтобы вмешаться в ход событий, но чаще всего исполнителей отправляют забрать душу того, чье время пришло окончить путь земной и предстать пред судом, где решится дальнейшая судьба души. Однако бывают случаи, когда душа по тем или иным причинам становится призраком, если можно сказать, сущностью духа, не нашедшего покой после смерти. Она до прихода исполнителя эволюционирует, обретает способность проникать в мир живых в виде отпечатка прошлой жизни. Такая душа не может куда-либо быть отправленной, так как осталась привязана к миру живых, потому скитается между двух пространств вечно или до тех пор, пока не найдет покой.

Когда стало казаться, что белые стены приближаются, на пути возникла легкая дымка. Едва проступившая пелена исчезла и появилась крепкая, могучая, серая стена, перекрывшая дорогу. Если бы Гримальдо был простым смертным, то тронулся бы рассудком от происходящего, но он не просто человек, обладающий способностью колдовать. Он некромант, маг, имеющий доступ к потусторонним мирам. Вслед за появившейся преградой со стены сорвались три крупные черные птицы с уродливыми головами без перьев. Не долетев пары футов до дороги, фигуры пернатых превратились в густой чернильный дым, который мгновенно исчез, — и вот перед Гримальдо стоят три высокие фигуры, закутанные в плотные рваные плащи с длинными рукавами и капюшоном. Из-под рукавов были видны голые, белые, костлявые кисти, на которых отсутствовала кожа. Двое держали устрашающие косы, у третьего руки были свободны, он стоял посередине. По-видимому, этот и был главным в тройке. Маг спокойно смотрел на стражей этой крепости, что стоит между адом, миром живых и раем, хотя отлично знал, что они для него представляют реальную угрозу. Стоявший посередине страж сделал несколько шагов вперед, поднял голову так, что из-под капюшона стали видны глазницы черепа, в которых светились языки голубого пламени. Гримальдо услышал у себя в голове вопрос, прозвучавший спокойным, холодным, гортанным голосом:

«Зачем ты пришел сюда, проводник?»

«Я ищу одну потерянную душу, мне нужно с ней поговорить», — уклончиво ответил маг.

В сознании послышался хохоток:

«Ха-ха, тут почти все потерянные души, про нас тоже можно сказать «потерянные души», так отчего тебе не поговорить с нами?»

«Эээ, я бы рад и с вами, парни, переброситься словечком, но у меня нет времени. Так вы позволите мне пройти?» — также мысленно ответил Гримальдо.

«Что же, проходи, проводник», — услышал ответ в своем сознании член Кровавого круга.

За спинами стражей — мощная каменная кладка, внизу, прямо посередине, стала разбираться сама собой стена. Казалось, камни выдирают невидимые бесстрашные титаны и укладывают в ровные колонны. За прочным, как скала, камнем скрывались исполинских размеров ворота из черного мореного дуба. Как только створки стали открываться, послышался лязг механизмов: это поднималась стальная решетка, находящаяся позади ворот. Войти в этот городок, что находится посреди трех миров, легко, а вот выйти отсюда — куда сложнее, учитывая, с какими намерениями Гримальдо явился в это место.

* * *

Марко и двое бойцов стояли наготове. Створки золотых дверей держались на честном слове, еще немного, и неприятели ворвутся в подземный храм ордена. Наконец с неимоверной силой двери вырвало вместе с кусками камня дверного проема. И все это, как хорошие пушечные снаряды, с оглушительным грохотом влетело в противоположную стену. Семеро воинов из людского и эльфийского рода с боевым кличем ворвались в святыню ордена Алые капли. Марко и двое рубак стояли спина к спине и были готовы сражаться до самого конца, каков бы он ни был. Колдун Кровавого круга сразу приметил двух эльфов, лысого мага и рубаку в доспехах десятника. От них Марко чувствовал наибольшую угрозу. Несмотря на свою мощь, чернокнижник осознавал, что он и его соратники находятся в меньшинстве. Блокировав мечом удар вражеского клинка, брат Гримальдо послал из посоха в кого-то заклятие — несчастный с ужасным криком рухнул на пол и затих. Тут же магическая защита вокруг колдуна прошла испытание огнем. Лысый уродец начал выводить члена Кровавого круга из себя. Зарубив еще одного парня, Марко краем глаза увидел, как упал соратник, прикрывавший его спину.

«Хм, двое против пятерых? Ничего, прорвемся», — выставив клинок под рубящий удар, подумал Марко и стукнул посохом о пол.

Трое из пяти противников застыли на месте. Заклинание не подействовало только на колдуна и эльфа в доспехах десятника. Лысый эльф метнул в чернокнижника фиолетовую молнию, на что Марко выставил руку с посохом так, будто у него вместо магической палки был невидимый щит. Молния была обязана отправить противника в долгий и жесткий нокаут, но вместо этого врезалась в выставленную защитную преграду. Не коснувшись противника, молния устроила светопреставление и произвела грозный раскат грома. Блокировав магический выпад, Марко вы пустил из посоха черное облако, которое вмиг окутало фигуру эльфийского колдуна. Сзади раздался вскрик, переходящий в стон умирающего, — второй израненный воин, прикрывавший мага Кровавого круга, был повержен. Не теряя времени, Марко вновь ударил посохом в пол и исчез словно призрак. Это было весьма неожиданно для эльфийского десятника, собравшегося атаковать чернокнижника. Эффект неожиданности — это то, что было нужно колдуну. Лысый эльф, окутанный темным облаком, не мог помочь другу, он боролся с насланным на него заклятием.

— Ну, ты, мать твою, покажись! Или что, в штаны наложил, а? — крикнул десятник, держа клинок перед собой.

Марко, укрытый маскировочными чарами, как хамелеон, подкрался к жертве сзади и тихим, холодным голосом проговорил, выходя из укрытия:

— Дернешься — убью!

Эльф почувствовал резкий рывок за волосы и холодный, острый клинок, приставленный к горлу. Наконец маг братства Посоха избавился от насланных на него чар и был готов броситься в бой, но парня осадил холодный голос:

— Бросай свой посох, клинок и магический перстень или твой друг умрет!

Лысый эльф держал чернокнижника на прицеле, глядя в глаза верного соратника.

— Алан, не делай этого, не вздумай сдаваться, прикончи эту сволочь! — тяжело дыша, с ненавистью проговорил десятник патруля, стоя на коленях.

Из разбитой губы друга сочилась кровь.

— Ну же, Алан, не упрямься. Ты же не хочешь, чтобы твой друг пострадал? — словно издеваясь, спросил чернокнижник.

Лицо лысого эльфа стало красным, а глаза налились ненавистью. Глядя на командира, он проговорил:

— Прости, Казаоир, но я так не могу, — и маг братства Посоха бросил посох. За ним на пол полетели меч и магический перстень.

Алан готов был рисковать своей жизнью, но не мог подвергать опасности жизнь друга. Хотя он осознавал, что его поступок будет стоить жизни обоим, но лучше умереть вместе с другом, чем стать причиной его смерти.

* * *

Гримальдо вошел в крепость спокойным, ровным шагом. Если отбросить тот факт, что некромант находится на том свете, то за стенами скрывается, пожалуй, обычный город, где обитают стражи, наблюдатели, исполнители, судьи, потерянные души и призраки других мастей. Но была у этого места отличительная черта: за городской внешностью здесь веяло пустотой. Самое настоящее небытие.

Гримальдо старался ни о чем не думать, потому как все происходящее не укладывалось в привычное человеческое сознание. Если тут начать думать над той или иной вещью, можно сойти с ума. То, что при жизни воспринимаешь с дрожью в коленях, тут приобретает другой смысл. К примеру, смерть там, в мире живых, — это конец. Здесь — это новое начало или продолжение чего-то неоконченного. В конце концов, начинаешь понимать: смерть — это не самое страшное для умирающего. Она страшна только для того, кто остается жить. Но проблема в том, что умирающий часто боится, поскольку не знает, что его ждет. И лишь немногие боятся смерти из-за того, что рядом ним не будет тех, кто дорог при жизни.

Гримальдо нырнул в здание, выглядевшее как обычный трактир. Местные обитатели — как правило, те, кто попал сюда из мира живых, поэтому они предпочитают создавать привычный образ существования и имитировать земной быт.

В помещении было темно, как в обычной дурной забегаловке и полно посетителей, начиная от обычных душ, потерянных и заканчивая демонами разных мастей. Некромант подошел к стойке, за которой барражировал дух потерянного, выглядевшего как типичный трактирщик.

«Тебе чего?» — не особо вглядываясь, мысленно спросил трактирщик.

«Я ищу одного Потерянного», — ответил Гримальдо.

«Хех, ты чего, парень? Тут Потерянных больше, чем у меня было на заднице прыщей при моей дурной жизни», — ответил трактирщик.

«А какой он, твой потерянный? Я тут почти всех знаю, так как многих из них приходится ловить, когда они сбегают в мир живых, и возвращать сюда», — спросил появившийся из ниоткуда исполнитель, облаченный в черную мантию. Лицо надежно скрывает капюшон и маска, в руках — такая же коса, как у стражей.

Немного помолчав, Гримальдо ответил:

— Ну, он длинный, лысый, худой, бородка такая… — колдун осекся, но потом добавил: — Бородка козлиная, а при жизни его звали Валетом, — закончил описывать некромант своего бывшего лидера.

— А-а-а! Этот… неугомонная душа. Я его вот только сдал в темницу под ратушей. Постоянно норовит сбежать, зараза, а я бегаю за ним. Пусть посидит, остынет немного, да и я отдохну. Этот в свое время, при жизни, устроил целую миграцию душ. Судьи с наблюдателями даже всерьез подумывали вмешаться и устранить фигуру, но все стабилизировалось. Живущие сами восстановили баланс. Ох, и работы тут было… А тебе зачем этот полоумный?

— Да поболтать охота, — уклончиво проговорил Гримальдо.

— Ой, что-то ты темнишь, проводник, — сказал исполнитель.

— А ты, случаем, не проводишь до ратуши? Больно мне надо повидать этого лысого, — поинтересовался некромант.

— Ладно, пошли, мне все равно туда переться надо, — согласился исполнитель.

Гримальдо не верил в такую удачу, но думать себе не позволял, чтобы исполнитель не услышал его коварных мыслей.

Некромант и исполнитель, выйдя из трактира, повернули налево и пошли вверх по широкой улице. Все вокруг выглядело миражом, который никак не желал рассеиваться. Немного погодя появилась, судя по всему, городская площадь, в центре которой стояло трехэтажное черное унылое здание с пятью башнями. Четыре располагались по углам строения, пятая была размером побольше и повыше. На ней можно разглядеть двух часовых стражей. На входе в ратушу висела распахнутая, слегка покачивавшаяся на петлях от сквозняка дверь. Она издавала зловещий скрип, словно это не дверь, а бедолага-пленный ужасно и мучительно стонет в ответ на кровожадные пытки безжалостного инквизитора. У мага Кровавого круга что-то дрогнуло в сознании, впервые за всю его темную жизнь, несущую в большинстве своем зло и горе. Некромант почувствовал страх, перерастающий в ужас и ощущение, что для него нет возврата из этого места. Гримальдо тряхнул головой, словно сбрасывая окутавший его страх. В любом случае, как бы ни развивались дальнейшие события, колдуну было поздно отступать назад. В конце концов, он — могучий чернокнижник, изучивший огромное количество фолиантов и манускриптов, он некромант, вооруженный посохом, любимым мечом, магическими перстнями и разными амулетами. Как бы это странно ни было, все знают, что из земного мира нельзя забрать с собой ничего материального, кроме собственной души. Но почти все предметы некроманта так же необычны и уникальны, как он сам. Они наделены собственной душой и могут путешествовать с хозяином по ту сторону, служа ему, как верные соратники.

Гримальдо и его провожатый уже находились в стенах ратуши, исполнитель вел мага вниз, в подвалы, служившие темницей для буйных потерянных, не желавших проводить существование в этом пограничье Трех ворот. Спутники виляли темными коридорами, так похожими на земные, отличавшимися, пожалуй, только тем, что факелы на стенах горели каким-то бледно-голубым, мертвым светом. На полу попадались призраки крыс, которые появлялись столь же неожиданно, как и исчезали. Но самым большим отличием здешней темницы были решетки камер, в которых томились узники. Привычные стальные прутья заменяли яркие пучки света, излучавшие энергию, не дававшую пленнику осуществить побег из этого места.

Навстречу исполнителю двигался страж.

— О, друг, кого это ты привел сюда? Твой спутник не похож ни на потерянного, ни на простую душу, — поинтересовался охранник подземелья.

— Это проводник, он ищет нашего постоянного беглеца Валета. Желает с ним переброситься словечком. Ты позволишь? — спросил исполнитель.

Страж бросил оценивающий взгляд на посетителя.

— Что же, проходите. Интересно будет посмотреть. Такие, как этот Валет, делают скучное существование здесь похожим на бурную жизнь.

Пройдя длинный темный коридор с рядом камер слева и справа, Гримальдо вместе с сопровождающими оказался на небольшом свободном круглом пятачке с вполне обычной дверью. Страж сделал едва уловимый пас левой рукой — раздался щелчок, разнесшийся эхом по подвалам. Дверь распахнулась, и троица вошла внутрь. Здесь было довольно темно, одинокий факел горел худым, голубым огоньком, едва освещая пристанище великого пленника. Призрак Валета сидел в такой позе, словно он медитировал. Гримальдо услышал в своем сознании презрительное высказывание:

«Какого рожна вы приперлись? Катитесь вон отсюда!»

— Встать, к тебе посетитель, — распорядился страж.

— Ух! — услышал некромант недовольный возглас пленника.

Лидер ордена Алые капли нехотя поднялся и открыл глаза. Повисла пауза, давящая своей тишиной. Призрак Валета уставился на верного соратника.

«Гримальдо?» — раздался в сознании некроманта недоверчивый вопрос.

«Да, друг мой, это я», — подтвердил маг Кровавого круга.

«Но как? Почему ты здесь?» — все еще не веря, спросил Валет.

«Я и Марко вернулись домой на остров Трех костей забрать кое-что. Войдя в нашу тайную обитель, я обнаружил то, что меня натолкнуло на мысль: ты здесь. Если бы я только знал, друг мой, где ты, то пришел намного раньше».

— Э-э-э, я что-то не пойму, проводник, ты сказал, тебе нужно поговорить с этим. Задавай свои вопросы и катись отсюда! — услышал Гримальдо недовольный голос исполнителя.

— Да, конечно, конечно, — спокойно ответил некромант.

— Друг мой, ты готов помочь мне в одном очень важном, но трудном деле? — спросил Гримальдо, обращаясь к призраку своего лидера, бросив при этом едва заметный взгляд на стража, а потом на исполнителя. Миг стояла тишина, но потом во взгляде Валета появилась едва уловимое понимание.

— Ну конечно, друг мой, я всегда готов тебе помочь, — призрак лидера ордена Алые капли бросил взгляд на исполнителя.

Для Гримальдо этого взгляда было более чем достаточно, чтобы понять, что будет дальше. Для наблюдающих беседа выглядела более чем странно. Страж с исполнителем, не понимая ничего, переглянулись и пожали плечами. В этот самый момент произошло то, чего эти двое меньше всего ожидали. Резким движением Гримальдо бросил Валету посох и, развернувшись на месте, наградил стража рубящим ударом меча, тело которого превратилось в облако дыма или пара, после чего исчезло. Призрак Валета стремительно набросился на исполнителя, атаковав ледяным заклятием. Фигура исполнителя застыла. Гримальдо для подстраховки нанес удар клинком — замерший воин Пограничья трех ворот разлетелся на мелкие куски. С останками бедолаги произошло то же, что и с телом стража: оно испарилось, остался только клинок исполнителя, которым поверженный не успел воспользоваться.

— Отлично! Главное теперь — выбраться из этого места, — проговорил Валет, поднимая клинок поверженного противника и возвращая посох законному владельцу.

Гримальдо прислушался: все вроде было тихо. После он порылся в поясе и вынул из потайного кармана магический перстень. Глядя на соратника, мысленно произнес:

«Держи вот, с ним надежнее будет».

Валет взял кольцо, надел на правую руку, после чего искренне произнес:

— Гримальдо, спасибо, ты настоящий друг.

Некромант смотрел на лидера ордена Алые капли.

Чернокнижник прекрасно знал, что стоит им только выбраться из этого места — и братство расцветет вновь.

— Ладно, нам пора убираться отсюда, пока не поздно, — заявил Гримальдо.

— Твоя правда, брат, давай уносить ноги, — ответил Валет и направился вперед.

Они шли очень быстро. Некромант мысленно попросил Балора, чтобы тот помог им прорваться обратно в мир живых, на что услышал тихий голос Валета:

— Обязательно прорвемся, Гримальдо.

Маг Кровавого круга сразу вспомнил, что в этом месте думать нельзя, иначе твои мысли услышат другие. Буквально взлетев по лестнице, беглая парочка напоролась на троих стражей. Завязалась драка, одного Гримальдо молниеносно обезглавил, с остальными было сложнее. Стражи сопротивлялись, но им с их косами негде было толком развернуться, они едва отбивались от ударов. Вот противник Валета открылся для удара, и тут же призрачный клинок пронзил тело воина. Дух мага оглянулся и увидел, как Гримальдо разрубил третьего. Некромант развернулся, собираясь спросить, все ли в порядке, и замер с обалделым видом: вместо Валета в помещении стоял призрак крылатого коня.

— Чего замер, друг? Это же я. Давай, садись, пора драпать отсюда, — раздался голос основателя ордена Алые капли.

Чернокнижник недоверчиво тряхнул головой и вскочил на коня. Валет в образе крылатого скакуна сорвался рысью с мес та, мигом вылетев на улицу города.

Послышался звон колокола, бившего тревогу. Крылатый конь махнул крыльями и с седоком на спине взмыл в небо. Некромант обернулся — за ними гнались три стервятника. Стражи пытались предотвратить бегство потерянного и поквитаться с проводником, убившим их братьев по оружию. Маг Кровавого круга отправлял заклятия в птиц — стражи не должны дать им уйти. Некромант и Валет очень быстро оказались за городской стеной Пограничья трех ворот. Едва конь-призрак коснулся каменной дороги, Гримальдо снял с пояса круглый шар, похожий на флягу, вынул пробку и скомандовал:

— Быстрей давай залезай внутрь, пока нас не поймали!

Валет возражать не стал.

После того, как призрак чернокнижника оказался внутри предмета, Гримальдо закрыл глаза, сосредоточился и щелкнул пальцами. Было чувство, будто он нырнул в темный колодец и летит в бездонную пропасть.