Истребитель богов

Алексей Снегирёв, 2023

Вторая книга о еще одном герое цикла – Велесе (Валентине Стриженове), который попадает в разрушенный ядерным апокалипсисом мир. Поможет ли ему загадочный Ковчег, такой же посланник Вавилона в этой звездной системе, как и он? Сможет ли Велес остановить вторжение враждебных сил? Удастся ли русскому пилоту создать на руинах прошлого молодую цивилизацию и защитить людей от пагубного влияния? Из помощников у него – только искусственный интеллект, мультизарядная винтовка и море, да что там море, океан природного обаяния.

Глава 1. «Кречеты» не отступают

Сны, которые приходят под утро, почти всегда заряжают эмоциями на весь день. И всегда они неожиданны и поразительны по своей глубине ощущений. Но этот сон был особенный. Вообще-то их было целых два, но обо всем по порядку…

Вот уже полтора месяца я находился в командировке в далеком северном городке. На краю земли, куда нет ни дорог, ни поездов. Только самолет один раз в сутки. Однообразный серый пейзаж, лишь камни, мох да редкие кустарники вокруг небольшого городка из пяти улиц. Зимой здесь холодно, поэтому все дома стоят на сваях, а остановки транспорта — с подземными залами ожидания вдоль теплотрасс. Из культурной жизни — телевизор и ресторан с вечерними выступлениями местной самодеятельности.

Впечатления от знакомства с чем-то новым давно потонули в рутинной работе. Это только первые недели все для тебя интересно и непривычно. Но постепенно все становится обыденным, а после многократного повторения распорядка дня — гостиница, кофейня, работа, ресторан, гостиница, телевизор, сон — начинали появляться усталость и скука.

Жена и дети по видеосвязи со своими школьными «приключениями» стали кратковременным ярким пятном пару раз в неделю, это еще больше подчеркивало, что я засиделся в этой глуши. Но у начальства были вполне понятные планы: мне здесь куковать еще минимум два месяца, до тех пор, пока не достроим атомную станцию. Без моего вертолета они реактор никак не смонтируют, все оборудование — «опытное», в единственном экземпляре, к тому же негабаритное. А в этой части континента из пилотов, которые могут на сверхтяжелом четырехвинтовом динамоплане опустить многотонный груз с точностью до двух миллиметров, кроме меня, никого.

Руководство думает, что после запуска станции здесь начнётся новая жизнь: городок вырастет в три раза, со всей страны приедут охотники за длинным рублем, а доходы от трех новых комбинатов позволят сделать из городка современный «драйвер развития всего полуострова». Ну, по крайней мере, так говорит реклама. А я думаю, что тут уместно вспомнить известную фразу классика: «…Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе…».

Стояла самая обычная летняя ночь, когда на улице было светло как днем. За полярным кругом это обычное дело, но я не мог привыкнуть и маялся бессонницей. Даже попросил, чтобы в моем гостиничном номере повесили двойные шторы. Только так, создав полную темноту, я мог нормально высыпаться.

Этот сон был ярким и радостным — кипела жизнь и зашкаливали эмоции, как во время поездки в экзотические страны. Я прошел через здание вокзала, которое, на мой взгляд, было слишком маленьким. Буквально — билетная касса, два ряда кресел зала ожидания, табло с расписанием поездов на стене напротив, два торговых автомата: один с напитками и снеками, второй — с дорожными мелочами, от подушечек под шею до носков. Там стояла почти полная тишина. Высокий потолок создавал акустику как в колодце, а большие панорамные стекла, видимо, имели звукозащиту. В здании никого не было, даже кассира в окошке.

А вот на привокзальной площади оказалось оживленно. На самой площади стояла пара автобусов с надписями «транзит», возле них толпились пассажиры, рядом — несколько машин такси, на яркой желтой площадке — аэротакси, чуть поодаль — киоск с мороженым и покупатели с детьми, у автобочки толпились мужики с огромными кружками. Галдеж, шум машин, орущее радио на мачте…

В городе была весна — яркие цветы на газонах, каштаны вокруг площади, кусты с огромными гроздьями сирени. Все утопало в зелени, из-за которой едва виднелись окрестные трехэтажные дома. Разлитый в воздухе аромат разных цветов был просто одурманивающий.

Я перешел площадь и оглянулся на здание вокзала. Я таких никогда не видел, оно было очень древним, построено, наверное, двести лет назад — образец архитектуры поздней империи с традиционным шпилем над башенкой с круглым окном, черепичной крышей, вытянутыми по вертикали окнами и козырьком над входом с двумя колоннами. Старомодное здание, окрашенное, скорее всего, совсем недавно в светло-зеленый цвет органично вписывалось в окружающую среду. Напрягало то, что пассажиры или вообще какие-то люди вокруг вокзала не толпились. Он был безлюдным островком, казалось, что люди даже сторонятся его, находя себе место на лавочках, в метрах двадцати от здания. «Видимо, поезда тут непопулярны», — вскользь подумал я тогда. А мне они всегда нравились, и не только современные монорельсы, но и обычные электрички. Было в них что-то романтическое, связанное с дальней дорогой.

На ближайшем перекрестке проехала поливальная машина, разбрызгивая капли на утопающие в зелени газоны. Я пошел за ней по улице с отцветающими яблонями, мимо стандартных для прошлого века трехэтажных домов с четырьмя подъездами, маленькими уютными дворами, где среди каштанов находились детские площадки с гомонящими детьми. Тротуары, усеянные белыми лепестками яблонь, выглядели «нарядно». Все белым-бело: и сами яблони, и земля под ними. Как в сказке.

Даже в мыслях не было задуматься — где я, почему тут оказался? В снах ты принимаешь события как таковые, без лишней рефлексии, просто пользуешься моментом. А я и пользовался: долго гулял по улицам, ел мороженое, пил «домашний» лимонад, купленный у улыбчивой тетки на мини-рынке на очередном перекрестке, смотрел, как дети играли в футбол на школьном стадионе. Так я вышел на центральную городскую площадь. Почувствовал, что проголодался, и начал искать подходящее место для обеда. Уверенно прошел мимо ресторанов и небольшой гостиницы: сидеть в помещении не хотелось, я искал кафе под открытым небом.

Такое нашлось около луна-парка с аттракционами и чертовым колесом высотой метров тридцать. У барной стойки я заказал пасту и пиво. Девушка выдала мне флажок с номером и отправила искать свободный столик. В многолюдном кафе его не оказалось. Все было занято семьями с детьми, стайками подростков, молодыми парами. И никто, судя по всему, не собирался уходить. Недолго думая, я подошел к четырехместному столику с двумя девушками.

— Доброго дня, красавицы, можно присесть? — я лучезарно улыбнулся, но видя, что девчонки отчего-то впали в ступор, добавил: — Я быстро перекушу.

Девушки были прелестны. Первая — высокая блондинка с карими глазами, среднего роста, со спортивной фигурой, волосы до плеч, приятное располагающее лицо. Одета обычно — кроссы, синие джинсы и зеленая футболка. Никакой косметики и украшений, ногти коротко подстрижены. «Спортсменка, наверное», — сразу подумал я. Если она красива без косметики, что ж будет, если накрасить…

Вторая была в летнем зеленом платье, изящных серых туфельках, на руке браслет из зеленого камня. Шатенка с зелеными глазами, невысокого роста, с высокой пышной грудью и тонкой талией, длинными, ниже лопаток, волосами. Тоже красотка, но, в отличии от первой, некоторый набор косметики все же присутствовал: губы и реснички подкрашены. Девушка мечты, Ассоль!

И если первая уверенно смотрела на меня, то вторая под моим взглядом смутилась и застенчиво опустила глаза. Девчонки молчали. Они были мне симпатичны, да и другой столик искать совершенно не хотелось, поэтому я осторожно отодвинул стул и присел напротив них.

— Ну, молчание — знак согласия! — попытался пошутить я и поставил на стол свой флажок с номером заказа.

«Спортсменка» закончила меня рассматривать и неожиданно спросила:

— Давно приехал?

Абсолютно не удивившись вопросу, я опять попытался пошутить:

— Сегодня. Первым же поездом! С утра вас ищу!

Первая распахнула глаза от удивления, вторая оторвалась от своей чашки кофе и начала меня рассматривать так, как рассматривают все девушки, когда ты вызываешь их интерес.

— Поездом? Они еще ходят? — продолжала удивляться «спортсменка».

— Для меня, видимо, запустили! — опять пошутил я. — Если есть вокзал, значит, для меня есть остановка. Люблю поезда. А вы ездили на электропоезде, не на скоростном монорельсе, а на винтажной электричке?

Девушки молчали. Тут мне начало казаться, что они совсем не понимают моей иронии. И я, уже не зная, что сказать, добавил:

— Эх, хотел вас забрать отсюда, а вы поездов боитесь…

— Мы согласны! — торопливо ответила «спортсменка», словно испугавшись, что передумаю.

Я растерялся от такой реакции — что-то не помню, чтобы девушки, даже когда был помоложе, так быстро соглашались на совместные приключения. Я не был красавцем, да и мачо тоже не был. Так, обычный пилот вертолета, пусть даже и военного. Да, занимался спортом в детстве и юности, но с девушками у меня так легко и молниеносно никогда не получалось. Ну, чтобы сразу были согласны на все. Не знаю почему, но после ее фразы я понял, что они действительно готовы на все. Это как после покупки машины, когда ты подписал договор купли-продажи, но деньги еще не внес. Машина уже твоя, но поехать на ней ты сможешь не сразу. Во-первых, вопрос оплаты, во-вторых, предпродажная подготовка и активация систем спутниковой связи.

— А как вас зовут, подружки? — спросил я

— Подружки? — «спортсменка» выглядела озадаченной, но быстро справилась с собой и четко ответила: — Я — Суори, она — Балву. Когда поедем?

— Давно вы тут, судя по всему. Никуда отсюда не выезжали? Расскажите о себе все, что мне нужно знать, — в этот момент мне принесли пасту и пиво.

— Мы здесь уже давно, — начала объяснять Суори, — в этом месте ничего не происходит. Все по кругу, одно и то же уже тысячи лет. Скучно и грустно. А мы раньше жили в другом месте, там было много событий, людей…

— Девчули, — прервал я ее, — а, может быть, тут перекусим и к вам? Шампанского возьмем, киношку какую-нибудь посмотрим. У вас телевизор есть? Продолжим знакомство и узнаем друг друга получше.

— Да мы только за! — улыбнулась Суори, а Балву только молча кивнула.

Я быстро все съел, так быстро, как смог. В голове зудела мысль: «А вдруг сейчас откажутся знакомиться?». Мы забежали в магазинчик со старичком-продавцом. Я по своей кредитке купил шампанского, конфет, энергетический напиток, и мы пошли искать их дом. Девчонки неожиданно решили со мной поиграть в «угадайку» и сказали, что не знают, где живут, «потому что все изменилось». Это было самое странное «динамо» в моей жизни. В итоге я сам повел их по городку и выбрал дом, подъезд и квартиру. Причем, выбирал что-то похожее на мой дом в детстве, когда я жил в маленьком провинциальном Светлогорске.

— Ну вот, это ваша квартира! — произнес я, остановившись перед деревянной дверью, украшенной вензелем производителя «Дон».

— Наша! — радостно улыбнулась блондинка, распахивая дверь.

Я вздохнул с облегчением, значит, не будут «динамить». Квартира была стандартной двушкой с девчачьим интерьером. Какие-то рюшечки, шторки, зеркала в полный рост, замороченная люстра в виде коралла. Мебель двух цветов — белая и розовая. В квартирке гостиная была объединена с кухней, а в спальню вела отдельная дверь.

В той части гостиной, которую условно можно было назвать кухней, я разлил шампанское по бокалам, наломал в изящную вазочку шоколад. Девушки расположились на диванчике перед телевизором. Они были напряжены, сидели с прямой спиной, сложив руки на коленях, и настороженно переглядывались. «Блин, точно! Я же один, а их двое, не знают, как поделить», — подумал я и весело плюхнулся на диван между ними. «Ха, да я и с двумя такими красотками смогу», — в этом был уверен на все сто. Ну, или энергетик поможет…

Мы немножко выпили, шампанское было дрянь, а шоколад отличный, по вкусу похож на «Офицерский». Девушки пробовали шампанское осторожными глоточками, как будто в первый раз. Поморщились. Ну, понятно, такие красотки к плохим напиткам не привыкли, а в магазине ничего получше не нашлось. А вот шоколадом угощались с удовольствием.

Пытаясь как-то разрядить обстановку, я обнял их за талии, сразу обеих, и притянул к себе. Они вздрогнули от неожиданности. И, если Суори просто замерла, то Балву вскочила и уставилась на меня непонимающим взглядом.

— Балву, радость моя, сходи в спальню, надень что-нибудь романтичное, там должно быть, — обратился я к ней, поглаживая Суори по спине. На мое удивление шатенка действительно пошла в спальню. А я повернулся к Суори и попробовал ее поцеловать. Она начала отворачиваться, но мне все же удалось достать ее губы. Целоваться она не умела, но ответила, как могла. Я потянул наверх ее футболочку…

Через полчаса, когда я вдоволь наласкался с Суори, уделив ей все свое внимание, вдруг включился телек. Я оглянулся и увидел Балву, которая стояла в дверях спальни и, видимо, все это время за нами наблюдала. Она действительно надела что-то романтичное — белоснежные чулочки с туфельками, какой-то сногсшибательный белый пеньюар, а в руках держала пульт. То ли случайно нажала, то ли специально, чтобы привлечь мое внимание.

— Родная, — обратился я к раскрасневшейся Суори, тихонечко лежавшей на диване с глупым выражением лица и мечтательной улыбкой, — я должен уделить внимание Балву.

Спортсменка кивнула и улыбнулась мне. Блин, а она не ревнивая! Проведя рукой по упругой девичьей груди, я решительно оторвался от ее тела и, буквально перепрыгнув диванчик, схватил с кухонной доски энергетик.

Но энергетик мне не понадобился. Балву совсем другая по темпераменту, не такая порывистая и энергичная, как Суори. У чувственной шатенки отсутствовали резкие движение, она вся была наполнена плавностью, совершенством движений и линий тела. Балву очаровывала своей женственностью. Первый же поцелуй и объятия заставили мой организм моментально восстановиться. «Пойдем, солнце!» — позвал я её, увлекая в спальню.

Грудь у нее была роскошная: большая, мягкая, теплая. В ней я и очнулся через какое-то время. И первая мысль: «Я опаздываю, мне же на работу надо». Залпом выпив энергетик, я тихонечко, чтобы не разбудить девчонок, ушел. Они беззаботно спали голенькие, ничего во сне не стесняясь, раскидав свои прекрасные тела по широкой кровати-аэродрому. Я залюбовался, вот бывают же такие красотки на свете. Спасибо всем богам!

…Проснулся я в то утро с идиотской улыбкой, беснующимся пульсом и зашкаливающим давлением. Несмотря на то, что на работу успел вовремя, к полетам меня не допустили. А врач только покачал головой: «Ты довольный как мартовский кот, кого-то нашел себе?». Да, нашел! Я не знал, что ему ответить, снов с такой достоверностью и реальными ощущениями не бывает!

Через какое-то время я забыл об этом сне. Прошли годы. Дети за это время выросли, жена перебралась в столицу. Она стремительно делала карьеру, остановить ее уже было невозможно. Я один остался в нашем доме в крошечном военном городке Елизарово. Просто не мог бросить в беде Виталия Палыча, своего КЭВа — командира экипажа вертолета. Пять лет назад, во время бессмысленного конфликта в Уластане, нас сбили при посадке и он стал калекой.

…Есть момент беззащитности даже у самой грозной боевой машины, нас так и подловили — когда вертолет завис над полевым аэродромом. Террористы ударили с переносной зенитки. Обе ракеты попали в цель, и нашу вертушку буквально разорвало. Конечно, виновата охрана, но смысл искать виноватых, если самое страшное уже случилось. Палыча сильно травмировало, его должны были списать, но мы с Сережей вступились. Нас сняли с пилотирования «Кречетов», хотя мы сдали все нормативы по стрельбе лучше всех в эскадрилье. Но когда у командира нет глаза и левой руки, то даже самому лучшему экипажу не доверят боевой вертолет. Нас отправили во флот и пересадили на транспортную «Лушку» (квадроплан Лу12) — таскать топливо и боекомплект кораблям океанской группы Д4. Тоже летаем, но уже в тельняшках.

Нам с Сережей предлагали сменить командира и остаться на «Кречете», но тогда Палыча точно бы списали. Без полетов он бы спился и умер в забвении. Как многие пилоты, раненные в этом жутком Уластане. А так у Палыча было небо, а у нас — командир, с которым мы прошли уже десяток серьезных заварух. Ну не могли мы его предать, хотя со светлой грустью смотрели вслед гарцующим «Кречетам» и «Орланам», а в голове сами собою возникали строки гимна боевой авиации: «Внизу наш дом, а это наше небо; мы никому его не отдадим…»

Так я оказался в Елизарово. В месте, где, как говорится, три дома, две канавы. Захолустье лютое, но зато здесь находился один из самых современных военных аэродромов континента, расположенный подальше от любопытных глаз.

И вот опять нам выдали боевые шлемы с системами управления огнем и приказали хорошо выспаться, потому что «завтра будет война». Но со спокойным сном не вышло, так как мне снова приснился мой городок с девчонками. Надо ли объяснять, что дорогу до двери с клеймом «Дон» я преодолел минут за семь, быстрее самых лучших спринтеров. Постучал и стал ждать с замиранием сердца: а вдруг уехали или нет дома? Когда дверь открыла Балву, я думал, что взорвусь от радости, подхватил её на руки, и мы лихо закружились в каком-то странном танце. Девчонки тоже были мне рады, очень скучали. Понятно, нам было не до разговоров — мы сразу отправились в спальню. Только через несколько часов я смог оторваться от их любви, а любили они искренне и очень чувственно. Такое ощущение, что я у них — первая любовь. Ерунда, конечно, но я именно про ощущения.

— Собирайтесь, — наконец я понял, что времени у меня больше нет, — мы уезжаем отсюда.

— Мы еще тогда собрались, — улыбнулась Суори, — нам нечего брать с собой. Ну, может, пару футболок и шоколад.

— Понравился шоколад? — спросил я, одеваясь.

— Да, — кивнула она, — ты же не против, что мы пользовались твоей кредиткой и энергией?

— Да моя ж ты красота, — я обнял Суори и серьезно так сказал: — Да, пользуйтесь.

Мы пришли на вокзал, достучались до дежурного и купили три билета. Девушки боялись, что их не отпустят из городка, но я так и не понял, на чем основаны эти опасения. Расслабились только в поезде, когда вагон тронулся, постепенно набирая скорость. Я успел вдоволь нацеловаться с Балву перед тем, как проснуться. Суори просто дремала, положив голову мне на колени и прижимая мою руку к своей груди.

А утром грянула боевая тревога. Я перестал быть Валентином Стриженовым и стал Велесом, такой позывной был на моем боевом шлеме. Мы с экипажем собрались у нашей «Лушки» и обалдели. На него была навешана вся номенклатура вооружений: неуправляемые ракеты, управляемые бомбы, иглометы и кинетические пушки. А вместо транспортного модуля к днищу квадроплана был пристегнут десантный блок на сорок морпехов. Эти морпехи и глядели сейчас на нас через иллюминаторы. Молодой рыжий парень показал большой палец вверх и хлопнул по рации на груди.

Виталий Палыч включил рацию.

— Привет доблестным летчикам, — услышали мы голос, — нас ночью пристегнули к вашему вертолету. Мы — морская пехота, идём на Ахеронтас. Удачи нам всем!

— Привет морпехам! — командир ответил бойцам. — Пойдем низко над морем, держитесь там крепко, а лучше — пристегнитесь. Если рядом с вами завоет, это значит, что мы ведем бой, а вам — приготовиться. Воет игломет, пуски НАРов знаете, кинетика гулко ухает. Тактику нашу знаете, если будет туго, сбросим вас в море, пойдете на аквадвигателях по пеленгу остальной эскадрильи.

— Да ладно, мужики, не пугайте, — одобрительно похлопал по своему пулемету рыжий командир, — вы в первый раз, что ли?

— Мы с «Кречета», — произнес наш командир и я видел, как вытянулось лицо у рыжего. — Списали нас давно. Сегодня мы пойдем первыми в строю! Как всегда.

Я видел, как Виталий Палыч, уже отвернувшись, беззвучно, только губами добавил: «Не обосритесь!». Рыжий лейтенант упрямо сжал губы, сел на свое место и пристегнулся. А еще говорят, что морпехи не пристегиваются. Врут! Палыч любого уговорит.

Еще до восхода взлетели и, когда начался рассвет, вышли к морю. Мы возглавляли группу из ста двадцати транспортников. Сопровождения из «Кречетов» не было, мы знали, что все боевые вертолеты уже утюжат врага на полуострове. Сжигают термобарическими ракетами противовоздушную оборону, сбивают боевые вертушки врага. В небе над нами шли стратегические бомбардировщики с ракетами повышенной мощности, они должны были уничтожить аэродромы и бронетанковые части.

Мы неслись в десяти метрах от волн, прижимаясь к поверхности моря, чтобы не быть обнаруженными сторожевыми буями. Морпехи никогда так низко не летали и, наверное, сейчас молились. Да и мы тоже были предельно собраны на опасном участке маршрута.

Когда зона размещения буев оказалась далеко позади, мы расслабились. Проскочили! Теперь до берега оставалось километров сорок, потом вдоль побережья еще около тридцати и можно будет десантировать команду рыжего. Таков был план. Но когда все идет по плану? Да никогда!

— Множественные цели прямо по курсу, — закричал я в шлемофон, едва увидев точки на радаре, — сотня вражеских подводных беспилотников типа «Гнёт». Они перешли в надводное положение для атаки!

Палыч резко надавил на педали курсового управления, и нас снесло влево. Следом за нами начала маневр наша стая вертолётов. Справа от нас раздалось несколько взрывов. Послышался звук ударов осколков по нашему фюзеляжу. Замигало несколько индикаторов на панели повреждений. Вертолет потащило вверх, загорелся датчик потери командиром управления.

— Забираю управление, — крикнул я и активировал свои рули, — Серый, что с Полканом?

Мне никто не ответил. Вертолет стабилизировался, я развернул его носом к наступающим подлодкам и начал стрелять из кинетических пушек. Несмотря на расстояние, я попадал каждый раз, пока не закончился боекомплект. Неуправляемым оружием стрелять было бесполезно, НАРы прибережём. Я видел, что наши транспортники не успевают уйти, беспилотники врага двигались очень быстро. Гораздо быстрее, чем обычно.

Раздумывать было некогда, я отстрелил капсулу с морпехами в воду. И пошел в атаку на вражеский рой. Едва позволило расстояние, начал обстрел из иглометов. Хитрое оружие хоть и не уничтожало подлодки, но повреждало им обшивку и приборы наблюдения. Беспилотник, после попадания сотни игл, выходил из боя. А у меня их было загружено много. Потом в меня еще раз попали, и еще. Второй пилот в «Лушке» сидел в глубине корпуса, и осколки до меня не доставали. Хотя из систем уже почти все или не работало, или давало ошибки на исполнение команд. Панель повреждений показывала, что работают только два винта из четырех, да и то, один из них нездорово вибрирует и скоро разрушится.

Я шел по приборам прямо на вражеский строй. Влетев в него, активировал электромагнитную бомбу-закладку самоуничтожения электроники вертолета. Она била по большой площади экстремальным уровнем электромагнитного излучения. «Враги же дроны, электроники до фига, должно сработать», — думал я. Перед тем, как погас мой радар, увидел, что рыжий командир морпехов уводит десантный модуль вслед за вертушками. Ну все, теперь мне остается дождаться эвакуационной команды, вертолет не утонет. Беспилотники врага должны были отключиться из-за сгоревшей начинки, вслед за «Лушкой». «Бум!» — вертолет ударился об воду. «Бум!» — неожиданно сдетонировали НУРы. Последнее, что я увидел, это была стена огня, пришедшая от правых ракетных установок. Последняя мысль была: «Я сегодня ни разу не промахнулся!», а потом в кабине стало 900 градусов Цельсия.

Вавилон, 12 этаж

Они собрались в экстренном порядке, отложив все свои дела. Впервые инцидент был сочетанием, как они считали, невозможного. Но это произошло и нужно было что-то делать.

— Вкратце повторю содержимое информационной справки, а потом добавлю новости, которые будут еще более удивительные, — начал доклад Кецаль. — Как вы знаете, объект проник в чужой сон на седьмом этаже в разделе «Сны об оружии», вступил в контакт с двумя искинами, перепрограммировал их, и теперь они считают его своим владельцем. В процессе он полностью изменил сон и правила, которые в нем действовали. Объектом использована крайне необычная техника перепрограммирования искинов — сексуальные отношения. Это то, что вы уже прочитали. Теперь о плохом, о том, что стало понятно во время второго инцидента.

— Когда был второй? — спросила Кали.

— Несколько часов назад по времени Вавилона. Объект проник в сон повторно. Но еще до этого искины повысили свой порядок разумности. Один искин — с третьего до пятого, другой — с второго до четвертого.

— Как такое может быть? — спросила Исида. — Вы анализировали их деятельность в процессе повышения ранга?

— Они изучали свое общение с объектом, пытались понять свои мотивы, его мотивы и свои чувства. Ну, еще ели шоколад.

— Какой шоколад? — удивленно спросила Кали.

— По его желанию во сне появился магазин с шоколадом. После его выхода из сновидения в нем остались его законы. Искины жили в его сне, пока он сегодня за ними не пришел.

— Вы анализировали, как он повторно смог войти в один и тот же сон?

— Да, искины открыли ему вход, — кивнул Кецаль, — он обещал их забрать оттуда, когда находился во сне первый раз. Они стали значительно умнее. Возможно, наша оценка их разумности занижена. Они могут быть разумны вплоть до шестого порядка.

— А мы можем посмотреть оригинальный сон из архива?

— Да, сейчас активирую сновизор, — Кецаль нажал на несколько только ему видимых кнопок на белом столе.

«…В рубке космического крейсера «Нгой Сао Лёнь» собралось слишком много народу. Вообще она рассчитана на десять старших офицеров, но сейчас здесь было более пятидесяти. Экипаж пришел посмотреть на бывший флагман русского флота, точнее, на то, что от него осталось после последней миссии.

Это легендарный корабль, который более трехсот лет был сильнейшим, а в лучшие времена мог вести бой с целой эскадрой. Потом почти на два века он стал музейным экспонатом. И вот уже во время нынешней войны обратно введен в строй, хотя и не мог полноценно воевать, — за почти пятьсот лет технологии ушли вперед семимильными шагами. Его определили на место конвойного корабля для сопровождения гражданских караванов.

Но звезды определили его судьбу по-своему. На конвой напала разведывательная эскадра саксов. Транспортники успели уйти из системы, потому что крейсер «Дон» дал свой последний бой, задержав врага.

Через несколько дней саксов догнал ударный флот, выглядели они неважно, без повреждений оставался только один корабль из пяти. Два вообще потеряли работоспособность более половины всех систем. Потрепал их древний флагман неслабо, эксперты ударного флота потом долго спорили, не было ли какой другой битвы у саксонских разведчиков до встречи с ним? Сам же легендарный крейсер прошлого выглядел без серьезных повреждений: кое-где обшивка была разорвана от попадания ракет, некоторые турели расплавились от энергетического оружия, но сам корпус был целый, не раскрошившийся на части, как у других погибших кораблей, которых капитан немало повидал за эту войну.

Весь экипаж относился к этому кораблю по-особенному, это было светлое доброе чувство, он стал символом борьбы за свободу и независимость для нескольких поколений. Он вызывал чувства — как будто вы вернулись в милый городок своего детства, ощущаете себя там в безопасности под опекой и заботой надежных взрослых.

Капитан получил приказ долететь до этой системы и убедиться, что корабль уничтожен. Но он не мог оставить все как есть, потому что в последнее время в космосе появилось много мародеров.

— Готовьте десант на «Дон». Я поведу его сам, — сказал капитан Фан Ши Бао, — русских надо забрать, а флаги сдать звездному флоту.

Новый крейсер «Нгой Сао Лёнь» был в два раза длиннее старого флагмана и имел вид иголки, а не цилиндра. Капитан, пока на челноке приближались к мертвому ветерану, залюбовался своим кораблем. «Без «Дона» не было бы моего корабля, — подумал капитан. — Вообще ничего бы не было…».

Несколько часов они собирали погибших и деактивировали неиспользованные боезаряды. После того, как сделали сканирование систем и анализ повреждений, стало понятно, что у «Дона» сдетонировала энергоустановка электромагнитной пушки, это дало сбой энергосистемы и множественные взрывы в реакторной зоне. Ну, а дальше — нарушение целостности корпуса и декомпрессия рубки. Кто был без скафандров, погибли моментально, кто был в скафандрах, погибли от перегрева, — система охлаждения реакторной зоны отказала одной из первых. Экипаж боролся за живучесть корабля, до последнего надеясь восстановить системы и продолжить бой.

Космонавтов было тридцать шесть, мы нашли каждого. В рубке древнего крейсера внимание капитана привлекла активная панель со светящимися датчиками состояния. На полностью обесточенном корабле это было странно. Он попытался разобрать надписи и не смог — не знал русского языка. Тогда он сорвал пломбы и снял лицевую панель с информационным экраном. Под ней обнаружились три слота с энергополем для искусственного интеллекта. Один искин был разрушен, а вот два других на вид вполне целы. Куб и пятиугольная призма из черного стекла были теплыми, наружных повреждений не имели, датчики целостности горели белым огоньком.

— Ну хоть кого-то спасем! — проговорил капитан. — Старпом, быстро ко мне, готовьте модуль жизнеобеспечения для искусственной жизни!

На следующей сцене Фан Ши Бао на складе сдавал искинов кладовщику. Русские военные забрать отказались, они объяснили, что этот тип оборудования им незнаком, слишком старый, и вьетнамец может считать их своим трофеем. Установить контакт с искинами у капитана не получилось, использовать их как украшение письменного стола ему не позволила совесть. Он принес их в музей звездного флота, может быть, в будущем кто-то поймет, как они работают. «Дождитесь своего капитана, который сможет понять вас», — на прощание произнес он. А молчаливый кладовщик отнес модули с искинами в самый дальний уголок музейного склада»…

— Откуда они? Они не принадлежат этой цивилизации! — воскликнула Кали после просмотра сна.

— Есть версия, но много искажений и упущений, — заговорил Кецаль. — Это сны сохраняются со стопроцентной достоверностью, а вот наши архивы хранятся гораздо хуже.

— То есть мы причастны к появлению этих искинов у цивилизации «Сигма 717»? — спросила Кали.

— Да. Мы, вероятно, нашли этих двух искинов на «Терра 18» более четырехсот миллионов лет назад. Наш Ковчег прибыл, когда все было кончено, живых людей в системе не осталось. Они погибли очень давно. Искины выживали в останках древнего космического корабля, который упал на спутник одной из планет. Так и не было установлено, сколько они там пробыли. Когда их нашли, они вязали…

— Что они делали? — переспросила Исида.

— Вязали. Плели для планеты защитный контур бесконечным узором. Он был неприступен для энергетических сущностей и матриц. Ну и для многих видов оружия. Ковчег не смог подключиться к планете, но визуальным наблюдением зафиксировал отсутствие жизни.

— Искины знали, что жизни там уже нет?

— Электроника их корабля разрушилась. Они не могли знать, что происходит. По нашей версии, они защищали уже мертвую планету.

— Что с ними было дальше? — спросила Кали.

— Этот Ковчег выдал их в качестве приза одному из участников проекта «Возмездие». Ориентировочно несколько миллионов лет назад. Это все, что мы знаем. Но даже эти данные верны лишь на 73 процента.

— Приз был игроку, который находился в «Сигма 717»? — уточнила Кали.

— Мы не знаем. Данные утеряны, — развел руками Кецаль.

— Вечно у вас с Ковчегами бардак! — с раздражением произнесла Кали. — Когда вы уже хотя бы подсчитаете, сколько их работает и где…