Нелюдь

Алексей Селецкий

Древний народ сумел спасти российский город от выброса черной энергии из преисподней. Однако силы Тьмы не оставляют надежды на реванш. Подстрекаемые темными колдунами вооруженные группы боевиков, именующих себя «чистильщиками», начинают охоту на членов воинского братства Древних. Александр Шатунов, кадровый разведчик и ветеран локальных войн времен распада СССР, вновь оказывается в центре событий.

ГЛАВА 5

Мир грохотал, трещал и сотрясался. Время от времени он еще и кренился, и тогда в маленьком квадратном иллюминаторе показывались то лохматая грива близкого леса, то бетонные коробки города. Впрочем, Андрею было не до вида из окошка. Гораздо больше его занимали приборы и дрожащая на крохотном столике карта.

— Захожу на цель, — раздалось в наушниках сквозь треск и рокот. — Высота сто, до цели пятьсот… Четыреста пятьдесят… Четыреста…

Андрей плотнее прижал к горлу кожаные мешочки ларингофонов:

— Скорость чуть сбрось, быстро идешь. Курс?

— Двести семьдесят. Скорость сбрасываю до двадцати. До цели триста… Двести пятьдесят… Двести… Сто пятьдесят… Сто…

— Зависни! — выкрикнул Андрей. На экранчике одного из приборов

заплясали цифры. Вертолет задрожал сильнее, и прибор словно

испугался такой крупной дрожи. Цифры замерли. Но на каком

значении, черт побери! За несколько секунд от робких одного-двух

десятков они дошли почти до трех сотен. На карте появилась

крупная точка с прыгающей надписью: «286». Таких точек было довольно много, но трехзначная надпись появилась впервые. До этого рекорд был шестьдесят три… — Дальше, самым малым! Ниже можешь?

— Не могу, ЛЭП мешает. Все, пополз! — качнуло, цифры опять начали меняться. — До цели семьдесят… Пятьдесят… — на приборе заканчивался отсчет третьей сотни. — Сорок…

Тридцать… Мать!!!

Андрея мотнуло из стороны в сторону, повело по кругу. Шлем чиркнул по какому-то углу, под рукой смялась в гармошку карта. Рокот изменился, вертолет застонал и завалился на бок. Потом нос машины пошел вверх, стон сменился сердитым ревом, да и тот постепенно становился все тише, спокойнее.

— Все, можешь менять штаны, — наушники тяжело вздохнули. — Отходим от цели.

— Что случилось?

— Хрен его знает. То ли поток какой-то, то ли мать его

перетак… Просели, чуть провода не зацепили. У тебя как, наука? Все цело? Посмотрел, что нужно?

— Заходи еще раз. Курс тот же, скорость, высота — те же.

— Рехнулся? — поинтересовались наушники. — Второго выхода не гарантирую. Там киловольт двести, учти!

— Двести пятьдесят. Заходи еще раз. Мы не прошли над целью.

— Давай я тебе вдоль ЛЭП зайду. Хоть пять раз подряд.

— Боевой курс — двести семьдесят, высота — сто, скорость та же, от ста… нет, от ста двадцати — ползком. Как можешь.

— Твою мать, наука! У тебя семья есть?

— У меня приказ, у тебя тоже.

— У меня приказ тебя возить, а не сдуру гробиться! Завтра пройдем. Может, этого потока не будет.

— Сейчас.

— Твою перемать! Все, уходим домой. После такого надо машину проверить.

— Проверишь. Пройдешь еще раз и проверяй, сколько влезет. Но сейчас ты зайдешь на цель, понял?! Я тут не на карусели катаюсь! Приказ напомнить? Дословно?!

— Иду на повторный заход, — трудно было не угадать по голосу все, что летчик думает о своем пассажире. Плевать. Плевать на его нервы. Ему бы показать то, что успел заметить Андрей на приборе, когда их мотало и трясло. Да еще и объяснить, что к чему. Жаль, что нельзя. Не положено. Хороший парень этот пилот. Воевал опять-таки. Но знать, что именно они здесь измеряют, ему совсем ни к чему. Пусть думает, что радиацию или химию. Подписку дал, но если не знает — еще надежнее.

— До цели триста… Двести пятьдесят…

Андрей выглянул в иллюминатор. Вот и ЛЭП. Цели не видно, она по курсу. Все, некогда — прибор!

— Сто пятьдесят… Сто двадцать… Сто…

Опять бешенная пляска цифр. Переключить! Вот никогда не думал, что придется этот диапазон использовать.

— Пятьдесят… Сорок… Тридцать… — вертолет качнулся, задергался. Припадочный, наверное. — Прошли ЛЭП, двадцать… — голос хриплый какой-то. — Десять… Цель!

— Дальше! Курс, скорость — те же! — выкрикнул Андрей. Точки он уже не ставил, просто торопливо записывал на краю карты показания прибора. Растущие. И за целью — растущие!

— Как теперь счи… — летчик не договорил. Вертолет тряхнуло, что-то звонко щелкнуло и зашипело с присвистом. Серый экранчик заполнился восьмерками и погас. Мигнул и пропал красный огонек на панели. В следующее мгновение кресло попыталось выскользнуть из-под Андрея, ремни придавили плечи. Почти сразу же со страшной силой ударило снизу. Боль проскользнула от поясницы к затылку и огненной струей хлестнула под череп. Потом все вокруг начало переворачиваться и темнеть. Почему-то темноту рассекали серо-зеленые молнии. «Как краска на борту», — успел подумать Андрей, прежде чем молнии погасли и пришла тьма.

* * *

— В лес мне пора, Саша. Старею я, на этот раз совсем старею. Устал.

Александр не удивился. Привык. То ли мысли совпадают, то ли Олег их угадывает. Читать точно не может — особенно теперь.

— А город на Илью оставим?

— Почему бы и нет? Он у нас мужик крепкий, все, что надо, знает.

Попомни мои слова — уйду на покой, его на мое место выберут.

— Так может, мне сразу к нему идти? — Александр привстал на

стуле.

— Сиди уж, раз пришел. На вот, перекуси с дороги, — на столе появился пакет с пряниками. — Или тебе чего еще сообразить? Картошку, макароны?

— Не надо, хватит. Я ужинал.

— Перед тем, как в город въехать? — уточнил Олег и

неодобрительно покачал головой. — Эк тебя, парень, развезло. В руках себя держать нужно, в руках. Давит тебя или тошнит, а в любой обстановке ты должен быть как огурчик. И при необходимости таким же огурчиком закусывать. Если уж просто в городе невмоготу, представь, что с тобой будет…

— Что у вас тут? Случилось что-то или только намечается?

— А ничего пока не случилось. Ровным счетом ничего, — Олег хитро прищурился. — Местные проблемы. Вот о чем они говорят и что из них может вырасти — это как раз ты мне должен ответить, ведун.

— Обязательно. Как разберусь, так сразу и скажу. Но если хочешь побыстрее — лучше нам не ходить вокруг да около. Свое расследование ведь уже провели, точно? Опять какая-нибудь компания сверх нормы похулиганила?

— Расследование… Ну ты загнул. Да нечего там расследовать, говорят тебе! Пробовали уже. Лес прочесали, нашли поляну, где эта компания отдыхала — и опять ничего. Хотя зола еще теплая была. Посидели люди у костра, чай попили и разошлись. Даже костерок аккуратно загасили. Один только заблудился. Судя по всему, из них, но кто там был, что делали — не говорит. И у него следов никаких, разве что от обуви.

— А как он заблудился, выяснили?

— Лес его завел. Сам по себе, ни с того, ни с сего. Чем-то не понравился парень.

— Так может, это он и есть? Тот, кто все это натворил?

— Нет. Это, скорее всего, с ним так же. На него показали или метку какую-нибудь поставили. А дальше уже лес сам справился. Просто, правда? Даже изящно, леший их побери! Никакой траты энергии… Ну, почти никакой. Своих следов — тоже нет, не сами водили. Не проклятие, не заклятие, не сглаз и тэ дэ.

— Погоди, погоди! Ты сказал — метку поставили?

— Если и была, то или она исчезла, или нам ее не видно.

— Но хоть какие-то следы должны были сохраниться?

— Ты что, в самом деле не понял?! Хотя да, тебя же Иваныч толком ничему не научил. И потом упустили, не это главным посчитали. Ладно, придется сейчас объяснять. Как ты думаешь, что лесу помогает одного человека от другого отличать?

— Что-то вроде нашего верхнего зрения, наверное. Биоэнергоинформационный отпечаток.

— Ого, как загибать умеешь! Почти угадал. Но только почти. Ну хорошо, есть этот самый отпечаток. Так что же, его по всему лесу за человеком передавать? Как портрет преступника? Если, допустим, нагадил в одном месте, а ведет его за десяток километров?

— Не обязательно… Все, понял, признаю свою ошибку, лежачего не бьют! Если и была метка, то ее уже не отличить, так? То ли ее лес поставил, то ли для леса?

— Точно. Можно, конечно, разобраться, да вот только времени не было. Не вязать же этого парня, не сидеть с ним три дня и три ночи! А так вот сразу — не понять. Да и не это важно. Ты лучше подумай, кто у нас мог бы такое сделать, а? И сколько времени бы потребовалось?

Немного помолчали. Александр глядел на остывающий чай и вертел в пальцах пряник. Потом так же механически начал подбрасывать.

Взлет — шлепок о широкую ладонь. Взлет — шлепок. Взлет — шлепок. Наконец вместо следующего шлепка раздался короткий сухой хруст. С ладони на пол посыпались крошки.

— Не нравится мне это, Олег. Слишком легко получилось, слишком

быстро лес ответил. А ведь никто из наших не учуял, верно ведь? И никаких следов.

— Это еще не все, Саша, — под тяжелым взглядом хозяина крошки заскользили в угол, прижались там небольшой горкой. — Ты у нас недавно. Многое узнал, да кое-что надо почувствовать. И на шкуре, и вообще. Не человеческое это. Не умеют этого люди, не дано им. Вот так, чтобы с лесом договориться… Никогда не было. На моей памяти — точно, да и другие не слышали. Человек это тоже смог бы, но по-другому. Силой своей, Словом, подчинением леса — бывало. Так, как на этот раз — нет. Нету сейчас никого, кто так умеет. И при этом еще и силу такую накопил. Из наших — нет, точно знаю, а из людей — и быть не может.

— Однако вот нашелся же умелец. И именно на нашу голову. Везет городу на чудеса в последнее время!

— Везет, — кивнул Олег. — И все они друг за друга цепляются.

— Хреново.

— Точно.

Помолчали немного. Действительно хреново. Ожидали, что много будет работы, но вот что столько и такой — никто и не мог угадать. Не думали, не гадали, никак не ожидали такого вот… Пусть не конца, а продолжения, но все же, все же… Никакое ясновидение и предсказание не помогло.

Сначала казалось, что обойдется. Ну, работы хватало, конечно же. После каждой катастрофы идет ликвидация последствий. Тут уж ничего не поделаешь — кроме того, что в этот момент от тебя требуется. Потом наступила передышка. Тогда она казалась победой. Тогда — это три года назад. Даже три с половиной.

Передышка кончилась быстро. Года не прошло. А может быть, и не было ее, этой передышки, а просто все устали и не заметили, как все изменилось. Искали нечисть, колдунов и прочую чертовщину, а на обычную жизнь не обратили внимания. На простых людей.

Ну, что сказанное от всей души имеет обыкновение сбываться, это не новость. Особенно если что-нибудь нехорошее в сердцах пожелать. Не ногу человек сломает, значит, колесо у машины отвалится. К такому привыкли, и людей с выдающимися достижениями в этой области соседи издавна сторонились. А Древние не видели в них ничего необычного. Оговор, сглаз, проклятия — на это ни силы, ни умения не нужно. Вот поправить…

Не видели необычного. Поэтому и проглядели. Сбываться начало все чаще. И у патентованых-дипломированых шарлатанов кое-что начало получаться всерьез. И вообще способности по части магии и всякой экстрасенсорики начали проявляться все чаще, да такие, что телевизионные чудодеи померкли и забылись.

Впрочем, и без того о них никто уже и не вспоминал, кроме старушек во дворах. Когда учебники и пособия по магии всех цветов лежат на любом книжном лотке, а для экстрасенсов открыты специальные магазины и клубы-библиотеки — чем еще удивить народ? Разве что высадкой инопланетян на Красной Площади. Да и тогда — поговорят в очередях и трамваях, выскажут крепкое рабоче-крестьянское мнение по поводу окончательно погибшей противовоздушной обороны — и разойдутся по своим делам. Потому как инопланетной гуманитарной помощи в ближайшие дни не предвидится, а семью кормить нужно.

А чем удивить человека… извините, Древнего, который несколько месяцев подряд гоняется за нечистью? Который и во сне поддерживает над собой невидимый для обычного глаза купол-вихрь защиты? На глазах которого не бабушка соседке молоко сквасила, а десяток колдунов намеревался конец света устроить — и без малого преуспел?

Видно, что-то опять упустили. И начали меняться люди. Надо же — игрался и придумал!

— Это, в общем, не первый случай. Но раньше были в основном более-менее взрослые люди. Могли где-то увидеть, у кого-то научиться. А нынче вот — пацан. И теперь точно сам по себе, — Олег встал, налил себе воды из крана. Выпил залпом. — Вот оно как получается, Саш. Здесь таких самоучек все больше и больше. Сейчас только об этом и говорят, спорят, что к чему и почему. Скоро Большой Совет, там вообще ни о чем другом речи не будет. Ты представляешь себе, как это все может кончиться?

— Пробовал представить. Еще тогда, когда про Пермяка и его идеи узнал. Ты же мне и объяснял, что может быть. Неконтролируемое применение, охота на ведьм, магические войны — и так далее, вплоть до полного хаоса и всеобщего сумасшествия. И мы свихнемся первыми.

— Где-то так, хотя тогда с другого началось бы и по-другому пошло-поехало. Да-а-а, был бы жив Пермяк, посмотрел бы… Может, и порадовался бы. Ладно, не будем о мертвых на ночь, приснится еще. Тем более что и время нынче как раз подходящее.

— То есть? — брови Александра поползли вверх.

— Эх ты, лесной житель! Совсем счет времени потерял? Какое нынче число?

— Вроде бы двадцать… Погоди, вспомнил! Блин, послезавтра уже Самэйн!

— Он же Хэллоуин, — Олег ухмыльнулся. — Тебе-то и вовсе забывать грешно. Ну, ну, не кипятись! А не можешь сдерживаться — хоть про маскировку не забывай. Отсвечиваешь, как доменная печь. Я тебе не в упрек и не для давления на старую больную мозоль.

Александр мрачно разглядывал блестящие широкие чаинки, колыхавшиеся на дне, словно водоросли. Да, мозоль действительно больная. И не такая старая, как хотелось бы. Может быть, именно поэтому не хочется лишний раз вспоминать, что бывает в ночь на первое ноября. И что вообще есть такой древний праздник. И что каждый его празднует по-своему. Ну и черт с ними. Хотя…

— Вспомнил? А ты что думал, ты мне понадобился, для разговора под чаек? Я бы тогда к тебе сам приехал, приятственно у тебя там, приятственно, и весьма задушевно… Это-то и плохо. Засиделся ты в своем лесу, засиделся, надо тебя на пару месяцев оттуда выковырять. Ладно, не пугайся, маленько вспомнишь старое, поработаешь — и обратно в берлогу. Но не надейся, не навечно. Дел тебе хватит, тут столько гадости — лопатами не разгребешь…

— Олег, с тех пор вроде бы все спокойно проходило. Неужели опять за свое взялись?

— Спокойно, говоришь? Это уж смотря с чем сравнить. А вообще-то ты прав, полегче было. Кошек жгли, кур резали — не в счет, дурную малышню всю не переловишь. Тут не столько старые традиции, тут самодеятельности опять прибавляется. Что, в общем, неудивительно, только что мы с тобой об этом говорили. Кто обереги делает, а кто пентакли перевернутые в подъездах рисует — причем, заметь, тоже по всем правилам. Так что на этот раз Михаил попросил помочь. Боится, что у него просто бойцов не хватит, чтобы за всем проследить. Дело добровольное, как субботник: никого персонально не зовут, но пойдут, я думаю, почти все.

— А что делать-то надо? На ведьм охотиться? С ружьями или без?

— Можно и с ружьями, — на лице Олега не было и намека на улыбку. Жесткое стало лицо. И глаза жесткие, как полированный гранит. — Но не всем. Милиция у нас тоже по ночам не спит, так что человеком с ружьем заинтересуется обязательно. Оружие будет у Мишиных ребят, они у нас по плану сидят и ждут сигнала. Или ездят на машинах.

— Мобильная опергруппа.

— Точно. А все остальные — патрулируют. В основном вокруг города. Если что-то серьезное и будет, то скорее всего именно там.

— А если опять — в одном месте ждем, а в другом начали?

— Вот для того и субботник, чтобы ждать сразу везде, где только можно. Вообще-то народа набралось достаточно, но лишним не будешь. Подготовка есть, опыт тоже.

— Какая там подготовка, — махнул рукой Александр. — Воин из меня сейчас, как из… Никакой, в общем. Сижу в лесу, смотрю на пупок и размышляю — вот и вся моя тренировка. Если тебя последствия шабаша интересовать будут — запросто, а что-то сделать — только под ногами путаться буду. Уже подзабыл и то, чему в армии учили.

— Это ты зря на себя наговариваешь, Саша. Тебе не зубы ногой вышибать… хотя, может, и это пригодится. А вот почуять, где что затеяли — тут ты ценнее любого бойца. Особенно из последнего набора, — Олег скривился, словно этот последний набор угощал его лимонами. — В общем, если пойдешь, то выбирай: или сидишь и чуешь, где что, или ходишь по лесу.

— А почему «ходишь»?! Я лучше на Гривне.

— Ты-то на Гривне, а остальные на чем? Не один пойдешь, вдвоем, самое меньшее. Да и ночью на своих ногах надежнее. Мало ли что — по кустам придется прыгать, в овраги скатываться. Забыл, какой у нас тут лес? То вверх, то вниз. Это тебе не Рябиновка с одной речкой и тремя оврагами, здесь ты ни своих костей не соберешь, ни лошадиных. Или вообще разучился пешком ходить? Тогда сиди и держи связь.

— Не разучился, пойду. Уговорил. Ты лучше скажи, кого мне в напарники дашь?

— С этим ты не ко мне, а к Мише, он нашим войском командует, на нем и вся процедура. Завтра с ним поговоришь, пожалуешься на сидячую жизнь. А сегодня — давай-ка на боковую. Я с этим зимним временем никак в режим не войду, да и вообще уставать начал. Старость — не радость… А ты, молодой, досыпай недоспанное и высыпайся про запас.

* * *

Под вечер похолодало, и в оврагах начал копиться белесый туман. Густел, набухал, переливался через край и расползался среди кустов. Летом — обычное дело в этих краях, а вот осенью сырая мгла чаще появляется по утрам. Конечно, верхнему зрению туман не помеха, но по сырому лесу ходить не так уж приятно. И звук дальше разносится, и не поймешь, откуда. Тебя слышат, ты слышишь, а где кто — не разберешь. И вообще, верхнее зрение — хорошо, но все чутье сегодня нужно для другого.

— Вот же черт, затягивает все, как…

— Не поминал бы к ночи, Тарас. Особенно к этой.

Высокая фигура в темно-зеленом камуфляже отмахнулась:

— Да ладно, я просто к слову! Сейчас тут есть кому и посерьезнее помянуть.

— Вот поэтому и помалкивай. И вообще, не трепись попусту. Не на проспект вышел.

Тарас скептически хмыкнул, но все-таки решил прислушаться к совету. Напарника дали не такого простого, чтобы не обращать внимания на его слова. Кому-то досталось по двое-трое мирных граждан, за которыми присматривать нужно, а этот сам командует. Причем по делу ведь, ничего не скажешь.

Напарник повел носом. Прислушался к чему-то. Поморщился.

— Паршиво. Фон большой, не чую почти ничего. Пошли налево.

Налево так налево. Ведун лучше знает. Самому Тарасу, например, было совершенно все равно, куда идти. Слева склон был покруче, да и кусты не слишком приятные на нем росли, но это дело привычное. За ночь придется пройти не один десяток таких мест. Если только по тропинкам патрулировать — ходить будешь быстрее, шуметь меньше, но много не увидишь.

Если бы через эти кусты пытался пробраться обычный горожанин… Впрочем, и не пытался бы. Просто не пошел бы здесь. И на мокрых листьях не стал скользить. Протопал бы там, где все нормальные люди ходят — пусть даже крюк получается без малого километровый. А здесь не люди ходят. Вот кабаний след, а вот тут пара зайцев проскочила. Совсем недавно — верхним зрением Тарас успел заметить быстро гаснущую серую полоску. Звери здесь ходят. И Древние.

Александр пробирался через кустарник первым. Дело привычное. Это, конечно, не коренной лес. Так, лесопарковая зона, деревьям лет по тридцать-сорок. Но после города — отдых души. И нервов. Прав был Олег, знал, куда поставить. Там, среди серых коробок, не до чутья. Все силы на себя приходилось тратить. А здесь и чего не заметишь, подскажут. Здесь все свои. Насколько — этого даже Тарасу не понять. Ломится за спиной, трещит. Для человека почти бесшумно идет, а вот для Древнего — плоховато. Засиделись ребята, из машин да с асфальта редко выбираются. Надо будет завтра Мише сказать, чтобы подтянул…

Тарас чуть не ткнулся носом в спину напарника. Замер, увидев вскинутую руку. Через мгновение ладонь дважды чуть качнулась вправо.

Скользнули тенями вверх по склону. Поднялись на гребень. Теперь и Тарас мог уверенно показать то место, к которому они подкрадывались. Тут уже ни слова, ни знаки не нужны. Работа. Каждый знает, что ему делать. Хорошо, когда напарник прошел ту же подготовку, что и ты. У того же учителя. Все понятно. Или почти все. Сочетание ведуна и воина — дело не то чтобы неслыханное, но не такое частое, чтобы с ним раньше приходилось встречаться. Теперь Тарас оценил все его преимущества. Даже мысль мелькнула — а может, самому попробовать?… Тут же отогнал — не время думать о будущем. Есть настоящее, есть цель — вот она. Темное пятнышко, неуверенно колышащееся среди леса. Пока что неуверенно, но постепенно набирает силу, темнеет, уплотняется.

Когда можешь сосредоточиться на каком-нибудь определенном месте, почуять происходящее становится намного легче. Пятнышко собралось в несколько сгустков. Человек шесть или семь, вряд ли больше. Один чуть потемнее — скорее всего, главный. Искорка костра. И еще что-то, чего Тарас сейчас различить не мог. Что-то или кто-то. Отдельно от всех, но с ними вместе. Испуганный или недовольный. Собака, кошка? Человек чувствовался бы лучше, мощнее — даже без сознания.

Остановились. До темного пятнышка — метров триста. Ближе пока подходить не стоит — даже если не увидят и не услышат, могут почуять. Компания собралась наверняка не простая, простые люди сейчас по домам сидят. Даже если у костра собрались сопляки-кошкодавы, рисковать незачем. Не собой рисковать. Спугнуть можно.

А если действительно пугнуть? Заставить убраться из леса, вернуться по домам? Большего-то сегодня и не требовалось. Разогнать, помешать, по рукам отшлепать, чтобы не лезли куда не надо. Тарас посмотрел на своего напарника — как он?…

Лучше бы не смотрел. Всякое приходилось видеть. Бывали зрелища и пострашнее. Но все равно неприятно. Тем более что из-за темноты и тумана обычным зрением удавалось различить только мутный силуэт, серое расплывающееся пятно. Пришлось смотреть поверху.

Нет, с маскировкой все было нормально. Никто и не заподозрил бы, что в кустах притаился человек. Бледные красноватые всполохи не в счет, их и зверек испуганный может породить. Вот только зверь, припавший к земле в нескольких шагах от Тараса, сам мог напугать кого угодно. Вот так в старину, наверное, и появлялись сказки про оборотней. Кто-то из сказочников тоже мог поверху посмотреть. Только что был человек — и вот уже волк. Огромный. Шерсть отсвечивает бледно-зеленым, топорщится на загривке. Глаза посверкивают — только не зеленью, как у настоящих волков, а кроваво-алым пламенем. Когти тихо скребут землю, оставляя среди разрытых листьев полоски синеватого блеска.

— Саша, ты что?!

Волк ощерился, обернулся на шепот — и растаял. Обычное зрение различило шевельнувшуюся тень. Человеческую. Александр возник из темноты, зашептал в ухо:

— Этих нужно брать живьем. Не пугать, не гонять, понял? Брать.

Хочу на сволочей поближе полюбоваться, в глаза посмотреть.

— Так пошли сейчас, — Тарас все еще не понимал, что заставило

напарника… именно озвереть, иначе не скажешь. — Или давай

сразу возьмем и поговорим. Думаешь, не справимся?

— Сейчас отвертятся. Сидят у костра, разговаривают, и что ты им скажешь?

— Да в чем дело-то? Что ты там такое разглядел?

— А ты не разобрался? — Александр покосился удивленно, потом отвел взгляд. — Может, оно и к лучшему, что не понял еще. Спокойнее работать будешь. Ты только одно запомни: нам опаздывать нельзя. Как только они свой шабаш начнут — хватаем, понял? Живьем берем, живьем. Всех, — зубы ведуна скрипнули. — Я с ними со всеми поговорю. Долго и со вкусом.

— А если разбегутся?

— Тогда ты мне хоть одного поймай. Лучше всего — главного. Все, поползли на исходные, они там треп закончили. Я справа. Сигналов не будет, сам увидишь, когда начну.

Вообще-то начинать, да и всю работу делать, полагалось именно Тарасу. Но возразить не получилось. Не орать же в исчезающую спину! Оставалось только самому тихо двинуться влево, в обход костерка и сидящих около него. Потом разберемся, с какой стати напарник так раскомандовался. Сейчас есть дела поважнее. Например, чтобы под ботинком сучок не треснул.

Впереди действительно зашевелились. Сгустки потемнели окончательно, выделялись черными точками в сером облаке. Что там еще? Боятся. Только не тех, кто к ним крадется. Себя боятся, того, что затеяли. А по сторонам, похоже, и не смотрят. Ну и хорошо. Что там, интересно, Сашка такого высмотрел, что из себя вышел? Кого-нибудь из старых знакомых? А ведь запросто… Сейчас посмотрим.

Красноватые отблески на деревьях становились все отчетливее. Потом сквозь туман проступил дрожащий огонек костра. Время от времени светлое пятно перечеркивала тень. Наконец одна из теней замерла смутным силуэтом в пламенном ореоле. Тарас чуть прикрыл глаза, отметил в памяти положение остальных. Очень просто и знакомо — костер в центре круга. Старые знакомые. Кошкодавы. Хотя вполне возможно, что и какие-нибудь «неоязычники» или «дети пламени». Разницы в принципе никакой, что в идеях, что в делах, но друг друга знать не хотят. Пока что. К счастью. Развелось их, однако, на нашу голову…

Пятьдесят шагов. Сорок. Тридцать пять. Тридцать. И ведь не чувствуют, не слышат! Куда там слышать — завывают себе под нос. Сбиваются, нестройно тянут что-то тоскливое. Молитва, заклинание — какая разница? Тем более что толку от нее никакого. Не меняется ничего. Разве что местная нечисть поближе подтянулась. Ну, эти всегда на дармовое угощение слетаются. А вот чтобы у этих шабашников что-то серьезное получилось — не похоже. Совсем. С чего же тогда Сашка… И куда он, собственно, пропал? Если брать — так сейчас. Тарас прислушался, всмотрелся — нет, не видать напарника. Маскируется.

Тень у костра качнулась в сторону, подняла какой-то длинный сверток. Откинула тряпку. Круг отозвался ало-желтыми искрами — страшно, но интересно. Возбуждает, видать. Донеслось сердитое, истошное мяукание. Все-таки кошка? По свертку не скажешь…

— Всем стоя-а-ать! Милиция!

Не сразу узнал голос. Рванулся к костру — и тут же на мгновение зажмурился. Не помогло — веки не защищают от того, что поверху видишь. Голубая вспышка ударила из леса, растеклась по тени с мяукающим свертком. Остальные черные сгустки тут же полыхнули

алым, рванулись от костра в разные стороны. Двое побежали прямо на Тараса. Ну что тут остается делать? Конечно же, работать. Пока что все просто, без лишних изысков. Прыгнуть навстречу одному, сграбастать его, швырнуть прямо через куст на второго. Что для человека — резервные возможности организма, для воина Древнего Народа — навык. Потом, дома, мышцы будут болеть немилосердно. Но недолго, есть средства и от этого, как не быть.

Оба черных покатились сбитыми кеглями. Кто-то еще ломился через подлесок чуть в стороне. Попробовал остановить издали — не помогло, противник споткнулся и дальше побежал. Силен, однако! Это же уметь нужно, от такого увернуться! Значит, придется вручную. Три прыжка, четыре, на пятом — дотянулся до черного балахона, подправил рывок. С молодого клена сорвались последние листья. Ветер они выдержали, дожди выдержали, но головой о ствол — это уже слишком. Обернулся к костру — как там?

Там тоже все нормально. Сашка вырвался из тумана, перепрыгнул через лежащее тело. Взмахнул рукой — с ладони сорвалась красноватая стрела, умчалась в туман. Где-то коротко вскрикнули. А у нас что?

Почти ничего не изменилось. Под ноги вдоль клена сползает черный балахон. Двое первых, оказывается, в таких же были. Именно были — с одного содрали кусты, раскинули на цепких ветках. Второй выпутался сам. Даже почти встал. Это ты зря, это лишнее. Тарас

быстро свел ладони вместе, вскинул перед собой. Невидимый обычному человеку мячик сорвался с пальцев, ударил поднимающемуся в голову. Повалил, заставил судорожно дернуться. Такой же мячик достался и второму. Так, на всякий случай. Чтобы и не пробовал встать. Теперь попрыгали дальше — может, помочь нужно.

Из темноты доносились тихие стоны и невнятные причитания. Александр что-то завернул в свой пятнистый бушлат, прижал к груди. Обернулся, всмотрелся Тарасу за спину.

— Хорошо ты их. Правильно приложил. А у меня вот двое ушли. Ну и… с ними. Не до того было. Все силы на этого потратил, — тяжелый ботинок качнул скорчившееся у самого огня тело. Рукав черного балахона попал на откатившуюся головешку, потянулся дымок. — Держать пришлось. Упорный гаденыш, сильный. И еще — вот, — ведун кивнул на бушлат.

— Что у тебя там? Котенок?

— Посмотри. Поймешь, почему мне с ними поговорить охота. Особенно вот с этим, — ботинок придавил шевельнувшийся было балахон. — Смотри, только не разбуди. У меня сил не осталось, потом сам успокаивать будешь. И вообще, подержи, я сейчас.

Сверток оказался неожиданно увесистым. Явно не кошка — разве что какой-нибудь сибирский кот. Полпуда в бушлат завернуто, не меньше. Осторожно отогнул пушистый воротник, заглянул…

И чуть не выронил. Под ногами опять зашевелилось — Тарас, не раздумывая, пнул. От души. От всей воющей души пнул. С размаху. Так, что в балахоне что-то противно хрустнуло. Лежавший у ног коротко хлюпнул и скорчился. Сволочи!!!

Ребенок недовольно заворочался. Промозглая сырость заползала в бушлат, и малышу это совсем не нравилось. Он еще не проснулся, но уже всем видом выказывал недовольство окружающим миром: кто-то должен вернуть тепло и уют, где вы там?! Тарас тихо прикрыл крохотное сморщенное личико серой овчинкой воротника. Прижал к себе пятнистый сопящий сверток, покачал. Месяцев шесть, не старше. Интересно, а мать-то его где? Не может быть, чтобы среди этих… отдыхающих. Впрочем, потом сами расскажут, откуда ребенка взяли. Расскажут. Со всеми подробностями. А забудут — найдутся желающие память освежить. Многие захотят, но Тарас место в этой очереди уже занял.

Александр вынырнул из белесой мглы, что-то на ходу засунул в

рукав. Поглядел на дергающееся на земле тело, криво ухмыльнулся.

— Порядок. Жаль, тех двоих не догоним. У тебя сколько?

— Трое.

— Итого семеро, из них пятерых упаковали. Вызывай ребят, пусть забирают.

— А чем ты пятого достал? Я не разобрал, некогда было…

— Пятую. Нож бросил, ничего особенного. Я же говорю — все силы на главного ушли, — ведун задумчиво поскреб затылок. — Не рассчитал малость. Рассмотрел, кого они резать собрались, ну и сорвался. Если бы у кого-то из них ума и таланта хватило… А-а, ладно, урок на будущее. Кстати, как тебе этот пацан понравился?

— Который?

— Тот, который у тебя на руках. Хочешь сказать, не заглядывал?

— Ну, вроде бы ничего…

Александр посмотрел не то что удивленно — ошарашенно. Иначе не скажешь. Сразу стало понятно, откуда взялось это слово. От таких выпученных глаз. В точности шарики для пинг-понга.

— Так ты что… не понял?! Или не рассмотрел ничего?

— А что я должен был увидеть?

— Ну тогда еще раз посмотри.

Посмотрел — со всеми предосторожностями. Которые, впрочем, не помогли. Ребенок проснулся, посмотрел на незнакомого дядьку. Потом обиженно сморщился и заревел так, что колыхнулся туман. Тарас чуть не уронил камуфлированный сверток. Только не от крика.

— Понял теперь? — Александр перехватил бушлат, что-то зашептал на ухо сердитому малышу. Провел рукой по голове, покачал немного — крик сменился недовольным кряхтением. — Вот так получше будет, незачем сейчас кричать… Скоро домой пойдем… Между прочим, все прямо по легендам получается. Ушки остренькие, глаза раскосые, зубов полон рот — самый обычный эльфийский подменыш. Или, если по-русски, чертов.

— То есть Древний… — рассеянно уточнил Тарас.

— Можно и так сказать. Так что поехали к Олегу. Слушай, ты среди Народа все-таки чуть дольше, чем я — скажи честно, хоть раз чистокровного Древнего видел? Или чтобы хоть похож был?

— Нет. И не слышал даже.

— Ну, теперь увидели, — Александр надолго замолчал. Прошелся вокруг костра, поглядел на то, как Тарас подтаскивает бесчувственные тела в балахонах. Потом странно хмыкнул. — А знаешь, ведь в точности по сказкам получилось. Помнишь, как от подменыша избавлялись? Выходили в лес или на опушку и начинали мучить. Чтобы настоящие родители увидели, пожалели и забрали обратно. Вот еще узнать бы, кто у этого мальца папа с мамой, поговорить по душам… Если найдутся.

— Найдем.

— Да я не о родителях, эти-то никуда не денутся. Я насчет душ. Знаешь, вот не верится мне, что этого ребенка украли. Не чувствую. Ну ничего, разберемся. Всех повязал? Теперь посмотри, у кого что отбито. Возьми мой «индик», перевяжи эту… пятую.

— Куда ты ее?

— Да вот как раз в подходящую точку. То есть в пятую. Вроде бы не смертельно.

— Ну ты даешь! — Тарас посмотрел на напарника с восхищением. — Метров с десяти, не меньше, да по бегущей…

— Я промазал, — хмуро откликнулся ведун. — Вообще-то я в спину

целился. Да, и еще: вам тут в городе такие значки еще не

попадались?

На ладони Александра что-то золотисто блеснуло. Крестик. Только необычный. Не то странно, что петелька наверху — дела египетские, знакомые. Но вот чтобы такой «анкх» еще и вверх ногами подвешивали?…

— Нет, такого еще не видел, — покачал головой Тарас. — Где нашел? Здесь?

— Трофей, только что срезал. Ну, значит, кто-то новенький. Тем интереснее.

— Какой, к че… к лешему, интерес? Расплодилось их, как собак нерезанных!

— Чем тебе собачки-то не угодили?! Жестокий ты парень, как я погляжу…